скачать книгу бесплатно
– Подожди, Гриша, у меня вторая линия. Слушаю.
– Пунш, Вова, я тебя с башмаками схаваю, я тебе печень вырву, это Хаповязов говорит, не молчи, мразь, я тебя на части порву.
Пунш ничего не ответил Хаповязову и вернулся на первую линию:
– Да, Гриша, говори.
– Встречаться надо, Владимир Михайлович, а то как бы чего раньше времени не вышло, – угрожающе продолжил Дигоевский.
– Ладно, Гриша, после 15 января, раньше не получится, – ответил Пунш.
– Хорошо, – согласился Григорий и добавил:
– Ванечку не забудьте привести.
– Договорились, – зашуганно согласился Пунш и отключил телефон, не забыв вытащить аккумулятор, как советовали друзья из ФСБ.
Набрав с другого телефона номер Бубенцова, Пунш спросил:
– Тебе звонили?
– Да, – ответил Бубенцов. – Но я не поднимал трубку. Пусть отдыхают.
– Как бы нам не пришлось отдыхать, – подавленно пробормотал Пунш, не успев прийти в себя после угроз.
– И вам звонили? – заинтересовался Бубенцов.
– Да, Григорий с Хаповязовым.
– И что говорят?
– Ничего хорошего. Угрожают, требуют встречи. Я согласился на встречу после 15 января. Григорий сказал, чтобы я и тебя привел, – тускло промямлил Пунш.
– Я ни с кем встречаться не буду, – с фальшивой самоуверенностью заявил Бубенцов.
– Давай, пока. Потом созвонимся, – неожиданно быстро теряя силы от осознания наступающих проблем, свернул беседу Пунш.
Хорошо отдохнув несколько дней, покатавшись на горных лыжах, Пунш окончательно отошел от неприятного разговора с Григорием и Хаповязовым. Размышления о возможных последствиях обмана привели его к мысли, что все не так плохо: ни в каких документах, которые могли бы повлечь за собой ответственность за мошенническое завладение кредитами, он не расписывался – это первое. Второе: случись что серьезное, он скажет, что Иван его подставил, воспользовавшись его доверием, вел у него за спиной свою игру. Третье и самое главное: у него есть миллионы долларов, есть большая квартира в Вене, где он может отсидеться, пока его друзья-эфэсбэшники будут решать вопрос с Григорием и Хаповязовым. Не зря же он стучал на всех, когда работал в министерстве радиопромышленности СССР.
Ближе к середине января Пунш встретился с Бубенцовым и начал его инструктировать, что говорить на встрече с Дигоевским. Он убеждал подельника, что рано или поздно встретиться все равно придется, и очень важно уверить Григория: ничего страшного не произошло, деньги работают, согласно их предварительной договоренности, а Дронова он давно хотел поставить вместо себя на должность генерального директора «Интерпродукт-Capital». А то, что вместо Дронова в кредитных договорах расписалась Крысина, объясняется его отпуском по болезни.
– Главное для нас – выиграть время, а дальше будем действовать по обстановке. Если начнется что-то серьезное, то подтяну тяжелую артиллерию, генералов ФСБ, – самодовольно, потому что ни в каких бумагах не «засветился», сказал Пунш.
Бубенцов, понимая, что он, напротив, следов оставил предостаточно, и имея в голове одному ему известный план действий, послушно согласился:
– Вам и решать.
Пуншу такое высказывание не понравилось.
Тем временем в штабе противника тоже шла подготовка к «стрелке» с кидальщиками. Взвесив все «за» и «против», возможные варианты решения проблемы, Григорий понял, что попал конкретно. В его багаже не было эффективных инструментов, которыми он мог бы надавить на аферистов и заставить их вернуть деньги. Просить Хаповязова, чтобы он подключил еще более крутых ментов, чем он сам, – значит, платить, и очень много. Но будет ли от этого толк? Ведь у Пунша тоже есть, к кому обратиться в ФСБ, и деньги у него с Бубенцовым появились немалые. К тому же, менты с эфэсбэшниками, взяв плату, как правило, договариваются между собой и начинают клянчить еще больше денег. Могут и дело возбудить с легкой руки того же Бубенцова, который знает все проводки, все левые фирмы, всех подставных лиц. Не придя ни к какому решению, Григорий надумал попробовать взять Пунша нахрапом, наивно полагая, что одной своей страшилкой в лице Хаповязова он сразу напугает двух аферистов. Он совсем не задумывался о том, что у Бубенцова могут быть свои планы и на деньги, и на Пунша, и на выход из всей этой ситуации…
Не созваниваясь с Пуншем, используя фактор неожиданности, Григорий с Хаповязовым нагрянули в «Интерпродукт-Capital» без предупреждения, как только разведка донесла, что мошенники вернулись в Россию. Дигоевский попросил Хаповязова разговаривать с Пуншем запугивающе жестко и, как минимум, получить с него и Бубенцова расписку на взятые деньги. План-максимум – забрать все деньги назад. Хаповязову было удобнее разговаривать с такими мошенниками, как Пунш и Бубенцов, на блатном языке, которым он за годы работы в милиции овладел в совершенстве и переходил на него как на более действенный в конфликтных ситуациях.
Фактор неожиданности сделал свое дело. Пунш не ожидал прихода Григория с Хаповязовым без звонка, поэтому скоро сломался и начал послушно соглашаться со всем, что ему говорили, невзирая на тон и оскорбления.
– Вова, старая ты министерская крыса, я тебя, симпатичного, с «петухами»[12 - Оскорбительное слово в тюремном жаргоне, если оно применяется по отношению к человеку. Так называют низшую тюремную касту заключенных, подвергающихся сексуальному насилию либо другим унижениям.] на севера отправлю чалиться, если бабло не вернешь. Говори по-хорошему, куда бабки дел, – не на шутку разошелся Хаповязов.
Не слушая ответов морально уничтоженного Пунша, он приказал позвать Бубенцова.
Ванечка пришел с красным перепуганным лицом, что сразу разрушило заготовленную ими легенду о том, что якобы все нормально, и никакого обмана не было. Хаповязов, обращаясь сразу к двоим, грозно потребовал:
– Так, крысы[13 - На блатном жаргоне – человек, который ворует у своих же.], пишите расписку на все бабки, которые крысанули у порядочного человека.
Написав после проверки с участием Катеньки Крысиной расписку на 19 млн. 475 тыс. 521 долл. США, Пунш с Бубенцовым тем самым железобетонно признали факт своего мошеннического завладения кредитами. Иначе, как законопослушные граждане, они бы, конечно, заявили в милицию или обратились бы к друзьям Пунша – эфэсбэшникам с жалобой на откровенное вымогательство денежных средств со стороны Дигоевского и Хаповязова.
Расписка гласила: «Мы, Пунш В. М. и Бубенцов И. А., заняли для организации совместного с Дигоевским Г. Ю. бизнеса у Дигоевского Г. Ю. 19 млн. 475 тыс. 521 долл. США. Обязуемся вернуть эту сумму следующим графиком:
1. До 1 апреля 2002 года – три миллиона – три миллиона пятьсот тыс. долл.;
2. До 1 мая 2002 года – оставшуюся сумму равными долями еженедельно».
Также расписка блокировала мошенникам возможность беспроблемно подвергать «Интерпродукт-Capital» ложному банкротству. За него пришлось бы давать большую взятку, поскольку, согласно расписке, надо было отдать большие суммы в короткие сроки, и все это в рамках совместного с Дигоевским бизнеса.
Довольный Хаповязов забрал из рук Пунша расписку:
– Пойдемте отсюда, Григорий Юрьевич, а то здесь очень дурно пахнет.
– Вы правы, Сергей Игоревич, пойдемте, – отозвался Григорий.
Боливар не выдержит двоих
Была вторая половина января 2002 года. Я долго созерцал красивую морскую гладь с удобной террасы на втором этаже своего дома в Испании и размышлял о том, как под водой одни рыбы пожирают других. Это мое занятие прервал звонок Пунша из другой – в чем-то аналогичной в плане пожирания себе подобных – дали. Пунш подавленным голосом сказал, что хочет встретиться, и желательно поскорее. Ничего толком не объясняя, твердил, что надо поговорить. Я ответил, что перезвоню на следующий день и скажу, когда буду в Москве. Через несколько часов мне позвонил Дигоевский и примерно таким же, как у Пунша, неуверенным и тяжелым голосом попросил о встрече, тоже ничего на объясняя. Мне оставалось только теряться в догадках, почему они мне названивают[14 - Напомню уважаемому читателю, что те события, которые я описал в пятой части своей книги, мне стали известны гораздо позже.]. Определившись, я на следующий день сообщил собеседникам, что буду в Москве в конце февраля.
Прилетев в конце февраля 2002 года в мрачную Москву, я встретился сначала с Пуншем, поскольку он позвонил мне первым. Пунш пригласил меня к себе домой в поселок Заря, там же оказался Бубенцов. Жена Пунша Карина Леонидовна накрыла на стол. По ее лицу было видно, что она в курсе событий. Пунш после серии дежурных вопросов о моей семье и о погоде в Испании начал свой рассказ о проблеме с Дигоевским. О том, что рассказ был лживым, и что эту проблему они с Бубенцовым сами же и создали, я узнал позже. Пунш вещал: мол, Дигоевский разворовал банк и теперь разрушает их с Бубенцовым бизнес – может быть, последний в его жизни. Якобы Григорий угрожает расправой, если они срочно не вернут ему девятнадцать с половиной миллионов долларов, которых у них нет. У Григория нет денег, чтобы рассчитаться со мной, согласно нашим с ним договоренностям, и они с Бубенцовым ждут от него начала боевых действий. Дигоевский с Хаповязовым уже выбили из них расписку на 19 млн. 475 тыс. 521 долл., – рассказывал Пунш.
Закончив повествование, Пунш сделал предложение мне:
– Мы с Иваном в рамках «Соглашения», которое мы с тобой подписали 1 февраля прошлого года в сауне банка МКБ, берем тебя в бизнес «Интерпродукт-Capital», твоя доля будет составлять 25 процентов. Оформляем все как положено, в том числе официально принимаем на себя остаточный долг Дигоевского тебе. Кстати, сколько там осталось? – Пунш взял ручку и лист бумаги.
– Два миллиона четыреста шестьдесят тысяч долларов, – ответил я.
– Хорошо, берем. – Записав сумму на листе бумаги, Пунш на повышенных тонах обратился к Бубенцову, о чем-то глубоко задумавшемуся:
– Иван, я все правильно сказал?
– Да, конечно, – очнувшись от своих мыслей, ответил Бубенцов.
– А ты, Саша, будешь силами твоего ЧОПа охранять нас и наш бизнес от бандитов Дигоевского, Хаповязова и им подобных. В общем, мы должны быть спокойны.
Выслушав Пунша и обратив внимание, что Бубенцов практически ничего не говорил и мало что подтверждал, я взял неделю на размышление[15 - Забегая в следующую главу, почеркну, что ни о чем больше, кроме как охранять их, Пунш не просил меня; ни о каких векселях «Интерпродукт-Capital», которые якобы нужно было забрать у Дигоевского, не шло речи. Пуншу и Бубенцову нужно было спасать свои жизни, к тому же, они уже приняли решение подвергнуть компанию-кредитополучателя «Интерпродукт-Capital» ложному банкротству, чтобы замести следы своей аферы.]… Через несколько дней я встретился с Дигоевским, и тот прямо заявил мне, что отдать долг он сможет лишь после того, как Бубенцов и Пунш вернут ему деньги. Я успокоил уже никуда не спешившего банкира:
– Я тебя не тороплю. Когда будут, тогда и отдашь.
Я понимал, что между Григорием, Пуншем и Бубенцовым, пока всё было хорошо, существовали договоренности строго на троих, касавшиеся не только меня с Митей Будкиным, но и других учредителей банка и их денег. Я посоветовал Дигоевскому самому разбираться с бывшими партнерами, добавив, что делать это следует цивилизованно.
– Мне писец, меня убьют! – завопил Григорий.
– Никто тебя не убьет! – Я вдруг опять заметил, что это не я, а кто-то другой, видящий, отвечает моими устами Григорию. – Единственное, что я могу для тебя сделать, – не буду переваливать на тебя вдобавок и свою вину. Ведь это я виноват в том, что доверял тебе. И когда ты прекратил наше сотрудничество, я не настоял, чтобы ты сразу отдал мне все мои деньги. Для банка в то время это было реально и без напряга. Поэтому считай, что ты мне ничего не должен.
Распрощавшись с Григорием, я позвонил Пуншу и сказал, что принимаю его предложение и готов приступить к работе немедленно. 26 марта 2002 года в офисе «Интерпродукт-Capital» на Новочеремушкинской улице мы с Бубенцовым в присутствии Пунша подписали договор купли-продажи 25-процентной доли в компании «Интерпродукт-Capital». Бегло просмотрев договор и акт приема-передачи доли, думая в первую очередь о предстоящей работе и будучи человеком, который доверяет больше данному слову, нежели подписанной бумаге, я не стал сразу проверять всю подноготную фирмы и ее работников. Вместо этого я сосредоточил все свое внимание на вопросах организации безопасности Пунша, поскольку он, на мой взгляд, вообще никак не был защищен, в отличие от Бубенцова. Пунш нехотя, по моему настоянию, познакомил меня с начальником службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Дмитрием Чеботаревым, предварительно предупредив, что собирается его уволить, поскольку он – человек Хаповязова и поставлен в компанию, чтобы наблюдать за ними.
Но Чеботарев привлек мое внимание не столько как человек, шпионивший за Пуншем и Бубенцовым и их движениями в бизнесе с последующим докладом Хаповязову, сколько другим любопытным обстоятельством. Меня волновало, знает ли он о людях, следивших за ними после их возвращения из Австрии, и что делалось для того, чтобы этих людей установить. Одним словом, меня интересовало все, что касалось контрнаблюдения за наблюдателями. В разговоре с Чеботаревым выяснилось, что контрнаблюдение за подозрительными лицами не велось ни в пределах офиса «Интерпродукт-Capital», ни на подступах к квартире Пунша, где тот с Катенькой Крысиной периодически «работал с документами», ни на территории, прилегающей к его дому в поселке Заря. Бубенцов с семьей жил в хорошо охраняемом пансионате управления делами президента «Бор», поэтому вопрос о его безопасности был у меня на втором плане. Чеботарев пожаловался, что денег на охранные мероприятия ни Пунш, ни Бубенцов никогда не выделяли, а вся служба безопасности состоит из двух человек – самого Чеботарева и его сына.
Между тем события начали развиваться угрожающе стремительно. Дигоевский затребовал встречу с Пуншем и Бубенцовым с целью разобраться, как им быть дальше. Пунш согласился на встречу с Григорием, предупредив его, что и Саша Маркин будет присутствовать на встрече в качестве их компаньона по бизнесу. Григорий стал истерично кричать, что им нужно встречаться без Маркина, поскольку они решали все по кредитам без посторонних лиц. Пунш, почувствовав уверенность в себе, игриво ответил Григорию:
– Что же мне делать, Гриша, если я боюсь тебя и Хаповязова.
Встреча состоялась в ресторане «Губернаторский» недалеко от мэрии Москвы. Григорий пришел подчеркнуто один, без Хаповязова. Перед встречей, как положено, сотрудники моего ЧОПа проверили все в ресторане и вокруг него на предмет безопасности участников переговоров. Во время жесткой беседы Пунш сразу выложил свой главный козырь, сказав Григорию, что они с Бубенцовым берут на себя его долг Маркину – теперь у Дигоевского не было повода для силового давления на них. Поникший Григорий спросил меня:
– Так я тебе ничего не должен?
Я подтвердил.
У Григория был только один вопрос к Пуншу как гаранту бизнес-порядочности Бубенцова: когда он отдаст 19 млн. 450 тыс. 521 долл., которые они взяли у него в декабре 2001 года?
Пунш заметил, что непосредственно они с Бубенцовым у него ничего не брали, а для расписавшихся в кредитных договорах это сейчас не представляется возможным. Григорий обиженно проговорил, что они его кидают, он этого так не оставит и все расскажет учредителям банка МКБ – нефтяникам и миллионерам, которые шутить не любят. После этого он ушел.
Бубенцов за всю встречу не произнес ни слова. Пунш сухо осведомился у меня:
– И что теперь может быть?
Я жестом руки попросил его ничего не говорить, а взглядом указал на забытый Григорием телефон. Пунш осекся и напряженно задумался. Через некоторое время вернулся телохранитель Дигоевского Михаил и забрал не случайно оставленный мобильник. Когда он ушел, я ответил Пуншу:
– Этого никто не знает, но, чтобы ничего серьезного не произошло, надо уметь договариваться и с врагами.
Проанализировав сложившуюся проблемную ситуацию, я пришел к выводу, что ключевая фигура в ней – Пунш. Ведь именно он привел Бубенцова в банк МКБ, и под его, Пунша, имя кредиты давались на компанию «Интерпродукт-Capital». Именно Пунш был гарантом порядочности Бубенцова в бизнесе, поскольку изначально Иван считался только техническим руководителем в проекте. Без слова Пунша Григорий не дал бы ему и копейки. Поэтому я решил, что мне надо охранять Пунша, раз взялся, серьезно, и не только от Дигоевского, Хаповязова и не любящих шутить учредителей банка МКБ. Я поймал себя на мысли, что Бубенцову было бы очень удобно свалить все на Пунша, если бы того убили. В таком случае он мог бы сказать кому угодно, что о договоренностях между Пуншем и Дигоевским не знает, что выполнял все без исключения просьбы Пунша, и все документы, касающиеся проводок денег, также находились у Пунша, поэтому с него все, как с гуся вода. Дополнительным стимулом организовать хорошую охрану Пунша было для меня то, что он взял меня в бизнес «Интерпродукт-Capital» и обязался выплатить мне долг Григория в размере 2 млн. 460 тыс. долл. США, что было очень важно для развития моего бизнеса в Испании.
Засучив рукава, я принялся за работу. Прежде всего я установил мобильные посты наблюдения за подозрительными лицами. Первый пост работал вблизи офиса «Интерпродукт-Capital». В задачу второго поста входило патрулирование главного маршрута Пунша дом – офис, как во время его передвижения, так и заранее, за час до его поездки в ту или другую сторону. В местах встреч работа по охране Пунша и Бубенцова велась комплексно. В зависимости от обстановки и характера встречи подключалось необходимое число охранников. Все они были вооружены и готовы в случае необходимости отразить нападение. Обо всем увиденном и услышанном охранники докладывали Дмитрию Курцеву, который после моего отъезда в Испанию занял должность генерального директора ЧОПа. Дмитрий, в свою очередь, обо всем сообщал мне. Пунш по нескольку раз в день лично спрашивал меня о количестве охраны.
По его потухшим глазам и дрожащим рукам было видно, что он боится. Организуя охрану Пунша, я столкнулся с проблемами, которые были обусловлены человеческим фактором и, как ни странно было для меня в то время, исходили от Бубенцова. Казалось, молодой коммерсант не заинтересован в хорошей охране своего возрастного компаньона, – он всячески закулисно вредил налаживанию безопасности. Сам Бубенцов пользовался тогда милицейской вневедомственной охраной и не подпускал к себе больше никого. Зато в вопросах охраны Пунша Бубенцов совал свой нос везде и, несмотря на мои возражения, навязал ему в телохранители бывших сторожей своей жены Ангелины – Роговицкого и Назаренко. Два этих типа производили впечатление, будто спят на ходу и понятия не имеют об охранной работе – тем более о работе телохранителей. Так Бубенцов ослабил охрану Пунша. Роговицкий до того, как я по просьбе Бубенцова его лицензировал, работал сторожем на женской половине общежития Московского педагогического университета и охранял там женское белье, а Назаренко сторожевал на заводе НПО «Ротор».
Когда охраняемое лицо могут убить, и оно само это понимает, то нужно приложить максимум усилий, чтобы его оберегали профессионалы. Нужны люди с телохранительским чутьем, хорошо видящие окружающую обстановку и умеющие быстро на нее реагировать, а в случае необходимости – остановить нападение. Разумеется, хорошие телохранители стоят недешево, да и вообще охранное дело – дорогое удовольствие. Но прикрываться, решая свои проблемы, телами несведущих сторожей, чтобы только платить поменьше, – это равнозначно тому, что прикрываться детьми. Согласившись на фальшивых телохранителей, Пунш сам подписал себе приговор.
По инструкции охранники не должны обсуждать свою работу ни с кем из окружения охраняемого лица. Это сотрудники моего ЧОПа строго соблюдали и никому, кроме меня и Курцева, ничего не говорили. Однако Бубенцов почему-то не раз предпринимал попытки выведать у чоповцев, проверявших территорию возле дома Пунша, что они видели, какие охранные мероприятия запланировали, что думают о ситуации, какое у них оружие и будут ли они его применять, если что… Зачем это было нужно, мы поняли лишь после убийства Пунша.
Я заметил, что все руководители и охранники прогибаются, в первую очередь, перед Бубенцовым и все ему докладывают. Пунша всерьез никто не воспринимал, к нему относились как к пассажиру, который скоро сойдет. Служба безопасности «Интерпродукт-Capital» состояла из двух перевербованных Бубенцовым агентов Хаповязова – Чеботарева и его сына. Эти люди ожидали от Пунша увольнения в связи с недоверием, но Бубенцов обнадежил их, пообещав, что этого не случится. Так что им нужно было угождать кормильцу и сливать ему всю информацию. Навязанный Пуншу балласт в машину сопровождения, Роговицкий и Назаренко, были ушами и глазами Ивана и докладывали ему обо всех передвижениях и встречах старшего компаньона. Роговицкий и Назаренко понимали: благодарить за то, что у них есть работа, они должны не Пунша, а Бубенцова. Я для этих двоих был недругом, поскольку открыто говорил Пуншу, что они черти, и их надо гнать. Все милиционеры, охранявшие офис «Интерпродукт-Capital», также выслуживались перед Бубенцовым, поскольку работали в рамках договора между ним и руководителем своей конторы. Их зарплата, как и премиальные, зависели от умения красиво выслужиться перед молодым коммерсантом.
В машине Пунша водителем был Владимир Жуков, охранниками, посменно, – Александр Федоренко и Олег Леонов. Это были ничем не мотивированные, безразличные – как к личной безопасности, так и к безопасности Пунша – люди, не имевшие ни малейшего представления о делах своего «подопечного». Бубенцов, поскольку он знал практически все о качестве работы охраны Пунша, мог это использовать в своих целях. Исключением для него оставался доступ к информации об охранных мероприятиях моего ЧОПа, что его явно нервировало. Такое положение дел с охранными структурами было не в пользу Пунша. А если учесть жизненное кредо Вани Бубенцова, что в бизнесе нет и не может быть друзей, и «боевую» обстановку, в которую Пунш попал уже в немолодом возрасте, то ситуация не сулила ему ничего хорошего. К тому же, в «лихие» девяностые частенько случалось, что компаньоны-коммерсанты заказывали убийство друг друга из-за доли в бизнесе или для того, чтобы свалить на убитого ответственность за хищение денег.
Через некоторое время после встречи в ресторане «Губернаторский» учредители банка МКБ, которые не любят шутить, начали названивать Пуншу с угрозами и требовать встречи – мол, надо разобраться по-хорошему. В итоге Пунш согласился встретиться наедине с Виталием Елизаровым, которого знал с 1997 года, и между ними сложились приятельские отношения.
Встреча состоялась в офисе «Интерпродукт-Capital» в апреле 2002 года, незадолго до последнего дня рождения Пунша. Елизарову было проще убедить Пунша вернуть деньги, поскольку до него с горе-кидальщиками уже поработали: Хаповязов, Дигоевский и страх, у которого глаза велики. Пунш при беседе с Елизаровым допустил очередную ошибку, которая еще больше опустила его в глазах соучастников мошенничества. Несмотря на то, что они с Бубенцовым не расписывались на кредитных договорах, и он мог отправить Елизарова к «фунту» Дронову или к Катеньке Крысиной, Пунш испугался и подтвердил получение ими кредитов в МКБ. А когда Елизаров заявил, что они с Бубенцовым принесли людям страдания и горе своими действиями, что это их последняя встреча, и надо договариваться прямо сейчас, Пунш окончательно потерялся и выразил готовность погасить кредиты, согласно договоренности с Дигоевским, в период с декабря 2002 года по март 2003 года. Чтобы закрепить успех, Елизаров велел Пуншу позвать молодого коммерсанта Ваню Бубенцова, с которым он раньше знаком не был. После знакомства он пригрозил обоим аферистам, что, если деньги не будут возвращены, согласно установленному с Пуншем графику, то полетят, прежде всего, их головы. И приведя напоследок несколько примеров того, как спрашивали с крыс в «лихие» девяностые, уехал.
Бубенцов пламенно возненавидел Пунша за то, что тот собрался возвращать долг. Как же так, ведь они уже договаривались, что ни под какими предлогами деньги отдавать не будут! Зачем было кидать Дигоевского – чтобы просто подержаться за добычу и затем ее вернуть? Где смысл, и почему Пунш распоряжается его миллионами? Посмотрев на Пунша с презрением, как на что-то ненужное и мерзкое, Бубенцов обратился к нему без всякого уважения, на «ты»:
– Зачем ты это сделал, Володя?
Пунш потерял дар речи от такой наглости. Злая энергия, которую Бубенцов вложил в свои слова, выбила у него почву из-под ног, сердце забилось часто и громко, лицо стало бледным, как у покойника. Взглянув на Бубенцова просящим понимания взором, Пунш попытался объясниться, но так и не смог найти слов. Таким Пунш никогда Бубенцова не видел, хотя знал его со времен его младенчества, когда нянчил милого бэби Ванюшу на руках… После визита Елизарова отношения между Пуншем и Бубенцовым испортились окончательно, ссоры участились и происходили в основном из-за денег. Двоеначалие в «Интерпродукт-Capital» шло к своему логическому завершению, должен был остаться кто-то один – или Пунш, или Бубенцов. Боливар не выдержит двоих.
Как-то в один из дней, работая у себя в офисе с документами, я повнимательнее прочитал подписанный мною и Бубенцовым договор купли-продажи доли в «Интерпродукт-Capital» и прилагавшийся к нему акт приема-передачи. В акте, к моему удивлению, вместо моей фамилии оказалась чужая, незнакомая. Такой некорректно оформленный документ никакой юридической силы не имел и, соответственно, не был бы принят к регистрации в Регистрационной палате.
При встрече с Бубенцовым я спросил:
– Что это?
Прочитав акт, Бубенцов извинился и убежал исправлять ошибку к юристу. Вернувшись через некоторое время, сказал:
– Юрист уже ушел, завтра все исправим.
Я напомнил Бубенцову про ошибку в акте приема-передачи через несколько дней, поскольку «завтра» несколько затянулось. Опять извинившись, Бубенцов убежал к юристу, но вернулся уже с новым договором купли-продажи и актом приема-передачи, где указывалось, что мне причитаются не 25 процентов, а 20.
– В чем дело, что за игры?
– Это чтобы не было проблем с антимонопольным комитетом.
С вопросом, какова же моя доля – 20 или 25 процентов, я обратился и к Пуншу. Выслушав объяснения Бубенцова, он сказал:
– Хорошо, Саша. Пусть в договоре будут значиться 20 процентов, но при всех наших расчетах по факту будут 25.
Подписав новый договор купли-продажи 20-процентной доли в компании «Интерпродукт-Capital» и акт приема-передачи, я поинтересовался у Бубенцова:
– Кто будет регистрировать договор: ты или я?
– Не волнуйся. Мой юрист все сделает, как надо и в лучшем виде.
Я поверил Бубенцову с трудом и только потому, что этот разговор происходил в присутствии Пунша.
В начале июня 2002 года охранники моего ЧОПа без особого труда вычислили подозрительных людей, наблюдавших за офисом «Интерпродукт-Capital». Незнакомцы появлялись перед приездом Пунша и Бубенцова, увидев их, кому-то отзванивались и сразу уезжали. Мои охранники вступили с наблюдателями в жесткий контакт, чтобы выяснить цель их пребывания в этом месте и в это время. Гости вели себя агрессивно, ведь их раскрыли, а это свидетельствовало о низком уровне их профессионализма. Я доложил об этом Пуншу и посоветовал ему и Бубенцову не появляться в офисе неделю, пока я не установлю, кто послал этих людей. Начальник службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Чеботарев был очень недоволен такой ситуацией, ведь она явно показывала его ненужность в компании.
Через несколько дней в офис «Интерпродукт-Capital» стали врываться судебные приставы со спецназом, кричавшие, что если их не впустят, то они выломают двери. Но офисные охранники-милиционеры двери не открыли, а грозились открыть огонь из автоматов в ответ на противоправные действия. Когда приехали руководители обеих сторон и стали разбираться, выяснилось, что наблюдатели, крутившиеся возле офиса, доложили куда следует и указали фактический адрес «Интерпродукт-Capital». А суд выдал исполнительный лист на арест документов и имущества по юридическому адресу компании кидальщиков.
Финансовый директор «Интерпродукт-Capital» Катенька Крысина не была готова к приезду приставов. Находившиеся в ее кабинете документы, печати фирм-однодневок, факсимиле подставных лиц явно свидетельствовали о том, что готовится ложное банкротство компании. Другая группа приставов изъяла из арендованной Бубенцовым ячейки в «Газпромбанке» ценные документы, кассеты видео- и аудиоконтроля секретных переговоров с бизнесменами и чиновниками о том, как лучше уходить от налогов; еще там нашлись фотографии Вани с проститутками, деньги в рублях и валюте. Пунш ругался, проклиная всех сотрудников «Интерпродукт-Capital» – в том числе и тех, кто был не в теме, а просто заходил что-либо подписать – и обещал все уладить.
Но это был не конец неприятностям, а только начало. Через две недели после визита судебных приставов в «Интерпродукт-Capital» курьер службы экспресс-доставки DHL принес Бубенцову бандероль. Офисные охранники-милиционеры приняли ее, не проверив содержимое, расписались в получении, и курьер ушел. Послание бережно отнесли в кабинет Бубенцова. В посылке оказалась… отрезанная голова барана – хорошо, что не бомба. Вызвали милицию, она возбудила уголовное дело, и на этом все закончилось – ни курьера, ни отправителя не нашли. Даже охранники-новички – и те знают, что всю почту, тем более бандероли, нужно проверять. Если бы ее вскрыли при курьере, то все стало бы ясно сразу, и можно было бы избежать будущих проблем. Обычно за такой серьезный прокол охрану гонят в шею, но Бубенцов почему-то не сменил ее, что меня очень удивило. При разборе полетов с руководителями охранных структур и службы безопасности «Интерпродукт-Capital» Пунш воздух не сотрясал и ни на кого не кричал, а только поставил задачу выяснить: кто организовал наезд судебных приставов на фирму, и кто прислал баранью голову.
Со мной у Пунша по его просьбе состоялся отдельный разговор – наедине, без Вани Бубенцова. Осунувшийся Пунш попросил меня забрать у Дигоевского оригинал расписки на 19 млн. 475 тыс. 521 долл. США и несколько договоров «Интерпродукт-Capital» с различными фирмами. Сообщив мне с волнением, что он обязательно вернет все эти миллионы Дигоевскому, но не сейчас, а позже, когда заработает с их помощью себе на старость, Пунш пояснил: мол, тогда хочу жить спокойно. На Бубенцова Пунш пожаловался, что с ним стало невозможно работать, парень полностью обнаглел и стал вести себя непредсказуемо. По этой причине Пунш предложил мне обсуждать все серьезные дела без Ивана, встречаясь по-соседски где-нибудь на озере в лесу. Я согласился на такое общение с глазу на глаз, пообещав, что со своей стороны приложу все усилия, чтобы заполучить расписку. Договоры, которые Пунш просил меня забрать у Дигоевского, как позже выяснилось, были очень важны, именно их недоставало Бубенцову и Крысиной для лжебанкротства «Интерпродукт-Capital» – от меня это тщательно скрывалось[16 - Согласно материалам уголовного дела об убийстве Пунша, он и Бубенцов заметали следы своего мошенничества и инициировали лжебанкротство «Интерпродукт-Capital» после визита к ним в офис судебных приставов и отзыва лицензии у банка МКБ в апреле 2002 года. На допросе у следователя Мособлпрокуратуры Игоря Костина 14 ноября 2003 года Дронов сообщил: «Примерно в конце апреля – начале мая 2002 года меня пригласил к себе Бубенцов, который был учредителем «Интерпродукт-Capital», и сказал, что у компании будут новые учредители. Представил меня находившимся у него в это время двум незнакомым мужчинам и двум незнакомым женщинам. Они сказали, что согласны, чтобы я оставался далее генеральным директором, а также – что попытаются наладить работу «Интерпродукт-Capital». После этого дня я с этими соучредителями не встречался. Что они делали по налаживанию работы «Интерпродукт-Capital», мне неизвестно, никаких улучшений деятельности компании так и не произошло. В дальнейшем компания «Интерпродукт-Capital» была переименована в «Продуктмаркет», а в июне-июле 2002 года начался процесс ее банкротства. В октябре 2002 года я был уволен из «Продуктмаркета» внешним управляющим».].
Для граждан, чьи деньги находились на счетах в МКБ, лето 2002 года выдалось жарким. Придя в банк за своими кровными, они столкнулись с сотрудниками внешнего управления, которые ничего не объясняли, а советовали записаться в длинную очередь обманутых вкладчиков. Походы в правоохранительные органы различных уровней с целью разобраться в ситуации и вернуть свои средства также никакого результата не дали: правоохранители раздавали только обещания. Наиболее энергичные и осведомленные обманутые граждане, узнав, что банк лопнул из-за действий Пунша с Бубенцовым, ринулись в «Интерпродукт-Capital» искать консенсус с кидальщиками. Но там на входе в офис их уже ждали довольные милиционеры с автоматами, которым Бубенцов заранее предусмотрительно повысил зарплату. Они говорили ходокам, что контора закрыта, и сейчас идет процесс ее банкротства.
