скачать книгу бесплатно
– Нет, – отозвалась подруга, – не переживай. Ты для них – такой же сон, как и они для тебя. Может, ночью, когда сомкнутся их отягченные глаза, ты им приснишься… Как нечто далекое, прекрасное… Как некая богиня из иллюзорного мира, который в глубине их сердец бьется жгучей мечтой, невыполнимой, неосуществимой… Практически ни для кого из них… – Лаура умолкла на мгновенье, послышался тяжкий вздох, – но все равно я хочу показать им звезды!
Аврора не успела ничего ответить: на нее едва не налетел какой-то лохматый мужчина с воспаленными глазами, в шерстяной накидке настолько замусоленной, что грязно-жутковатые пятна не имели собственного оттенка. За собой он поволок тощего мальчишку лет семи, у которого выпирали ребра с обеих сторон. Мужчина скрылся в одной из хижин неподалеку, с грохотом закрыв за собой увесистую рычажную дверь: конусообразный валун тут же привалил вход в нее.
– Идем отсюда дальше, не задерживайся.
– Что тут происходит? – заволновалась римлянка.
– Тебе лучше не знать этого, – в голосе новой подруги послышалась грусть.
Аврора встала как вкопанная, сдвинув брови.
– Я не сдвинусь дальше, пока не узнаю! Хватит того, что отец все от меня скрывал, мать только смеялась, ничего не открывая мне, брат – тот с детства был философского склада ума, слова не добьешься, а теперь вот ищи! Так теперь и тут новые тайны? Довольно!
Прошло несколько долгих, гнетущих секунд. Наконец раздался голос:
– Хорошо. Я расскажу тебе. Только не останавливайся здесь, идем!
Аврора послушалась, обошла странный запертый дом и пошла в направлении дальнего проема, стараясь прижиматься к стене.
– Эта площадь, – продолжила Лаура, – место старейшин и родовых вождей. Шаман племени живет отдельно. Вся подземная страна разбита на множество "домов-пещер". Каждый из них – вырубленный в скале широкий грот с узким проходом. Там живут до трех-пяти семей, пятьдесят человек где-то. Тесно, томительно, скучно. А временами и опасно. Хотя в нашем роде старались людоедством не промышлять, но дети временами пропадали. Как знать, зачем этот вождь поволок того мальчишку? Но таких "личных" домов не так и много!
Аврора оглянулась: да, на площади их было всего ничего – чуть более десятка.
– И вождь какого это рода? – спросила римлянка.
– Не знаю. Да и зачем? Все они на одно лицо! – с грустью в голосе произнесла Лаура. – Видишь вон проход в пещеру?
– Да, – сказала Аврора, когда разглядела слева от себя в двадцати шагах какое-то углубление.
– Загляни одним глазом.
Уговаривать любопытную девушку долго не пришлось. Едва ли не вприпрыжку подскочила та к узкому проходу, который терялся в тенях от нагромождений камней. Пару шагов, чуть вытянуть голову – и вот обстановка жилища как на ладони: вперемешку спали женщины с детьми, а у их ног, точно охраняя, – мужчины с каменными орудиями. Какие-то лохмотья, шкуры, кочерыжки, объедки, сгнившая древесина лежали ближе к середине так называемого "помещения". Там же на треногах тускло мерцали светильники.
– Откуда этот свет? – тихо прошептала девушка.
– Рыбий свет… – негромко произнесла спутница. – Рыбаки ловят их, соскабливают с них слизь – она-то и дает нам свет.
– А вдали еще одна такая же дыра?
– Да. Из одной пещеры попадаешь через такой лаз в другую, из той – в третью – целая сеть бесчисленных пещер! Но почти везде одно и тоже: все любят спать, есть, пить здешнее вино…
– У вас есть вино?
– О, конечно, оно не идет ни в какое сравнение с вашим! Это небо и земля! Хотя… так оно и есть! Мы тут выращиваем далеко не виноград! Теряю силы, идем!
– Извини. Конечно!
Из пещеры так никто и не вышел, только сонный храп да кряхтенья долетали до ушей. Не останавливаясь, Аврора обошла домики с приплюснутыми крышами стороной. Это место стало неуютным и навевало тоску и безысходность. Кто жил долгое время на одном месте, лишенный всяких дел и надежды, – тот знает, как сильно давит подобная обстановка на нервы!
На миг глаза заволокло дымчато-бирюзовой пеленой, по телу пробежали мурашки, волосы выпрямились.
– Что происходит? – испугалась юная матрона.
– Поспеши, – с трудом выговорила Лаура, – у меня недоброе предчувствие, и силы на исходе!
Скорей. Скорей к проему вдали! Римлянка позабыла о своей важности и осанке и помчалась так, как некогда бегала с братом наперегонки в детстве, или как когда бежала по римскому рынку, думая, что увидела его в толпе незнакомых лиц. Что за тайна исчезновения? Может, в этом проходе лежит разгадка? И откуда только взялись силы!
Вот, все ближе и ближе! И почему она должна увидеть там брата? Что за глупые надежды? Аврора при всем желании не ответила бы себе в эту минуту. Осталось пролезть через узкий пролом, не расцарапать себе лицо и кожу, не изодрать наряд, настолько не подходивший, как наряд ласточки не подходит нарядам летучих мышей в затхлой пещере. Еще один коридор, еще уже, так что для двоих места не было ("удобно оборонять" – прошептало внутреннее чутье), вот и голову приходится пригибать к туловищу, чтобы волосы не цеплялись за острые зубы-пики, растущие сверху тоннеля естественного происхождения – повсюду виделись следы от множества ударов кирками, которые день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем вгрызались в каменную породу, пока не сделали в ней этот ход.
Повеяло холодом. И одновременно стало больше света от рыбьих фонарей. Мерцающие блики отражались от всех стен. Коридор вывел в новый грот, впечатлявший одними своими размерами: свод простирался на высоте двадцати метров, заканчиваясь загадочным отверстием; сверху донизу, кружась, тянулась лента, вырубленная в мраморе и слюде; несколько площадок образовали своего рода уровни, этажи – и на каждом из них располагалась словно некая обсерватория.
– Мы почти на месте, – произнесла Лаура, – теперь иди туда и поднимайся выше.
Аврора подчинилась. Первый «этаж» оказался забит всякой рухлядью: ящиками, мешками, бочками с рыбой, судя по всему, просоленной до края, какими-то рогатинами, цепочками – своего рода хозяйственный двор. На втором "этаже" обнаружился стол, поросший мхом, а над ним висели на крепких жилах диковинные растения, о существовании которых римлянка и не догадывалась, стояли чаны, котлы; из некоторых шел тоненький дымок черничного цвета. За столом начинался следующий подъем наверх. Дорожка метра два шириной круто вздымалась и заворачивала на площадку выше. Оттуда доносились голоса. Слов не разобрать. Один голос, явно женский, отвечал второму, требовательному, басистому. Отчего-то мурашки забегали по телу девушки. Воздух вновь моргнул нездешними переливами. Аврора взяла себя в руки и, превозмогая страх, двинулась на голоса.
"Нет, это не брат!" – только и подумала она, когда заглянула за поворот дорожки. На широкой площадке, среди каменных скамеек и стульев, пары круглых столов со склянками и дымящимися флаконами, целой бадьи с останками неведомых животных, стояли двое. Дородная спина первого заслоняла собой все. Облаченный в накидку рыжего цвета, с висящими обрубками ткани, он стоял, точно застывший истукан, который врос мясистыми ногами в камень. Его рука простиралась над другим существом, кулак сжимался и разжимался, грозя раздавить того, как надоедливую муху. Издали казалось, что по его жилам разливается горючая смола. Со сводов пещеры капало склизкими темными пузырями.
– Не убил тебя лишь потому, что ты должна принести пользу своему народу!
– Так я за этим и вернулась, Моран Могучий! – раздался приглушенный голос за спиной гиганта.
– Ты вернулась! Ха-ха, хаха-ха-аха, – его смех, точно ужимистые прыжки грузных гиппопотамов, забился волнами по пещере.
Аврора крадучись пошла вперед, огибая гиганта с дальнего края площадки. С боку он выглядел не менее впечатляющим, чем со спины: на коротких рукавах ходуном ходили мышцы, с предплечий щетиной свешивались костные шипы хвостовых плавников глубинных рыб, кисти рук увенчаны наростами, пальцы скрюченные, но не дряблые, шея как у быка, голова под стать туловищу, волосы кусками прядей разлетались от каждого движения, густая щетина от ушей переходила в волчью бороду – жесткую, острую, темную; лицо оказалось измождено морщинами от подбородка до лба, возле глаз набухли желваки – да и нос, и толстые губы, и замирающие, как у рептилии, глаза – все было покрыто какой-то старческой корой, но при этом бурлило скрытой силой, точно жгучая лава бродила под давно застывшим жерлом спящего вулкана. Если не видеть формы и борьбы мышц, то на вид этому исполину римлянка дала бы не меньше ста лет.
– Тебя вернули! Верней так сказать, – продолжал орать громогласный старик. – Или ты думаешь, что стала изгнанницей своего рода случайно? Что своим поискам свободы и верхнего мира ты обязана одной лишь своей воле? Что ты случайно нашла выход?
– Нет! – твердо возразила та, которую старик словами хотел будто придавить, уничтожить. – Во тьме мертвых камней, в беспросветных ночах наказаний мне многое открылось из того, что неведомо было моему роду. И моей маме…
Авроре показалось, что девушка смахнула слезу с лица, и тут римлянка убедилась, что это – никто иная, как Лаура, видимая, реальная. Но какая-то другая! Сердце забилось сильнее. "Не пугайся, это случилось месяц назад, – прозвучал голос Лауры настоящей. – Теперь это прошлое, и ты мне должна помочь найти решение к загадке! Смотри и слушай внимательно!" Странно звучал один и тот же голос почти в одночасье с двух разных мест – голова шла кругом. И этот пещерный смрад, и эта капель со сводов. А Лаура, которая стояла рядом с гигантом, продолжала:
– Ты – шаман нашего племени, Моран почитаемый, Моран всемогущий, ты знаешь мою маму, знал моего деда! Я помню его восхищенные рассказы о тебе! Кому как не тебе возликовать, что я открыла путь к свободе всего нашего народа! Долгие столетия мы прозябали в мраке пещер, под землей, без света! А там… О, там столько света! Днем он там повсюду, он заливает весь горизонт от края до края! Он в парящих облаках, он в далеком море, он в колышущемся поле, в густых чащах и открытых дорогах! Он – в человеческих глазах! Он…
Не успела она договорить, как получила звучную пощечину. От неожиданности девушка рухнула, а гигант стоял над ней, сжимая и разжимая пальцы.
– Ты ничего не знаешь о силах, действующих в этом мире! Но еще узнаешь! Ты думаешь, мы – такие же, как и те, что наверху? Что мы так же рождаемся, так же живем, так же едим, спим? Сколько ты там пробыла наверху? – рявкнул он.
– Не больше дня, – всхлипнула девушка, сжимая ладошкой опухшую щеку.
– Не больше дня… – задумчиво повторил шаман. – Все равно удивительно, как ты выжила. Видно, ты, в самом деле, необычная жительница нашего рода! Говоришь, тебя твой род записал в "очумленные"?
– Да, это случилось месяца три-четыре назад, – вспоминала Лаура, – когда племя застало меня за тем, что ночью я выбралась из пещеры, дождалась, пока наш караульный задвинет массивный камень у входа…
– И полезла по вертикальному стометровому лазу, который никто за столетия не одолевал, и выбралась на самый верх колодца?
– Долгие месяцы ушли у меня на это. Я и палец ломала, и до крови стирала костяшки, – уверенно ответила смелая девушка, смотря прямо в глаза тому, от одного взгляда которого другие падали ниц. – И если это будет стоить мне жизни, я готова: я увидела нечто такое, что другие здесь и за целые десятки лет однообразия и скуки никогда и не увидят, и не помыслят о существовании таких чудес!
– Твою мать я знаю. А кто твой отец, девочка? – шаман смягчился в голосе. Руки опустились на пояс и замерли в позе того, кто привык распоряжаться жизнью и смертью других людей.
– Мама никогда не любила говорить на эту тему, а в последние месяцы, после того как меня изгнали из рода, – и подавно! Благодаря ей я и осталась жива.
– К "очумленным" никто не смеет притрагиваться! Таковы древние законы нашего племени! Их можно учить словом, можно ругать, можно насмехаться над ними, можно не обращать внимания, как на ящерицу, ползающую где-то далеко под пещерным сводом! – голос шамана набирал силу и громкость звучания. – Они должны жить за пределами наших пещер, предоставленные сами себе и своему выбору! Обратно вернувшихся ждёт…
– Смерть, – могильным голосом продолжила Лаура в ухо Авроры, отчего та вздрогнула.
– И никто не смеет их трогать! – вновь повторил Моран. – За нарушение древних традиций и законов твою мать ждет смерть после суток заточения среди мертвых камней, чтобы она успела все хорошенько осознать!
Голос шамана гремел, сотрясая своды. И так же вторили ему слезы девушки, точно второй голос в дуэте, пытающийся изо всех сил умилостивить разгневанное божество.
– Клянусь, она не дотрагивалась до меня! Только приносила еду – и мне было что есть! Вот и все, что я хотела сказать!
– Твои слова ничего не значат. Нарушение закона есть нарушение закона.
– Прошу тебя, могучий Моран! Умоляю если не жизнью своей, то… даже не знаю чем… Смилостивься! Пусть мое сердце съедят, а тело отдадут на удобрение наших злаков! Я готова отдать жизнь ради матери!
Шаман смотрел на нее свысока. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Мне от тебя нужно нечто другое, моя пещерная дочь!
Ниц возлежащая дева обхватила стопы шамана.
– Молю тебя Оркусом, хранителем нашего мира и народа, господин, только скажи, что я должна сделать, не губи родную душу!
Улыбка торжества проскочила на древнем лице Морана, но тут же скрылась за глубокими морщинами.
– Вижу твои слезы, дочь, и доволен ими. Они искренни и чисты! Ты хочешь спасти свою жизнеподательницу?
– Превыше себя!
– Хорошо! А спасти свой народ готова?
– За этим и вернулась сюда, Моран почитаемый!
– Не с того ты начала! Потому и схватила тебя стража! Ты посмела кричать у входа в пещеры и звать народ за собой, якобы на "волю"…
– Но там и вправду воля!
– … а на самом деле, – продолжил Моран, – на смерть!
– Как, почему? – ахнула дева.
– Потому, глупая, что я живу так долго, что тебе и не снилось, и не ты первая, не ты последняя, кто за столетия находит выход, но никто еще до тебя не смог выжить после такой воли! – Моран совершенно успокоился и, придвинув себе массивный стул, продолжил. – Я сам был вожаком такой вылазки. Нас было двенадцать! А внизу собралось все племя! Но как только мы выбрались наружу, и утренний свет бросил на нас первые лучи, то сперва один, затем другой мой сородич, затем третий… – шаман стряхнул со лба капельки пота, – все они обернулись серым пеплом, разлетаясь по ветру, как сухие листья от жара костра! Я пошатнулся, время точно замерло. Тогда-то я и услышал впервые зов Оркуса, его утробный голос… Он воззвал ко мне из оставленного колодца. Я это чувствовал затылком! В те секунды моя жизнь колебалась, как струна лиры под рукой неопытного музыканта, который должен определиться с ладом песни… И тогда я стал его добровольным слугой, а он даровал мне новую жизнь. Я летел обратно в колодец. Все сто метров лаза отзывались болью внутри меня, точно вырывая какое-то сухожилие, точно вплетая в меня другую нить… Когда я рухнул в воду колодца, брызги окатили всех собравшихся. Та сила, что пришла ко мне, отозвалась и во всем племени. То было так давно, что я и не упомню…
Шаман вздохнул, набрал полную грудь затхлого пещерного воздуха и выдохнул с тяжким сопеньем.
– Но я призвал тебя сюда не для этого, дочь нашего племени. Теперь-то ты понимаешь?
– Теперь понимаю, – завороженно отозвалась Лаура.
– И жизнь твоей матери, и свобода нашего племени – теперь все в твоих руках! Ты – та, которая каким-то образом оказалась не подвержена давнему проклятию.
– Какому проклятию? – глаза девушки блеснули, а ум, позволивший найти выход, никогда не дремавший, встрепенулся, как ястреб, почуяв трепыханье в траве.
– Слушай меня, слушай главное! Остальному – время придет! Главное – то, что свет не превратил тебя в пепел! А значит – ты ходишь по земле, как простые люди, ты видишь рассветы и закаты, ты не привязана к пещерным ходам! Все эти тоннели мы рыли не просто так. Но так и не смогли добраться до заветной цели. А ты сможешь!
– Говори!
– Даю тебе один год на то, чтобы найти и уничтожить золотую буллу – шар, полый внутри, вылитый в форме сердца, на золотой цепочке. Дар Рима, он стал нашим проклятием.
Своды пещеры громыхнули.
– Как его уничтожить? – решительно взглянула Лаура.
– Для этого тебе понадобится пугио с запекшейся в стали кровью!
– Кинжал римлян? Оружие наших врагов?
– Римляне раньше были более сведущи в колдовстве. Их предметы наполнены силами, о которых они ныне не имеют ни малейшего знания.
– Где мне искать?
– Наши легенды донесли смутные обрывки. Из уст в уста, поколение за поколением мы передавали то немногое, что с каждым следующим редело и тускло, как рыбьи фонари со временем. Вот что дошло до меня, что говорят об этом сказания: "И буллой, и кинжалом владел Квинтилий Вар. Но другу своему, которого любил как сына, он даровал шар золотой. Когда же в час решающий тот предал вдруг, вонзил в себя кинжал военачальник гордый, прокляв в тот миг его". Дальше известно только то, что шар должен покоиться там, где последний день жизни застал принявшего в свое время подарок Арминия, – где-то там, в районе Тевтобургского леса, среди болот с мертвецами, где пали три римских легиона.
Лаура изумленно смотрела. Легкое ее облачение трепыхалось от частого дыхания, волосы прядью падали на один глаз, завиваясь нежной спиралью.
– А ты думала, куда мы числом двенадцать собирались отправиться в тот проклятый день? – взвыл Моран. – Мы тоже некогда мечтали об освобождении нашего народа из этого заточения под землей! Но никому не удалось пробыть снаружи дольше первых лучей света! А тебе это удалось! Теперь это – твоя цель жизни!
Моран насупился, чуть привстав, но взял себя в руки и опустился на каменистый стул.
– Кинжал подобрал, конечно, победитель. Вот так магические предметы одного стали достоянием другого. Впрочем, что они ему принесли? Гибель от рук своих же? Отправляйся в далекую Германию, чтобы раздобыть их. Хотя… сперва иди туда, где император – в Рим! Стань тенью ночи, броди, слушай, распытывай! Где еще больше разузнаешь, нежели в столице всего мира? Выясни все про эти предметы, про их свойства, почему они стали нашим проклятием и как его снять – вот твоя первая цель! И вот еще что…
Перед глазами Авроры все поплыло, точно синь морская разлилась по зрачку глаза и его раек стал из нежно-голубого цвета пронзительно-синим с накатывающимися волнами.
– Бутимас! Проводи! – словно издалека донесся голос шамана.
От боли девушка сомкнула глаза. И тут в ушах раздался не зов, а крик: "Аврора, проснись!"
Глава 3. Первая угроза
Раздалось тревожное конское ржание. Аврора с большим трудом открыла глаза. Но тут же пожалела об этом. Все тело болело нестерпимо. Так бывает, когда спросонья сунул руку в огонь, но не понимаешь этого, – та болит нестерпимо, тысячами иголочек отдавая по всей коже, добираясь до мозга. И только лишь увидев, поняв причину боли, в какой-то невыразимо краткий миг понимаешь весь ужас ситуации и отдергиваешь руку! Но куда там? Поздно! Она обуглилась и со всей открытой ясностью бьет сотней кинжальных стрел!
Так и к римлянке осознание пришло мгновенно: картина мира завращалась, закружилась! В секунду мозг выстроил многоярусную цепь произошедшего: рука от конвульсии дернулась и смела костер, цепляясь за жгучие угли, – боль пронзила пальцы и кисть; волосы растрепались по влажной от ночной росы земле, оставляя полутораметровый след; голова шла кругом – перед глазами мелькала то густая трава, хлестая по щекам, то черное беспросветное небо, утыканное иглами звезд.
Аврора закричала. По крайней мере, ей так показалось: так кричат рыбы в немом ужасе, тараща глаза, когда неведомая сила подсекает их и, причиняя страшную боль, стремглав тянет из родной стихии. Так тянули и ее по береговой линии реки Мареккья: камыши от быстрого движения отпружинивали, подгибались, отзываясь гулкими ударами по телу, клочья влажной земли вырывались из-под пальцев, оставляя кровоподтеки. Где-то в мелькающей круговерти картин римлянка видела, как за ней мчалась очнувшаяся Лаура с круглыми глазами. Вот совсем рядом заплескались воды реки. На смену влажному грунту пришел илистый песок. Еще три-четыре таких рывка – и было бы поздно! Лаура подскочила в самый последний миг, страшным ударом тяжелой палки обрушившись на ее ноги. Только тут Аврора поняла, что не чувствует ног! Переход от сна к жуткой действительности был слишком быстр. Она взглянула и наконец увидела причину всех бед: огромное, склизкое трехметровое чудище рывками тянуло ее в воду, заглотнув широкой пастью обе ноги девушки. Удар, еще удар! Перед Авророй мелькала тупая щучья голова темно-красного цвета без видимых отверстий для глаз. Длинное угревидное туловище извивалось из стороны в сторону как змея, уворачиваясь от разящих ударов Лауры. Но напрасно! Жительница пещер знала свое дело и рубила наверняка. Был бы у нее меч в твердых руках – речное чудище давно отправилось бы к праотцам. А так – получив достаточное количество увесистых оплюшин, оно недовольно мотнуло головой, отчего спина Авроры лишний раз протерла песок, и выплюнуло обслюнявленные ноги страдалицы.
– Помоги, помоги! – вырвался наконец крик измученной римлянки, когда опасность миновала. Точно отпустило что-то, и комок отошел от горла.
– Пошла прочь, иди к себе домой! – горланила боевая подруга.
