скачать книгу бесплатно
– Я приду, когда скажете. Я начальник Управления градостроительства, Соня – мой заместитель.
Я скрипнул зубами – все-таки, любовники, вон как он всполошился, и сказал:
– Через час в центре удобно? На Невском есть подвальный ресторан, называется «Арфа».
– Я буду, – заверил чиновник.
Явился он действительно вовремя, подвергнув меня новому приступу недовольства собой. Рядом с ним – уверенным, надменным и холеным, в дорогом деловом костюме, я почувствовал себя неудачником в простых джинсах и свитере. И я еще питаю какие-то фантазии…. Женщины типа Сони всегда рядом с такими мужчинами, как этот тип – сделавшими карьеру, имеющими высокую должность и еще более высокую зарплату.
Я, подозреваю, выглядел перед ним слишком худым, слишком потрепанным, слишком усталым.
Однако, надо отдать ему должное, поздоровался он со мной вполне доброжелательно, и рукопожатие по всей форме – крепкое, долгое:
– И мне ведь ничего не сообщила, представляете? Позвонила и говорит – возьму отпуск на неделю, мол, дела, – начал он с места в карьер, устраиваясь напротив меня. – меня зовут Иван Владимирович, кстати.
– Мне казалось, у вас близкие отношения, – не удержался я, и тут же поправился, – думал, вы прольете свет на всю ситуацию.
Он болезненно скривился:
– Близкие – это вы про любовь? Нет. То есть, я-то не прочь, но она не проявляет ко мне подобного интереса…. – он повертел в руках салфетку.
– Она вам нравится? – уточнил я, почему-то переживая внутренний подъем. Он коротко взглянул в окно на проспект:
– Она всем нравится. Я еще десять лет назад – она была совсем юной и как раз забеременела и совсем одна была, парень то ли ее бросил, то ли она не хотела связываться с ним, – так вот я на коленях ее умолял выйти за меня, готов был ее ребенка воспитывать как собственного. Она мне отказала, мягко и деликатно так. Сказала, что не хочет пользоваться моим благородством, что не будет нам счастья, если она выйдет за меня под давлением обстоятельств, и давай, мол, будем в формате «начальник-подчиненный», – он безнадежно махнул рукой, – да, если бы вы ее только знали….
– Я видел ее, красивая женщина, – сдержанно заметил я, стараясь не показать, как меня поразила эта краткая история.
– Дело не во внешности, хотя она, конечно, яркая. Соня – она настоящая, страстная, добрая, действительно добрая, а не показушно, понимаете? Иногда – редкостная стерва, иногда – маленькая наивная девочка, и все это в таком коктейле, что… да, вам неинтересно…
Мне было, напротив, очень интересно, но я с готовностью подтвердил:
– Да, я вызвал вас узнать о ее конфликте с заместителем губернатора. Слышали ли вы что-то об этом?
– Еще бы. Об этом все наше Управление гудело. Сперва-то все мирно было. Был у нас проект по строительству одного здания – приюта для детей на Большой Морской возле дома номер десять. Зам губернатора этот проект курировал со стороны города, Соня – как представитель федеральной власти. Построили все, готовили к открытию. У них с Соней все мирно было, даже слишком. Они ужинали вместе и все такое, он ей цветочки дарил. Думаю…, – тут он нахмурился, – что и до кровати у них дошло. Соня в этом смысле простая – кто ей нравится, она открыто говорит и действует, не играет, как другие девки. А он ей нравился. Но в один день все кончилось. Он к нам явился, закрылся с ней в кабинете, они поругались, кричали друг на друга, Соня вроде прокуратурой ему грозила, он тоже в долгу не остался. И на этом все.
– Вы спрашивали о причинах конфликта? – уточнил я, уже понимая, что разговор кончится ничем.
– Да и не раз, но она не рассказала. Господи, я и подумать не мог, что Соня на такое решится. Скорее ожидал, что он ей навредить может. А вы уверены, что она ну… не в порядке самообороны?
– К сожалению, это исключено. Несколько свидетелей говорят, что она подошла к нему и выстрелила почти в упор.
– Неужели ничего нельзя сделать? Вы понимаете, что для нее значит судимость? Она – федеральный государственный служащий, мне сверху велят ее уволить, и я не смогу воспрепятствовать.
Я усмехнулся, вставая:
– Думаю, если очень захотите – то сможете, другой вопрос, чем это будет грозить лично вам. Всего хорошего.
Направляясь к своему внедорожнику на парковке, я перебирал в уме новые обстоятельства. Выходит, и впрямь у Сони (как-то незаметно я назвал ее так), были близкие отношения с заместителем губернатора. Совместный проект и вспыхнувшая симпатия. Что случилось потом? Не поделили отмытые на строительстве деньги? Или она застала его с проституткой в сауне? Или что-то более серьезное?
Она стреляла в него. Чтобы выстрелить в грудь человеку надо быть готовым. И иметь веские причины. Мне самому пару раз случалось стрелять в людей, и я слишком хорошо помнил, что процедура эта – малоприятная, а отходняк после нее – еще более жесткий. Мой первый убитый по ходу службы снился мне потом с завидным постоянством два месяца, а лицо его я отчетливо помню и сегодня – спустя двадцать лет. У меня тогда был очевидный выбор: наркоторговец – или мой наставник, пожилой полковник. А какой выбор был у нее? И как она себя сейчас чувствует?
Устраиваясь за рулем, я сказал себе вслух:
– Ты свихнулся, забыл, что она – твоя подследственная – это раз, и она не твоего круга это два. Мужик в сорок лет, с первого взгляда запавший на симпатичную девочку, откровенно жалок.
Это слегка отрезвило и я выехав с парковки, повернул в сторону дома. Пока не посплю хоть пару часов – соображать лучше не смогу. Проверено многолетним опытом.
После чашки чая полегчало, а сон удался не очень – стоило закрыть глаза, как я то начинал размышлять, чем Соне так не угодил заместитель губернатора, то просто начинал думать о ней. Как оказалось, я очень хорошо запомнил ее – проклятая профессиональная привычка сканировать все приметы! И теперь, в полутьме комнаты, память безжалостно воссоздавала подробности: и колдовской удлиненный разрез глаз, и акварельную кожу, и губы, и далее по списку: янтарные блики на волосах, гибкую спину, талию, которую я, пожалуй, мог бы обхватить ладонями, и округлые колени в рваных джинсах.
Я никогда не был женат и теперь впервые пожалел об этом – может, будь у меня жена и дети, в голову сейчас не лезли бы непрошенные сексуальные фантазии.
Поспать под это удалось недолго и путано, но через несколько часов сна и пары минут ледяного душа я почувствовал себя намного лучше. А главное – окончательно выстроился порядок действий: сперва поехать к Соне – ее адрес у меня есть из протокола, застать врасплох, вытрясти из нее информацию о том, из-за чего они с замом губернатора сцепились. Далее, в зависимости от результатов – к потерпевшему, собрать с него показания.
Черт, а ведь, если что и аффект не прокатит – она пистолет прихватила на встречу с ним, ни один судья не рассмотрит это, как аффект. Вот если бы она его кирпичом, лежащим по близости, по башке огрела – тогда да, а так….
Вздохнув, я спустился к машине и выехал на проспект. Еще по дороге в ее район обругал себя за то, что посмотрел в зеркало в прихожей, хотя обычно равнодушно проходил мимо, да еще и расстроился от того, что там увидел. В молодости я себе нравился, теперь выглядел слишком бледным, слишком мрачным, а если бы не визит к ней, я и не подумал бы побриться. Черты собственного лица, которые раньше мне казались смелыми, мужественными, сейчас стали резкими, и выражали скорее замотанность, нежели решительность.
Когда я доехал по начинающимся пробкам к району, в котором жила Соня, часы на приборной панели показывали семь вечера. М-да, не слишком приличное время, но может так и лучше, будем надеяться, что она дома.
Соня жила в высоком панельном доме брежневской постройки. Добротном, с просторными квартирами, но не элитном. Это меня слегка удивило – распоряжаясь федеральными стройками и деньгами не поиметь жилье попрестижнее? Любопытно.
Поднявшись на нужный этаж и позвонив в дверь, я волновался, как подросток в кабинете директора школы. А когда Соня открыла – что произошло почти сразу, я второй раз за эти сутки остолбенел – она стояла передо мной в коротких джинсовых шортах и свободной белой футболке, которая впрочем, не скрывала, а скорее подчеркивала тонкие ключицы и высокую грудь. А при виде полоски нежной кожи на впалом животе между краем шортов и футболки, у меня слегка помутилось в голове.
Впрочем, она изумилась еще больше, почти испуганно отступила вглубь квартиры:
– Вы?!
– Вы всегда открываете дверь, не посмотрев в глазок, Софья Станиславовна? Неразумно, учитывая криминальную обстановку в городе.
Она пригладила чуть встрепанные волосы:
– Ко мне, кроме соседки никто не придет, – она посторонилась, пропуская меня. – Проходите, и что вам угодно? Если отправить меня в СИЗО, то я соберусь, если еще показания – то пойдемте на кухню, сварю кофе.
– Кофе как-то привлекательнее, – я поймал себя на том, что улыбаюсь. Может от ее поразительного хладнокровия, а может, от того, что в квартире никаких следов мужчин не наблюдалось – на вешалке только женские и детские курточки, аналогичная обувь, а ванной – вся косметика женская, кроме пары шампуней с мультяшками. Не то, чтобы это что-то обещало мне, но…
Кухня у Сони оказалась довольно уютной, и дорогой – отделанной деревом, с мягким диваном. Кухня одинокой женщины, которая не варит борщи, а по-быстрому разогревает готовую еду или заказывает по Интернету.
Но кофе она варила великолепный – это я понял, еще по запаху, когда она подвинула мне кружку. И ножки у нее были просто потрясающие – сильные, изящные, в джинсах совсем не то.
– Вот сливки – оторвала она меня от их созерцания и устраиваясь за столом на стуле с высокой спинкой напротив меня.
– Спасибо, я пью черный. Софья Станиславовна, я сегодня поговорил с вашим начальником, и он поведал мне весьма занятную историю о ваших взаимоотношениях с заместителем губернатора, – я сказал это, удерживая ее взгляд своим, но она вдруг почти рывком опустила голову и сухо заметила:
– Я предупреждала, что не стану объяснять свои мотивы. И не стану.
– Это очень глупо, – я откинулся на спинку диванчика, чтобы непринужденной позой смягчить свои слова, – вы полагаете, что сможете уладить все сами, но вы не сможете.
Она вздрогнула, словно я сказал бог знает какую грубость, и вдруг спросила тихо:
– Почему вы так думаете?
– Потому что, если бы могли – уже уладили бы. Очевидно, что это не в ваших силах. Вы из тех людей, которые не могут просить помощи, но это не значит, что помощь вам не нужна.
Она вдруг насмешливо прищурилась:
– А вы значит, Айвенго, который явился мне помогать? – она вскочила со стула, видимо, смотреть на меня сверху вниз было удобнее. – Бросьте ваши приемы! Или вы думаете, что вы – единственный, к кому я могу обратиться?
– Я единственный, кто вас пока не сдал, – парировал я. Соня ошеломленно взглянула на меня, а я малодушно продолжил, – ваш начальник не будет вас защищать, это невооруженным глазом видно.
Она вдруг как-то сникла, пленительно-округлые плечи дрогнули, потом снова взглянула на меня, и я отметил, что глаза у нее неестественно блестят, словно от сдерживаемых слез, а губы дрожат, заставляя меня представлять, какие они на вкус.
– Я знаю.
– Расскажите все, Софья Станиславовна, – мягко предложил я. – Вам полегчает, уверяю вас. Хуже все равно не будет, мы с вами не под протокол беседуем.
– Зачем вам это? – ожидаемо поинтересовалась Соня.
– Не люблю неразгаданных загадок.
Она скрестила руки под грудью, словно защищаясь от меня, вызвав во мне этим волну приятного возбуждения, потом сказала:
– На самом деле, мне нечего рассказывать особо. Большую часть вы выяснили – мы с Олегом познакомились, когда совместный проект начали. Почти год работали над ним. И потом поссорились. Накануне открытия был банкет на первом этаже нового здания – узкий круг, только коллеги и знакомые. Тогда на банкете он вдруг сказал, что планы изменились, что здание он оформит себе лично в собственность, что никакого приюта не будет, а я – наивная дура. Ну это если вкратце.
– Как он это объяснил? – удивился я, – поправьте, но ведь деньги из казны можно украсть и менее экстремальным способом. Он же и так распоряжается средствами в городе, может сколько угодно стащить из регионального бюджета, и никто не заметит. Значит, хотел именно вас подставить?
Соня покачала головой:
– Я не знаю. Понимаете, Ростислав Сергеевич, это федеральные деньги, рано или поздно меня спросят про них, и что я отвечу? Что, по сути, куда-то их дела? Мне не поверит никто. Меня один черт посадят, либо за покушение, либо за коррупцию, – она горько усмехнулась, а я ощутил неведомое мне прежде желание обнять ее, укрыть от всего мира.
Вместо этого я, ненавидя себя, сдержанно сказал:
– Должен заметить, что положение у вас незавидное. Но, однако, оно не объясняет, по какой причине вы схватились за пистолет. Зачем стреляли в зама губернатора?
– Этого не скажу. Того, что уже сообщила – вам хватит для мотива. И довольно.
Я собирался было сказать ей, что договаривать следует до конца, но тут зазвонил мой мобильник, и извинившись, я полез в карман. На экране высветился номер одного из моих оперативников, а они не звонили без нужды:
– Да, Андрей, что случилось?
– Я твой радостный вестник, – заржал мой боевой товарищ. – Прикинь, Рост, приехал ко мне мужик из Смольного выдал показания потерпевшего, на основании которых уголовное дело о нападении на зама губернатора нужно прекратить. Замглавы города пришел в себя, рана у него не очень серьезная, кстати, и никаких претензий к подследственной не имеет, о чем и написал официально и велел сворачивать дело. По его показаниям – он дал ей свой пистолет подержать, и тот случайно выстрелил. Так что за вновь открывшимися обстоятельствами прекращаем. Ну что – полегчало? Мы-то боялись, что его на контроль в следственный комитет возьмут, раз большая шишка в потерпевших. По такому поводу и напиться можно!
Мне стало холодно, словно из помещения я вышел на октябрьскую улицу. С трудом выговорив:
– Спасибо, Андрей, – я повесил трубку. Вот как, дело прекращено. С одной стороны это было прекрасно – видимо, этот Олег решил не наказывать Соню за импульсивный поступок, но с другой – это означало, что я больше никогда ее не увижу. Никогда…. – это слово вспыхнуло в груди, больно опалило сердце, и дышать стало трудно.
На мгновение я даже позабыл о том, что она только что рассказала о деньгах. Стараясь, чтобы голос мне не изменил, я сообщил, как можно более холодно:
