скачать книгу бесплатно
После этого можно было и схлопотать по мозгам, но бабка неизменно вступалась за единственного внука.
Таковы были реалии и подводные рифы, которые мне надо было огибать. Что я и делала.
Побыв дома день, Нина занялась инспекцией кухни. Залезала в самые труднодоступные места и точки, проводила пальцем по поверхности и показывала мне пыль:
– В другой раз и тут убери.
– И здесь.
– У меня всегда все блестит.
Я кивала и обещала оправдать ее надежды. Потом она повела меня в магазин и официально представила кассирше:
– Вот, Иамзе, знакомься, невестка наша.
Та расплылась в улыбке. Поздравила.
Нина продолжала:
– Давай ей что надо в долг. Я приеду, расплачусь. У Эрика опять работы нет.
При мне она рассчиталась за прошлый месяц, что набрал ее сын по списку – всяких йогуртов и сладостей. Через день она уехала обратно в Турцию с двумя ларами в кармане, сказав на прощанье:
– Ну, счастливо. Вы уж как-нибудь прокрутитесь.
Потом, помню, она приехала через месяц, и инспектируя владения осталась не довольна наведенным блеском. Бросила мне:
– Если не успеваешь, сделай аборт!
Меня как ножом полоснуло.
Из разговора с отцом Петром
– В блуде, значит, раба Божия, живешь? – вопрос отца Петра не застал меня врасплох.
– Выходит так.
– Венчаться-то думаешь?
– Пока нет. Я в нем не уверена.
– А он хочет?
– Он хочет – я против. Не готова пока. И причащаться пока не буду.
– Ох, доиграешься.
Я ничего не ответила. Думала. Мой эксперимент пока не был закончен. Потом бегать с развенчанием – лишняя возня.
Эрик и правда хотел венчаться. Я его устраивала по всем параметрам. Меня смущало одно «но». В конце октября он принес 200 лар и сел дома. До весны. Началась великая зимняя спячка.
Личное пространство
0ктябрь 2007. С личным пространством у меня дома была всегда напряженка, хотя в метрах проблемы не наблюдалось. Но над этими метрами главная хозяйка была моя мама, как впрочем и до сих пор. Внести какие-то изменения было практически невозможно. На все был готов ответ: «Заведи свое и делай, что хочешь!».
Перейдя к мужу и усладившись начальными обещаниями свекрови и золовки, когда только шли наши переговоры о браке летом, я радовалась.
– Они же сказали, что «Мы в вашу конурку и носа не сунем. Что хотите, то и делайте!». Наконец-то у меня будет личное пространство хотя бы на этих 3Х3 метрах.
Первый же месяц в новом статусе показал туфту предвыборных обещаний.
Говорю с утра свекрови после подачи ей кофе:
– Мы с Эриком решили для выиграша места кровать двухэтажную сделать. Доски у него есть. Прибьет сваи и второй этаж за пять минут.
Вардуи выронила сигарету от столь смелого технического решения.
– Больные штоль оба на голову. У вас же сейчас медовый месяц. Какие сваи? Как в купе будете спать?
– Мы как-нибудь разберемся.
– Нет и нет! А соседи что скажут, если узнают? Из покон века такого не было! А родственники наши? Меня же и скушают! Как такое позволила? Не успела ногой ступить, уже свои порядки устанавливаешь??
Пришлось отказаться от экспериментов.
Дальше шло следующее указание:
– К тебе когда подруги придут, сидите в зале, культурно.
– А если мы хотим с подругой у меня в комнате побыть, посекретничать.
– Чего? Мои кости мыть? Где это видано, гостей к себе в спальню заводить.
В итоге я предпочитала ходить к подругам на их площадь, когда просто хотелось пообщаться. Это было проще.
Зина достала нам бесплатно раскладной стол. В каморке у мужа его не было за неимением места. Эрик припер его на своем горбу через несколько улиц, чтоб не тратить пять лар на такси.
– А это куда тащишь? – возмутилась Вардуи. – Все по своему хочешь сделать. Есть у нас один стол в доме в зале. Все тебе мало.
– Зала не моя. А вдруг стол ваш повредим, вы ж будете ругаться.
– Не сахарная! Потерпишь.
Желанное личное пространство оказалось пустым звуком.
Как Иоанн Кронштадтский – рассказ автора. (Кусочек сценария)
Поймал Эрика на улице сосед Тазо по кличке «Лар». Его так прозвали, так как он ко всем пристает: «Одолжи лар до завтра». «Завтра» у него понятие растяжимое, теряется в необозримом будущем.
Так вот, зацапал он Эрика и говорит:
– Ты теперь женатый человек. Дай 10 лар. Очень нужно.
Эрик бегом к жене с аналогичным текстом:
– Дай 10 лар. Срочно нужно.
– У меня только пять, – отвечает «коробочка».
– Давай, что есть, – и его тут же на улицу, как ветром сдуло.
Вечером за чаепитием Мзия устроила супругу настоящий допрос:
– Куда ты дел мои пять лар?
Эрик честно рассказал, как было дело. И каково же было его удивление, когда он натолкнулся на полное непонимание лозунга «Спешите делать добро».
– Этого еще не хватало, чтоб здешние босяки у меня деньги списывали.
– Послушай, – пытался до нее достучаться Эрик, – в житии Иоанна Кронштадтского есть такой момент. Раз пришла к нему женщина: «Я, говорит, всю жизнь деньги собирала, хочу церкви пожертвовать. Вот три тысячи». Следом подошел к нему растратчик и говорит со слезами: «Батюшка, я пропил казенные деньги. Завтра меня будут судить». Иоанн Кронштадсткий тут же отдал эти три тысячи просящему.
Рассказчик даже смахнул непрошенную слезу от представленной в уме сцены. Потом вернулся к печальной реальности:
– Что же ты хочешь, женщина?! Я поступил, как Иоанн Кронштадтский.
– Что-то я ничего такого в житии не помню, – отрезала супруга. – Сам заработай, потом раздавай.
Родственники мужа
Ноябрь 2007. К свекрови пришла одна из невесток из другого двора, Наира – почесать язык пока мужа не было дома. Я подала кофе и печенья, кои предусмотрительно держала на случай дипломатических визитов мужниной родни. Экспериментов с самодельной выпечкой я избегала дабы не опозориться, так как вокруг все были специалисты высшего класса в этой области, плюс на опыты не было продуктов.
Наира была уже бабушка четырех внуков и из всех остальных жен других дядей Эрика считалась самой светской. Она работала раньше бухгалтером. Я ушла к себе, чтоб не мешать высокоинтеллектуальной беседе.
– Ну что, Вардуи, ты довольна невесткой?
– Ничего пока, Наира-джан, грех жаловаться, шустрая, уважительная, горшок мой выносить не брезгует. Одно плохо.
– Что? – затаила дыхание ее собеседница.
– Хлеб очень тонко режет. Я ей говорю: «Что, по рецепту так выдаешь?» Я ломтями люблю. И еще суп недосоленый у нее. На «вы» со мной говорит и с добрым утром каждый день заколебала меня.
Последовала успокоительная тирада на армянском, дескать и хуже бывает.
Свекровь перехватила инициативу в свои руки:
– Вот тебе, Нарин-джан, повезло с невесткой. Карина твоя – все при ней. И хозяйка, и вид есть. Не то что моя, даже не красится. И одевается как пацан. Амот
.
– Мы специально с мужем искали, все учли, сколько девочек пересмотрели. А ты о чем раньше думала?
Свекровь стала оправдываться и перечислять тяжелое экономическое положение. Дескать, пришлось согласиться на меня, как последний вариант.
– Иначе б вообще не женился. Как мужчине без жены быть…
Наира ушла потом восвояси. А Вардуи закурила сигарету и ударилась в воспоминания. Невестку она уважала за то, что не брезговала ею и вообще была человечная, не то что одна врагиня, чьей смерти она все не могла дождаться. Потом в красках стала описывать какой тяжелый характер у мужа Наиры – Дереника, как однажды он ее так избил, что жена потеряла ребенка. И по сравнению с ее мужем – покойником, у Дереника характер – просто «не дай Бог». А невестка Наиры, Карина, хоть и всем хороша, но очень уж быстро беременеет и кучу денег приходится тратить на аборты.
Я слушала эти марсианские хроники и думала, кто бы из русских классиков мог бы достойно воспеть все эти трагедии двух дворов.
Раб Божий и стиль работы
Перейдя в статусе жены к Эрику, меня ждал ряд открытий. При ближайшем рассмотрении боговерующий супруг немного удивил меня некоторыми нестыковками с тем, кем он себя позиционировал. Эрик никогда не читал молитвенного правила, а на все предложения присоединиться к этому занятию, отвечал логично:
– Я и так всегда с Ним!
Посты он тоже никогда не держал в силу своей зависимости от общего котла. Но как только я создала ему условия поститься – принял их с удовольствием. Духовника он тоже никогда не имел. Соответственно, не причащался. Но при этом он закупал духовные книжки и ставил их на свои доисторические полки. Раз в квартал он иногда доставал что-то из этих сокровищ и, дымя сигаретой, почитывал страничку – другую и осмысливал кусочек текста, чтобы где-то кому – то потом блеснуть эрудицией.
При этом он обладал завидным незлобием и добродушием, до чего мне было далеко, как до небес. Что рядом с этим мои ежедневные бубнения? Да прах и пустота всяческая.
…На улице к Эрику относились своеобразно. Любили, как безвредного «карги бичи»
и использовали в своих многоплановых целях.
Время от времени в хибарке возникали соседи с улицы, которая была отнюдь не маленькая:
– Эрик, по-братски почини пылесос.
– У меня стиралка испортилась, программы не исполняет, а на мастера денег жалко. Почини, а?
– Эрик, тарелка Россию не ловит. Аба, быстро ко мне.
И он делал, чинил и паял. Вознаграждение за труды бывало чисто словесное либо в лучшем случае – шоколадка. Платить за труды никому не приходило в голову так как «он свой, ему ничего не надо!».
Вторая партия просителей приходила брать инструменты. Либо забывали вернуть, либо возвращали поломанными. Эрик только улыбался и отмахивался.
Ему и в голову не приходило либо вести хотя бы записи кто что взял, либо настаивать на починке. Заработав копейки, он первым делом покупал очередные инструменты, которые через пять минут могли исчезнуть в неизвестном направлении.
Я попыталась объяснить безрезультативность сизифова труда, но Эрик не понял, о чем я вообще и как можно жить по другому.
Теоретически жене не должно вмешиваться в дела мужа, но, понаблюдав этот богоспасаемый дрейф полгода, я решила заняться трудоустройством.
И довольно быстро нашла ему несколько мелких работ: где-то окна красить, в другом месте – обои клеить.
День теперь начинался с шума:
– Аба, быстро вставай, быстро одевайся, Завтрак на подносе у кровати. Люди ждут!
– Подождут, – бурчал трудящийся, – что же я теперь – на цырлях бежать должен? Работа – не волк.
