Зло под маской

Мария Эльф

Зло под маской

I

В большом загородном доме 38-летней вдовы Ольги Барсовой в богато меблированной гостиной происходил конфиденциальный разговор между ней и адвокатом её сына, Елисеем Калининым.

– Я изучил первоначальные материалы уголовного дела, – сообщал адвокат, – и хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Конечно, я всё поясню! – с готовностью отозвалась заплаканная вдова. – Только, пожалуйста, вытащите моего мальчика! Знакомые порекомендовали вас как настоящего профессионала. Ради Бога, помогите!

Это была красивая статная шатенка с большими голубыми глазами и густыми блестящими волосами, убранными на затылке в объёмный гладкий пучок. Глядя на неё становилось очевидным, что в лучшие времена Ольга очаровывала своей элегантностью: черт, движений, манер и нарядов, но сейчас обрушившаяся на неё беда заметно подпортила гармонию лица и осанки.

– Сделаю всё возможное, – хладнокровно ответил Калинин.

За свою 15-летнюю практику по уголовным делам адвокат привык быть свидетелем чужого горя, и последней надеждой, и единственным проводником в мире законов, а потому уяснил, что правильнее и эффективнее всего вести себя с клиентами сдержанно и даже слегка равнодушно – это их успокаивает и располагает к минимальному проявлению эмоций, абсолютно лишних в разговоре с профессионалом.

– Для начала давайте восстановим картину трагического события. Я попытался поговорить с подзащитным, но он настолько потрясён случившимся, что не произнёс ни слова. Более того, в материалах дела указано, что Герман отказался от дачи показаний – это плохо, несмотря на презумпцию невиновности суды негативно воспринимают факт отсутствия показаний обвиняемого на стадии предварительного следствия. Нам необходимо настроить Германа на рассказ о произошедшем, пусть даже небольшого объема, постепенно его можно будет дополнить.

– Мальчик очень потрясён! – подтвердила несчастная мать обвиняемого. – Почти совсем не говорит, но это пройдёт, если мы будем видеться как можно чаще…

– Часто, вряд ли. Впрочем, правила предоставления свиданий, краткосрочных и долгосрочных вам известны. Я же заеду к Герману через пару дней, надеюсь, он уже придёт в себя к тому времени. Итак, начнём, Ольга Николаевна. Всё произошло в пятницу в 16 часов вечера на занятии зоологией, так?

– Совершенно верно! – всхлипнув, подтвердила Ольга. – Герман очень любит животных, и поэтому года два назад я позволила малышу завести котёнка и наняла учителя зоологии, студентку 5 курса педагогического университета Лилю. С тех пор каждую пятницу сын с удовольствием занимался наукой о животных. После занятий он всегда выходил довольный…

– В тот вечер Герман находился дома в учебной комнате с преподавателем Лилей, так?

– Пойдёмте, – красивая вдова встала с кресла и утёрла слёзы, – я вам всё покажу.

В просторной светлой комнате того же первого этажа стояли 2 письменных стола, несколько удобных стульев, книжный шкаф, длинный мягкий диван, а у раскрытого окна – 2 кресла с журнальным столиком между ними. На одной из стен висела интерактивная доска, чуть выше – телеэкран.

– Вот здесь малыш занимается…. то есть, занимался, – Ольга вновь всхлипнула, – потому что Лиля к нам больше не придёт, её очень потрясло произошедшее. Я даже не знаю, что теперь говорить о сыне другим преподавателям, чтобы не напугать и их тоже!

– Согласно показаниям учителя зоологии, урок прошёл как обычно, они уже закрывали учебники, когда в дверь постучали, и вошёл ваш приятель Андрей Нестеров. Со словами: «Герман, а у меня для тебя сюрприз!» Нестеров открыл большую коробку, принесённую с собой, и извлёк из неё африканскую маску, которую надел на себя и зашипел, при этом мужчина поднял вверх одну руку, а другой достал из той же коробки деревянный нож. Мальчик истошно закричал, а гость положил нож обратно. Однако подросток, не переставая кричать, подскочил к Нестерову, снова достал нож и точным движением нанёс мужчине смертельный удар в самое сердце. Гость скончался до приезда скорой.

– Да, Лиля именно так и рассказывала, – съёжилась Барсова и опустилась в одно из кресел. – Когда я вошла сюда, услышав жуткие крики, то увидела малыша возле этого столика с окровавленным ножом в руке, рядом лежал Андрей в чудовищной африканской маске и дёргался в предсмертных конвульсиях, Лиля забилась в дальний угол и визжала, на столике стояла раскрытая коробка.

– Как полагаете, почему ваш сын так поступил?

– Думаю, Андрей напугал его этой омерзительной маской и угрожающим шипением.

– Напугал?! Ольга Николаевна, вы же понимаете, что подобный испуг – не повод для убийства!

– Да, конечно, но… дело в том, что Герман – необычный мальчик… он… у него легкая степень аутизма.

Адвокат стал весь внимание.

– Сейчас сын уже совсем нормальный и развитый ребёнок, – женщина запнулась, – был до этого случая… Теперь он только сидит, сжавшись в комок и молчит, раскачивается вперёд-назад. Когда мы навещали его в изоляторе, Герман даже не смотрел на меня! Не знаю, понимал ли он наши слова. Только на прощание он проронил: «Пока!» Да вы и сами всё видели!

Она тихо заплакала.

– Очень сочувствую, – Калинин осторожно тронул плечо клиентки. – Правильно понимаю, диагноз аутического расстройства всё ещё не снят врачами, не смотря на то, что ваш сын «уже совсем нормальный»?

– Не снят, но мальчик был очень развитым до этой трагедии. С самого начала я делала всё возможное, чтобы он преодолел симптомы РАС: наняла логопеда, специалиста по АВА-терапии, психотерапевта. Сестра Анна (после смерти моего мужа она живёт с нами), занималась с Германом трудотерапией для развития мелкой моторики и освоения бытовых навыков. Малыш научился обслуживать себя, выполнять достаточно сложные задачи, читать, писать и даже перестал избегать общения с другими людьми, а в последние годы он показывает отличные успехи в математике. Нам очень помогает наш давний друг и Анин жених, Максим Соколовский, кстати, они оба скоро приедут, и вы сможете поговорить, если хотите. Так вот, Максим, который практически заменил мальчику отца, посоветовал арт-терапию и общение с животными – это поспособствовало большому скачку в развитии Германа…

– У Германа уже есть судимость? – адвокат вернул вдову к теме разговора.

– Нет!

– Мальчик часто проявляет агрессию?

– Что вы! Он очень спокойный и предсказуемый ребёнок! – всплеснула руками Ольга.

– В том-то и дело, что уже не ребёнок – мальчику 17 лет. Он убил человека и подлежит уголовной ответственности.

– Нет! Только не это! – несчастная мать заплакала, сотрясаясь всем телом. – Он не перенесёт!

– Это закон, Ольга Николаевна. На сколько я помню, расстройство аутического спектра не исключает вменяемости. Однако необходимо увидеть медицинское заключение, тогда я смогу ходатайствовать о проведении судебной психиатрической экспертизы, которая даст ответ на вопрос о вменяемости Германа, то есть его способности осознавать вред, наносимый своими действиями. Если экспертиза покажет, что он не осознаёт последствий своих действий, то нам удастся освободить вашего сына от уголовной ответственности, но в таком случае ему назначат принудительные меры медицинского характера.

– Что это значит?

– Психиатрическая больница на неопределённый срок.

– Но это тоже трагедия! – ужаснулась мать преступника. – Бедный мой малыш!

– Трагедия уже произошла, Ольга Николаевна: погиб человек, и судьба мальчика обещает быть сложной. Я здесь, чтобы смягчить приговор суда.

– Но Герману нельзя находиться в тюрьме, ведь он болен и нуждается в лекарствах, процедурах, особом отношении!

– Если есть медицинские заключения, подтверждающие наличие у мальчика заболевания, не совместимого с содержанием в следственном изоляторе, то я смогу добиться изменения меры пресечения на домашний арест.

– Сейчас принесу все документы! – Ольга рванула к двери.

Послышался шум из холла.

– А вот и Аня с Максом! – вдова остановилась. – Пойдёмте в гостиную, там вы сможете поговорить с ними, пока я хожу за бумагами.

Анна оказалась стройной, изящной женщиной 30 лет ещё более грациозной, чем сестра. Черты её лица были более утончёнными и миловидными, длинные русые волосы ниспадали на плечи густыми локонами. От этой красавицы веяло какой-то беззаботностью, лёгкостью, непосредственностью, хотя держалась она не менее аристократически, чем Ольга.

Максим Соколовский – приятный мужчина лет на 15 старше своей подруги обладал внешностью опытного доктора и создавал впечатление надёжного, интеллигентного человека. С первого же взгляда было заметно, что обе сестры очень уважали его и доверяли.

Пришедшие поздоровались с адвокатом, прошли в гостиную, где расселись по креслам.

Анна попросила помощницу по дому принести кофе.

Калинин приступил к опросу свидетелей:

– Как я понял, погибший Андрей Нестеров являлся вашим другом, так?

– Да, – ответила Анна, – Андрей был талантливым художником. Мы с Олей целый год учились у него живописи и постепенно подружились… Он часто приглашал нас на выставки, в театры, на концерты, заходил на чай…

– Ладил с мальчиком?

– У них были обычные отношения, – пожала плечами красавица, – скорее даже никакие…

Дверь приоткрылась, и заглянула хозяйка дома:

– Извините, что прерываю. Аня, можно тебя на минуту? Не могу найти ключ от ящика.

Та вышла. Было слышно, как сёстры поднимались по лестнице на второй этаж.

Адвокат переключился на Соколовского.

– А какими вы видели отношения между мальчиком и погибшим? Они не испытывали неприязни друг к другу?

– Неприязни? – Максим вальяжно откинулся на спинку кресла. – Знаете… Нестеров был довольно «пёстрым» человеком, если вы меня понимаете. Как психиатр я сразу определил ярко выраженный истероидный тип личности, стремящийся привлекать внимание окружающих любой ценой. Андрей был неплохим, но довольно эгоцентричным человеком. На Германа он старался даже не смотреть, потому что мальчик не входил в круг его интересов. Герман же часто не понимал шуток Андрея и сидел с каменным лицом либо громко выражал своё недовольство – это раздражало Нестерова. Творческий человек любил пошутить витиевато, а ребёнок с аутизмом не в состоянии уловить игру слов и намёков. К тому же, мне казалось, что малыш ревновал мать к художнику, а тому в свою очередь претило наличие у возлюбленной особенного ребёнка. Так бывает, понимаете?

– Хотите сказать, что между Ольгой Барсовой и погибшим были романтические отношения?

– Не то чтобы романтические… но всё к тому и шло. Он был влюблён, она одинока… Ольга и Анна обожают рисовать, особенно, пейзажи – если поехать на природу, то их от мольбертов не оттащишь. Вот в прошлом году Оля и нашла этого художника, стала брать у него уроки живописи и сестру с собой увлекла. Обе ездили в мастерскую 2 раза в неделю. Вскоре отношения с учителем превратились в дружеские и – вот он уже вхож в дом, приглашает обеих в театры, на выставки… – голос Соколовского стал слегка раздражённым, и мужчина закашлялся, видимо, заметив за собой это. – Извините, просто я как серьёзный человек не могу поощрять столь легкомысленное занятие, как рисование, особенно, если оно уносит из реальной жизни: девочки могут проводить с кистями и красками почти целые дни!

– Понимаю. Значит, Герман ревновал мать к погибшему, а тот, в свою очередь, недолюбливал мальчика, как помеху в отношениях с Ольгой, так?

– Именно.

– Тогда следующий вопрос: вы как психиатр и как человек, «заменивший Герману отца», по словам Ольги Николаевны, считаете, что мальчик вменяем?

– Абсолютно.

– Значит, делать ставку на судебно-психиатрическую экспертизу не имеет смысла, – задумался Калинин. – Тогда зайдём со стороны аффекта, – он что-то пометил в своём телефоне и продолжил:

– Вы вбежали в комнату через пару минут после происшествия. Как вёл себя Герман?

– Стоял с окровавленным ножом в руке и не двигался. С того момента: во время задержания полицией, и далее в отделении он только молчал и качался вперёд-назад. Вчера мы виделись с ним – то же самое.

– Вы являетесь его лечащим врачом?

– Нет, не занимаюсь детско-подростковой психиатрией, я нарколог. Работаю в частной наркологической клинике главным врачом.

– С семьёй Барских вас связывают только дружеские отношения?

– Михаил, отец мальчика был моим лучшим другом, он погиб 9 лет назад на моих глазах и на глазах ребёнка. Это очень печальная история! С тех пор я помогаю Оле, чем могу. К тому же, очень привязался к Герману, а он ко мне, и ещё у нас с Аней скоро свадьба – как видите, эта семья мне почти родная, – Соколовский чуть придвинулся к краю кресла и, приняв ровное положение, заглянул в глаза адвокату спокойно и уверенно, будто бы сейчас он находился в своём кабинете и беседовал с одним из пациентов. – Елисей, прошу вас, постарайтесь освободить мальчика от ответственности. Ребёнок абсолютно безопасен, Нестеров просто сильно испугал его да ещё как на беду притащил этот нож!

– Согласен, странный подарок. В протоколе следственных действий нож значится как деревянный сувенирный. Почему Герману пришло в голову отреагировать на подарок именно таким образом?

– Испуг плюс стечение обстоятельств. Принеси ему Андрей какую-нибудь дудку вместо ножа, трагедии бы не произошло.

В гостиную вошла Ольга с кипой бумаг.

– Я вам больше не нужен, Елисей?

– Нет, благодарю! Если вспомните какие-то важные детали, звоните в любое время, – привычным жестом адвокат протянул Максиму визитку, – в любое разумное время, конечно.

– Разумеется. Очень вас прошу, сделайте всё возможное и невозможное, чтобы помочь Герману. За ценой мы не постоим, – Максим бросил многозначительный взгляд на Ольгу.

– Конечно-конечно! – закивала та.

– Для этого я здесь и уже делаю всё возможное, – спокойно ответил адвокат.

Мужчины пожали друг другу руки, и Соколовский вышел.

– Вот копии медицинских документов за последние 5 лет, – деловито проговорила вдова, раскладывая стопками заключения врачей.

Калинин бегло осмотрел их и отложил некоторые отдельно:

– Вот эти я хотел бы взять с собой, чтобы ознакомиться более подробно.

– Конечно, я сделала их для вас.

– В случае необходимости сможете предоставить подлинники?

Вместо ответа Ольга положила свою ладонь на руку Елисея и испытующе заглянула в глаза:

– Когда мой мальчик будет дома?

– Сделаю всё возможное и невозможное, чтобы это случилось, как можно скорее.

– Умоляю, постарайтесь! – несчастная схватила мужчину за плечо. – В случае успеха, помимо оговорённого гонорара, я могу заплатить сверху!

– Благодарю. На днях подам ходатайство об изменении меры пресечения. Скажите мне вот ещё что: какие отношения были между вами и погибшим?

Женщина озадаченно застыла на несколько секунд.

– Что значит, какие? Дружеские. Андрей очень разносторонний человек, и с ним всегда было интересно, моя сестра даже слегка увлеклась им, хотя я сразу сказала, что художники – народ крайне непостоянный, ветреный, и не следует придавать излишнее значение его знакам внимания… – она внимательно посмотрела в глаза собеседника. – Но как это относится к делу?

– Вы хотите сказать, что романтическая связь у погибшего была не с вами, а с вашей сестрой – невестой Максима Соколовского? – удивился Калинин.

– Ах, нет! Не было у них никакой связи! Просто симпатия! Это абсолютно не имеет значения! Вы должны помочь моему сыну, а не разбирать Анины увлечения. Сестра – невеста Макса и точка. Он великодушный человек и очень снисходителен к тем, кого любит. Макс – наш добрый ангел и верный помощник. Их брак будет лучшим, что произойдёт в жизни сестры. Они уже несколько лет собираются пожениться, но то одно, то другое…

– Но если Нестеров проявлял интерес не к вам, а Анне Николаевне, то почему его раздражал ваш сын?

– Раздражал? – женщина опустила глаза и задумалась. – Знаете, такие детки часто нервируют посторонних, потому что люди не понимают, чего ожидать от особенного ребёнка… Андрей просто не любил находиться в одной компании с Германом, но всегда старался скрыть неприязнь и у него получалось.

– Не вёл ли погибший себя агрессивно с мальчиком? Не боялся ли его мальчик?

– Андрей никогда не проявлял агрессии в нашем доме. И вообще, он был очень жизнерадостным, достаточно эмоциональным и нарциссическим, но весёлым и беззаботным.

– Хорошо, но что-то, указывающее на страх Германа перед погибшим: может быть, злые шутки, намёки…

– Герман не понимает намёков. Да их и не было. Я уже говорила, Андрей старался не общаться с моим сыном. На прошлой неделе Аня даже высказала ему недовольство по этому вопросу, мол, мальчик – часть нашей семьи и нельзя его так откровенно игнорировать и даже избегать. Возможно, по этому Андрей решил ни с того ни с сего сделать подарок малышу. В остальном Нестеров был очень галантен, доброжелателен и… Постойте, вы намекаете на то, что проявление враждебности поможет моему ребёнку? – осенила догадка женщину.

Адвокат кивнул.

– Да, конечно-конечно, – быстро заговорила Ольга, – я вспоминаю, что Андрей нередко с раздражением разговаривал с малышом, даже злобно. Однажды мальчик дотронулся пальцем до картины, что Нестеров привёз показать нам перед продажей, так этот горе-художник так оттолкнул малыша, что кроха чуть не упал! Ничего не сделалось бы его «Даме в мехах»! Мы тогда не придали инциденту особого значения, даже Герман почти не обиделся, но теперь я осознаю всю жестокость мужчины, который способен оттолкнуть ребёнка!

Женщина беззвучно заплакала.

Калинин осторожно тронул её плечо:

– Сочувствую. Было ли ещё что-то в этом роде?

– А принести эту жуткую маску и кинжал ребёнку, пережившему сильнейшую психотравму, – разве не что-то в этом роде?! – почти выкрикнула мать юного преступника. – Зачем он их притащил?! Зачем?! Аня рассказывала Нестерову об ограблении и гибели отца Германа, а он, что же, решил посмеяться что ли над беззащитным мальчиком?! – и она разрыдалась во весь голос.

В комнату вбежал встревоженный Соколовский:

– Что происходит, Оля, что? – он подсел к женщине и взял за руку.

– Ничего, Макс, просто не могу понять, как человек может быть столь жесток, чтобы напоминать ребёнку о страшном горе! Это не Герман убил его, это Бог покарал за жестокость!

Максим положил голову женщины на своё плечо и приобнял:

– Успокойся, Оленька, успокойся. Елисей здесь, чтобы помочь нам, и он поможет – очень опытный специалист.

Ольга стала приходить в себя.

– Извините, – повернулась она к адвокату, – я сама не своя. Верните мне мальчика, я заплачу любой залог!

– Полагаю, есть все шансы, особенно, если он по-прежнему ведёт себя спокойно и безучастно.

– После такого он всегда ведёт себя спокойно и безучастно, – всхлипнула вдова.

– После такого? Всегда? Что вы имеете в виду? Были ещё случаи?

– Нет, что вы! – Максим Соколовский спокойно посмотрел на Калинина. – Оля хочет сказать, что мальчик впадает в ступор после любого стресса.

Елисей устремил испытующий взгляд на женщину:

– Вы должны рассказывать мне всё, если желаете помочь Герману. Не хотелось бы услышать в зале суда о неизвестных инцидентах, отягчающих положение вашего сына. Надеюсь, понимаете, что подобное сведёт на нет все старания по выстраиванию линии защиты?

Ольга перевела испуганный взгляд с Калинина на Соколовского.

– Расскажите подробно о той «сильнейшей» психотравме, которую пережил мальчик, – продолжал выяснять адвокат.

– Ограбление в Африке, – растерянно проговорила вдова. – Герман потерял отца…

Она вновь беспомощно уставилась на друга.

– Я расскажу, – взял на себя инициативу Максим.

– Макс всё видел собственными глазами, как и Герман, – пояснила женщина.

– Отец погиб на глазах мальчика? – понял Калинин. – Как это произошло?

Соколовский вздохнул, поднялся с кресла и начал повествование:

– 9 лет назад, когда ребёнку было 8, мы все вместе отправились в экзотическое путешествие. Африка всегда была мечтой Михаила, он очень хотел увидеть страну, наполненную чернокожими людьми, их таинственными обычаями, прикоснуться к традициям… Миша часто приговаривал: «Увидеть Африку и умереть!» К сожалению, так и случилось.

Ольга вздрогнула и громко всхлипнула.

– Мы провели прекрасный отпуск в Танзании, – продолжал мужчина. – В предпоследний день гид посоветовал отличный аутентичный ресторан, где готовили не для туриста, а для своих. Михаил был знатным гурманом, и кухня аборигенов ему очень нравилась. Только вот гид забыл упомянуть, что рекомендованное заведение находилось близ криминального района. Откуда же нам-туристам было знать! Женщины туда не пошли, они не разделяли восторгов по поводу африканских блюд и остались ужинать близ отеля.

Так вот, поели мы неплохо и уже отправились на место, где нас ожидало такси. Я немного замешкался в дверях, оставляя чаевые официанту, а друг с сыном вышли в тёмную прохладу улицы. Когда же и я открыл дверь, то увидел, как из-за угла к отцу с сыном подлетели два амбала в пёстрых африканских масках и, угрожая ножами, стали что-то кричать на своём наречии, вероятно, требовали денег. Михаил попытался оказать сопротивление и был мгновенно убит ножом. Убийца быстро обшарил карманы погибшего и, достав портмоне, удрал, – Максим замолчал и посмотрел на Ольгу.

Заплаканные глаза женщины были полны ужаса.

Соколовский поднялся:

– Вот и всё! Теперь вы понимаете, как был шокирован мальчик при виде мужчины с ножом в африканской маске, угрожающе шипящего и поднявшего руку точно для удара? Разумеется, Герман принял его намерения за бандитские и хотел защититься, вот только недооценил последствий.

– Ситуация стала проясняться, – заинтересованно проговорил Калинин, выстраивая в уме новые способы защиты обвиняемого. – Убийца скрылся… А что второй грабитель?

Ольга вздрогнула и вновь перевела растерянный взгляд на Максима.

– Он… тоже скрылся.

– Значит, 9 лет назад двое в таких же пёстрых африканских масках совершили нападение на Германа и убили его отца, а недавно Нестерову пришло в голову сделать мальчику подарок, который по роковому совпадению почти в точности воссоздал ту страшную ситуацию, так? – подытожил адвокат.