скачать книгу бесплатно
– Погоди успокаиваться, – пошутил Руслан, – я, может, еще учиться пойду. На факультет журналистики буду поступать, на вечернее отделение. И вообще, мамуля, что значит – век доживать? Ты у меня еще молодая совсем, красивая. Глядишь, и замуж тебя выдадим. А то неприлично прямо получается, двух сыновей родила, а замужем не была ни разу. Надо хоть разочек, для порядка, а?
– Да какое там «замуж»! – замахала руками мать. – Мне шестьдесят скоро, а ты все о глупостях.
– Во-первых, еще не скоро, только через три года, – возразил он, – а во-вторых, сколько же можно несчастному Семену Семеновичу голову морочить? И не стыдно тебе? Вы уже лет пять, по-моему, встречаетесь, с тех пор, как я в Кемерово уехал. Вот и зарегистрируйтесь, живите как люди.
Это было правдой, Семен Семенович, знавший Ольгу Андреевну еще по совместной работе в исполкоме, давно овдовел и трогательно ухаживал за матерью Руслана, а с тех пор, как младший сын вырос и она осталась одна, частенько оставался ночевать в уютном домике Нильских. Руслан и от природы был не ревнив, а уж то обстоятельство, что он никогда не знал собственного отца, сделало его абсолютно терпимым к любым проявлениям личной жизни матери. Хотя были вещи, о которых он начал задумываться, только став взрослым. Например, о том, почему его маму, «дважды мать-одиночку», не подвергли общественному остракизму и двигали по служебной лестнице, даже выбрали парторгом в отделе. Первого сына, Михаила, она родила от совершенно непотребного типа. Отец же самого Руслана, надо думать, был ничем не лучше, коль сыном не интересовался, знать о себе не давал, а сама Ольга Андреевна его не искала и ничего о нем не рассказывала, поскольку гордиться, по всей вероятности, тут было нечем. Общественное мнение должно было непременно закрепить за Ольгой Нильской репутацию дамочки, не особо разборчивой в связях. Может, так оно и случилось, когда Руслан был еще маленьким, но в те годы, когда он начал более или менее ориентироваться в окружающей жизни, его мама была человеком уважаемым и всему городу известным. Стало быть, общественное мнение не было поддержано местной партийной властью и советскими органами, и Ольге Андреевне доверили ответственную работу в исполкоме. Почему? Неужели благодаря ее выдающимся деловым качествам? Возможно. А возможно, и благодаря совсем другим обстоятельствам. Прояснение этих обстоятельств, кстати заметим, было одной из целей нынешнего визита Руслана домой.
– Мамуля, ты меня деньгами не выручишь? – спросил Руслан через несколько часов после приезда, выспавшись с дороги и съев огромную яичницу из свежих, только утром снесенных яиц – любимое с детства лакомство.
– Конечно, сыночек, – с готовностью кивнула мать. – А что, у тебя крупная покупка намечается?
– В Москву надо съездить. Хочу взять несколько дней за свой счет и смотаться в столицу.
– А что у тебя за дела в Москве? – поинтересовалась Ольга Андреевна. – Уж не девушку ли ты там завел, когда год назад ездил?
Можно было бы и солгать, но это в планы Руслана не входило.
– Ну какая девушка, мамуля, что ты! У меня их и в Кемерове достаточно. Я хочу встретиться с Вороновой и поговорить с ней. В прошлый раз она отказалась со мной встречаться, но я ее понимаю, она человек известный, занятой, а кто я такой? Никто. Какой ей смысл тратить на меня время? А теперь я приду к ней с этой статьей. Уверен, она не откажется меня принять. Я хочу попросить ее о помощи.
– О помощи? – Рука Ольги Андреевны с едва заметными пигментными пятнышками – первыми предвестниками старения – с ласковой заботой легла на его руку. – У тебя что-то случилось, сыночек? Какая помощь тебе нужна?
– Мама, у меня это «что-то» случилось девять лет назад. У меня отняли брата, любимого старшего брата. И я хочу выяснить, почему, по какой причине. Мне назвали имя убийцы, более того, его наказали, и он отсидел, хотя и явно меньше положенного. Но их объяснения меня не удовлетворяют. Я и тогда не верил, и сейчас не верю в то, что Мишка мог напиться и приставать к незнакомым людям. Да, я верю в то, что его убил этот подонок Бахтин, но я хочу знать правду. Я хочу знать, почему он убил моего брата. Какие между ними были личные счеты? В чем Мишка перешел ему дорогу? В чем помешал ему? Скажу тебе больше, я уверен, что Мишка знал о Бахтине что-то очень компрометирующее, и Бахтин просто убрал его как свидетеля. Я хочу это выяснить – и я выясню. Но со мной никто не станет разговаривать, если мне не помогут люди, пользующиеся авторитетом. Вот для этого мне и нужна Наталья Воронова. Так ты одолжишь мне денег?
По мере того как Руслан говорил, лицо Ольги Андреевны все больше мрачнело и, казалось, старилось прямо на глазах.
– Сыночек, – она умоляюще смотрела на Руслана, губы дрожат, на глазах слезы, – я прошу тебя, не нужно. Не трать ты силы на это. И деньги не трать, они ведь у нас не лишние. Ты все это себе напридумывал, ты же с детства увлекался детективами, вот тебе и мерещатся всякие тайны там, где их нет. Мишеньку не вернуть, и не надо ворошить прошлое. Ну пожалуйста!
– Я хочу узнать правду, – упрямо повторил Руслан. – И не пытайся меня отговорить, я все равно сделаю так, как считаю нужным. Скажи, а ты раньше не знала этого Бахтина?
Вопрос застал Ольгу Андреевну врасплох. Слезы моментально высохли, теперь она смотрела на сына с испугом. Кажется, подтверждаются самые худшие предположения Руслана. Неужели он угадал, и Бахтин на самом деле – не кто иной, как его отец? А мать до сих пор любит его, потому и не хочет, чтобы усилиями Руслана на Бахтина обрушились еще более тяжкие обвинения, новое следствие, новый суд и новый срок? Похоже, очень похоже… Во всяком случае, то, что она родила Руслана от Бахтина, объясняет и ее вполне успешную служебную карьеру, он же в прошлом из комсомольских вожаков, значит, нажал на нужные кнопочки, чтобы поддержать мать своего внебрачного ребенка в обмен на ее молчание о его отцовстве. Логично получается. Тогда тем более интересно, на каком пути, вокруг какого объекта могли пересечься пути папаши Бахтина и сына его давней возлюбленной Ольги Нильской.
– Н-нет, – дрожащим голосом ответила мать, – я его не знала. А почему ты спросил?
– Да так… – Руслан пожал плечами. – Просто подумал, а вдруг он и есть мой отец? Забавно вышло бы.
– Что же в этом забавного? Я что-то перестала тебя понимать, сыночек.
Она не говорит «нет», она ничего не отрицает! Если бы все было не так, мать сразу же сказала бы об этом, а она, видите ли, интересуется, что же в этом забавного. Точно, Бахтин – отец Руслана. Ну ничего, если мать сейчас не признается, Руслан найдет способ это выяснить точно.
– Что ж тут непонятного? Если, допустим, ты знала Бахтина, а он сначала убил одного твоего сына, а потом другой твой сын снова проторит ему дорожку в тюрьму, то это прекрасный сюжет для романа или пьесы. Куча совпадений, как и положено в классической мелодраме. Вот я и говорю, что забавно вышло бы, как в кино. И знаешь, мамуля, мне кажется, что ты его знала.
– Да с чего ты взял?!
В голосе матери явственно слышалась паника, и это не укрылось от внимательного слуха Руслана.
– Ни с чего, – он мягко улыбнулся, обнял мать за плечи, – просто предположил. А ты уже и переполошилась. Так что, не знакома ты с Бахтиным?
– Я же сказала – нет!
Теперь к панике примешалось и раздражение, и этот эмоциональный «компот» все сильнее пробуждал интерес Руслана. Что-то тут не так. Ну-ка поднажмем посильнее, посмотрим, что получится.
– Ну нет – так и нет. Впрочем, ты, может быть, забыла.
Вы когда-то встречались, но много лет назад, ты просто не помнишь его. Ты же много работала, много разъезжала по области, то слеты, то активы, то совещания, то конференции, то обмен опытом. Разве упомнишь всех, с кем встречаешься? Я Бахтина найду, он сейчас в Кемерове обитает, да и спрошу у него. Ты его забыла, а он тебя, может быть, и помнит.
Он слишком увлекся, разыгрывая из себя следователя на допросе, и не заметил, как перешагнул ту черту, за которой сын и мать перестают быть родными людьми и превращаются в непримиримых врагов. Глаза Ольги Андреевны смотрели на него с ледяной ненавистью.
– Я запрещаю тебе. Ты слышишь, Руслан? Я запрещаю тебе так думать и так говорить. И не смей больше копаться в прошлом.
Мать вышла из комнаты, хлопнув дверью. Руслан с усмешкой глядел на выкрашенную белой масляной краской дверь. Она ему запрещает! До чего все-таки смешными бывают люди, думают, что могут кому-то что-то запретить исключительно силой своего авторитета. Запретить можно только силой принуждения, не выполнишь – накажут. Пример тому – Уголовный кодекс, где четко перечислено все, что делать нельзя, а если нарушишь запрет и сделаешь – тебя посадят. Вот это действительно запрет. А когда вот так, голословно, уповая на собственную родительскую власть… Глупо. Неужели мама в самом деле думает, что если она скажет Руслану: «Не смей», то он и не посмеет? Ему скоро 23 исполнится, он давно живет один, далеко от матери, сам зарабатывает, сам себя содержит, его статью уже в Москве напечатали, в самом популярном и любимом в народе журнале, а она все еще считает его ребенком, которому можно что-то запретить. Смешно!
* * *
Петр Степанович Дыбейко по-прежнему оставался для Руслана дядей Петей, хотя и занимал уже должность заместителя начальника городского отдела милиции в Камышове. В свои тридцать шесть лет он не только основательно расплылся, но и обрел некую важность и даже вальяжность, которые, правда, легко слетали с его широкого лица, как только дело касалось не службы, а личных отношений.
– Здорово, здорово, – юношеским тенорком приговаривал он, обнимая Руслана и похлопывая его по спине. – Ты, говорят, статью какую-то написал? Сам-то я не прочел, а вокруг все гудят, обсуждают твой успех.
– Да так, ерунда, – скромно потупился Руслан.
– Как же ерунда? – возмутился Дыбейко. – Ничего не ерунда, ты дурака-то не валяй. Такой журнал! Его, считай, в каждом доме читают. Ну а с главным твоим вопросом как, двигается дело? Или ты забросил это?
– Не забросил. Просто рано было. А теперь, я думаю, можно вплотную им заняться. Дядя Петя, у меня к вам вопрос… необычный немножко. Можно?
– Валяй, – разрешил Петр Степанович.
– Вы не знаете, кто мой отец?
Широкое лицо Дыбейко не выразило ни удивления, ни возмущения. Можно подумать, он всю жизнь только и ждал этого вопроса, уже и ответ заранее приготовил. Но это, конечно же, было не так, просто Петр Степанович давно научился владеть собой и эмоций, даже самых невинных, наружу не выплескивать. Единственной реакцией на неожиданный вопрос было всего лишь несколько секунд молчания.
– А мама твоя что говорит? – ответил он вопросом на вопрос.
– Ничего не говорит.
– Ясное дело. Тогда я по-другому спрошу: тебе сколько лет? Двадцать два?
– Точно.
– И что же ты, впервые за двадцать два года этим вопросом заинтересовался? Не верю. И не поверю никогда.
– Дядя Петя, ну какая разница, интересовался я этим раньше или нет? Важен результат: есть вопрос, ответ на который я хочу знать. Так вы знаете, от кого меня мама родила, или не знаете?
– Не знаю, – покачал головой Дыбейко, – вот ей-крест, не знаю. Но меня беспокоит твой внезапный интерес. Что случилось, Руслан? Почему ты вдруг заговорил об этом? Мишкиного отца ты, как я помню, сам нашел, а своего и не пытался искать. Или пытался, но мне не говорил?
– Не пытался, – признался Руслан. – Я как Мишкина отца, Колотырина этого, увидел, так испугался, что мой может оказаться таким же или еще хуже. На фига он мне сдался в таком случае? Ни мне отец, ни маме муж, только позор один и мучения.
– Резонно, – согласился Петр Степанович. – А теперь что же? Перестал бояться? Или как?
– А теперь я кое о чем подумал, кое-что прикинул и пришел к выводу, что если бы мой отец был вторым Колотыриным, то маму никогда не выбрали бы парторгом и по работе в исполкоме не двигали бы. Получалось бы, что она двух детей пригуляла случайным образом неизвестно от кого. Как же она может быть образцом моральной устойчивости?
– И это резонно, – снова кивнул Дыбейко. – И дальше что? Ты решил выяснить, кто этот большой начальник и не поможет ли он тебе в твоих поисках?
Проницательность дяди Пети всегда удивляла Руслана. С виду эдакий увалень, поперек себя шире, кажется – не только живот, но и мозги жиром обросли, ан нет, вглубь глядит и самую сердцевину дела видит. Руслану даже как-то не по себе стало.
– У меня, собственно, две идеи на этот счет, – несмело начал он.
– Ну-ка, ну-ка, послушаем, – подбодрил его дядя Петя. – Да не мнись ты, говори, чего уж теперь стесняться.
Руслан и сам не ожидал, что вдруг так оробеет. Одно дело – думать и совсем другое – произносить вслух. С грехом пополам он, запинаясь и путаясь в словах, изложил Петру Степановичу суть. Если его отец действительно человек с положением и связями, то он может походатайствовать, где нужно, чтобы Руслану дали возможность ознакомиться с уголовным делом об убийстве его брата. Или чтобы люди, которые что-то об этом знают, поговорили с журналистом. Это первая идея. А вторая идея в том, что его отец – сам Бахтин, убийца Михаила Нильского. И как себя в этом случае вести, он не очень хорошо понимает. Не обращаться же к нему с просьбой помочь выяснить, как все было на самом деле, все равно не скажет, а может еще и головорезов своих на Руслана натравить, не посмотрит, что это его внебрачный сын. От такого подонка всего можно ожидать.
– Все сказал? – спросил Дыбейко, выслушав его.
– Пока все.
– Теперь я скажу, а ты меня послушай. От кого тебя Ольга Андреевна родила – мне неведомо, честное слово даю. Только сил на его поиски ты не трать.
– Почему?
– А потому. Сам рассуди: двадцать два года ты на свете прожил, а этот человек не считал нужным открыто признаваться в своем отцовстве и тебе помогать. Уж я не знаю, по каким причинам, но причины эти веские были. И если они продолжали быть вескими на протяжении двадцати двух лет, то вряд ли на двадцать третьем году что-то изменилось. Шансов нет, Руслан. Даже если ты его вычислишь и найдешь, он ни за что не признается, а доказать ты ничего не сможешь, если только по суду, да и то ни один суд за это дело не возьмется. Какой смысл? Ты уже совершеннолетний, алименты на твое содержание взимать не нужно, так зачем суд будет время тратить на то, чтобы удовлетворить твое запоздалое любопытство? К тому же для этого необходимо, чтобы мама твоя, Ольга Андреевна, назвала его имя, а она же его не называет, верно?
– Верно.
– Так что коль не хочет этот человек, твой отец, признавать тебя своим сыном, то и не признает, хоть ты в лепешку расшибись. И никакой помощи ты от него не дождешься. Резонно?
– Похоже, да, – не мог не согласиться Руслан.
Как у дяди Пети все ловко складывается! А самому Руслану это отчего-то в голову не пришло.
– Теперь насчет Бахтина. Уж не знаю, мог он стать твоим отцом или не мог, но обращаться к нему бессмысленно. Если и было что-то в их отношениях с твоим братом, что его оправдывает, он бы на следствии об этом сказал, чтобы лишний срок не получить. А если есть что-то, что усугубляет его вину, то он же не полный идиот, чтобы об этом распространяться. Тебе нужно найти адвоката.
– А зачем мне адвокат? – удивился Руслан. – Я же ничего преступного не совершил и не собираюсь совершать.
– Балда ты, – добродушно хмыкнул Дыбейко. – Я говорю об адвокате, который на суде защищал Бахтина. У адвокатов почти всегда бывают крепкие связи в судах, и если ты ему понравишься и он захочет тебе помочь, то попросит председателя суда разрешить тебе ознакомиться с некоторыми делами из судебного архива. Понял теперь? Только ты глупостей-то не наделай, не вываливай ему всю правду-матку, не говори, что хочешь Бахтина в землю зарыть по самое некуда. Не то не видать тебе архива как своих ушей. Скажи ему, что собираешь материал для статьи о недобросовестности следователей и вообще о плохой работе милиции, вот в этом деле тебе адвокаты – первейшие помощники. Он и сам тебе всякие случаи из своей жизни понарасскажет, и уголовные дела назовет, в которых полно всяких милицейских нарушений. Первым делом, конечно, те дела, в которых он участвовал. Если в деле Бахтина были нарушения и недоработки, так этот адвокат сам тебе его на блюдечке с золотой каемочкой поднесет. И ни в коем случае не заикайся, что ищешь только одно архивное дело – об убийстве своего брата. Вообще про Мишку молчи. Адвокат может оказаться дружком самого Бахтина и сразу же ему донесет, что ты интересуешься делом. Что фамилии у вас одинаковые – это ерунда, столько лет прошло, что адвокат и не вспомнит, тем более что это фамилия не подзащитного, а потерпевшего. Адвокат этот тебя, конечно, спросит, а где, мол, официальное письмо из редакции на имя председателя суда и все такое прочее. А ты ему в ответ на это скажешь, что главный редактор категорически против разоблачений работников милиции и готовить такой материал тебе запрещает, но ты его все равно готовишь для какого-нибудь другого издания, потому как тема эта сегодня самая что ни на есть животрепещущая. Усвоил? Вон любую газету открой – только ленивый об милицию ноги не вытер. Так что твой журналистский порыв никого удивить не должен.
Руслан мучительно вспоминал, как выглядел адвокат Бахтина и как его звали, но вспомнить не мог. В четырнадцать лет он еще слишком мало разбирался в судебной процедуре, чтобы понимать, кто есть кто, кроме судьи и народных заседателей. Их было легко отличить, они сидели рядом за длинным столом. Потом был еще какой-то человек в темно-синей форме, не милицейской, а какой-то другой. И еще какие-то люди. Но Руслан тогда кипел ненавистью к убийце брата и думал только о том, расстреляют его или нет. Хорошо бы, приговорили к расстрелу! Из происходящего на процессе он почти ничего не слышал и тем более не помнил. Но мама, наверное, помнит адвоката и знает, как его зовут.
Однако Ольга Андреевна, так и не смягчившаяся после произошедшей накануне стычки с сыном, в подробности вдаваться не пожелала, и хотя и ответила на вопрос, но сделала это сухо и немногословно.
– У Бахтина не было адвоката, – сказала она, поджав губы.
– То есть как – не было? – не поверил Руслан. – Не может быть. Ты, наверное, не помнишь. Убийство – статья серьезная, по ней большие сроки светят, ни один нормальный человек, обвиняемый в убийстве, без адвоката на суд не выходит. Ну вспомни, мамуля!
Он старательно делал вид, что забыл о конфликте и не видит отчуждения на материнском лице, и не слышит холода в ее голосе.
– У Бахтина адвоката не было, – повторила Ольга Андреевна. – И вспоминать тут нечего. Не желаю больше об этом говорить.
Руслан растерялся. Он, конечно, не юрист, но кое-какие книжки читал и вообще проблемами расследования преступлений интересовался и хорошо помнит, что в законе насчет адвокатов написано. Участие защитника обязательно в случаях, когда подсудимый – несовершеннолетний, или когда страдает психическим заболеванием, или когда по статье можно назначить высшую меру, или когда подсудимых несколько и у других адвокаты есть, или когда существует конфликт интересов подсудимых. Во всех остальных случаях участие адвоката – по желанию подсудимого. Бахтин – совершеннолетний и психически здоровый, и по делу шел один, без соучастников. По закону он вполне мог обойтись без адвоката. Но по закону, а не по жизни. Он же разумный человек, обвиненный в тяжком преступлении, зачем же ему рисковать? Адвокат в любом случае не повредит, а может быть, и поможет, срок поменьше дадут. И потом, должен же был кто-то добиваться, чтобы Бахтину дали всего восемь лет вместо положенных (по разумению Руслана) десяти – максимального срока, предусмотренного статьей об убийстве без отягчающих обстоятельств! Есть и третье соображение, тоже из области «жизненных». Бахтин – из начальников, а перед этим в комсомоле активность проявлял, к нему на выручку наверняка друзья-приятели кинулись и первым делом нашли для него самого лучшего адвоката. Не могли же они его бросить на произвол судьбы. А чем в такой ситуации можно помочь? Только давлением на следствие и суд да хорошим адвокатом.
Поужинав, Руслан снова отправился к дому Дыбейко. Петр Степанович расположился перед телевизором и, вооружившись рюмкой водки и домашнего изготовления закуской в виде соленых грибочков и маринованных огурчиков, смотрел хоккей.
– Садись, – услышав голос Руслана, он, не оборачиваясь, похлопал рукой по дивану рядом с собой, – посмотри игру. Что они делают! Ну что делают! Это же никаких нервов не хватает…
Руслан послушно присел рядом, от водки отказался, терпеливо похрустел огурчиком, дожидаясь перерыва между периодами.
– Ну, чего? – пришел в себя Дыбейко, когда завыла сирена, возвещающая о конце второго периода. – Еще идеи появились?
– Наоборот. Я у мамы спросил насчет адвоката…
– Ну?
– Она говорит, у Бахтина адвоката не было.
Петр Степанович оставил рюмку и потянулся за сигаретами.
– То есть как это не было? – нахмурившись, переспросил он.
– Вот и я удивился. А мама говорит – не было.
– Странно это… Не может такого быть, уж ты мне поверь. Что-то наша Ольга Андреевна от нас с тобой скрывает. Тебе не кажется?
– Кажется, – твердо произнес Руслан, потому что именно об этом он и думал весь последний час, пока шел от дома сюда и пока сидел перед телевизором.
– А коль так… – Дыбейко задумчиво почесал живот и покивал каким-то своим мыслям. – Ты когда уезжаешь?
– Сегодня поздно вечером, через полтора часа поезд.
– Угу, угу… Ты вот что, ты мне позвони денька через три-четыре. А я по своим каналам свяжусь с тем районом, где было совершено преступление, попробую найти следователя, который дело вел. Что-то мне все это перестает нравиться.
Руслан уехал в Кемерово, так и не помирившись с матерью, но надо сказать, что никаких усилий к примирению и снятию конфликта он и не прилагал. Сейчас его волновали совсем другие проблемы.
Через четыре дня он позвонил Петру Степановичу на работу.
– Нашел я его, следователя-то, – неторопливо пропел своим несолидным тенорком Дыбейко. – Ты знаешь, что он мне сказал?
– Что? – в нетерпении выкрикнул Руслан.
– Что у Бахтина действительно не было адвоката.
– Но почему?
– А он отказался. Ему из Кемерова прислали какого-то опытного защитника, так Бахтин с ним даже встречаться не стал. Короче, от защиты он отказался. Вот такие дела, Руслан Андреевич. Если хочешь знать мое мнение, то что-то тут нечисто. Ох, нечисто.
* * *
Сергей Васильевич Дюжин, работавший в 1984 году следователем в Анжеро-Судженске и присланный в связи с внезапной болезнью местного следователя для ведения следствия по делу об убийстве Михаила Нильского, проживал теперь в Новокузнецке и вполне процветал на ниве юридического консультирования коммерческих предприятий. После принятия Закона о милиции, упразднившего обязательную двадцатипятилетнюю службу, Сергей Васильевич не без удовольствия снял погоны и начал применять свои правовые познания за совсем другую и по масштабам, и по происхождению зарплату.
Когда Руслан позвонил ему, Дюжин особого энтузиазма не проявил, долго шелестел в телефонной трубке страницами ежедневника-органайзера, потом с плохо скрытым раздражением назначил журналисту время встречи.
– Почему вдруг такой интерес к этому делу? – недовольно спросил он, когда Руслан приехал к нему в Новокузнецк. – Сначала мне откуда-то из Камышова звонили, теперь вы…
