banner banner banner
Отдаленные последствия. Том 1
Отдаленные последствия. Том 1
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Отдаленные последствия. Том 1

скачать книгу бесплатно

– Теперь понятно, что серия, – вздохнул Роман. – Бригаду создадут, следователей всех уровней нагонят, будут за нервные окончания дергать каждые два часа. Повезло, что нового начальника пока не назначили, с Кузьмичом оно как-то надежнее.

– Знакомо. Сочувствую.

Она уже знала, что прежний начальник «убойного» отдела МУРа был спешно повышен в должности с переводом в другое управление, как только объявили, что все правительство, за исключением руководителей силовых структур, отправлено в отставку и назначен новый премьер-министр. Силовики, как все предполагали, стоят в очереди следующими, и моментально началась мышиная возня с кадровыми перестановками. Слухи о том, что «уже скоро-скоро» будут менять правительство, ходили по кулуарам как минимум месяцев пять-шесть, однако само событие, как это чаще всего и случается, оказалось все равно неожиданным. Ну, примерно, как снег, который с завидной регулярностью выпадает каждую зиму, но городские службы почему-то оказываются не готовы. На Петровке тоже готовы не были, во всяком случае, кандидатуру на должность нового начальника отдела не подобрали. А вот сам начальник отдела, по-видимому, проявил предусмотрительность и предприимчивость, местечко себе приглядел заранее и всю подготовительную работу провел вовремя. Временно исполняющим обязанности назначили его заместителя, Сергея Кузьмича Зарубина, опытного сыскаря с многолетним стажем, Настиного давнего товарища.

– Думаешь, Серегу не назначат? – спросила Настя.

– Он сам не хочет. Говорит, что ловить злодеев и руководить ловлей – две разные профессии, одной он владеет, а другой нет. Он и на должность зама еле-еле согласился, его Большой уломал.

Начальник МУРа генерал Большаков когда-то сам был начальником «убойного». Насте Каменской и Сергею Зарубину довелось поработать под его руководством, поэтому понятно, что о профессиональных качествах Сергея Большаков имел весьма полное представление. «Я – пацан несерьезный, – говорил о себе Зарубин. – Мне бы все хиханьки да хаханьки, шуточки-прибауточки. Любой зам любого руководителя имеет возможность хоть немножко заниматься своим прямым делом, а вот сами руководители занимаются исключительно отчетами, докладами и прочими политесами. Даже самый хороший начальник тратит силы и время не на то, чтобы кого-то там поймать и что-то там раскрыть, а исключительно на то, чтобы подать наверх красивую картинку и отмазать подчиненных, которые накосячили. Ну, и договориться с кем надо, это уж обязательно. Умение договариваться – особый навык, очень нужный, но я им не владею, потому в начальники не пойду ни за какие коврижки». Константин Георгиевич Большаков договариваться умел. И Серегу Зарубина каким-то манером убедил.

– Вообще-то правильно, что Сережа не рвется в начальственное кресло, – задумчиво проговорила Настя.

– Почему?

– Нет ничего горше участи руководителя, выращенного «в своем коллективе». Очень трудно командовать людьми, которые по углам рассказывают, как «этот» когда-то бегал для них за пивом. Поэтому начальников лучше приводить со стороны, это разумно, они – люди без бэкграунда, а вот вакансии замов как раз имеет смысл закрывать внутренними кандидатами: они знают и людей, и расклад сил, и местные порядки и правила, всегда смогут вовремя подсказать.

– Но заместитель-то тоже имеет бэкграунд. Почему он может быть замом, а начальником уже не может?

– Потому что, Ромчик, когда есть начальник, то его зама рядовые сотрудники рассматривают как своеобразную прокладку между собой и руководством: он из наших, из своих, он поможет и прикроет. Зам – это защита и опора, а начальник – он только контролирует, требует и ругает, больше от него подчиненные ничего не видят и не ждут. Нет, дружочек, начальником быть плохо, неблагодарная это роль. И потом, есть вопросы внутренней политики: зам и начальник, по мнению руководства, не должны быть соратниками, понимаешь? Иначе подразделение станет неуправляемым. Зарубин считается человеком Большого, поскольку работал в отделе еще под его началом. Значит, если его повысить, то замом к нему пришлют представителя конкурирующей группировки. И еще большой вопрос, как он будет выполнять свою роль «прокладки» и справится ли с ним наш Кузьмич. Оно вам надо? А на должности зама Кузьмич останется вам родным отцом-командиром, а начальник уж пусть будет из чужих. Так что я Серегу всей душой понимаю.

Зарубин тоже был приглашен на свадьбу и, когда подтверждал, что обязательно придет, то звонил Насте и так искренне радовался, что удастся наконец-то пообщаться в нормальной обстановке, не спеша, не на бегу и не по телефону. Было это незадолго до Нового года… Кто ж мог ожидать, что Сергей Кузьмич вдруг сделается «ВРИО начальника» и окончательно перестанет быть хозяином своему времени. В «верхние» кабинеты могут вызвать в любой момент и задержать там на сколь угодно долго. Еще один огромный минус должности…

– Жаль, что не смог прийти, – негромко проговорила Настя.

– Да, жалко.

Матвей

Пока Светлана Валентиновна была жива, Матвею даже в голову не приходило поинтересоваться, почему она живет одна. Он вообще ничего не знал о ней, кроме того, что она доктор аж двух разных наук и руководит кафедрой. Была ли замужем? Если была, то вдова или в разводе? Есть ли дети и внуки, а может, и правнуки? И где они, почему не взяли к себе «на дожитие», как семья Матвея взяла старенькую прабабушку? Не то чтобы Светлана была скрытной, просто он не спрашивал: не казалось важным и интересным.

Когда встал вопрос об организации похорон, все хлопоты взял на себя университет. При встрече у подъезда Светланы тот бородатый, из учеников, дал Матвею свой телефон и сказал, глядя вслед отъезжающей машине, на которой увозили тело:

– Захочешь прийти проститься – звони, скажу, где и когда.

Вообще-то идти на похороны Матвею не хотелось. Но ему казалось, что если человек в старости живет один, то и провожать его будет особо некому, и при мысли о том, что гроб старой профессорши понесут к могиле в сопровождении всего пары учеников, ему становилось больно и горько. «Пойду», – решил Матвей.

Бородатый, которого, как выяснилось, звали Борисом, сообщил, что траурный митинг и отпевание состоятся в ритуальном зале, продиктовал адрес.

Ишь ты, целый траурный митинг… И почему Матвей решил, что старуха в свой последний день на земле останется в одиночестве? Дурак он, совсем не подумал, что если профессор Стеклова столько лет руководила кафедрой и написала столько монографий и статей, то уж в научном-то мире ее многие знают и уважают.

– А хоронить на каком кладбище будут? – спросил Матвей.

Он не хотел присутствовать ни на митинге, ни на отпевании, там все чужие, он никого не знает. Он хотел только проводить, чтобы Светлане не было так уж одиноко в ее последнем путешествии. Хотя теперь уже понятно, что одиноко ей не будет. Может, вообще не ходить? Ну кто он ей? Компьютерный мальчик по вызову, не родственник, не ученик и даже не сосед по дому. Провожающих и без Матвея хватит.

– Ее кремируют, – ответил Борис. – Светлана Валентиновна сама так хотела, она уже давно распоряжения на этот счет оставила.

– Почему?

– Говорила, что за могилой все равно ухаживать будет некому, а место на кладбище стоит дорого.

– Разве у нее нет родственников?

– Есть, конечно, но не в Москве. Кремация в Николо-Архангельском. Это неправда, конечно, насчет могилы, – Борис заговорил торопливо и виновато, – и деньги нашли бы, и памятник поставили, и ухаживали, мы Светлане Валентиновне тысячу раз говорили, но она же упрямая была, ее не переубедить. Говорила, что на родню надежда слабая, а быть в тягость чужим людям она не привыкла.

«За могилой ухаживать некому…» Сердце Матвея снова сжалось. Ну чего он рассиропился, как девица?

«Ну и не пойду тогда», – подумал он.

И все-таки пошел.

Бывать в крематории ему прежде не доводилось; на похоронах он, конечно, бывал, но церемонии проходили на кладбищах, и Матвей ожидал, что гроб будут сопровождать все те люди, которые присутствовали в ритуальном зале на митинге и отпевании. Однако из автобуса, на котором привезли Светлану Валентиновну, вышло всего человек десять, в том числе и бородатый Борис, и тот второй, который был с ним, когда Стеклова скончалась. Представительного вида седой мужик вел себя как большой босс, отдавал распоряжения. Борис сказал, что это сын Светланы, прилетел из Хабаровска. Кроме сына и четверых учеников в крематорий приехали какие-то бабульки, такие же ветхие, как сама усопшая, ну, может, чуть помоложе.

Процедура последнего прощания заняла не больше двадцати минут, Матвей даже удивился, что так быстро все прошло. Зашли в маленький зальчик, встали вокруг гроба, сотрудница ритуальной службы проникновенным голосом сказала несколько фраз под льющуюся из динамика органную музыку, молча постояли, недолго совсем, и гроб начал плавно опускаться вниз. Никто не плакал, даже сын, и от этого Матвею казалось, что похороны какие-то ненастоящие.

На поминки он не поехал. Уверен был, что эту страницу своей жизни перевернул окончательно.

Но на следующий день неожиданно позвонил Борис. Светлана Валентиновна оставила завещание, все ее имущество переходит к единственному сыну, так что никаких наследственных споров не предвидится. Сын осмотрел квартиру и предложил Борису забрать все, не представляющее для наследника никакой ценности: книги, рукописи, бумаги.

– Либо вы это забираете, если оно вам нужно, либо я это выбрасываю на помойку, – заявил он. – Компьютер и ноутбук тоже можете забрать, что мне делать с этим старьем? На таком сейчас уже никто не работает.

Борис ответил, что художественную литературу можно отдать в ближайшую библиотеку, а научную и все рабочие материалы они, разумеется, заберут.

– В этой связи у меня к тебе два вопроса, – сказал он Матвею. – Первый: ты же работал со Светланиными компами?

– Ну да.

– Пароли знаешь?

– Само собой, я же их и ставил после того, как полностью чистил. И между прочим, железо действительно старое, а софт весь хороший, я за этим следил.

– Ну супер! – обрадовался Борис. – Значит, поможешь?

– Да не вопрос.

– Теперь второе: у Светланы осталась огромная куча бумаг, которые необходимы нам для работы. Их нужно тщательно разобрать, рассортировать, чтобы не выбросить что-нибудь важное. Но на это требуется много времени, а сын торопит, он же теперь новый хозяин, – Борис зло усмехнулся в трубку. – Ему нужно по-быстрому оформить документы, открыть наследственное дело, приготовить квартиру под сдачу и возвращаться в свой Хабаровск, у него там бизнес простаивает. Так что наша задача – как можно быстрее все собрать и вывезти куда-то, где потом можно будет спокойно перебрать по листочку, отсортировать, систематизировать.

– Так а в чем проблема-то? – не понял Матвей. – Нужно помочь собрать и вывезти?

– И это тоже, но главным образом – куда вывозить. Там такие объемы… А у нас у всех жилье малогабаритное.

У всех! И сколько их, этих «всех», интересно?

– Нас четверо, – пояснил Борис. – Мы под руководством Светланы работали над одним проектом… В общем, не суть важно, над чем мы работали, важно, что никому из нас условия не позволяют ни хранить это все, ни тем более собираться и просматривать. Кто с семьей живет, кто с подругой, кто в аспирантской общаге. А у тебя с этим как? Ты один живешь?

– Ага, от предков съехал, снимаю комнату в коммуналке. В одной комнате супруги-алкаши, вообще не просыхают, в другой бабулька почти сумасшедшая и жутко скандальная.

– Тоже не вариант… – удрученно протянул аспирант.

– У нас дача есть, – радостно спохватился Матвей. – Зимой мы туда обычно не ездим, холодно, а топить лень.

– Есть что топить? – живо поинтересовался Борис.

– Ну да, печь, хорошая, мастера клали. Когда строили, отец думал, что будет классно дрова колоть, печку разжигать, деревенский стиль, живой огонь и все такое. А потом как-то отпустило. В общем, если вас устроит, то можно к нам на дачу.

Вопрос решился быстро и безболезненно, родители Матвея не возражали, более того, выразили полную поддержку тем, кто планирует разобрать бумаги уважаемого ученого. «Преданность труду старого учителя – это плюс в карму», – одобрительно сказала мама Матвея. А отец тут же предложил организовать заказ и доставку дров.

Матвей встретился с Борисом, отвез его на дачу, все показал, передал ключи и листочек, на котором записал два пароля. Уверен был, что теперь-то уже точно – всё. Больше он со старой Каргой никак не пересечется.

Но почему-то вышло не так, и вот уже месяц, как Матвей при любой возможности ездит на дачу, где постоянно находится хотя бы один из «учеников» Светланы Валентиновны Стекловой, а иногда и все четверо. Он ведь не собирался! Ничего такого не планировал! Ну да, включил вместе с ними сначала компьютер старухи, потом ноут, показал, где что, потому что ориентировался лучше, чем в собственной квартире, сам ведь все ставил и в порядок приводил. Но тут прозвучала фраза – кто-то вслух прочитал выделенный жирным шрифтом текст в открытом наугад файле:

– Только в две тысячи семнадцатом году в нашей стране в результате дорожно-транспортных происшествий погибли семьсот тринадцать детей в возрасте до шестнадцати лет. Семьсот тринадцать малышей и подростков! Только за один год. Семьсот тринадцать семей получили огромную психологическую травму. Более того, в результате ДТП мы имели в том же году больше двадцати одной тысячи раненых детей того же возраста. Вы только вдумайтесь: двадцать одна тысяча. И не забудьте, что у каждого ребенка, по статистике, имеется как минимум один-два близких родственника, которые страдают, переживают, горюют. Так что смело прибавляем еще пятьдесят тысяч по самым скромным подсчетам. Это целый город! И всего за один год. Каждый год – целый город пострадавших детей и их семей. Наших детей и наших друзей, знакомых и родственников.

Ученик Светланы Валентиновны по имени Илья, тот самый, который был с Борисом, когда Стеклова умирала, продолжал читать дальше, но Матвей уже не слушал. Только что произнесенные слова раскаленными шипами впились в мозг и не хотели оттуда уходить. И ведь вроде ничего особенно нового он не услышал, все эти цифры были ему знакомы по графикам, диаграммам и таблицам, которые он же сам и рисовал под диктовку Карги, и про то, что целый город, она тоже говорила, но почему-то зацепило его именно сейчас. Может, триггером послужила фраза о психологической травме? Из-за этой фразы абстрактный «город» вдруг превратился в город, целиком населенный страдающими и горюющими людьми. И это было страшно.

Он сперва надеялся, что отпустит, как всегда отпускало, знал Матвей за собой такую особенность: не умел ничего хотеть слишком долго, быстро загорался и так же быстро остывал. Отец у Матвея точно такой же, видно, по наследству перешло. Но раскаленные шипы оставили ожоги, которые не хотели заживать.

Их было четверо. Борис, Илья, Николай, Александр.

Теперь их стало пятеро. Теперь Матвей с ними.

Инга. За полгода до событий

От брошенной в корзину светло-зеленой робы несло смесью пота, мазей и специальных свечей. День оказался неожиданно насыщенным, пришлось не только проводить обычный сеанс с боссом, но и ехать к черту на кулички приводить в порядок мышечный скелет и снимать болевой синдром у двоих устрашающего вида парней, попавших в какую-то криминальную передрягу. Один из пострадавших был двоюродным племянником босса, второй – ближайшим другом этого племянника, и оба зарабатывали на жизнь участием в боях без правил. Помощь этим парням была включена в условия работы с самого начала, но раньше Инга занималась ими только в связи с боями, а сегодня ребятки ухитрились ввязаться в какую-то разборку далеко за городом.

Инга задумчиво посмотрела на торчащую из корзины робу. На сегодняшний вечер она стирку не планировала, из пяти рабочих униформ грязные пока только две, да и корзина еще пуста наполовину. Для нее самой исходящий от робы запах был привычным и незаметным, но Артем его на дух не переносил. Она вздохнула и принялась загружать машинку. Артем любит порядок, так что теперь придется ждать, пока закончатся стирка и сушка, потом гладить. А она так мечтала полежать в теплой ванне, расслабить натруженные мышцы, потом забраться в постель и спать.

Артем с сосредоточенным лицом что-то делал на компьютере. Как хорошо! Тихо, никто не кричит, не ноет, не плачет, не требует, не обвиняет в скупости и черствости. Инга переехала в эту квартиру спустя месяц после того, как сестра Маша родила сына. Ну, строго говоря, переехала она не в квартиру, а просто начала жить с Артемом. И если совсем честно, ей вообще было все равно, с кем жить, лишь бы не дома и кругом поменьше звуков. Инга не считала свое тело великой ценностью и без колебаний готова была расплачиваться им за относительный бытовой комфорт и возможность заниматься любимым делом. Жизнь с Артемом никаких особенных жертв и не требовала: он был приличным, очень неглупым и довольно красивым.

…Инге он понравился с первой же встречи, когда она, предварительно позвонив по телефону, который дал ей Юрий, приехала в огромный бизнес-центр. Возле стойки ресепшена ее ждал стройный светловолосый молодой человек, вежливый и предупредительный.

– Госпожа Гесс? Меня зовут Артем, я личный помощник господина Фадеева.

Они поднялись на восемнадцатый этаж, прошли по длинному коридору до двери с эмблемой строительной компании, главой и хозяином которой и был тот самый господин Фадеев с «не то грыжами, не то протрузиями». Ингу усадили в приемной, попросили подождать, хорошенькая длинноногая девчушка предложила чай-кофе-сок-воду. Пуховик у Инги осенний, тонкий, но уж больно красивый и сидит на ней хорошо, поэтому она носит его и зимой, а чтобы не мерзнуть на улице, надевает толстый теплый свитер, который в этой дизайнерской приемной смотрится, прямо скажем, довольно неуместно. Она подумала, что через несколько минут ей станет жарко, и от кофе отказалась, хотя чашечка эспрессо ей сейчас очень не помешала бы. Маленькими глоточками потягивая холодный яблочный сок из высокого стакана, Инга прикидывала, долго ли ее заставят здесь париться. Вообще-то ничего плохого в этом не было, помещение прохладное, кресло удобное, сок вкусный, почему бы не воспользоваться моментом и не отдохнуть после полутора суток беспрерывной работы? С восьми утра воскресенья до восьми утра понедельника оттрубила на дежурстве и сразу заступила на пост процедурной медсестры в своем отделении, так что небольшой отдых лишним совсем не будет.

– Проходите, пожалуйста, – пропел у нее над головой голосок длинноногой девчушки. – Господин Фадеев ожидает вас.

Уже вставая с кресла, Инга заметила открытую дверь в кабинет руководителя и стоявшего на пороге светловолосого Артема. Кажется, она задремала, так и не выпустив из рук стакан с соком.

Виталий Аркадьевич Фадеев оказался невысоким, сухощавым, очень морщинистым и очень энергичным. Коротко поздоровавшись, он без долгих предисловий потребовал:

– Ну, показывай, что ты там умеешь.

Инга в первый момент смешалась, потом сразу разозлилась:

– Я не работаю в цирке и фокусы показывать не умею. Если у вас есть проблема, я готова это обсудить.

Фадеев взглянул на нее с интересом, острые глазки сверкнули.

– Зубастенькая. Это неплохо. Гарик сказал, тебе отдельное помещение нужно, чтобы положить меня. Так?

– Да, так. На письменном столе и офисном кресле я не работаю.

– Двусмысленно, – хмыкнул Виталий Аркадьевич. – Но я учту.

Только тут Инга сообразила, что сказанное ею прозвучало и в самом деле как-то сомнительно и почти пошло. Надо последить за языком, да и норов свой лучше бы спрятать подальше, когда такие клиенты наклевываются.

– Артем, проводи девушку в комнату отдыха, я сейчас подойду, – распорядился Фадеев.

Инга ожидала, что ее сейчас снова поведут по длинному коридору, но дверь в комнату отдыха оказалась здесь же, в кабинете, как это принято у всех, кто является или, по крайней мере, считает себя большим начальником. Ничего удивительного, просто ее смутило слово «проводи». Куда ж тут провожать? Сделал три шага – да и все.

Комната отдыха по размерам не уступала кабинету и, судя по еще двум дверям на противоположной от входа стороне, была снабжена туалетом и ванной комнатой. Вдоль стены – большой кожаный диван, перед ним – длинный низкий стол и два кресла, в углу – велотренажер, в другом углу – кулер. Холодильник, бар, кофемашина, одним словом, стандартный набор крутого босса.

Артем стоял у нее за спиной, пока она осматривалась.

– Мне нужно переодеться, – сказала Инга.

– Да, конечно. Массажный стол поставить? Или для первого раза это не обязательно?

– Если стол есть, это отлично, поставьте.

Артем открыл шкаф высотой под потолок, и Инга поразилась той легкости, с которой этот, казалось бы, изящный, почти хрупкий мужчина вытащил и разложил тяжеленный стол. Уж Инга-то точно знала, сколько весит эта штуковина и, главное, сколько она стоит. Хотя, наверное, цена стола была огромной по сравнению с зарплатой медсестры, а для господина Фадеева выглядела сущими копейками.

Из ванной Артем принес стопку полотенец и махровых простыней, положил на стол и открыл дверь в кабинет.

– Переодевайтесь. Господин Фадеев подойдет через пару минут.

Прежде чем выйти из комнаты отдыха, личный помощник окатил Ингу взглядом. Именно окатил, а не окинул. Словно вылил на ее сверху ушат теплой воды с добавлением ароматических масел. Были в этом взгляде и мужской интерес, и одобрение, и восхищение, и что-то еще, что невозможно выразить словами, можно только ощутить. И еще в этом взгляде были и предложение, и обещание.

Переодеваться Инга решила в ванной, все равно нужно тщательно вымыть руки, да и от бесцеремонного Виталия Аркадьевича можно ожидать чего угодно. Ввалится в комнату, когда Инга будет стоять во всей красе нижнего белья, да еще комментировать начнет, с него станется, знавала она в своей жизни таких типов.

В ванной она стащила с себя свитер и брюки, вынула из сумки робу. Через пару минут Инга была полностью готова, но Фадеев все не приходил. Из-за двери раздавался его голос: Виталий Аркадьевич быстро что-то говорил командным тоном, отдавая распоряжения. Наконец, он появился, на ходу расстегивая сорочку. Пиджак, судя по всему, был сброшен в кабинете.

– Темка сказал, у тебя фамилия не русская? – не то спросил, не то констатировал он.

С места в карьер. Манеры у этого Фадеева оставляют желать лучшего. Да ладно, деньги, как говорится, не пахнут.

– У моего отца немецкие корни.

Виталий Аркадьевич тем временем успел снять не только сорочку, но и брюки и собрался залезать на стол.

– Носки снимите, пожалуйста, – терпеливо попросила Инга.

По тому, как неловко и неуверенно мужчина стоял на одной ноге, стягивая носок, она уже начинала примерно понимать, какие у него проблемы со спиной.

– А чего ж не репатриировалась? Родня-то есть в Германии? – продолжил он свой допрос, укладываясь на высокий стол.

– Лицом вверх, пожалуйста. Никого нет. Мои предки приехали в Россию еще при Петре Первом, какая уж тут родня.