скачать книгу бесплатно
И он действительно занялся исследованиями, сопоставляя расклады, сделанные на конкретных людей или на конкретные ситуации, с реальным положением вещей, вел подробные записи, анализировал их – одним словом, привнес в изучение карт Таро весь свой опыт научной работы. А вот к попыткам Марго воспринимать гадание серьезно он относился со смехом, поскольку гадалкой себя не считал.
– Гошка, а у нас ведь в этом году юбилей, – заметил Борис Леонидович, аккуратно сворачивая длинный шнур от пылесоса.
– Какой? – удивилась Маргарита Михайловна.
– Мы в десятый раз выходим на охоту за гостем. Это надо отметить.
– Разве в десятый? – Марго наморщила лоб и принялась считать. – Боря, ты же профессор, а с арифметикой отношения так и не наладил. В первый раз это когда случилось?
– На Миллениум.
– Вот именно. В 2001 году. И десятый раз у нас был в прошлом году, а в этом уже одиннадцатый.
– Ах ты, черт возьми! – Борис Леонидович расстроился. – Мне почему-то казалось, что, если от одиннадцати отнять один, останется десять, так, во всяком случае, всегда было в той арифметике, которую я изучал в средней школе. А у тебя арифметика какая-то другая, как будто ты не в советской школе училась.
– Боря, но я же всю жизнь была бухгалтером, за мной можешь не пересчитывать, я в цифрах не ошибаюсь, – засмеялась Марго.
– Ну да, ну да. – Он горестно покачал головой. – Будем считать, что ты права. А я-то уже обрадовался, что можно будет отпраздновать. Выходит, мы с тобой в прошлом году юбилей пропустили. Обидно!
– Не горюй, – утешила его Марго, – все поправимо. Одиннадцать – тоже хорошее число, можно его отпраздновать. Мы когда пойдем?
Райнер взглянул на часы, что-то прикинул в уме.
– Давай в одиннадцать, что ли… Ну да, правильно, раз уж мы с тобой решили, что будем праздновать именно число одиннадцать, то за час до Нового года и пойдем.
В 2001 году Марго и Борис собирались встречать Новый год и в начале двенадцатого вдруг спохватились, что нет хлеба. Вместе вышли в ближайший магазин, работавший круглосуточно, и на улице увидели, как какой-то мужчина поскользнулся и упал. Они кинулись к бедолаге, хотели помочь подняться, но мужчина отчего-то не вставал, и они с изумлением поняли, что он сидит на заснеженном тротуаре и плачет. Ему было лет сорок пять, может, чуть больше, и Марго с Борисом решили, что он очень сильно ударился, а то и сломал ногу и плачет от боли и шока. Борис предложил поймать такси, чтобы незнакомец успел к новогоднему столу, но мужчина только головой покачал:
– Мне некуда идти. Ничего не нужно, оставьте меня.
Ну, вот уж на это Маргарита Усольцева и Борис Райнер пойти никак не могли! Как это так: оставить упавшего, да к тому же плачущего человека на улице в новогоднюю ночь. Немыслимо! И неправильно. Ведь есть же примета: как Новый год встретишь, так его и проведешь, и нельзя допустить, чтобы этот мужчина провел весь год в тоске, слезах, боли и с чувством одиночества. Марго не была красноречивой, зато Борис за словом в карман не лез и аргументы умел находить всегда, поэтому уже через десять минут они, купив хлеб, втроем возвращались в квартиру Маргариты Михайловны: у нее было три комнаты, а у Бориса всего две, поэтому гостей всегда принимали в ее доме.
Незнакомец постепенно успокоился, отогрелся, наелся, немножко выпил, рассказал свою историю, которая ему казалась невероятно печальной и сложной, а для них прозвучала совсем обыкновенно: такие истории случаются каждый день. Но Марго и Борис гостю об этом, конечно же, не сказали, а проявили сочувствие, понимание и оказали моральную поддержку. Утром гость ушел от них совершенно умиротворенный и пообещал, что постарается воплотить в жизнь все полезные советы, которые они ему дали. Целый год он постоянно звонил Борису Леонидовичу, к которому проникся большим доверием, и докладывал о своих успехах по выходу из тяжелой ситуации. Каково же было удивление Марго и Бориса, когда 31 декабря 2002 года на их пороге возник прошлогодний страдалец в компании с еще одним мужчиной, которого он представил как своего друга:
– Вы так помогли мне, такие правильные советы мне дали, и в самом деле получилось, как вы и предсказывали: я весь год провел именно так, как встретил праздник, вокруг меня были добрые порядочные люди, которые меня очень поддерживали. Вот я и хотел вас попросить: а можно мой друг встретит Новый год с вами вместе? У него проблемы…
Разумеется, и этот Новый год встречали втроем. Опыт им понравился, живой, энергичный, быстрый Борис мгновенно находил варианты выхода из самых запутанных ситуаций, а мягкая, спокойная и безмятежная Марго умела убедить человека в том, что неразрешимых проблем нет и все обязательно получится.
На следующий год они за час до полуночи вышли на улицу, чтобы найти очередного гостя, нуждающегося в помощи. С тех пор так и повелось. Конечно, не все гости были приятными и умными, один гость их обокрал, другой напился мертвецки и испоганил весь праздник, были и такие люди, которые принимали помощь и советы, а потом исчезали и больше не появлялись. Одна девушка, например, страшно боялась, что ее завлекли, чтобы порезать на органы. Потом, правда, искренне хохотала сама над собой. Одним словом, опыт был разным, в том числе и отрицательным, но из десяти человек пять-шесть остались в круге общения, постоянно звонили, приходили, предлагали помощь, рассказывали о своей жизни, спрашивали совета.
Без пяти одиннадцать Маргарита Михайловна надела простую, немаркую, теплую куртку и натянула удобные сапоги без каблуков на каучуковой подошве, которая не скользила. Она подумала, что, наверное, оделась неправильно, потому что Борис, обожающий «даты и праздники», наденет что-нибудь нарядное, но, к счастью, ее сосед вышел в своей обычной одежде. Впрочем, этого и следовало ожидать, если Боря во что-то влезал, то заставить его снять это и надеть что-нибудь другое было невозможно. И ровно в одиннадцать они вышли из дома.
Степка уже совсем сонный, но хочет дождаться Деда Мороза и не желает уходить в детскую. Посреди комнаты стоит такая нарядная елка, вся в гирляндах и серебристом «дожде», и каждый уголок квартиры заботливо и с выдумкой украшен руками няни Эльвиры и детей, ну как же можно уходить спать от такой красоты? Антону страшно жалко малыша, он так ждал праздника, так хотел чуда, но есть режим, который для такого маленького мальчика пока еще обязателен.
– Никаких Дедов Морозов не бывает, – со смехом заявила братишке восьмилетняя Василиса. – Ложись спать, подарки получишь завтра.
– А ты со мной пойдешь? – спрашивал Степка у сестры.
– Нет, я уже взрослая, – гордо отвечала Вася, – я останусь с папой и Элей встречать Новый год.
Степка хныкал, упирался, но Антон проявил твердость и вместе с няней уложил ребенка.
– А ты, значит, не веришь в Деда Мороза? – спросил он у дочери, вернувшись в гостиную.
Васька наморщила носик.
– Что я, маленькая?
– А подарки ждешь?
– Конечно! Вы с Элей обязательно мне что-нибудь подарите. А я – вам.
– Ну что ж, – Антон весело потер руки, – тогда не станем ждать полуночи, а будем дарить подарки.
Вася тут же убежала в детскую, где спал Степа, тихонько открыла дверь, чтобы не разбудить брата, и принесла давно приготовленные и заботливо спрятанные подарки. Антону она подарила макет дома, Эле – стихотворение, которое написала сама, переписала на большой лист бумаги и украсила аппликацией. Коробочку, предназначенную для маленького братишки, девочка заботливо поставила под елку.
Антон с любопытством рассматривал подарок, он хорошо помнил, что делать его Васька затеяла еще в начале ноября и Эля тогда объясняла ему, что у девочки очень сложный замысел, поэтому делать надо заранее, чтобы иметь запас времени на переделку, если что-то не получится с первого раза. Обе они – и няня и дочка – свято хранили свою маленькую тайну, прятали от Антона все следы своей секретной работы, и результат их трудов он действительно впервые увидел только сейчас. Макет дома был выполнен из картона, внутри расставлена мебель из бумаги, все нарисовано и раскрашено. В домике четыре куколки, две побольше, в сшитых из лоскутков взрослых одежках, одна поменьше, в платьице, и пупс в штанишках и футболочке. Под потолком на толстой нитке висит белый ангел с крыльями.
– Это ты, папа, – принялась объяснять Вася, – это Эля, это Степка, а это я. Похоже?
– Очень, – искренне ответил Антон. – Здорово сделано, ты молодец. Все сама или Эля помогала?
– Сама, – тут же вступила Эля. – Все идеи Васины, я только советами помогала, если она не знала, как идею воплотить.
– А ангел зачем? – спросил Антон.
– Это мама, – очень серьезно произнесла Василиса. – Она теперь на небе и оттуда наблюдает за нами и помогает нам, охраняет нас. Если бы она нам не помогала, у нас бы не было Эли. Как бы мы с тобой тогда жили? Кто Степку из сада забирал бы? И вообще, без Эли мы бы пропали. Это мама нам ее прислала вместо себя.
Антон почувствовал, как у него перехватило горло. Он бросил взгляд на няню и понял, что эти слова она уже слышала раньше. Наверное, Вася делилась с ней своими соображениями, пока делала макет.
Василиса громко и торжественно зачитала стихотворение, написанное для Эли, вручила няне красиво оформленный текст и вопросительно посмотрела на взрослых.
– Теперь ваша очередь подарки дарить.
Антон вышел в свою комнату и принес три пакета, маленький – для Эли и два больших – для детей. Степкин пакет занял свое место под елкой рядом с принесенной Василисой коробочкой. В Васином пакете оказалась теплая зимняя куртка. Эля подарила Антону брелок для ключей в виде выполненного из золота прыгающего ягуара, Степке – трансформер, а девочке куклу Винкс, которая показалась Антону просто необыкновенной, совершенно сказочной, в ярко-бирюзовом платьице и с крылышками за спиной. В его детстве таких кукол не существовало… Вася надела куртку, пару раз крутанулась в ней перед зеркалом, сняла и буквально вцепилась в куклу. До самого боя курантов она так и не выпустила подарок из рук и ушла спать, прижимая куклу к груди.
Но до того, как Василису отправили в детскую, Антону позвонила Галина.
– С наступающим тебя, – проворковала она, словно ничего не произошло. Да и что, собственно, произошло? Ну, пришел любовник с намерением приятно провести время, но ему позвонили, и пришлось прервать свидание. Эка невидаль! Ничего обидного в этом нет. Она ведь не поняла, почему на самом деле Антон тогда ушел от нее.
– И тебя, – откликнулся Антон.
– А что ты мне пожелаешь в Новом году? – игриво спросила Галина. Антон понял, что она уже празднует и немного выпила в хорошей компании.
– Я тебе желаю не наделать глупостей с твоими большими деньгами.
– Фу, какой ты скучный, – недовольно протянула она. – Нет бы пожелать мне хороших покупок и веселых поездок. Ты даже в праздник собираешься учить меня жизни и читать мораль.
– Галка, дуреха, я вовсе не собирался портить тебе праздник, я только хочу, чтобы ты меня услышала. Не бывает больших денег просто так, за этим всегда что-то стоит. И на твоем месте, прежде чем эти деньги тратить, я бы все-таки выяснил, за что ты их получила. В противном случае мне придется думать, что ты меня обманываешь.
– Я – тебя? – непритворно удивилась Галина. – В чем обманываю?
– Ты отлично знаешь, кто и за что дал тебе такие деньги, но это какая-то некрасивая, постыдная история, которую ты стесняешься мне рассказать. Может быть, ты совершила что-то подсудное? Галка, опомнись, пока не стало поздно.
– Ну перестань, Тоша! Не морочь мне голову. В общем, с Новым годом тебя, здоровья тебе и твоим деткам. Ладно, пока.
Антон закончил разговор и горестно покачал головой.
– Что-то случилось? – встревоженно спросила Эля. – Вас кто-то расстроил?
Он в двух словах рассказал о непонятно откуда взявшемся наследстве своей подруги и о ее упорном нежелании выяснять, кто и почему оставил ей целое состояние.
– Да, – Эля согласно кивнула, – большие деньги – это всегда опасно, если ты их сам не заработал. Я понимаю, отчего вы тревожитесь.
– Почему опасно? – удивленно вмешалась Василиса. – Разве это плохо, когда много денег? Можно же накупить шоколада, мармелада, зефира и фанты и объедаться целыми днями. Это же здорово!
Антон обменялся с няней скептическими взглядами, и оба одновременно усмехнулись. Наверное, каждый из них вспомнил себя в детстве, когда огромная куча сладостей казалась недостижимой мечтой, выше которой ничего не может быть. Но не объяснять же это ребенку, да еще в новогоднюю ночь!
– Пап, а это правда, что в Новый год можно загадывать желание и оно обязательно сбудется?
– А ты хочешь загадать про кучу шоколада и мармелада? – улыбнулся Антон.
– Да нет. – Девочка досадливо тряхнула темными, как у отца, волосами, забранными на затылке в толстый пушистый хвостик. – Я про другое хочу загадать. Можно?
– Ну, давай, рискни, – разрешил Антон.
– Понимаешь, у нас в классе на двери висит список учеников и тех, кто их забирает из школы, это для учителей, чтобы они знали, кому можно ребенка отдавать. Так вот, у всех ребят в классе записаны родители, бабушки с дедушками и няни, а у меня записана только Эля, как будто у меня родителей нет.
Антону стало стыдно. Конечно, девочке неприятно, папа никогда не ходит на родительские собрания, и все в классе думают, что у Васи никого, кроме Эли, нет.
– Можно я скажу учительнице, чтобы она тебя вписала в список?
– Васенька, но я же не смогу тебя забирать, у меня такая работа. Я своим временем не распоряжаюсь. Ты же знаешь, я тебе объяснял.
– Пап, ты не волнуйся, не надо меня забирать, пусть Эля забирает, но пусть ты будешь в списке, чтобы все знали, что у меня есть папа, как у других.
– Конечно, скажи учительнице, пусть меня впишет.
Мало, непростительно мало внимания он уделяет детям! Да, у них есть няня и они накормлены и присмотрены, но им, как выяснилось, нужно не только это. Надо проводить с сыном и дочкой как можно больше времени, тем более что в школе теперь каникулы, и ясли тоже закрыты на две недели, и ведь он специально просил, чтобы ему предоставили на работе отпуск именно в это время, хотел побыть с детьми. Правильно он сделал, надо только не забыть о своих благих намерениях. Но он и не забудет. Может быть, только потратит совсем немного времени на Галкину проблему, раз уж она сама не понимает всей опасности ситуации. Но он-то понимает, а Галка ему все-таки не чужая. Да, в последний раз она действительно показалась ему неприятной, незнакомой и чужой, но ведь двадцать лет знакомства просто так в форточку не выкинешь, да и факт близости, пусть и не скрепленной теплыми дружескими отношениями, тоже не отменишь.
Около часа ночи Васю отправили спать, а Антон и Эля остались сидеть за столом.
– Про ангела Васька сама придумала или это вы подсказали? – спросил он.
– Сама, – кивнула няня. – Я только придумала, как укрепить фигурку, чтобы она казалась парящей. А уж откуда она взяла, что я появилась у вас благодаря помощи ее мамы, я понятия не имею. Она мне эту идею озвучила как нечто само собой разумеющееся. А что, вас это обеспокоило?
– Да нет, в самой идее нет ничего плохого, но я не верю, что Васька могла сама до этого додуматься. Если не вы ей подсказали, то кто? У нее есть кто-то взрослый, кто вкладывает в ее головенку такие идеи, а мы с вами этого не знаем? Это неправильно.
– Боже мой, Антон, – рассмеялась Эльвира, – по-моему, вы чрезмерно подозрительны. Я понимаю, вы сыщик, и вам всюду мерещатся злодеи. Но поверьте мне, Вася очень взрослая и умная девочка, она много читает, и не только детские книжки, так что в ее головке еще и не такие идеи могут появиться. Меня другое беспокоит.
– Что именно? – настороженно посмотрел на нее Антон.
Эльвира помолчала несколько секунд, будто собираясь с духом, видно, хотела сказать что-то не особенно приятное. И почему о неприятном нужно говорить непременно и именно в новогоднюю ночь? Неужели в другое время нельзя? Но, с другой стороны, Антон Сташис прекрасно понимал, что при его работе время вот так спокойно посидеть и поговорить выпадает ох как нечасто.
– Что будет, – негромко начала няня, – когда Вася узнает, что лишилась матери из-за моего мужа? Пусть и бывшего, но из-за человека, который был со мной когда-то тесно связан. Представляете, какой для нее будет шок?
Два года назад обалдевший от денег и водки муж Эльвиры устроил на улице пальбу из пистолета, и шальная пуля попала в Риту, жену Антона и маму Васи и Степы. Убийцу осудили и отправили в места лишения свободы, а его жена, желая хоть как-то искупить вину супруга, предложила Антону посильную помощь. Да, Эля права, когда-нибудь вопрос встанет, и как Васька отреагирует на ответ – одному Богу известно.
– Надо сделать так, чтобы она не узнала, – ответил Антон.
– Но как? Пройдут годы, Вася вырастет и спросит, кто тот человек, который застрелил ее маму. Она имеет право знать, и вы должны будете ей ответить. Вы же не станете ей врать, правда? И потом, он рано или поздно отсидит и выйдет на свободу, и где гарантия, что он не появится рядом со мной, с вами, с Васей?
– Значит, я сделаю так, что это известие не будет для нее шоком, – решительно ответил Антон. – Я придумаю, найду слова и выберу подходящий момент, чтобы все ей рассказать. Но это вопрос не сегодняшнего дня и даже не завтрашнего. Время есть. Скажите-ка мне лучше, Эля, я что, промахнулся с подарком? Мне показалось, что Ваське куртка не понравилась, а ваш подарок она из рук не выпускала. Кстати, почему эта кукла с крылышками? Вы такую специально выбирали или других в магазине не было?
– Ой, Антон, вы ничего не понимаете, – расхохоталась Эльвира. – Кукла Винкс – это самый писк моды у девочек ее возраста. У всех в классе уже есть такая кукла, а у Васьки нет, и она очень расстраивалась. Куртка ваша замечательная, но ведь это же Новый год, это праздник не простой, а волшебный.
– Но Васька не верит в Деда Мороза, – возразил Антон.
– Ну и что? Пусть Деда Мороза не существует, но радости-то хочется, хочется волшебства, хочется, чтобы исполнялись самые заветные желания. Вот такое заветное желание было у нашей Васи, и я его исполнила. А куртка – что ж, куртка – это вещь нужная, полезная, но не волшебная. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю, – тяжело вздохнул Антон.
Все-таки он преступно мало внимания уделяет своим детям. Даже не знает, какие у них заветные желания. И про список на двери класса тоже услышал сегодня впервые. Он и учительницу-то не знает, потому что в школу всегда ходит Эля. Нет, решено, пока длятся новогодние каникулы, он будет проводить со Степкой и Васей каждую свободную минуту.
Они с няней долго сидели за столом, пили сначала кофе, потом чай, ели всевозможные вкусности, приготовленные и купленные Элей, обсуждали детей и множество самых разных вопросов, периодически посматривали на телевизионный экран, но так ничего интересного и не дождались и около пяти часов разошлись: Эля уехала на своей машине к себе домой, а Антон улегся спать.
Но сна не было, в ушах звучал голос Галины, то веселый и игривый, как несколько часов назад по телефону, то полный ярости и презрения, как в их последнюю встречу. Антон, привыкший обращать внимание не только на то, что ему говорят, но и на то, как говорят, стал вспоминать весь тот разговор у нее дома. Глаза Галины, ее кривящиеся губы, кисти ее рук, которыми она подчеркивала смысл своих слов, ее позу, поворот головы, даже ритм ее дыхания. И вдруг словно услышал то, что осталось за кадром и не было произнесено: «Ты ходишь ко мне потому, что я одинока и тебе это удобно. У меня нет никого, кроме тебя, на меня не позарился ни один мужик, потому что я некрасива и не очень стильно одета, зарплата не позволяет одеваться в по-настоящему дорогие шмотки. И на дорогого косметолога, которого нужно посещать не меньше двух раз в неделю, у меня нет денег, и на дорогого парикмахера, и на хороший фитнес. Мне хватает только на жизнь. Я плачу за квартиру, езжу на старой дешевой машине, покупаю более или менее приличные продукты и раз в год летаю на не самый дорогой курорт, покупая билеты эконом-класса. Я очень стараюсь сделать карьеру в своей фирме, я на хорошем счету, и когда-нибудь меня обязательно повысят, но пока что моя зарплата мало что мне позволяет. И такая я нужна только тебе, тебе, вдовцу, которому просто нужно иногда справлять физиологические потребности и который не хочет глубоких отношений. А меня ты спросил? Ты уверен, что меня все это радует? У меня просто нет выбора, и я соглашаюсь на то скудное, что ты мне предлагаешь. А я хочу большего! И это большее у меня будет, как только я начну нормально выглядеть и чувствовать себя красивой и модной. Я не хочу, чтобы мной пользовались, не хочу быть раком на твоем эмоциональном безрыбье. Я хочу, чтобы меня хотели. Чтобы меня добивались. Чтобы меня любили, в конце концов. И если без денег этого добиться невозможно, то я буду пользоваться деньгами, откуда бы они ни пришли и какими бы грязными ни были. Разве это ненормально для молодой женщины: хотеть быть желанной?»
Антону стало муторно. Если все так, как он понял, то что же ему делать? Он не может позволить себе по-настоящему близких отношений с женщиной, потому что рано или поздно встанет вопрос о браке и общих детях. Это будет означать, что ему, оперативнику с Петровки, придется содержать неработающую жену и троих (это как минимум) детей. На какие, позвольте спросить, шиши? Говорят, что с первого марта милиция будет называться полицией и зарплаты якобы поднимут, но что-то Антон сильно сомневается. То есть в том, что их переименуют, сомнений нет, это уже решено точно, а вот насчет денежного содержания – очень большой вопрос. А если жена будет работать, то кто останется с тремя детьми? Няня? На это денег нет, а рассчитывать на Эльвиру при таком раскладе просто неприлично, она ведь вызвалась помочь одинокому вдовцу, а вовсе не счастливому молодожену. И вообще, самое главное – это дети, его дети, а как они воспримут его новую женщину? Элю они приняли и полюбили, но это огромная удача, на которую вряд ли можно рассчитывать еще раз. Его задача – оставаться хорошим отцом, и это означает, что ни о каких любовных отношениях в ближайшее время и речи быть не может. Поэтому он и выбрал Галку Тишунину, в которую – он точно знал – он не влюбится никогда. Как же поступить? Бросить Галину, не приходить больше к ней? Или наплевать на все и продолжать эту ни к чему не обязывающую связь? С одной стороны, Галка показала себя истинной стервой, и ему неприятна мысль о близости с человеком неумным и корыстным. Но почему-то та же самая мысль его будоражит и против его желания рисует какие-то картинки, от которых ему самому стыдно…
Нет, все-таки надо проверить, что там с этими Галкиными деньгами. Да, он дал себе слово проводить во время каникул каждую минуту с детьми, но можно же как-то исхитриться. Не будет Антону Сташису покоя, пока он не выяснит, в чем там дело.
На этот раз с погодой на Новый год москвичам повезло, было не очень холодно, зато с неба плавно падали пушистые снежные хлопья, мягко оседавшие на воротниках, шарфах и ресницах. Маргарита Михайловна и Борис Леонидович быстрым шагом вышли из подъезда, перешли дорогу и уже не спеша отправились вдоль бульвара в сторону станции метро. От украшенных иллюминацией деревьев на бульваре становилось одновременно радостно и немножко грустно, а высокая нарядная елка из чего-то искусственного, стоящая перед входом в метро, вызывала странное чувство собственной неуместности, ненужности и закончившегося праздника. Маргарита Михайловна уже не в первый раз ловила себя на этой неожиданной мысли: наряженная елка так хороша и так нужна 25 декабря, 26-го и 27-го, и даже 30-го, когда идет период «подготовки к радости», а вот вечером 31-го, когда на улицах почти совсем пусто и на город опускается зимняя неприветливая тьма, елка в огнях и игрушках отчего-то вызывает непонятно откуда берущееся ощущение того, что праздник закончился, так и не начавшись, или он все-таки состоялся, но где-то в другом месте и для других людей, а ты его так и не увидел и не успел порадоваться.
– Опять смотришь на елку и грустишь? – понимающе спросил Борис Леонидович, хорошо знавший свою подругу-соседку.
Марго молча кивнула.
– Ничего, сейчас найдем кого-нибудь, и ты отвлечешься. Смотри, дамочка какая-то стоит, на вид вполне себе неприкаянная. Может, это наша клиентка?
Они замедлили шаг и стали присматриваться к хорошо одетой женщине, которая нервно ходила от выхода из метро до елки и обратно, то и дело посматривая на часы.
– Да нет, – неуверенно сказала Марго, – она, похоже, ждет кого-то.
– А если не дождется? – предположил Борис. – Представляешь, Новый год на носу, а ей идти некуда, она тут до полуночи так и прождет.
– Ну, подождем, – согласилась Марго, – понаблюдаем за ней.
Шаг женщины становился все медленнее и постепенно терял нервозность и уверенность, теперь во всей ее осанке, в опущенной голове и ссутулившихся плечах читалось недоумение и готовность расплакаться.
