скачать книгу бесплатно
Родик так и не подошел к ней, все время сидел возле Аэллы, пока не собрались расходиться. Солнце катилось к закату, и Люба отчаянно мерзла в одном купальнике, но одеться не решилась – все ребята сидели вокруг костра в том, в чем купались в озере, и почему-то никому не было холодно, только у нее одной мурашки по коже бегали.
Наконец костер погасили, и вся ватага дружно потянулась к тропинке, огибающей озеро. От тропинки отходили улицы, ведущие в разные концы расположенного вокруг озера дачного поселка, по этим улицам и рассыпалась компания. Люба и Родислав пошли вместе, им нужно было в одну сторону.
– Тебя бабушка пригласила к нам на ужин, – робко напомнила Люба Родику. – Пойдем?
– Наверное, неудобно, – заколебался мальчик.
– Удобно, она же сама пригласила, – горячо заговорила она. – Ну пойдем, Родик.
– Ладно, – согласился тот, – пошли.
Люба сперва обрадовалась, но потом снова начала переживать: а вдруг маме Родик не понравится? А вдруг он не понравится папе? А вдруг несдержанная на язык Тома чем-нибудь обидит его, и он тогда больше никогда не подойдет к Любе, и все закончится, и не будет больше ни новых друзей, ни всей этой веселой компании, ни купания на озере, ни костров? Ей только-только удалось прикоснуться к той самой чудесной, необыкновенной дачной жизни, узнать которую она так мечтала, – и все закончится, едва начавшись. Чем ближе подходили они к дому на улице Котовского, тем сильнее Люба волновалась.
Но все оказалось совсем не страшно, наоборот, просто чудесно! Мамы и папы еще не было, и Бабаня усадила ребят и Тамару ужинать на веранде. Тамара, как обычно, поставила перед тарелкой книжку и ела, не отрываясь от страниц. Вообще-то бабушка всегда ее за это ругала, но сегодня промолчала, и Люба была ей благодарна: в присутствии Родика ей не хотелось семейных конфликтов, даже таких незначительных.
– Родик, а ты смотрел кино «Тень у пирса»? – спросила она.
– Ясное дело, смотрел. А что?
– Жалко, – вздохнула Люба, – а я не смотрела. Хотела завтра сходить, говорят, завтра в клубе его будут показывать. Хорошее кино?
– Хорошее, мне понравилось. Я его уже два раза смотрел. Ты сходи обязательно, тебе понравится.
– Да мне скучно одной…
Тут Тамара совершенно неожиданно подняла глаза и посмотрела на сестру поверх книжки:
– Завтра вместе пойдем, – коротко проинформировала она. – Если хорошее кино, я тоже хочу посмотреть.
Люба опешила. Тамара в Москве ходила в кино постоянно и смотрела все подряд, но только для того, чтобы изучить одежду и прически актеров и потом дома тщательно зарисовать все, что увидела и сумела запомнить. Не было такого кинофильма, который Тамара не видела бы, и уж «Тень у пирса» она тоже наверняка смотрела, ведь если Родик видел эту картину два раза, а Андрей – целых три, значит, она не совсем новая. Как же так? Почему Тома вызвалась пойти с ней? Это на нее совсем не похоже.
– Конечно, девочки, сходите, – оживленно заговорила Анна Серафимовна, – а то вы у меня все дома сидите, света белого не видите. Знаешь, Родик, Люба с Тамарой мне целыми днями по хозяйству помогают, а ведь у них каникулы, надо, чтобы они хоть как-то развлекались, отдыхали. Верно?
И снова Люба чуть не поперхнулась от удивления: это Тамара-то целыми днями по хозяйству помогает? Да она или рисует, или читает, или в Москву в библиотеку ездит. И еще странно, что бабушка вдруг заговорила про отдых и развлечения, раньше она всегда повторяла, что домашнее хозяйство – прекрасный отдых от школы, потому что любой отдых состоит в том, чтобы перестать делать то, от чего ты устал, и заняться чем-нибудь другим. А про развлечения и речи не было. Конечно, Бабаня никогда не возражала, если Люба отпрашивалась в кино, и денег давала на билет и на мороженое, но Люба старалась не злоупотреблять бабушкиной добротой, потому что понимала: хлопот по дому действительно множество, и кто же поможет Бабане, если не она? Тем более домашние работы Любе нравились, ей нравилось и наводить чистоту, и готовить, и главное – учиться Бабаниным премудростям.
После голубцов со сметаной пришел черед чая с кулебякой – с той самой кулебякой, начинку для которой Люба днем не успела доделать и побежала с Родиком на озеро.
– Кушай, Родик, – ласково приговаривала Анна Серафимовна, – кушай, это Любаша пекла, правда, вкусно?
Люба зарделась и уткнулась в свою чашку. Ну зачем Бабаня так ее нахваливает? Ведь это же неправда, что Люба пекла кулебяку, она только тесто успела сделать и половину капусты для начинки нарезать, а уж все остальное делала бабушка – тушила капусту с луком и яйцами, раскатывала тесто, смазывала его маслом и – самое главное – не упустила момент, когда кулебяку пора было вытаскивать из духовки. Люба этот момент всегда боялась упустить и пока училась – столько раз не угадывала, то раньше вытащит, то запоздает. А ведь, если момент правильно не угадать, вкус совсем не тот будет.
– Правда, очень вкусно, – ответил Родик с набитым ртом. – А знаете, Анна Серафимовна, Люба обещала завтра нас всех пирогами угостить. Мы в лес пойдем, у нас там такая поляна есть, очень красивая, мы на ней всегда костер разжигаем. Вы Любу отпустите?
И снова Люба испугалась, что сейчас что-нибудь пойдет не так. Она собиралась потом, когда Родик уйдет, осторожно поговорить с бабушкой, рассказать ей про новых друзей и попросить разрешения – только попросить разрешения! – угостить их завтра пирогами собственного изготовления, а уж если бабушка не разрешит, тогда спросить ее совета, как поступить, чтобы ребята не посчитали ее пустой болтушкой и хвастуньей. Люба даже некоторые фразы заранее заготовила. И вот на тебе – Родик вывалил все разом, не подготовив Бабаню, да еще в присутствии Тамары. Что теперь будет?!
– Значит, у тебя, Любаша, завтра и костер, и кино в клубе? – задумчиво произнесла Анна Серафимовна, и Любе показалось, что бабушка недовольно нахмурилась.
– Я все успею, бабулечка, – торопливо заговорила девочка, – я завтра пораньше встану и все-все по дому переделаю, что ты скажешь, и пироги успею, я же все равно буду тебе на кухне помогать. Ты меня только на костер отпусти и в кино.
– Ладно, – согласилась Анна Серафимовна, – идите. Но в другой раз ты меня предупреждай, пожалуйста, заранее о своих планах, мне ведь тоже надо планы строить по хозяйству, и я должна знать загодя, кто из вас и в чем будет мне помогать.
После ужина Родислав собрался уходить, и Люба вышла на крыльцо проводить его.
– Строгая у тебя бабушка, – заметил Родик. – Ладно, я пошел.
Он ничего не сказал про завтра, и Люба не поняла, как ей быть: то ли ждать, пока он за ней зайдет, то ли самой приходить, но куда и в котором часу? Как-то по-дурацки все получается. И она тоже хороша, ничего не спросила, не уточнила, постеснялась. Правильно Тома говорит, дурища она.
Люба отправилась мыть посуду, до маминого возвращения с работы она успела еще салфетки перестирать и накрахмалить и вымыть крыльцо. Бабушка всегда говорит, что уютный дом начинается с чистого крыльца и что если на крыльце грязь и мусор, то никакая чистота и красота внутри дома уже не спасает, все равно остается впечатление неопрятности и запущенности.
Дальше вечер покатился по привычной колее: приехала мама, Бабаня кормила ее ужином, потом все собрались на веранде за самоваром и ждали папу. Отец, Николай Дмитриевич, приехал поздно, девочки уже умылись, почистили зубы и собирались спать. Прямо с порога он спросил, чем закончилась вчерашняя история с сердечным приступом у соседа-профессора, и Люба доложила, что все в порядке, врач больше не понадобился, и сегодня она с сыном профессора Родиком ходила на озеро, где познакомилась с ребятами, среди которых есть даже греческая девочка с удивительным именем Аэлла.
– А, знаю, – кивнул Николай Дмитриевич, – Александриди. Ее отец хороший мужик, крепкий, настоящий коммунист.
– Папа, а почему они здесь живут? – не сдержала любопытства Люба.
– Потому что в сорок девятом году из Греции в нашу страну приехали тринадцать тысяч эмигрантов, и Александриди в их числе. Правда, все они в основном осели в Ташкенте, но дяде Константиносу разрешили жить рядом с Москвой, потому что он настоящий коммунист и прогрессивный журналист, он дружит с Твардовским и Борисом Полевым, – объяснил отец.
Про Василия Теркина Люба знала, в школе проходили, и «Повесть о настоящем человеке» она тоже читала, имена знаменитых писателей были ей знакомы, поэтому ничего удивительного не было для нее в том, что человек, который с ними дружит, имеет большие привилегии. Вот, значит, из какой семьи Аэлла! Понятно, почему она так задается.
– А что, его дочка хорошо говорит по-русски? – поинтересовался отец.
Хорошо ли? Люба растерялась. Аэлла говорила точно так же, как сама Люба, да как все вокруг, ничего особенного девочка в ее речи не заметила. А как еще она должна говорить?
– Она же гречанка, родилась в Греции и жила там до пяти лет, – пояснил Николай Дмитриевич, – русский язык только здесь выучила, а родной для нее – греческий. Вот я и спрашиваю: она хорошо русский выучила?
– Наверное, – пожала плечами Люба, – она разговаривает, как все.
– И без акцента? – недоверчиво прищурился отец.
– Без акцента.
– Вот молодец девчонка! – искренне восхитился он. – Вот же редкостная умница! Вам бы с Томкой так иностранным языком овладеть, как она!
Люба загрустила. Надо же, даже папа, который Аэллу совсем не знает, и то восхищается ею и ставит дочерям в пример. Конечно, такая замечательная девочка должна быть самой главной в любой компании, и любая другая девчонка будет рядом с ней выглядеть серой и неприметной.
– Пошли спать, – сердито зашипела Тамара, дергая Любу за рукав. – Поздно уже. Дай папе поесть спокойно.
Люба уныло поплелась следом за сестрой в их общую комнату. Однако едва они закрыли за собой дверь, Тамара обернулась к ней с горящими любопытством глазами:
– Ну, давай рассказывай, как там все было. С кем познакомилась, какие они, чем вы там занимались.
– Тебе что, правда интересно? – изумилась Люба.
– Ну конечно!
Люба подробно и с удовольствием рассказала про игру в волейбол, про купание в озере, про костер, про страшную черную старуху, про Андрея, Аэллу, белокурую скрипачку Танечку и рыженькую девочку, которую звали Ниной.
– Аэлла эта – полное барахло, – непререкаемым тоном изрекла Тамара, – один сплошной гонор, на чужом горбу хочет в рай въехать.
– Почему это? – не поняла Люба.
– Да потому что всех ее заслуг – только то, что она в волейбол хорошо играет. А все остальное ей за так досталось. Только потому, что она в Греции родилась и ее папа – большой человек. А вот Андрей – это личность. Если хочешь чему-то полезному научиться, ты лучше с ним дружи, а не с Родиком своим. С Родика твоего пользы – как с козла молока.
Люба немедленно обиделась, но постаралась виду не показывать.
– Хочешь, завтра вместе на костер пойдем, – миролюбиво предложила она.
– Вот еще! Делать мне больше нечего.
– Ты же сказала, что тебе интересно.
– Так мне тебя послушать интересно, дурища! – рассмеялась Тамара. – Ты мне за десять минут все и рассказала, а так мне пришлось бы полдня на это тратить, чтобы самой увидеть. Я лучше что-нибудь полезное поделаю в это время.
– А как же кино в клубе? – растерялась Люба. – Ты же обещала со мной сходить. Значит, не пойдешь?
– Ну почему же? Пойду, раз обещала. Я, правда, эту картину уже видела, но с удовольствием еще раз посмотрю, там одна актриса есть – прелесть как одета, я не все запомнила, надо еще разок взглянуть. У нее там такой костюмчик – узкая юбка с ремнем, свободный жакет без пуговиц…
Тамара села на своего конька и с упоением принялась описывать невероятные наряды одной из героинь. Люба слушала сестру и молча раздевалась, аккуратно вешала на спинку стула платье, сверху складывала маечку и трусики, носочки повесила на перекладину между ножек стула.
– А вообще-то, Любка, ты дурища, – неожиданно закончила свои мысли вслух Тамара. – Я потому и согласилась с тобой в кино пойти, что видела: ты ужасно хочешь картину посмотреть, а Родик твой не мычит – не телится.
Засыпая, Люба все думала о том, какая Тамара взрослая и умная, и ей, Любе, никогда ее до конца не понять. Вот зачем она согласилась в клуб пойти: то ли сестру пожалела, то ли ей и вправду надо какой-то там костюмчик получше разглядеть? И Аэлла такая же взрослая, и Родик, и Андрей, и никогда Любе не встать с ними вровень, она так и будет для них маленькой и глупой.
На следующий день Люба с Тамарой отправились в кино. Картину показывали всего один день, зато целых три раза: в двенадцать, в пять часов вечера и в десять. Они долго решали, на какой сеанс пойти, но Бабаня, как обычно, сразу внесла ясность, дескать, в десять вечера они не пойдут, это однозначно, а в пять, пожалуй, неудобно, потому что если Люба собирается угощать ребят пирогами, то самое подходящее для этого время – между обедом и ужином. Лучше всего девочкам пойти на двенадцать часов и вернуться домой к обеду. Они выстояли длинную очередь – в их клуб собирались со всех окрестных деревушек, купили себе по мороженому, которое продавали только перед киносеансами, и заняли места в зрительном зале. Через несколько рядов впереди Люба заметила Андрея и Родика, и ей стало немножко обидно: он собирался идти в кино, но вчера об этом не сказал и Любу с собой не позвал.
Картина ей понравилась. Конечно, насчет шпионов она не все поняла, но про любовь – все-все. Ей очень понравился актер Олег Жаков, который играл главного «нашего», а шпион, которого так сильно любила героиня по имени Таня, не понравился совсем. И насчет сломанной расчески вместо пароля – это было здорово придумано! Еще Люба внимательно смотрела на актрису, игравшую Клаву, официантку из ресторана, которая продалась шпионам, и старалась запомнить, как она одета и причесана, потому что эта Клава больше всего интересовала Тамару, это именно ее костюмчики и шляпки так внимательно рассматривала сестра, чтобы потом зарисовать в своем альбоме. Если Тамара опять что-то не заметит или забудет, Люба ей подскажет.
После сеанса сестры на улице прямо перед клубом столкнулись с Андреем и Родиславом и пошли вместе.
– Любка, ты можешь у своего отца одну вещь спросить? – обратился к ней Андрей.
– Какую?
– Помнишь, приезжает милиция осматривать комнату Клавы, ну там, где труп нашли, и один милиционер другому говорит: «Посмотри отпечатки»?
– Помню, и что?
– А то, что этот другой милиционер открывает свой чемоданчик, а дальше нам не показывают. Вот мне и интересно узнать, что там, в этом чемоданчике, и что он потом делает. Спросишь?
– Спрошу, – обрадовалась Люба. Ей очень хотелось оказаться полезной, пусть даже и благодаря папе.
Мальчики обсуждали что-то насчет шпионов, Люба напряженно вслушивалась в их разговор и боялась, что сейчас они спросят ее о чем-нибудь, а она не будет знать, что ответить, потому что не все поняла. Ей хотелось перевести разговор на те материи, которые были ей более понятны.
– А мне Таня очень понравилась, – вступила она в разговор, уловив, что Андрей назвал имя героини. – Мне ее так жалко было! Она вот все время вспоминала, как он говорит ей: «Я всегда буду любить тебя, Таня», а сама его тоже очень любила и ждала.
– Ой, ну ты выдумаешь тоже! – поморщился Родик. – Любила, любила, а что получилось? Она же сама и говорит: «Все эти годы я любила не того». Вот тебе и вся любовь. Не, любовь – это мура.
Люба замолчала, ругая себя последними словами. Опять она что-то не то сказала, и теперь мальчишки будут ее презирать. Она с утра уже успела испечь пироги со смородиновой начинкой, а вдруг они ее не позовут на костер, раз она такая глупая? Но положение совершенно неожиданно спасла Тамара.
– Кто сказал, что любовь – это мура? – строго спросила она. – Да что вы понимаете, сопляки! Вы просто еще маленькие, вот будете в школе «Войну и мир» проходить, тогда и поговорим, мура любовь или нет.
– Да уж не младше тебя, – ехидно заметил Андрей, – мы же ровесники, а ты задаешься, как будто тебе сто лет.
– Может, и ровесники, – загадочно ответила Тамара, – только я «Войну и мир» уже прочитала, а ты еще нет.
– Откуда ты знаешь? Может, я тоже читал.
– Ну прямо-таки, читал ты! – фыркнула Тамара. – Если бы читал, ты бы такие глупости не говорил.
Родику такой поворот в разговоре не понравился, и он поспешил заговорить о другом:
– Люба, так мы с Андрюхой зайдем за тобой, когда в лес соберемся, а то ты одна нашу поляну не найдешь.
– Ладно, – радостно сказала Люба. – А во сколько? После обеда?
– Ну да, примерно, – неопределенно ответил Родик.
– Не забудь, мы с тобой в шахматы сегодня играем, – напомнил Андрей.
Ой, про шахматы-то Люба совсем забыла! Ну как же так, она же предупреждала его, что играет плохо!
– Может, не надо? – жалобно произнесла она. – Ты все равно выиграешь, тебе со мной играть неинтересно будет.
Андрей внимательно посмотрел на нее и, кажется, сжалился.
– Ладно, уговорила. Жалко, конечно. Никто из ребят в шахматы не играет, я так надеялся, что хоть с тобой сыграю. А ты молодец, честная, сама призналась, что играть не можешь. А то другие начинают фасон давить, строить из себя невесть чего, а как до дела доходит, не знают, за какую фигуру взяться, на два хода вперед просчитать не могут.
Тамара больше в разговор не вступала, и по ее сосредоточенному лицу и ускорившемуся шагу Люба поняла, что сестра торопится домой, чтобы скорее схватить свой альбом и начать зарисовывать все, что она увидела в кино. За две улицы до дома, где жил Родик, Андрей повернул направо, потом и Родик ушел к себе домой.
– Я тебе точно говорю, – Тамара начала говорить так, будто продолжала непрерывавшуюся беседу, – тебе надо с Андреем дружить. Родик этот – ни рыба ни мясо, а Андрей – личность, характер.
– Вот сама с ним и дружи, – огрызнулась Люба.
– Да больно надо! Мне вообще друзья не нужны, никакие, мне и так хорошо. А ты у нас, Любка, существо общественное, ты одна не можешь, тебе обязательно компания нужна, вот я и говорю: выбирай Андрея, не прогадаешь, ума-разума у него наберешься. А от Родика пользы никакой.
Про пользу Тамара говорила уже во второй раз, и Люба не могла решить, что ей делать: обижаться на сестру не хотелось, но и справиться с обидой было нелегко. Почему от человека обязательно должна быть польза? Разве нельзя просто дружить с кем-то, без всякой пользы? Андрей, конечно, очень умный, тут Тамара права, но он такой умный, что с ним даже разговаривать страшно, и понятно не все, и не знаешь, как ответить. А Родик – он такой красивый… И добрый. А Андрей злой, сердитый и совсем, ну ни капельки не красивый. Нет, Люба готова уважать его и немножко бояться, но дружить с ним она не сможет. Она хочет дружить с Родиком.
* * *
– Ну а дальше там все не очень интересное. Это ж середина августа, до конца каникул всего две недели осталось.
– Как не интересное? – возмутился Камень. – А костер с пирогами? Как там все прошло?
– Да нормально прошло, ничего особенного. Пироги стрескали в один момент, всем понравилось, Люба довольна. До конца каникул она еще раз пять с ними встречалась, костры, картошка, купание в озере. Я же говорю, ничего особенного. Так и расстались на весь учебный год.
– Это что же выходит, Люба с Родиком до следующего лета ни разу не виделись?
– Так а я о чем? Только в июне следующего года и встретились. Ей двенадцать, ему – четырнадцать. И опять все по новой: костры, волейбол, плавание, картошка… Скукотища. Они даже за руки пока не держатся. Родик вообще больше к Аэлле льнет, ну это и понятно, она там первая красотка на деревне. Я уже и в пятьдесят девятый год заглянул – все то же самое, только они в кино начали вместе ходить. Слушай, я состариться успею, пока у них до дела дойдет, может, сразу на свадьбу рвануть, а?
