скачать книгу бесплатно
Ребенок выглядел ужасно расстроенным, и Насте снова пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться. Она решила прийти на помощь.
– Личное пространство?
– Вот, да! Личное пространство.
– Молодец! – похвалила Зоя. – Налей себе сок, возьми печенье, если хочешь, а я пойду проверю, чтобы экраны правильно стояли.
Настя, прислонившись к дверному косяку, наблюдала, как Зоя, двигаясь туда-сюда в кресле на колесиках, проверяла, видны ли ей из одной точки все мониторы одновременно и не бликуют ли экраны от света из окна или от светильников. Василию и Жене пришлось несколько раз перемещать столы и тяжеленный системный блок, пока, наконец, требовательную Зою все устроило. Да уж, организация личного пространства, к тому же рабочего, – дело ох какое непростое и ответственное!
* * *
Роман Дзюба, конечно же, в помощи не отказал. Вообще-то он сам и предложил, у Насти Каменской не хватило бы окаянства просить: человек и так загружен собственными служебными обязанностями. Но Ромка позвонил первым, спросил, как она, пришла ли в себя после пятничного приключения с допросом и не нужно ли чем-то помочь, и Настя не удержалась.
– Мне бы найти того участкового, который дал наводку на свидетеля, – осторожно произнесла она, мало надеясь на успех. – Лучше, конечно, самого свидетеля, но его имя указано только в справке-меморандуме, а справку Константин Георгиевич наверняка тебе не показывал.
– Поищем, – пообещал Роман, – поговорим, поспрашиваем. Большой дал понять, что если для вас – то он много чего разрешит, только в рамочках.
Ну да, в рамочках. То есть без нарушения приказов и инструкций. Большой… Действительно, большим мальчиком стал Костя Большаков. Когда-то был юным слушателем Школы милиции, где Анастасия Каменская периодически вела семинары и практические занятия по курсу «Оперативно-розыскная деятельность», и уже стал целым настоящим начальником МУРа, генералом. За эти годы и Школа милиции, и сам легендарный МУР много раз переименовывались, реструктуризировались, менялись, обновлялись… Их теперь не узнать. Господи, как же долго она живет! А может, и не очень долго, просто время такое настало – насыщенное быстрыми и неожиданными переменами.
Вчера Зоя, отладив и проверив технику, довольно быстро нашла для Насти подходящую кандидатуру из числа медсестер того отделения, где когда-то лечился после аварии покойный Андрей Кислов. Правда, работала эта женщина уже совсем в другой больнице. Настя внимательно просматривала распечатанные Зоей листы-скриншоты. 49 лет, муж, трое детей. Интересно, как вырастить троих детей на зарплату медсестры? Наверное, у мужа доходы повыше. А, понятно, она нашла место в частной клинике. Да и дети, судя по фотографиям, уже выросли, младшая девочка – старшеклассница, старшие сами себя обеспечивают. Муж, опять же, если судить по фотографиям, один и тот же на протяжении всей жизни детей, значит, брак стабильный, и есть надежда, что медсестра по имени Людмила Владимировна Васильчикова окажется не злобной, не завистливой и не откажет Насте в короткой беседе. А вот и место нынешней работы указано, и телефончик имеется. Настя сразу же и позвонила, прямо вчера вечером, поинтересовалась, когда Людмила Владимировна заступит на очередную смену.
– Я слушаю вас, – сухо произнес голос в трубке. – Людмила Владимировна – это я. Что вы хотели?
Неожиданно. Настя даже слегка растерялась в первый момент. Похоже, Васильчикова приняла ее за недовольного пациента, который так стремится поскандалить, что не может дотерпеть до начала рабочей недели.
– Я хотела… Людмила Владимировна, я хотела спросить, когда у вас найдется десять минут, чтобы поговорить со мной. Я не пациент, – торопливо добавила Настя. – Я изучаю обстоятельства жизни одного человека, который в 2012 году лечился в том отделении травматологии, где вы тогда работали.
– Медицинская тайна, – начала было строгим голосом Васильчикова, но Настя не дала ей договорить:
– Нет-нет, никаких диагнозов, Людмила Владимировна, мне это не нужно.
– А что тогда?
– Характер, настроение, общее впечатление.
– Какой год, вы говорите?
– Двенадцатый.
– Давно… А имя?
– Кислов Андрей Вячеславович.
– Не помню, – произнесла Васильчикова после небольшой паузы и повторила: – Давно. Много лет прошло.
– Людмила Владимировна, я уверена, что вы вспомните, я вам фотографию покажу, расскажу кое-что о нем, он яркий был, запоминающийся. Обещаю, отниму у вас не больше десяти минут. Это действительно очень важно, поверьте мне.
– Хорошо, – согласилась медсестра. – Моя смена закончится через полчаса. Успеете подъехать к клинике?
Настя быстро прикинула маршрут. Конечно, воскресенье, вечер, дороги относительно свободны, но адрес, по которому находится эта частная клиника, надежд не оставлял: она совершенно точно не успеет доехать туда из Перова.
– Ждать я не буду, – медсестра говорила все так же сухо и строго, – у меня нет времени.
– А если завтра? – робко спросила Настя.
– Завтра я не работаю.
Отдых, домашние хлопоты, семейная жизнь. Что ж, понятно. Но надо пытаться.
– Может быть, вы планируете завтра выйти в магазин? Я бы подъехала…
– Ладно, – смилостивилась Васильчикова, – в магазин мне действительно надо будет выйти, только время сейчас точно не скажу. Где-то с одиннадцати до часу примерно.
И Людмила Владимировна назвала станцию метро, рядом с которой находится супермаркет, где она делает покупки.
– Как я вас узнаю?
– Я сама к вам подойду, – успокоила ее Настя, – у меня есть ваша фотография с сайта больницы.
Это было вчера. И вот сегодня, в понедельник, Анастасия Каменская с утра отправилась вылавливать медсестру Васильчикову в толпе покупателей. Опознать женщину будет не так уж легко: неяркая внешность, обыкновенное лицо без запоминающихся примет и особенностей. Настя уже собралась было мысленно отругать себя за самоуверенность – надо было спросить, во что она будет одета и с какой прической, ведь фотографии из соцсетей далеко не всегда отражают то, что есть на сегодняшний день, да и портрет, размещенный на официальном сайте больницы, наверняка устарел, судя по тому, что его так и не сняли, хотя Васильчикова там уже не работала; это вполне определенно говорило о том, что сайтом никто не занимается, и обновляется он редко, так что снимок медсестры в разделе «Наш персонал» мог оказаться очень давним, даже не 2012 года, а намного более ранним. Другой цвет волос, другая длина, новая стрижка… Но бранить себя все-таки не стала, вовремя вспомнив заповедь о том, что только выходя из зоны комфорта, можно двигаться вперед, а в данном случае – не нужно бояться и избегать трудных задач. Лишняя тренировка никогда не помешает.
У Васильчиковой выходной, день занят домашними делами, можно попытаться совместить беседу с выбором покупок, тогда медсестра не будет нервничать и злиться, что у нее отнимают время, когда так много всего запланировано и нужно еще успеть и одно, и другое, и третье… Раздраженный и торопящийся свидетель – плохой свидетель. Впрочем, настороженный – тоже не лучше. Именно поэтому Настя не стала накануне спрашивать номер мобильного: подобные просьбы со стороны «неизвестного абонента» обычно производят плохое впечатление, которое потом очень трудно изглаживать.
С половины одиннадцатого до одиннадцати утра Настя протолклась среди прилавков и стендов, то и дело протягивая руку к чему-нибудь вкусненькому и тут же отдергивая ее. Убедившись на сто процентов, что Васильчиковой в магазине нет, с облегчением вышла на улицу и присела на скамейку, с которой отлично просматривался вход. Вычислить женщину среди входящих намного проще, чем искать ее между стоящими параллельно стендами, когда так легко разминуться.
Людмила Владимировна появилась в начале первого, когда у Насти начало ломить спину. Сидеть на краешке с прямой спиной, как на приеме у английской королевы, – поясница болит и мышцы не выдерживают, облокотиться на спинку – холодно и мокро, медленно ходить взад-вперед, не спуская глаз с двери магазина, немного легче, но охранник посматривает недобро и подозрительно. Зато Настя сразу узнала медсестру и порадовалась, что еще не все профессиональные навыки растеряла.
Строгая и настороженная, Васильчикова моментально смягчилась, едва увидев фотографию Кислова.
– Ах, вот вы о ком! Конечно, я его помню, чудный мальчик! Его все обожали, весь медперсонал. Как зайдешь к нему в палату – так непременно хохот стоит на все отделение, очень остроумный парнишка, за словом в карман не лез, всегда веселый, в хорошем настроении, хотя травмы были тяжелые и боли сильные.
– Он что-нибудь о себе рассказывал? – спросила Настя.
Медсестра посмотрела на нее удивленно и укоризненно.
– Вы что, всерьез полагаете, что у нас есть время и силы разговаривать с больными об их жизни? Вы хоть представляете себе, какой кошмар творится в государственной медицине? В двенадцатом году было еще не так ужасно, как сейчас, но тоже не сладко. Вместо того чтобы копаться в чужой жизни, лучше бы о реформе здравоохранения написали, разобрались бы, кто кому и сколько заплатил, чтобы так изуродовать систему оказания медицинской помощи.
И, поймав недоуменный взгляд Насти, добавила:
– Вы ведь журналистка? Я правильно понимаю?
– Нет, я частный детектив. Видите ли, Андрей Кислов написал книгу, на ее основе хотят снять сериал, и мне поручили проверить некоторые аспекты авторского права.
– Вот как… – задумчиво протянула Васильчикова. – Ну а я тут при чем? Какое отношение я имею к этой книге?
– Наверное, никакого. Но, возможно, вы помните тех, кто лежал в одной палате с Кисловым. Понятно, что вам было не до разговоров с больными, но вот сами больные, особенно те, кто находится в стационаре долго, довольно часто сближаются и становятся друзьями. Мне важны не только ваши личные впечатления от Кислова, но и люди, которые могут о нем рассказать.
– Люди, которые могут рассказать… – негромко повторила следом за Настей Людмила Владимировна. – Как-то не нравится мне все это. Шпионским романом попахивает. Во что вы пытаетесь меня втянуть?
– Ни во что, честное слово. Дело в том, что Андрей Кислов погиб, и у него самого теперь уже не спросишь, поэтому приходится искать тех, кто его знал.
Медсестра быстрым жестом прижала ладонь к губам.
– Господи… Неужели разбился? Он ведь и тогда после аварии к нам попал. Такой веселый был, радостный мальчик, как солнышко, мы все около него отогревались…
Радостное солнышко, написавшее мрачную безрадостную книгу.
Радостное солнышко с опухшим после попойки лицом.
Что-то не складывается с тобой, Андрей Вячеславович Кислов.
– Вы подождите меня, – сказала Васильчикова, – я пойду куплю продукты. Мне нужно время, чтобы успокоиться, переварить… Вернусь и отвечу на ваши вопросы. Может быть, что-то еще вспомню.
Процесс покупки продуктов затянулся, но Настя терпеливо ждала. Она пока так и не услышала того, ради чего, собственно, и затеяла эту встречу.
– Костя, – сказала Людмила Владимировна, поставив на скамейку несколько пакетов, судя по всему, довольно тяжелых. – Костя Веденеев, я его хорошо помню, он два раза лежал у нас подолгу, несколько операций перенес, намучился, бедолага, но все без толку. Стало только чуть-чуть получше, кардинально помочь не смогли. Он лежал в той же палате. Если Андрей с кем-то и подружился, то, скорее всего, с Костей, они были примерно одного возраста.
– Координаты этого Кости есть?
– Да откуда… То есть в больнице, конечно, все есть, а у меня нет. Помню, он был из другого города, к нему отец приезжал примерно раз в неделю.
– Только отец? А мать не приезжала?
– Она умерла, так Костя говорил. За много лет до того. Костя тихий был, неразговорчивый, терпеливый, все операции и манипуляции безропотно переносил, никогда не жаловался, вообще не стремился привлекать к себе внимание. Андрей любил поговорить, посмеяться, быть в центре, а Костя положит свой ноутбук на колени – и его не видно и не слышно. Полная противоположность Андрею. Такие противоположности обычно и сходятся, становятся близкими друзьями.
Васильчикова посмотрела на часы и взяла пакеты со скамейки.
– Больше ничего сказать не могу, вы уж извините, мне нужно бежать.
* * *
– Вот, – Зоя Печерникова протянула Насте пачку распечаток, – информация о тех, кто был на корпоративах по сценариям Кислова. Удалось найти человек десять, которые делились впечатлениями в постах и на форумах. Один из них дал в своих комментах ссылку на сайт, где можно найти куски текстов, написанных для ведущих, и стихи, сочиненные «к случаю». Их я тоже распечатала на всякий пожарный.
– Зоя, вы бесценны! – искренне произнесла Настя. – Просто невероятная скорость и продуктивность работы.
– У меня железо с хорошей начинкой, я ни при чем. За точность сведений поручиться не могу, пришлось сначала лезть на сайт агентства, где работал Кислов, выписывать заказчиков из раздела «Наши клиенты», потом искать в Сети все упоминания об этих клиентах. Но ведь агентство работает с несколькими сценаристами, не с одним только Кисловым, так что и насчет людей, и насчет текстов – гарантий нет. Автором может оказаться кто угодно. Поэтому…
Зоя замялась, потеребила перекинутую через плечо толстую каштановую косу.
– Да? Что, Зоя?
– В комментах о разных корпоративах несколько раз упоминается один и тот же ведущий. Похоже, он на постоянной основе сотрудничает с агентством Кислова. Актерское образование, но в театре не служит и в кино только пара эпизодов. Но пиарит себя изо всех сил, о каждом пуке и чихе немедленно оповещает общественность всюду, где может. Я подумала, если он вел корпоративы по сценариям Кислова, то у него могли сохраниться тексты. Чтобы уж наверняка… Инфу о нем я тоже приложила, там, в самом конце. Если написать – он быстро ответит.
– Даже так? Вы проверили, что ли?
– Извините, взяла на себя смелость, оставила коммент под самым свежим постом, вчерашним, и он отреагировал в течение трех минут. Похоже, постоянно держит руку на пульсе, вербует в свои ряды новых почитателей и просто знакомых. Ничего плохого, всем нужно деньги зарабатывать. Он в Ютьюбе постоянно выкладывает видео с собой, любимым, ему подписчики нужны, это же заработок, так что чем больше знакомых, тем лучше.
– Ну да, ну да, – задумчиво покивала Настя.
Ай да Зоя! Да она одна может заменить собой целую бригаду детективов! Алгоритмы поиска информации сильно изменились за последние двадцать лет, раньше добывали сведения все больше ногами и речевым аппаратом, сегодня – пальцами и глазами. Но мозги нужны в обоих случаях, просто работают теперь в другом направлении.
– Надеюсь, вы узнали что-нибудь полезное от медсестры. Если нужно что-то еще поискать – я готова.
– Васильчикова назвала имя предполагаемого приятеля, лежал с Кисловым в одной палате. Константин Веденеев, не москвич, возраст примерно такой же, как у Кислова, плюс-минус три-четыре года, сильная хромота. Можно по таким скудным признакам найти, как вы думаете?
– Попытаюсь. Настя, не обижайтесь, пожалуйста, но мне кажется, в полиции взяточников намного больше, чем принято думать.
Оппа! Это еще что? Закамуфлированный под повествовательное предложение очередной вопрос или основанное на собственном опыте категорическое утверждение, высказанное в деликатной форме?
– Да, – кивнула она, – их очень много. Из этого что-то вытекает?
– Из этого вытекает возможность купить у них некоторые базы данных и программы, которые очень помогли бы. Я понимаю, что это противозаконно, но уверена, что реально.
Ну, кто бы сомневался!
– Вас интересуют какие-то конкретные базы?
Впрочем, вопрос был чисто риторическим, ибо понятно, о каких базах может идти речь, если разговор о них зашел сразу после постановки задачи поиска некоего Константина Веденеева без адреса и паспортных данных.
– Вы же все понимаете, Настя, – со вздохом ответила Печерникова. – Но я слышала, что наши не то купили, не то украли, в общем, приобрели программу для распознавания лиц. Она тоже не помешала бы. Правда, с ней имеет смысл связываться, если есть доступ к централизованной базе записей с камер в общественных местах. Но для начала паспортно-адресная база тоже сойдет.
– Стасов на это не пойдет, – твердо сказала Настя. – Он дорожит своей лицензией, для него законность деятельности агентства – главный принцип. Я знаю, что вы иногда действуете не вполне… не вполне корректно, и мы все это знаем, но закрываем глаза, потому что никогда не используем приватную информацию во вред людям и не разглашаем ее. Некорректно добытая информация для нас только обозначает направление поиска. Мне жаль, если я вас разочаровала, но это так и никак иначе.
– Тогда я вообще не понимаю, как вы работаете и где берете информацию.
– Покупаем. У тех, кто может раздобыть ее корректно. У бывших коллег, которым мы платим за каждый запрос. Для ведения наружного наблюдения тоже привлекаем полицейских, и бывших, и действующих, и тоже платим им.
– Выходит, это законно…
– Не очень, – призналась Настя с улыбкой. – Но спереть базу – намного хуже. Если поймают – не отмажешься. А оплату наличными за оказание услуги доказать намного труднее. Человек будет до последнего отпираться, говорить, что выполнил чью-то просьбу бесплатно, просто помог друзьям. Это, безусловно, служебное нарушение, но все-таки не преступление, в отличие от взятки. Если вы не сможете найти Веденеева своими способами, мы заплатим и получим все его данные.
– Но если смогу – вы сэкономите, – констатировала Зоя с легкой усмешкой. – Хорошо, я поняла. Попробую.
Характер актера-ведущего Зоя Печерникова определила безошибочно: он действительно моментально откликнулся на обращение «Анастасии Каменской, которая по поручению руководства занимается организацией юбилея крупной компании», и уже через пятнадцать минут на электронную почту пришло письмо с вложением: полный текст сценария, написанного Андреем Кисловым в прошлом году для празднования чьей-то десятой годовщины свадьбы. В «условиях» стояла пометка: загородный дом, регулярный парк, 250 гостей. Н-да, скромненько и со вкусом. Словно параллельно течет какая-то совсем другая жизнь, абсолютно не похожая на ту, которую ведут и сама Настя, и подавляющее большинство тех, кого она знает.
После первого прочтения сценария сомнения Насти Каменской укрепились, после второго – перешли в уверенность: повесть, которая так впечатлила продюсера Латыпова, написана не Андреем Кисловым. Автор – кто-то другой. Но пусть Зоя еще проверит, она что-то говорила про программу, купленную у филологов. Настя села за свой компьютер, достала из сумки книгу Кислова, включила сканер. Наверное, замечательной филологической проге не нужно так много, для сравнительного анализа двух текстов достаточно и десяти страниц, но Зоя пока занята поиском Веденеева, так что время есть, можно сделать все по уму и отсканировать целиком.
Андрей Кислов
Оригинал-макет и обложку Андрей сделал сам, идентификационный номер оформил и получил под свою фамилию, нашел в Рязанской области маленькую типографию, работавшую качественно и за разумные деньги. Правда, в этой типографии делали в основном корпоративные товары для скромных фирмочек: календарики, буклетики и все в таком духе, но Кислову было все равно. Главное – там взялись за небольшой тираж, 300 экземпляров.
Все эти процедуры заняли довольно много времени. Андрею приходилось работать над сценариями, готовность которых имела четко установленные сроки, не подлежащие по понятным причинам никакой корректировке, и, просидев, к примеру, полдня в поисках подходящих рисунков для обложки и ничего толкового не найдя, Кислов на несколько дней прекращал заниматься книгой Костика и полностью переключался на собственные задания. Когда вид обложки показался удовлетворительным, пришло время впечатать в нее имя автора, и Кислов закручинился. Занесенные над клавиатурой пальцы никак не хотели нажимать кнопки в правильном порядке. Наконец, не без труда, удалось вставить в верхней части листа слова «Андрей Кислов».
Нет! Это неправильно! Внутри все протестовало и сопротивлялось. Не должны эти слова красоваться на книге, которую он не писал. Андрей быстро стер свои имя и фамилию и написал: «Константин Веденеев». Совсем же другое дело! Рисунок на обложке, казалось, ожил, заиграл, заулыбался. И тут же в голове зазвучал голос Костика: «Не хочу расстроить или опозорить отца». Что ж поделать, разные бывают обстоятельства, и соображения у людей при принятии решений тоже разные. Но Андрей, хоть и сам писал, пусть и не книги, а всего лишь сценарии-поделки для дорогих корпоративов и вечеринок богатых заказчиков, с уважением относился к желаниям другого автора, даже если не понимал их и не разделял. И, опять же как автор, хорошо мог представить себе чувства, которые обязательно испытает Костик, увидев свое творение в виде книги. Настоящей книги, отпечатанной в типографии и зарегистрированной в Книжной палате. А уж если писатель увидит свою книгу продающейся в магазине… Да вдобавок если посчастливится случайно поприсутствовать там в момент, когда кто-то ее покупает… Восторгу не будет предела! Кислов отлично помнил свои ощущения, когда впервые, еще в школе, увидел воплощение в реальной жизни того, что он придумал и написал. Костику предстоит пережить то же самое, только во много крат сильнее и ярче, ибо труда в свою рукопись он вложил куда больше, чем Андрюша Кислов в свой первый сценарий. Парень, обреченный на пожизненную хромоту и сильные боли, не живущий полноценно, а выживающий вместе с не очень здоровым отцом-пенсионером, будет счастлив. А это и есть самое главное.
Во второй раз вставить собственное имя на обложку оказалось намного легче: Андрей думал в этот момент не о себе, а о Костике, представлял, как книга мгновенно разлетится из торговых точек по рукам читателей, и как через пару недель всех продавцов книжных магазинов засыплют вопросами о том, нет ли еще книг этого автора и когда выйдет следующий роман, и как продавцы побегут к директорам магазинов, а директоры схватятся за телефоны и начнут названивать оптовикам с требованиями завезти им еще книги Андрея Кислова, и как оптовики…
В этом месте полет мечты обычно обрывался, потому что Андрей не вполне отчетливо представлял себе, что будут делать оптовики и куда побегут, чтобы выполнить заказы магазинов. В нормальной ситуации они обращаются на склад издательства, это понятно. А в случае самиздата как поступать? Наверное, они свяжутся с типографией, данные которой указаны на последней страничке, типография даст координаты клиента, то есть Андрея Вячеславовича Кислова, Кислов объяснит, что нигде не взялись за публикацию рукописи… ну, а дальше процесс как-нибудь пойдет, оптовики ведь работают в тесной связке с издательскими офисами продаж, и кто-нибудь обязательно заинтересуется и спохватится, что прибыльный продукт проплывает мимо кассы. Эта часть мечты не имела четкости, но зато финальная картинка виделась объемно и красочно: Костик Веденеев получает электронное письмо с предложением передать права, заключить авторский договор на первую книгу и подписать контракт, согласно которому он обязуется создавать не менее трех произведений в год в течение пяти лет. Как он обрадуется! Как будет доволен и горд! И папаша его, сильно эстетствующий, заткнется со своим критическим мнением. Издательству и книгопродавцам всегда виднее, что хорошо и что плохо, потому что читатель голосует рублем, а профессиональное литературоведческое мнение тут вообще никаким боком не прилипло.
