Марьина горка

Марина Шумова

Марьина горка

Жили были дед и баба. Жили они в селе. От всех городов вдалеке.

Дом их старинный не малый и не большой стоял над рекой. На берегу высоком. Вокруг было видно далёко – и реки простор, и лугов ковёр, и леса вдали – вся краса земли. Радуйся да живи!

Но не радостно жили дед и баба.Плакали и тосковали. По прошлой жизни счастливой скучали…Не понимали: и земля не оскудела… И река не обмелела… И леса не поредели… И луга зеленели… А пшеницы да ржи на полях не стало. Пашня злою травой зарастала.

Раньше было село большим. А теперь что случилось с ним? Да людей в селе стало мало. Орда Мамая здесь пробежала? Или другие враги пришли? Да. Были враги. Но давно их с родимой земли прогнали. Село возрождать стали… А потом… Без войны всё пропало. Село опустело. Село умирало.

Было у деда ибабы два сына. Старший Иван и младший Степан.

Пока сыновья при родителях жили, трудолюбивыми, добрыми были. Но время шло… И мимо них не прошло. Подросли сыновья и уехали в город учиться. Там же случилось обоим жениться. В село навсегда не пришлось воротиться.

Но дети родителей не забывали. Внуков на лето гостить присылали…

У Степана детей было двое – дочка Аня и сын Андрей. А у Ивана – только одна дочка. Мама звала её Машей. Отец звал Марьей. А дед и баба звали Машуткой.

Родители Машу очень любили. В элитной школе её учили. Наряды красивые ей дарили. За проступки особенно не ругали. С любовью,как следует жить наставляли.

Иван с семьей приезжал к родителям часто. Хозяйствовал. Марья пример с отца брала.Она всё лето не только гуляла, но грядки полола и поливала – тяжелые ведра с водой таскала, фрукты и овощи собирала… Порою так уставала, что погулять с друзьями сил не хватало.

А Степан приезжал не часто,но по праздникам не забывал – родителей навещал. На всё лето детей старикам оставлял.

Аня с Андреем всё лето гуляли. Хозяйством себя они не утруждали – как следует отдыхали. Дед сбабой работать их не заставляли. По – дедовски понимали: зимою у деток работа своя. Пускай отдохнут – ныне жизнь такова.

Аня с Андреем над Машей смеялись.Сельскою бабкой её называли. Машины платья Аня носила. "На грядках наряд ни к чему" – говорила.

Нередко двоюродные брат и сестра так обижали Машу, что доводили её до слёз. Не хотела Марья показывать обидчикам свои слёзы и убегала поплакать в сухой угол.

Сухим углом называли дальнюю часть дедовой усадьбы – то место,где дедов плетень с соседским забором углом сходился. Там открывался самый красивый вид с высокого берега на реку, но летом дневной порой долго любоваться прекрасным пейзажем в этом месте не мог никто. Угол был на пригорке. Точнее сказать – на горке. Горка эта над всеми соседними участками возвышалась, ничем не защищалась. Солнце особо её палило. Ветром горячим её сушило…

Росли там шиповник, пырей и крапива – полусухие, полуживые – на жизнь и хозяев участка злые.

Никто в том углу ничего не сажал . Никто этот угол не поливал. Воду носить туда сил не хватало. Там в запустении всё пребывало.

Но говорили : " Когда – то давно Иван посадил в этом месте зерно. Зерно не простое – от пращуров дальних… Иван отыскал его как -то случайно. Ханилось в коробке оно в чулане. И надо же – мыши его не сожрали?! Коробку увидели мать и отец – сказали: " От предков далёких привет! От дедов мы слышали что – то такое… Но помним лишь то,что зерно не простое, а что там и как – даже деды забыли. "

Ивану зерно посадить разрешили, но где – то подальше от грядок и сада. Вдруг вырастет то, что нам вовсе не надо?

Зерно не взошло. Видно долго лежало и всхожесть от времени потеряло. Долго Иван поливал зерно, но после оставил – погибло оно.

Маша в тот угол в слезах прибегала… На землю ложилась… Как мышь пробиралась… По травно – крапивной норе проползала и под колючим кустом лежала. Там слёзы обиды своей проливала – землю слезами она поливала… О старом зерне ничего не знала. Колючей норе говорила она, как брат и сестра её сводят с ума. Ни деду, ни бабе, ни маме с отцом она не сказала о горе своём. Ей вроде бы кт -то шептал в той норе: " Молчи. Потерпи – и воздастся тебе."

Однажды к соседям деда и бабы приехали из города внуки – городские угощения привезли, всех дачников на вечер пригласили в гости.

Собрались брат и сестра на вечеринку. Аня Машино лучшее платье надела, а Маше сказала: " Ты дома сиди. Нам с сельскою бабкой стыдно идти." И брат заступаться не стал за сестру: " Пусть плачет в сухом и колючем углу."

И в этот раз стерпела обиду Маша. Не пожаловалась ни деду, ни бабе. Спряталась,как обычно, в углу сухом за колючим кустом. Горькие слёзы там проливала. Землю слезами вновь орошала.

А земля, как камень сухая . Трава пожухлая злая – ни мертвая, ни живая. Уткнулась Машутка лицом в траву сухую и вдруг ощутила душу живую – нежную, слабенькую такую… Но всё же живую. Живую?! Живую!!!

Раздвинула Маша злую траву и удивилась: на земле сухой в том месте, где остался след от её самой большой слезинки, проклюнулся росток. Росток крошечный. Росток маленький – едва заметный, а по всему видно, что не простой – особенный – на траву полуживую полусухую злую совсем не похожий – ярко – зелёный, живой, радостный!

Радость его наполнила Машину душу – будто нежданно – негаданно друга она встретила. Настоящего друга. Верного!

Тотчас забыла Машутка и все обиды, и все печали. Расчистила она место вокруг росточка, взяла ведро и побежала к к олодцу.

За забором музыка играла. Тусовка ребят в танце скакала, а Маша тяжелые вёдра с водой таскала – угол сухой поливала и от радости напевала.

Случилось что -то хорошее… Что точно случилось Маша не знала. Но вроде росточек – счастья начало… И вроде душа это ей подсказала, да так уверенно, как никогда… Душе не поверить она не могла.

С этих пор работы у Машутки прибавилось. Каждое утро – ни свет, ни заря в угол сухой она воду несла…

Стала Маша угол сухой и поливать, и обихаживать. Сор многолетний она повыгребла. Всё, что засохло она повыстригла. Травы подрезала и причесала…И вовсе не злою трава стала. Угол стал горкой зелёной, красивой. И подружилась Маша с крапивой – место уютное ей предложила. Жалить Машутку не стала крапива – расположилась мирно, красиво за ивовым плетеньком – наконец нашла дом! Куст шиповника за одну ночь преобразился: ветви колючие с земли подобрал – кверху поднял. Снизу стройным, как деревце стал, а ветви верхние распушил – тенистым покровом всю горку накрыл. Пыль забвения с листьев стряхнул – по – весеннему зазеленел и зацвёл. Среди лета шиповник зацвёл?! Да такими цветами, что розами их назвали.

А Машутка всё воду носила.Что можно гулять вообще забыла. Каждый цветок, каждую травинку не в углу сухом, а в уголке своём благодарила…

Куст шиповника ещё подрос – стал таким огромным, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Роз на нём стало, что звёзд на небе ночном в погоду ясную и каждая роза благоухала так, что аромат ёе каждой души коснулся – вроде нежно и ласково ей улыбнулся. Всё село в розовый аромат погрузилось. Селянам такое во сне не снилось. Все люди стали телом и духом бодрее. Смотреть друг на друга стали добрее… Друг на друга и на всю округу…

Смотрели… Смотрели… И… Вдруг увидели то, что стало с сухим углом за колючим кустом. Увидели и в первый миг глазам своим не поверили. А когда поверили, то деду и бабе сказали: "Чудо сотворила ваша внучка Маша. Даже шиповник зацвел не весной, как положено, а среди лета. И не просто зацвел – в розу преобразился. Чудо! Воистину чудо!"

" Во истину чудо -согласились дед и баба – да только чуду этому удивляться особо не стоит. Внучка же наша – Марья! Дочь Иванова! На Иванах да Марьях вся Россия стоит – держится. Они на большие дела… На великие чудеса способны. Ещё не то сотворят! Вот увидите!"

И шевельнулась в душе деда надежда: а вдруг и в правду пришло время новое – время особое. То время, когда всё село возродится подобно углу сухому? Ведь говорили об этом времени что-то его деды -прадеды. Они говорили. Да только он по молодости да по глупости недослушал, недорасспросил, недопонял… Рассказы дедов о зерне заветном… А зерно нашлось… Иваном было посажено!.. Не взошло оно… Но тогда еще Марьи на свете не было… Если долго лежало – Ивана ждало, то может и всходит теперь долго – Марью ждет? Дождалось!!!

Дождалось? А если дождалось, то где же взошло? Не видать в преобразившемся углу чудесного всхода. А шиповник в сухом углу и до Ивана, и до Марьи рос. Преобразился теперь? Да. Но врядли это и есть чудеса. Трудами Марьиными преобразился. А чудо? А вдруг?!. Но где же оно?.. Ах! Как хочется верить в чудо!

Думал так дед… Думал и не знал, как близки его мысли к истине. Долгожданное чудо уже родилось! Уже взошло! Только так и осталось для деда и для его односельчан до поры сокрытым.

Вырос колючий куст и стройным, как деревце стал снизу, и беседкой тенистой угол укрыл , и цветами невиданными расцвел, да только с одного бока. А с другого – ветви колючие распустил – уютный дворик отгородил, от всех глаз укрыл. Во дворике том заветный росток жил.

Не был он больше крошечным, но и большим не стал сколько не приносила воды заветному росточку Маша, сколько ни рыхлила вокруг землю – он всё ещё был маленьким, беззащитным, но таким милым, что любила его Машутка всей душой и всем сердцем. Никому не показывала – не только от чужих рук – даже от чужих глаз хранила, как братца слабого, дорогого, малого.