banner banner banner
Звёздная дверь
Звёздная дверь
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Звёздная дверь

скачать книгу бесплатно


Перед глазами у меня вновь встали фоторамки на столе, а, точнее, одной из них – двадцатилетнего парня в военной форме.

Томас Сонг был довольно привлекательным юношей, унаследовав от матери тонкость и яркость черт. Военно-полевая подготовка явно пошла на пользу стати молодого человека, и, наверняка, любая девушка была бы счастлива связать жизнь с таким героем войны. Если бы он вернулся живым…

Но окончательно сломался Сонг после смерти младшего. Запой, депрессия, отрицание и, наконец, окончательный побег от реальности.

Стал бы любящий мужчина так поступать? Бросил бы он жену, которая, вполне очевидно, не меньше его – а то и больше, раз она до сих пор носит траур, – убита несчастьем? Что сподвигло его покинуть дом, дела, страну, и улететь к чёрту на рога, постигать духовность?

Мужчины никогда не любят своих детей больше, чем жён. Это женщинам свойственно растворяться в потомстве, ставя превыше себя благо и счастье родных. Женщина может обезуметь от горя и угаснуть, как свечка, сожрав себя заживо бесконечными обвинениями в том, что же она сделала не так.

Мог ли Сонг испытывать чувство вины? Если да – то за что? Сын, убитый на войне, и сын, скончавшийся от болезни – не самые неожиданные ситуации. Конечно, каждый надеется на лучший исход и что уж его-то минует скорбная участь, но в глубине души люди знают, что есть и второй вариант…

Особняком в моих рассуждениях стоял Фергюс.

Старый друг семьи. Сокурсник Эндрю. Любовник Эбигейл. Как давно длилась эта любовная связь? Минимум два года – исходя из того, что сообщил мне Фил, но, если обратиться к тому, что сказала миссис Сонг – Фергюс принимал активное участие в её жизни с момента «побега» мужа в Тибет. А если она была и раньше?

Я задумчиво куснула тост, невидяще глядя перед собой на белую, покрытую мелкими серыми пятнышками, столешницу из искусственного камня.

Сейчас меня волновало другое: мог ли сам Тайлер быть причастным к исчезновению Эндрю? Мотив у него был – прекратить уже эту вакханалию с двухдневными свиданиями раз в две недели, и окончательно «присвоить» себе красавицу-жену друга. Но тут же проглядывала и нестыковка: судя по всему, после возвращения Сонга, именно Фергюс помог ему подняться на ноги и вернуться в строй. Клиентуру привёл… Сомнительного качества, но всё же. Если хочешь избавиться от конкурента – зачем поддерживать? Надеялся, что рано или поздно Сонга прибьют нечистые на руку клиенты, как свидетеля? Ванделли с полезными людьми так не поступали, насколько мне было известно, так что маловероятно.

А, может, его полностью устраивала эта схема? Нужно будет разузнать, что там у Фергюса с личной жизнью. Наличие супруги делало подобные редкие свидания вполне оправданными…

Я не заметила, как раскрошила тост в суп, и опомнилась, когда тихо подошедшая официантка с дежурной улыбкой подлила в мою чашку кофе.

– Благодарю, – пробормотала я, опустив взгляд в тарелку и досадливо поморщившись – есть такую остывшую «кашу» уже совсем не хотелось.

Слишком много вариантов.

Сонга действительно могла убрать мафия – маловероятно, но всё же. До него мог добраться его наркодиллер – может быть, кстати, это и был тот бородач? Сомнительно, конечно – слишком приметный, но версию со счетов сбрасывать не стоило. К пропаже юриста мог приложиться и его друг-адвокат – и этот вариант мне не нравился сильнее всего, поскольку, зная послужной список Фергюса, я легко представляла себе бездну бюрократического Ада, в которую он мог меня погрузить. Нельзя было исключать также супругу Сонга – желающую расправиться с мужем из иррационального чувства вины, и пришедшей ко мне за помощью чтобы отвести от себя подозрения. В конце концов, Сонг действительно мог пойти и утопиться в Джеймсе – вполне своими ногами, без цементных ботинок! На это у него также был мотив…

Я широко улыбнулась, спрятав лицо за чашкой с кофе.

Настоящее дело! Сложное, многоплановое и потенциально опасное. Разве не ради этого стоит жить?

***

Сорок минут спустя, когда я, поднявшись по узкой лесенке, вошла в приёмную, Линды на месте уже не было.

Зато на её столике, на самом видном месте рядом с массивным телефоном, лежал чек и записка, на которой размашистым крупным почерком было написано «Наш аванс!».

Меня это позабавило – Линда всегда очень близко к сердцу принимала мою работу и активно пыталась вовлечься в процесс расследований, но, увы, среднего образования машинистки для этого явно было недостаточно. Впрочем, мне не нужен был напарник, а вот в роли секретарши девушка была просто прекрасна. Расторопная, шустрая, обаятельная. Клиентам она нравилась.

Вернувшись к себе в кабинет, я присела на край стола и, подхватив телефонную трубку, набрала личный номер Роджерса – чтобы не прорываться через приёмную нашего участка. Зная старика – он точно был на месте, поскольку любил засиживаться допоздна – дома его ждала жена-деспот и младшая дочь, пребывающая в самом «прекрасном» подростковом возрасте. Когда я только поступила на службу, он находился примерно в том же положении – только со старшей дочкой, и, судя по всему, его этот опыт ничему не научил…

В ожидании приёма вызова, я вытащила из кармана успевший чуть помяться желтоватый чек, и, пошевелив губами, повторила про себя ту самую загадочную фамилию – Чекхванапутри.

– Капитан Роджерс, слушаю, – раздался на том конце густой бас с сочным техасским акцентом.

– Привет, Роджерс, – опустив звание, поздоровалась я.

Такую фамильярность могли себе позволить немногие, и я считала это одним из явных бонусов наших актуальных взаимоотношений.

– Вудворт! – по тону я услышала, что старик улыбается, и невольно улыбнулась сама. – Какими судьбами?

– Да так, по делу… – я по привычке начала ковырять пальцем незаметную царапинку на столе. – Мне одного типа надо найти – можешь пробить, не проходил ли он через ваши базы?

– Что я слышу! Детектив в деле? – уже серьёзно, без улыбки, спросил Роджерс.

– Есть такое, – с гордостью ответила я. – Потом расскажу подробности, если захочешь…

– Долорес, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе разницу между тобой и штатным детективом? – перебил меня этот зануда. – Я слышу твой голос, и он подозрительно бодрый. Значит, ты находишь этот заказ любопытным. А то, что ты находишь любопытным – как правило способно извернуться и крепко укусить тебя за зад.

Я поджала губы, закатив глаза – пускай капитан и не мог этого увидеть:

– Бога ради, Роджерс! Не начинай. Ты же знаешь, я – сама осторожность.

Из динамика раздался хриплый и сардонический смех.

– Да, конечно. А я – пасхальный кролик, – едко заметил Роджерс, после чего глубоко вздохнул. – Ладно… кого тебе там надо пробить?

– Диктую по буквам, поскольку просто на слух чёрта с два это воспримешь, – буркнула я, после чего, под аккомпанемент «угу», «ага» и «есть» со стороны бывшего начальника, надиктовала ему диковинную восточную фамилию.

– Не хочу показаться расистом, но готов пенсию поставить, что этот твой Чекхванапутри связан с наркотой, – с некоторым сомнением протянул старик, когда я закончила.

– Мне нужно всё, что найдёшь. В идеале, конечно, адрес, где я могла бы найти этого Рамаяна, но сойдёт что угодно.

– Рамаян? – уточнил Роджерс.

– Р – как инициал. Рамаян, Раджеш… не знаю, первое, что пришло в голову – какие ещё ты имена знаешь из этой оперы? – пожала я плечами.

– Справедливо. Посмотрим, что удастся накопать.

– Спасибо! – воскликнула я. – Что бы я без тебя делала?

– Уверен – выкрутилась бы, – буркнул Роджерс, и я, насмешливо фыркнув, кивнула:

– Да, и параллельно нарыла бы кучу головняка. Ладно, до завтра управишься?

– Завтра? Ничего себе – срочность. Что стряслось-то?

– Да человек пропал, Эндрю Сонг, – как можно более нейтрально бросила я. – Вот, стараюсь найти его до того, как он всплывёт в Джеймсе.

– Ну если он пошёл туда топиться – черта с два всплывёт, – со знанием дела протянул Роджерс, шурша на заднем фоне какими-то бумагами. – Вообще странно… По моему участку нет пропавших без вести с такой фамилией.

– Миссис Сонг сказала, что её заявление не приняли – Эндрю пропал два дня назад. Но мы с тобой оба знаем, как это работает, – я выдержала небольшую паузу, в которую послушала сердитое сопение Роджерса. – Да-да. Пошевелятся в лучшем случае через неделю, в надежде, что пропажа сама найдётся. Но я не жалуюсь – в конце концов, теперь это мой хлеб.

– С маслом, небось? – неловко пошутил капитан, но быстро прикусил язык, прежде чем я разразилась гневной тирадой по поводу «колоссального заработка на воле». – Ладно-ладно, понял тебя. Завтра после обеда заезжай, часа в три – думаю, что-то будет.

Обменявшись положенными любезностями на прощание, я положила трубку.

Следующим пунктом в списке дел был визит к Фергюсу, но, взглянув на часы, показывавшие немногим меньше восьми вечера, я решила отложить его до завтра. Это полиция может заявиться к вам в любое время дня и ночи, если у них есть хоть какие-то подозрения… Частному же детективу лучше помнить о приличиях, если он не хочет на законных основания пойти к черту.

Раскурив сигарету и вытянувшись в кресле, закинув ноги на специально для этого дела приспособленный ящик из-под виски, стащенный у Стэнтона, я еще раз прокрутила в голове полученную за день информацию. Увы, для составления цельной картины ее было решительно мало – и, одновременно, слишком много.

Мысли крутились в голове неспешно, в такт медленно вращающемуся под потолком вентилятору, который рассеивал тянущиеся к нему дымные полосы, и друг с другом увязывались только тысячей «допустим». Тем не менее, опыт научил меня систематизировать данные сразу, не откладывая в долгий ящик, и я, положив перед собой «тот самый» блокнот, принялась заносить в него результаты первого дня, дополняя сделанные в самом начале записи о клиенте.

Через три часа, когда я покончила в том числе и с ниточно-картиночной схемой связей на пробочной доске, я решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Не имея под рукой фотографий фигурантов, я просто пометила их инициалы, разместив те на небольших прямоугольниках бумаги, нарезанных трудолюбивой Линдой.

Постояв ещё пять минут перед доской – очередная привычка, выращенная мной в процессе работы, – и позволяя себе «расфокусировать» внимание, я всё равно поняла, что выжать из себя что-то еще просто не смогу, так что приняла волевое решение приостановить дело до завтра, и направилась домой.

Разумеется, мой утренний прогноз оказался верным.

Во двор я въезжала осторожно, но всё равно, наверное, со стороны была больше похожа на мини-баркас, швартующийся у хилого причала, сколоченного из гнилых досок.

Я даже подумала, что, может, стоить оставить «додж» снаружи, на проезжей части, но быстро отвергла эту мысль – район был таким, что вполне могли и колёса полоснуть, если кому-то покажется, что я припарковалась «не так». Пусть их… В конце концов, не первая ночь в луже.

Единственный фонарь, моргающий тусклой бледно-жёлтой лампой, с трудом выхватывал из кромешной темноты озерцо, в котором едва просматривался настил, ведущий от парковки к подъезду.

Встинувшись на оставшееся место, рядом с блестящим под дождём «фордом» соседа с четвёртого этажа, я очень осторожно, бормоча тихие проклятия в адрес дождя, весны, климата и Небес, двинулась по доскам к подъезду.

Квартира встретила меня тишиной и промозглым холодом – порывом ветра на кухне распахнуло верхнюю форточку, выломав держащийся «на соплях» шпингалет, и за день на полу образовалась значительная лужа, которую я и обнаружила, когда искала источник мерзкого сквозняка.

Какое-то время поглазев на эту самую лужу и убедившись, что от созерцания она никуда не испарится, я, вздохнув, вернулась в коридор, где в небольшой кладовке хранились инструменты, оставшиеся от предыдущих жильцов. Найдя среди них отвёртку и вытащив из жестянки с мелочью шуруп, я вернулась на кухню и, забравшись на подоконник, прикрутила тот самый шпингалет на место, предварительно заузив отверстие обломанной спичкой. В лужу я бросила какую-то тряпку, поспешно назначенную половой, и решила, что домашних забот на сегодня достаточно.

Наскоро почистив зубы и умывшись, я переоделась в пижаму и отправилась спать, предварительно озаботившись тем, чтобы поставить будильник на час раньше. С одной стороны это несколько разочаровывало – спать мне оставалось пять с половиной часов, – а с другой всё же радовало, поскольку это однозначно позволяло поверить в то, что у меня снова есть работа…

***

Утро началось как обычно – с сурового противостояния минутной стрелки и моего взгляда.

В этот раз я успела подловить тот самый момент, когда будильник уже собирался мерзко задребезжать, и с глубочайшим моральным удовлетворением это пресекла, заранее хлопнув ладонью по кнопке звонка.

Будильник визгливо «вякнул», и мне в этом звуке почудилась даже угроза:

«Рано или поздно, – слышала я, – ты не успеешь. Замечтаешься, замешкаешься – обязательно! И вот тогда я тебе отомщу за это сполна…»

Хмыкнув этим фантазиям, я села в кровати, жмурясь и потягиваясь. Интересно, что бы сказал штатный «мозгокрут», если бы я поделилась с ним своими беседами с мебелью?

Впрочем, и на этот вопрос я тоже могла легко дать ответ: одиночество.

Рано или поздно оно подкашивает даже лучших из нас.

Пройдя на кухню, я, с недовольством покосившись на успевшую закиснуть за ночь, но никак не просохнуть тряпку, включила радиоприёмник. Настроенный на новостную волну, он исторг сначала хриплый шквал помех, но потом что-то в его «допотопных» мозгах щёлкнуло и встало на место, поскольку из больших динамиков полилась быстрая и деловая речь диктора. Вещал Ронни О’Брайен про очередное обострение обстановки на мировой политической арене, спровоцированное действиями коммунистов, но это мне было не интересно, и я, выкрутив громкость на максимум – в надежде, что мелькнёт криминальная сводка и не желая этого пропустить, – отправилась в ванную.

Контрастный душ – мера отнюдь не добровольная, а вынужденная, по причине на ладан дышащего трубопровода, – был завершён в рекордные сроки, поскольку интервалов с тёплой водой сегодня оказалось преступно мало, а простудиться я совершенно не хотела. Постукивая зубами от холода и завернувшись в махровое полотенце, я потянулась за зубной щёткой, как вдруг поняла, что что-то не так.

Вместо новостей, древний динамик радио исторгал какие-то жуткие, вероятнее всего – предсмертные, звуки статики.

На всякий случай я даже вернулась на кухню, не то надеясь на «эффект присутствия», не то желая увидеть последние минуты жизни этого чудо-агрегата.

Агрегат скрипел и фыркал, и у меня возникло впечатление, что ему не хватает только плеваться искрами для полноты картины. Я подумала, что вот тут-то и заканчивается история славного приёмника, но внезапно сквозь шипение и хруст прорвался голос:

– Здесь я стою один, на пороге двери из звёзд. Лишь пустыня вокруг меня, лишь вечная ночь надо мной. Последний задан вопрос – что я готов отдать за то, что ищу? Последний знаю ответ, но страшусь его.

Голос звучал очень устало, но даже так голос казался крайне сильным и звучным. Передача, в отличие от предыдущего шума, была, можно сказать, образцовой, без помех. Я какое-то время стояла без движения, слушая тихое-тихое потрескивание и странный звук, отдалённо напоминающий шелест песка, но вскоре радио затихло вовсе.

Поддавшись порыву любопытства, я всё-таки принесла табуретку и потянулась к верньеру, чтобы убедиться, что с антикварным устройством все в порядке – просто нет сигнала. Но едва я коснулась круглой ручки, как приемник ожил, неприятно оглушив меня бодрым баритоном Ронни. При этом передача возобновилась буквально на полуслове, словно какой-то шутник умудрился вклинить свои экзистенциальные размышления на главную радиоволну штата!

– Чертовщина… – пробормотала я, отдёрнув руку, и осторожно спустилась на пол, подозрительно поглядывая на радио, но инцидент повторяться не спешил.

Новости сменились сводкой о погоде, и я с раздражением выключила их – ничего нового не услышу, кроме фальшиво-весёлых замечаний о «нескончаемом дожде».

А когда я вновь посмотрела на сырую тряпку под подоконником, то решила, что кофе попью на работе, совершая очередной набег на запасы Стэнтона. Уж больно неаппетитным было это зрелище.

Пересилив лёгкую брезгливость, я скомкала дурно попахивающий комок ткани и спрятала его в бумажный пакет, оставшийся от последнего визита в магазин. После этого, тщательно вымыв руки и окончательно приведя себя в порядок, оделась, вооружилась и вышла наружу.

«Ружа» встретила меня ровно тем же промозглым моросящим дождём, что и вчера. Мир, казалось, набух влагой и истекал грязной серостью, как старая акварельная картина, на которой перемешались все цвета. И я была не ярче, укутанная в тёмно-серое «немаркое» пальто…

Уже в машине, поддавшись внутреннему протесту, я включила радио на музыкальную волну, в надежде поймать какой-нибудь хит. Нынче поутру подавали довольно унылый джаз, который настолько идеально подходил к этой погоде, что хотелось просто остановиться посреди дороги и громко завыть, уповая на то, что тебя пристрелят, как бешеную собаку.

– Ладно, не были меломанами – не стоило и начинать, – проворчала я под нос, отключая приёмник.

Вот так, в неверной тишине под стук капель дождя по лобовому стеклу, я добралась до работы, где меня, как обычно, встретил Луиджи – мальчишка лет пятнадцати с яркими, но ещё не до конца оформившимися чертами уроженца солнечного Медзоджорно.

Когда я вошла, парень добросовестно и старательно подметал пол, но, завидев меня, отвлёкся и одарил широкой улыбкой, что-то прощебетав по-итальянски. Каждый раз он говорил, вроде бы, разное, и меня не отпускала гаденькая мысль, что это он так ругается, пользуясь безграмотностью оппонента. По-английски же он, вроде бы, не говорил – или тщательно это скрывал, но хотя бы понимал.

– Привет, Луиджи, – всё-таки улыбнулась я в ответ, и, стараясь не ступать на чистый пол, обошла его, направляясь на кухню.

Там, как ни странно, вовсю хлопотал сам хозяин – крепкий старик шестидесяти лет, невысокий, с заметным пузом, но не оплывший. Уильям Стэнтон, верный сын Корнуолла, насколько я знала, был ветераном Первой мировой, неся службу в рядах славной армии Его Величества Георга Пятого. После войны совершил хитрый манёвр, мигрировав в США, как в союзное государство, и основательно окопался здесь, решив, что «навоевался» на всю жизнь вперёд – даром, что тогда ещё совсем зелёным сопляком был.

– О, доброго утра, мисс Вудворт, – густым баском поприветствовал он меня, едва подняв взгляд от турки, в которой он варил кофе – «фирменный», со специями и мёдом, божественный аромат которого возвращал в строй кого угодно.

Я сглотнула слюну, вспомнив, что последний раз ела примерно вчера в середине вечера, и ненавязчиво подсела за стол.

– Привет, дядюшка Стэнти, – постаравшись как можно умильнее улыбнуться, я ненавязчиво заглянула в турку, прикидывая – можно ли будет выцыганить себе порцию. – А по какому поводу вы тут так рано?

–Сегодня же привоз товаров утренний, принять надо – кого ж мне гнать? – Уильям то ли сделал вид, что не заметил моих ухищрений, то ли проигнорировал, полностью сосредоточившись на вырастающей кофейной «шапке». – А вы, я смотрю, с Линдой тоже решили пораньше начать? Девочка мне вчера все уши прожужжала о том, как у вас, детектив, дела на лад пошли…

Он всё-таки бросил на меня взгляд из-под кустистых седых бровей – пытливый, и я машинально подняла руки:

– Сегодня же, дядюшка. Всё, что должна – отдам, только чек обналичу… – осеклась слегка, прикидывая, что мне сегодня придётся изрядно поездить по городу. – Ну или Линду отправлю, как придёт.

– Так она уже здесь, – ошарашил меня Стэнтон, аккуратно снимая с огня турку и ловко сцеживая напиток в кофейник. – Где-то час, как пришла. Бледная, глаза красные…

Я напряглась, поскольку, зная о вчерашних планах Линды, ждала её нынче ближе к обеду, и вот такое раннее пришествие ничего хорошего не значило.

А Уильям, поставив на поднос кофейник и две чашки, протянул его мне:

– Хорошего дня, мисс Вудворт, – он улыбнулся, кивком головы указав на холодильник. – С вечера осталось несколько сэндвичей, я велю Луиджи их разогреть и принести наверх.