скачать книгу бесплатно
10
Алексей закончил дела и собирался уже идти свататься, когда посыльный принес ему письмо от генерала Ваттхана.
Возникло тяжелое предчувствие, что он уже больше никогда не увидит Кири. Эта мысль на мгновение парализовала мозг и трясущимися руками он распечатал конверт.
Генерал, однако, просто извинялся и просил отложить визит на несколько дней в связи со своим недомоганием. Он писал, что сообщит когда сможет принять его на следующей неделе. «В этом тропическом королевстве я определенно превратился в неврастеника! Нужно немедленно взять себя в руки и опять заняться консульским правом…» – подумал Дабазов. Он подошел к телефону и набрал номер генерала, но линия безнадёжно молчала…
Телефонизация в Сиаме началась еще в 1881 году, но почти 25 лет спустя телефоны все ещё работали ненадёжно. Алексей задержал посыльного и быстро написал ответ, выразив генералу пожелание быстрейшего выздоровления, и просил его разрешения в ближайшую субботу встретиться с Кири на теннисном корте.
В кармане он нащупал маленькую бархатную коробочку – скоро, уже очень скоро он наденет это кольцо на её пальчик! Отправив посыльного, Алексей вернулся к себе – вечер был свободен, но он решил, что в клуб сегодня не пойдет и остался в миссии – разбирать свои папки по истории консульских судов.
Еще в Александровском лицее он особенно хорошо успевал по правовым дисциплинам, а они преобладали в курсе наук – церковное, римское, государственное, финансовое, полицейское, гражданское и уголовное право с судопроизводством, дополнялись курсами по истории русского и международного права.
Во многом, интерес к международному праву у Алексея возник, благодаря их преподавателю – профессору Ф. Ф. Мартенсу, который был постоянным консультантом правительства по всем юридическим вопросам и всегда представлял Россию на международных конференциях.
Отец Алексея тоже был юристом-международником, что и предопределило профессиональный выбор сына. Серьезно заниматься консульской юрисдикцией, а, именно, – практической организацией консульских судов, Алексей начал ещё в Иерусалиме.
Особенностью консульских учреждений России в странах Востока являлось право консула осуществлять там судебную власть над соотечественниками. Эта практика возникла в средние века в русских купеческих факториях на Востоке, которые возглавлялись консулами. Оттуда, в XIV–XV веках, в этом виде консульские отношения перешли и в европейские государства.
Однако, впоследствии, с упрочением в западных странах централизованной власти и закреплением принципов государственного суверенитета и территориальной юрисдикции, судебную власть консулы утратили. Консульская юрисдикция на Западе, практически, была отменена, и иностранцы стали подчиняться суду государства пребывания. В восточных же странах право на консульскую юрисдикцию было сохранено путем заключения с ними неравноправных договоров или капитуляций.
К началу XX века право консульской юрисдикции России распространялось на многие восточные страны и, в связи с этим, вставал вопрос об организации там консульской судебной системы и судопроизводства, которые должны были определяться Российским законодательством.
Все эти вопросы были прописаны в действующем консульском уставе, но, на практике, белых пятен было больше, чем ясных правил. В Иерусалиме Алексей начал изучать систему российских консульских судов в Турции и даже написал несколько докладных записок в МИД о том, как распространить этот опыт на другие восточные страны. Весь свой научный архив он перевёз в Сиам, но уже почти два года к нему не прикасался, и папки пылились в углу его кабинета.
11
Весь день Кири провела в украшении дома к приходу Алексея. Ком с утра еще был послан за цветами и потом они вместе с ним составили два огромных букета для гостиной и столовой. По всей длинне террасы слуги расставили орхидеи в больших горшках и дом превратился в благоухающий сад.
Около пяти часов Ком начал накрывать чайный стол в гостиной, а Кири с отцом, расположившись на террасе, стали ждать гостя. Генерал заметил, что его дочь оделась во все белое, а волосы украсила большой кремовой камелией из их сада. Он сосредоточено молчал, и Кири, чувствуя, что отец чем-то озабочен, пыталась развеселить его только им одним понятными шутками из её детства.
Генерал реагировал вяло, слегка улыбнувшись, и тогда она села за рояль и заиграла его любимый вальс Чайковского. Старинный тайский дом заполнила великая музыка к волшебной сказке Гофмана, – слилась с нежными ароматами тропических цветов, запахом свежезаваренного чая и лучезарным счастьем, исходившим от Кири.
Когда она закончила игру, часы пробили половину шестого, и раздался долгожданный стук в дверь. Кири на миг замерла и, в этот момент, генерал Ваттхана тихо произнес: «Это не он, детка…», но она, не услышав, вскочила из-за рояля и бросилась в холл. Ком уже успел открыть входную дверь и держал в руках письмо, которое только что доставил посыльный.
– Ком, это мне? – нетерпеливо спросила Кири.
– Нет, для генерала, записка из русской миссии, – и слуга понес письмо на террасу.
Кири сгорала от нетерпения, но все же дождалась, когда отец прочитает письмо и спросила:
– Это от Алексея? Что с ним, отец?
– Да, дорогая, с ним все в порядке, но он не придёт – ни сегодня, ни завтра – никогда… Я же тебе говорил, что все это игра… Он просто развлекался с тобой, – отчеканил старый генерал и вызывающе посмотрел на дочь.
– Нет, это невозможно, отец! Мне нужно немедленно, сейчас же, ему позвонить и самой узнать, что случилось!
– Ты собираешься звонить малознакомому мужчине и спрашивать, почему он отменил визит к нам? Прошу тебя, звони, но этим ты себя только скомпрометируешь!
В глазах Кири промелькнуло сомнение, и уже менее решительно она подошла к аппарату и сняла трубку. Генерал резко поднялся из кресла и зашагал по террасе – он блефовал и явно нервничал, но связи по-прежнему не было и Кири горестно опустилась на диван.
Облегченно вздохнув, Ваттхана примирительно произнес: «Утро вечера мудренее, Кири… Сейчас мы с тобой выпьем чай и будем вспоминать наши проделки в Париже с ton petit Com, хорошо? Помнишь, когда тебе было 5 лет, ты очень хотела пони и мы с тобой и Com пошли aux marchе Les Halles? Ты увидела там маленького пони, который не продавался, но ты захотела его во что бы то ни стало? Ты тогда сказала Monsieur le propriеtaire, что отдашь ему ton petit Com в обмен на пони. И ton petit Com был готов остаться, только чтобы ты получила лошадку, помнишь? Это было так смешно и трогательно…» Кири рассмеялась:
– Да, а потом ты повел меня в Булонский Лес и я начала учиться верховой езде… – она обняла отца.
– В субботу мы с тобой поедем в клуб и ты увидишь, что с твоим Дабазовым все в порядке – скороговоркой добавил генерал, – он будет преспокойно играть в теннис… Поверь, мне, старику, его мимолетное увлечение тобой прошло. Он прагматик и понимает, что у вас нет будущего, так что перестань думать о нем. В воскресенье мы приглашены на королевские скачки и ты опять увидишь принцев. Кстати, в субботу Madame Пино показывает новую парижскую коллекцию платьев и мы обязательно поедем выбирать тебе новые туалеты. Я хочу, чтобы на скачках ты выглядела лучше всех. Надеюсь, твое настроение улучшилось, дорогая?
12
В начале 1905 года стало ясно, что русско-японская война, хотя окончательно и не проиграна, но подходит к концу.
После многомесячной осады в начале января окончательно пал Порт-Артур. По России уже вовсю катилась революционная волна и только скорейшее прекращение войны могло остановить эту внутреннюю смуту. Но измотанная войной Япония желала мира не меньше.
Заинтересованные страны немедленно начали обсуждение «приличных» условий мирного договора, и дипломатическая активность российских миссий за рубежом резко усилилась. Бангкок, кроме того, оказался одной из тех немногих столиц, где присутствовали дипмиссии обеих воюющих стран и работы было достаточно. Шёл интенсивный обмен шифрованными телеграммами с министерством, и Дабазов всю неделю, практически, не выходил из миссии. Ему, как секретарю, приходилось делать всё – от составления политических донесений до переписки документов, шифровки и расшифровки телеграмм.
С большим трудом он выпросил у Оларовского два часа в субботу для встречи с Кири, но, прежде, чем идти в клуб, – опять позвонил домой генералу Ваттхана. Его тревожило, что ответа на своё приглашение встретить там сегодня его дочь так и не последовало. Телефон по-прежнему не работал и линия отозвалась бездонной пустотой…
…Дабазов пришел на корт раньше обычных завсегдатаев, переоделся и начал разминаться у стенки. В назначенный час Кири не появилась и на него опять нахлынуло предчувствие неотвратимой беды.
– Как дела, Дабазов? – окликнул его женский голос.
– Здравствуйте, миссис Рой!» – приветствовал он в ответ жену американского посланника.
– Рада Вас видеть, Дабазов! Вы знаете, что наших партнеров – Киттинга и всех англичан сегодня не будет?
– Нет, но… – попытался возразить Алексей.
– И нам в Вами придется играть вдвоем?
– Извините, но сегодня я играю с дочерью генерала Ваттхана… Ее, правда, пока нет, но… – удалось вставить Алексею и он озабоченно посмотрел на часы. Кири уже почти на час опаздывала.
– Я думаю, что и она сегодня не придёт, – сообщила всезнающая миссис Рой. – Я только что видела Кири в «Grand Atelier» – она так была поглощена выбором туалетов, что вероятно и забыла об игре! И не осуждайте ее! Все платья только что из Парижа, и генерал, по-моему, был готов купить ей всё!
Алексей уже с интересом слушал болтовню миссис Рой:
– Кири – просто неземное создание, и понятно, что генерал хочет как можно лучше выдать её замуж здесь, где она почти своя… Кстати, Дабазов, король очень благосклонно принял её, и говорят, что она скоро выйдет за одного из младших принцев…
Миссис Рой будто нарочно рассказывала ему все эти подробности и наслаждалась его реакцией! А на лице Алексея можно был прочитать калейдоскоп нахлынувших мыслей.
– Дабазов, так мы будем играть? – прервала его миссис Рой.
– Да, да, конечно, – сказал Алексей, опять посмотрев на часы, и они начали партию.
13
Уже выходя из «Grand Atelier» генерал Ваттхана спросил свою дочь: «Дорогая, если ты всё ещё хочешь, давай сейчас поедем в клуб и ты убедишься… – сама увидишь, что Дабазов будет преспокойно играть там в теннис… И скорее всего, с какой-нибудь дамой…».
Генерал безусловно добился результата – Кири, проведя все утро в лучшем модном салоне Бангкока, примеряя туалеты, отвлеклась от своих терзаний. Она машинально проводила взглядом Кома, тащившего её коробки в коляску. Вопрос отца вернул её в реальность.
Прошла целая неделя с того вечера, когда посыльный принес то злосчастное письмо, и Дабазов не появился в их доме. С тех пор известий о нём у неё не было. Время слилось в одно напряжённое ожидание, и Кири не помнила, как прожила эти дни. Она превратилась в натянутую струну и все клеточки её тела напряженно ждали одного: вот-вот он войдет в их дом, она бросится в его объятия и уже ничто и никто не сможет их разлучить! Он пробудил в ней женщину, и её юная, растревоженная плоть требовала новой близости с любимым…
* * *
Кири только и делала, что прислушивалась к звонкам и шорохам в доме, но телефон не звонил, хотя связь наладили и отец уже несколько раз разговаривал с дворцом.
Странно, что не было писем и никто не приходил с визитами – деревянная колотушка, которой обычно барабанили во входную дверь посетители, необычно долго молчала.
Входная дверь открылась только два раза – когда Ком выходил за покупками и вскоре вернулся, но обострённый слух Кири уловил и эти, едва слышные хлопки.
Время шло, и, постепенно, меркла её надежда. Пора уже было признаться хотя бы самой себе, что отец прав – она была игрушкой, развлечением и только. Вопрос отца застал Кири врасплох – хочет ли она увидеть Алексея сейчас, на корте, проводящим время с другой? Боязнь страшного разочарования её пугала и она медлила с ответом, но отец, как всегда спокойно предложил: «Мы ведь можем просто проехать мимо, не заезжая и не останавливаясь, но ты сможешь всё увидеть издалека и, если Дабазова нет на корте, я сам поеду к нему и привезу его к нам. D'accord, ma petite?»
14
Всё, что предсказал отец, открылось Кири, как только они въехали на главную аллею клуба и ещё издали увидели теннисные площадки. Да, Дабазов был там и, как обычно, играл в теннис! Значит, его ухаживания были просто изощрённой игрой – от скуки, только, чтобы овладеть ею! Ей стало жалко себя… Оскорбленная, раненная душа кричала, рвалась наружу, и Кири горестно разрыдалась…
Ваттхана даже пожалел на миг о своем коварном замысле, но Кири – также внезапно, как заплакала, – овладела собой, и, забившись в угол коляски, потом всю оставшуюся дорогу молчала.
Когда они вошли в дом, её нежное лицо не то, чтобы изменилось – оно затвердело, застыло, как непроницаемая и ничего не выражающая маска, и, только в помертвевших глазах, стояли потрясение и боль. Такой генерал Ваттхана никогда прежде не видел свою дочь. Она подняла на него глаза и в упор посмотрела – отрешённый, ужасный взгляд, и что-то в нем было мрачное, леденящее – и твердо сказала:
– Отец, я хочу немедленно, навсегда вернуться домой, в Париж, прямо сейчас…
– Но… это невозможно, Кири, нужно узнать, если пароход в Европу и… потом, мы завтра должны быть в Королевском клубе на скачках…
– Отсюда я теперь уеду только домой! И еще, скажи Кому, что мы уезжаем и чтобы он собирался. Надеюсь, ты отпускаешь Кома со мной?
– Да, да, конечно… – испуганно сказал генерал.
– А сейчас, извини, я бы хотела побыть одна. И пожалуйста, отец, не беспокойте меня сегодня – я устала и хочу спать.
Никогда прежде Кири не говорила с ним так, и генерал понял, что она действительно плоть от плоти его дочь – волевое, сильное создание, только в нежной и прекрасной оболочке. Он с ужасом подумал, что Кири решила что-то с собой сделать, и как бы прочитав его мысли, она усмехнувшись, сказала:
– Не бойся, я не сделаю того, о чем ты сейчас подумал, я собираюсь жить! Пожалуйста, поезжай в порт и достань мне каюту – это единственное, чего я сейчас хочу!
* * *
Генерал вдруг окончательно понял, что Кири, его любимая красавица дочь покидает его навсегда и, возможно, он больше никогда её не увидит! И сотворил он это своими собственными руками! Какое же он ничтожество! Эту гадкую, нечистую игру он затеял с одной лишь целью – разлучить Кири с её любимым… Он хотел навязать ей свою волю и любым путем оставить рядом, пусть и в роскошной королевской клетке… Зачем он солгал ей про письмо Дабазова!?..
Он ясно вспомнил тот день – как она ждала его прихода, как была счастлива!.. Ему безумно захотелось вернуть всё вспять и начать с чистого листа. «Всё еще можно исправить… Да, да, нужно сейчас же поехать в русскую миссию и привезти Дабазова. И всё ему рассказать, а потом объяснить Кири, только честно – и тогда она может простить… Нет, она не простит – я бы не простил, – подумал Ваттхана. – Ну, тогда пусть все останется, как есть… Пусть лучше она его считает мерзавцем, чем меня… Этот Дабазов не станет её искать, и она никогда не узнает правды… Через месяц другой всё забудется, а весной я приеду в Париж, она соскучится и всё у нас опять будет, как раньше».
У генерала, как когда-то на войне, появился стратегический план и теперь нужно просто привести его в исполнение. К нему вернулось самообладание и, окликнув Кома, Ваттхана велел везти его в порт.
На грузовых пароходах, заходивших в порт Бангкока, почти всегда имелись каюты, куда брали пассажиров.
Генералу повезло – рано утром пришло английское торговое судно, принадлежавшее «Британско-Индийскому Пароходству», которое направлялось в Лондон. Ваттхана навёл справки о пассажирах – их было всего двое: лорд Инчкап – председатель правления этого пароходства, и сопровождавший его в инспекционной поездке в Австралию, генеральный менеджер из Брисбена господин Бенджамин Макдональд. «Нужно будет встретиться с этими англичанами и просить их присмотреть в дороге за Кири. В их компании она будет чувствовать себя надежно» – подумал генерал и направился знакомиться.
Двери кают англичан были приоткрыты и Ваттхана осторожно постучал. Хотя никто ему не ответил – он вошел. Откуда ни возьмись выскочивший стюард-индус сообщил ему, что господа ещё рано утром сошли на берег и ночевать останутся в отеле «Ориентал». «Хорошо, – решил про себя генерал. – Познакомлюсь с ними завтра, когда привезу Кири». Из порта он отправился прямо во дворец – нужно было как-то объяснить причину внезапного отъезда дочери и сейчас это занимало все его мысли.
15
После теннисной партии с миссис Рой Дабазов окончательно осознал странность происходящего и отправился к генералу Ваттхана.
Дом был освещен, но колотушка, которой пользовались для стука в дверь, куда-то исчезла. Алексей подобрал с земли палку и долго безрезультатно колотил ею по массивной резной двери – его либо не слышали, либо не открывали специально. Он попытался перелезть через высокий забор, но деревянные перекладины были влажными и заплесневелыми, зацепиться было не за что и его ноги беспомощно соскальзывали вниз. Перемазавшись черно-зеленой липкой жижей, он всё же благоразумно решил идти домой и вернуться утром.
* * *
Заснуть Алексей так и не смог и всю ночь прокручивал в голове ту единственную встречу с генералом на Новогоднем приёме во дворце. Он вспомнил его пристальный взгляд, когда Кири сказала, что они уже некоторое время встречались в «Ориентал» и это было её самым счастливым временем в Бангкоке… Дабазов сопоставил всё, что болтала миссис Рой и понял, что отец Кири возненавидел его ещё тогда – с их первой встречи.
Под утро он все-таки забылся жутким, коротким сном. Ему снилось, что он беспомощно висит на липком заборе, а генерал Ваттхана пытается сбить его оттуда дверной колотушкой… Совершенно разбитый, уже в 10 часов утра Алексей снова стоял у генеральского дома. Удивительно, но теперь колотушка висела на обычном месте! Значит кто-то дома был – он изо всех сил стукнул ею по двери. Ему опять не ответили и, уже в полном бешенстве, Дабазов стал лупить ею по старинной дверной доске.
– Позвольте, что вы делаете с моей дверью? И кто дал Вам право врываться в мой дом? – раздался сзади голос генерала, с трудом сдерживающего раздражение. – Как Вам, международному чиновнику, не знать о правах частной собственности и неприкосновенности жилища!?..
– Прошу прощения, господин генерал, – уже покорно произнес Алексей, – я ищу Кири так как уже давно не имею никаких известий от неё, а у вас никто не открывает и я забеспокоился…
– А кто Вы такой, господин Дабазов, чтобы беспокоиться? – холодно произнес Ваттхана выходя из повозки рикши.
– Мы любим друг друга, и я собирался просить у Вас руки вашей дочери…, но Вы…
– Идёмте в дом! – перебил его Ваттхана, и Дабазов, обескураженно, остановился на полуслове.
Уже в гостиной генерал патетически произнес:
– Милостивый государь, только что благодаря Вашим усилиям я потерял свою дочь… – Вы вскружили ей голову, нарушили все мой планы! Потом вы исчезли, и бедная девочка не находила себе места!
– Генерал, все что вы сказали, ложь и Вы прекрасно это знаете, – холодно перебил его Алексей. – Все последние события были хорошо отрежиссированы Вами с единственной целью – разлучить нас!
– А почему я должен был поощрять Ваши секретные ухаживания, сударь? – запальчиво ответил Ваттхана. – Вы человек другой культуры, веры и, наконец… я просто Вас не знаю… Я действовал в интересах своей дочери! – и, вдруг, как-то обмяк, и совершенно безучастно и совсем тихо прошептал, – так что Вы теперь от меня хотите?..
Алексею вдруг стало безумно жалко старика и он примирительно спросил:
– Бога ради, скажите только, где Кири!? Мне необходимо ей сказать, что я – русский потомственный дворянин, люблю её и клянусь, что буду любить всегда. Вы благословите наш брак, генерал?
Ваттхана молчал и Алексей увидел, что его глаза увлажнились и по щеке скользнула слеза.
– Кири нет в Бангкоке… – генерал буквально выдавливал слова из горда. – Я посадил её на корабль, и теперь она уже на пути домой. Это была её воля – поверьте, и я не хотел её отпускать! В Бомбее будет первая остановка, кажется на два дня и… Догоните её там! Или…, лучше я дам вам её парижский адрес… Больше, простите, я ничего не могу вам предложить… Но найдите её обязательно! И простите меня Дай бог Вам обоим счастья – я благословляю Вас…
16
Алексей незамедлительно подал прошение о переводе в Европу. Внешне он выглядел совершенно больным – он так похудел и осунулся, что вполне мог сойти за душевнобольного, или каторжанина, только-тоько освобожденного из многолетней ссылки. Оларовский, знавший о личной драме своего секретаря, сразу подписал ему курьерскую дачу и посоветовал – ещё до приезда в Петербург, остановиться где-нибудь в Германии, – на водах, и пройти полный курс, ставшей тогда модной гидропатии.
Алексей ответил, что первую остановку хотел бы сделать в Париже, чтобы сначала найти Кири, и Оларовский посоветовал ему ехать через Америку. По его мнению, этим путем можно было добраться за пять – шесть недель из-за хороших стыковок-пересадок в дороге.
В начале 1905 года Транссибирская железная дорога была ещё далеко не закончена, и из Сиама в Европу ехали либо вокруг Индии – через Суэцкий канал, либо в восточном направлении. Дабазов решил, что поедет через Америку. На свою «курьерскую дачу» – две тысячи золотых империалов, он, морем, с пересадкой, добрался до Шанхая, где купил билет прямого сообщения до Парижа. Этим путём он мог пересечь Тихий и Атлантический океаны на пароходах недавно организованной английской линии «Эмпресс-лайн», а от Ванкувера до Нью-Йорка доехать на поезде по новой трансконтинентальной канадской железной дороге.
Таким образом, в Шанхае он сел на пароход до Ванкувера – недавно спущенный быстроходный лайнер «Эмпресс оф Джапан», и в японский порт Иокогама, где была первая остановка, они дошли за 48 часов. Чтобы скоротать несколько часов стоянки, Дабазов поехал в Токио навестить лицейского приятеля Хитрово, служившего там посланником, и чуть было не опоздал к отходу своей «императрицы».
Добираясь до Ванкувера, они пробыли ещё одиннадцать суток в море, и почти всё это время Алексей не покидал каюты, скрываясь от скучавших коллег по профессии.
А коллег его – иностранных дипломатов, на пароходе было необычно много и ему, приписанному к их «дипломатическому столу» в салоне-ресторане и так по три раза в день приходилось вести дискуссии о международной политике.
