Созревшие плоды печали и беды

Созревшие плоды печали и беды

Марина Дианова

© Марина Дианова, 2023

ISBN 978-5-0060-0765-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Anima

Ели чёрные плодыПадают, шуршаВ гранях их пойманаДерева душаПодниму колючееЯблоко лесноеЖгучее, смолистоеРебристое, простое

Nihil

Царь Итаки возвращается домойА Итака, извините, под водойМоре плещется, белеет Кос вдалиНад Итакой проплывают кораблиПахнет палуба сосной и янтарёмЦарь Итаки воду трогает весломТам, под килем, мраморный уютРыбы яркие среди колонн снуют

Omnia

Огонь закатного солнцасжигает окна и лицасжигает деревья и листьяопаляет бетон и каменьНет никакого смыслана судьбу, приговор свой, злитьсяЖребий такой же формыкаждый из шапки тянет

Автор жжот

Кто-то рукопись жжёт, уйдя за гаражв городской квартире камина нетв городской квартире электрический светв подъезде реклама разных продажА погода – октябрь и ранний снеготсырели спички, горят едваИз-под снега торчит сухая траваиз окна звучит чей-то тихий смехГорит, горит, можно руки гретьхоть какая-то польза от этих словони могут красиво гореть!

Антигона

Женское право знаю одноСемеро против ФивОсаждённый город, брат против братаДревний могучий мотивПравда людская за плечами стоялаС той и с другой стороныНо побеждённые брошены в полеИ не погребеныПобедители к небу взмывают пепломИх костёр возносит к богамНеудачников псы растащат и птицыТак и надо врагам!А кто есть кто – порешат живыеЕсть и в Фивах власть и закон– Только дуры ревут без разбору над всеми!Антигоне бросил КреонтЗемляные ступени, кувшин и лампа, горло схвачено полотномНо право достойно оплакать мёртвых закатывай хоть в бетонПоследнее равенство всех со всеми, в виде гумуса все равныНо мы превратим в солончак слезами жирную землю войны

Античное

Я не бросала щит в кустахНо я пишу стихиСжигаю их черновикиНа берегу рекиМой хлеб замешан не копьёмМне медяки даютЧтоб в бочке сталинской моейБыл хоть какой уютИ хоть я не коренья емНо пища дешеваЗато умею в строки яУкладывать словаАнтичных образов могуВагон насобиратьНо непреклонна медсестраИ мы ложимся спать

Археология

На керамическом сосуде следы от пальцев гончараДоисторические люди в нём суп варили у костраМы тоже варим суп и кашу, в огонь сувая котелкиПотом найдут стоянку нашу на гриве около рекиНайдут там банки и бутылки, и прогоревший котелокНа саже отпечатки пальцев – хватали мы его за бокКакой причудливый орнамент! – так скажут в будущем о нёмА мы, для полноты картины, почаще в поле пиво пьём

Астрономия, практика

Центр вселенной – центр парящих массТак говорит учебник – а может, я так читаюВместе с планетой сквозь темноту пролетаюОставляю учебник на парте и покидаю классНочь. Покидаю школу, а за порогомМлечный путь надо мной ободом колесаЛуна поддевает Марс запотевшим рогомЗвенят морозно, по-зимнему, небеса

Балтимор (в честь Эдгара По)

Туман, и влажность высока, и ветер дует сильныйИ мчатся рвано облака сквозь небосвод чернильныйИ сквозь погоду я иду с бутылкою винаКак будто я уже в бреду, в пространстве злого снаЦветёт луна над головой, искрит как головняИ звёзды мельтешат вокруг, и путают меняМне девятнадцать, я влюблён, и пьян как сто чертейИ с каждым огненным глотком любовь моя сильнейА утром бросит хмель меня с больною головойИ на исходе дня придёт уже другая больИ снова будет тот же круг, в котором я одинИ строки из дрожащих рук отправятся в камин

Барокко

То ли облако, то ли тополёвая кронаЧто-то качается, темнее фонаТемнее неба, очерчено ровноЭто август, чёрный и синий, пошлыйТакой же как будущий такой же как прошлыйСгореть бы этому всему дотлаНо будет осень, и уже была

Басё

Одинокий ворон на сухой веткеМаленькая птичка в золотой клеткеЗа солью ходит сосед к соседкеШифруясь как на разведкеКурю в подъезде, вопреки законуНаблюдаю за осенью заоконнойТуманной, мрачной, кошмарно-соннойСквозь дождь движется силуэт тёмныйОдиночество горькое повсеместноВ каждом сердце невыносимо тесноРазве что вином обезболить местноА другого метода неизвестно

Башня молчания

Альгуса звали ОлегомВерОнику – ВеройМонику – МашейНаши – не нашиКто, откуда – не спрашивайВсё равно все в одном баракеА его расстреляли за то, что латышСпишь?А он литвинГоворит соседА имРазницы нет

Бег сквозь лес

Отступает снежная шапкаК полюсу! К полюсу! К полюсу!Белые флаги зимы развешены по лесуС веток скользятНа плечи падают мнеЭто к весне

Бессмертие

Сонная одурь прошедшей зимыЯркое солнце над грязной улицейБудто и не было всей этой тьмыВсё бытие обновлённо и молодоСвет заливает пространство до краяСловно хрусталь или белое золотоДеревья дрожат на прохладном ветруЕсли весна существует на светеЗначит, и я никогда не умру

Бессонница I

Смотрю в окно на пояс ОрионаСчитаю звёзды около и вышеВот новая Луна сидит на крышеА мимо спутник пролетает сонноВсё медленно и тихо, день не скороСон не приходит, бодрствовать отвратноМне скучно – на Луне считаю пятнаПоменьше – кратер, а побольше – мореСегодня праздник, ночь трезвейшей мыслиБезумие с вином запрещеныВ морозном воздухе, перед лицом ЛуныГлубокое молчание повисло

Бессонница II

Бессонница. Гомера не читаюВ окно смотреть предпочитаюТам тополь, снег и облакаИ месяц, тоненький покаПоказывает сквозь прореху рожкиКофеПросыпался на стол из чайной ложкиТри часа ночи, Час быкаПодрагивают пальцыВ дому на против окна светят жёлтымТакие же несчастные страдальцыНочь коротаютГде-то воют волкиИли собаки. Нет волков у насСмотрю на мир как будто в первый разЛампадка теплится, экран сияет синимВокруг меня замёрзшая РоссияХолодное пространство бытияЕсть Бог, Он близок к тем, кто призываетК тем, кто бессонницей страдаетНо утешительного сна не посылаетА почему – увы, не знаю я

Бока

У Песчанки есть бокаКак у любого хомякаНо так упруги и круглыЧто заслужили аж стихаКогда клубится в пышной позеЯ не могу прибегнуть к прозе!

Была ли ночь

Я не сплю, а ночь светла и полна растений новыхБирюзовых и лиловых. Пахнет ивой из окнаВот рождается Луна из трубы соседней крышиИ ползёт всё выше, выше, отогнав остаток снаСеребристой светотенью покрывая всё кругомЗа высокий прячась дом. Пахнет мятой и сиреньюПросыпаюсь. День давно. И была ли ночь, не знаюНет ночей в июне-мае. Но красиво всё равно

Бытовое

Из-под пальцев вместо музыки однообразный стукУдарная симфония клавиатурных рукАзбука квадратов, нулей и единицКак дождь по жести цокает коготками птицА весна всё та же – холодно и зябкоПроливаю кофе – вытираю тряпкойИщу на полках книги, забытые давноЗаманиваю ветер в раскрытое окно

Бэоби

Бэоби – пелись губы…Рук касания, как вы грубы!Руки цивилизации сомкнулись в кольцоУдаряли меня в лицоУдаряли, и – прорекиКто ударил тебя сейчас?Воды горькой рекиИз глазИ венец из тёрна – лошара«Председатель земного шара»!

В автобусе

По городу в автобусе я еду через пробкиСосед мне ставит на ноги какие-то коробкиВ лицо влетает сумка на повороте резкомИ дачники пихают в бок гнилым доски обрезкомВодитель едет абы как, ослеп от солнца за деньНам все гудят: «Посторонись!» – и спереди, и сзадиОсталось остановки две, и, если буду живЯ с радостью покину наш сплочённый коллектив!

Ван Гог в Амстердаме

(из поэмы Человек из Брабанта)

Обречённый на одиночествоСкитаюсь по людным улицамЕсли творчество есть пророчествоУ меня ничего не получитсяНедостаточно боли, слишком мало любвиНе взывай ко мне, Господи, не зовиЭти люди мелки и желчныВероятно, я хуже всехКак симптомы моей болезниВысыпает местами снег

В горах

Надо в гору идтиНо туманом окутан мирИ ступаешь на ощупьНет ли подъёма гдеНет ли холодного воздухаЧто с вершинТечёт тихим ветромК озёрной, речной воде

Весна в Арле

(из поэмы Человек из Брабанта)

Снег лежит на южных поляхВетер ледяной рождается на горахА потом весна, деревья буйно цветутКак в воде отражаются в облакахКвинтэссенция цвета, белые лепесткиВ небе пляшут под ветром, уязвимы, легкиНагибаю ветви, и цветы умираютОт прикосновения грубой руки

Весна внутри

Весна всплывает над рекойВ порывах ветра влажногоФевраль. Ловлю его рукойВесна летит над головойИ мир весь новенький такойСквозь пальцы ветер южныйВесна внутри и в головеЛовлю её в строкуИ небо серое ловлюЧтоб силы дать стиху

Беседа о китайской поэзии

Весной холодной в чайнике – виноЗакат зелёный – яшма и нефритВсё ценное – написано давноИ в наших жилах хмелем говоритСозвучные слова былых времёнТончайшая приправа для вина– Налей стакан. Пусть полон будет он!– Смотри! Восходит полная луна

Ван Гог в Сен Дени

(из поэмы Человек из Брабанта)

Если бы я рисовал цветокТо взял бы густую яркую краскуЧтоб с кисти на руку стекало маслоЧтоб бил с холста электрический токЕсли бы я ходил пешкомПо дорожным камням бы шёл босикомНа небо смотрел бы во все глазаОсобенно если грозаИ в буйстве молний, лиловом громеДышал, как в собственном старом домеИ всё это было. И больше не.И решётка в зимнем моём окне

Вечерняя прогулка

Вечер прекрасен, хотя и холодноАпрель начался, и птицы поютА во дворе собаки гуляютЗвёзды из лужи пьютПо временам задирают головыИ раздаётся глуховатый войМы с тобой шагаем в сторону домаС бутылкой вина под полной лунойПрекрасна молодость: немногое нужноПросто быть, лучше – вдвоёмГолосами слегка простуженнымиСловно собаки и птицы поём

Вечное возвращение

На дорогах лёдНад домами дымЧерез мокрый снегМы к зиме скользимНа реке туманИ леса пустыКак рисунки тушьюЧётки и простыУмерли цветаЖёлтый, алый, синийТолько пустотаИ прозрачность линий

Видение (Король Лир)

Безумие охватывает огнёмОборачивается красным конёмКоторый входит в дверной проёмС разинутым алым ртомБезумие это оковы льдаВисит сосульками бородаНе сдвинуться ни туда, ни сюдаИ всё ближе, ближе бедаБезумие – венец из трав полевыхГрохот грозы ещё не утихЛир – записной и прожжёный психМой друг, не смотри на нихСкоро, скоро придёт конецПадёт с седой головы венецКончится гибелью эта роль…Но мясо всё так же любит соль

Вид с моста

На реке взрывают лёдПризывают ледоходКто-то с берега на берегПо запретной тропке прётСквозь глухую толщу льдаПробивается водаЭмчээсовцы довольныРезультатами труда

Возврата нет

Отпечаток злой печали на моём лицеНе пойму, чего мы ждали – будет скорбь в концеНапоследок выпиваем горькое виноРастворённое слезами, не пьянит оноОстрота взаимной боли, жёсткость бытияДля меня ужасней смерти жизнь во тьме твояТы уходишь дальше, дальше – черт не различитьИ вернуться не поможет Ариадны нить

Волнение

Внимание: сегодня выпал снегИ дождь прошёл. И стало очень мокроОт холода внезапно постаревДеревья слепо тычут ветви в окнаПоднялся ветер, рвущий облакаИ вОлнами вздымается рекаСпокойная в другое время годаДа, выпал снег – сошла с ума природаИ мы в комплекте с ней сошли с умаПокинули осенние домаИ странствуем, забив на непогоду

Времён январского гриппа

Ничего не вижу сегодняНе слышу звуков печалиЗнаков радости не предчувствуюНе то, чтоб они не звучалиЭто я себя плохо чувствуюЭто у меня грипп, температура там всякаяИ поэзия временно во мне поиссяклаНо живой пока, если плохо мне, а не вообще никакВот, даже экспромт сложился, милый такой пустяк

В сентябре

В мокром стекле – мокрый пейзажНас целый день заливает водойХочется спать или выпить винаИли всю ночь говорить с тобойУсталость осенняя гасит взглядГорькие листья летят в темнотуИ двое (но это не мы) стоятПровожая сентябрь, над рекой на мосту

В Сибири лето

В Сибири лето – распахнуты настежь окнаБольше снег не падает с неба вродеОтражаются молнии в чёрном асфальте мокромМы с тобой чинно под ручку по лужам бродимНе садится солнце, закат и рассвет единыНочь наступает, но кто нам скажет об этомКапает мелкий дождь на мои сединыПахнет нефтью и свежим сибирским летом

Встреча

Тишина и музыка – Луна выходит к намСеребристо-узкая, режет крыши пополамТам – молочно-белое, там – черным-черноВ середине я сижу, чуть правей – окноНад рекой – факелы, поднял копья мостГрохот воинства его достигает звёздДва часа – и зелень тронет неба влажные краяРоса придёт и с крыши сгонит июнь встречавшего меня

Выбросил компас

Отринув косность направленийсквозь лес шагаю наугадпод элегантный звукорядкапели, листьев, птичьих пенийС ветвей свисают паутинкикак тоненькие проводабеспечно талая водав мои вливается ботинки

Вышла выбросить мусор

ПодморозилоРека сиваяВсё облезлоеНо красивое

Гай Монтэг, Мф. 6:28

Посмотрите на лилии, как они растутНе трудятся, не прядутНо сам СоломонНе одевался как любая из нихЧто ни строка, великолепный стихА я и не зналСквозь гром и лязганье сталиВ полутьме вагона метроЭти лилии прорасталиВ сердцевину, в моё нутроИ когда этот чёртов городСтанет мёртвым цветком огняСнова ловчие выйдут в полеИ одним из них – буду я

Гёльдерлин

Явились боги ГёльдерлинаИ проросли цветы из глиныВесна! Эол из КазахстанаВыводит южные ветраИ тает лёд уже с утраЗемля оттаивает вязкоИ пахнет сыростью хмельнойБрожу по улицам шальнойПрохожие глядят с опаскойСмеются дети надо мнойНо голоса богов весеннихПрекрасны и зовут, зовутТуда, где я уже не пленникИ не страшатся там огняГорящего внутри меня

Глухой телефон

Я хочу сказать нечто важное, мне самому неявноеСтранное, сильное, штормовоеНо слова рождаются дохлые, вялыеХуже шакалиного вояЧто же делать мне – слышу прекрасное, звучноеНо работаю как телефон глухойНайти бы мне кузнеца как в сказкеЧтоб заново выковал голос мой

Горькие травы

Что Тебе принесу, что Тебе воздам?Вся молитва моя – тщетаМногословная пёстрая ерундаКапает изо ртаГде же горькие травы Твои растутЧтобы мне зажевать их ртомИсцелённые птицы вокруг поютЯ виляю Тебе хвостомВодопой, вожделенна Твоя водаКак приятно живое питьЯ хочу остаться тут навсегдаХорошо здесь, Господи, быть!

Гроза в городе (Ясон)

Пять дымчатых отростков, серых рукИз тучи к крыше вытянулись вдруг!В укрытие шарахаюсь, испуганБугрится небо, перепаханное плугомДраконьими зубами сыпет громИ прорастает чернота огнём!

Давние дела

Ветер приносит запахи талой водыПтица идёт, на снегу оставляя следыСкоро весна, деревья охвачены инеемМокрое небо до боли безоблачно-синееА ты остаёшься навечно в больном январеПомню, перчаткой махал, уходя навсегда, во двореМеня оставлял в одиночку бороться с веснойА сам проиграл этот призрачный сумрачный бой

Дао

Сырой и серый южный ветерОконца льда в снегу дырявомПозёмка огибает вялоК земле пристывшие предметыПериод сна: приглушены цветаАморфны силуэты, тИхи звукиНо ветер с юга. С ветки снег стряхнувКапели влажность осязают руки

Датчанин

Внезапной вспышкой память о тебеО нашей не сложившейся судьбеНа карте – Копенгаген, боль и холодПрости меня. Я был жесток и молодСырая Дания – как наш с тобой подвалГде я тебя углём нарисовалНа штукатурке, прямо на стенеСтена, и дождь – всё до сих пор во мнеТы говорила, стоя под дождём:Поедем в Скандинавию вдвоёмА я стоял, предчувствуя в бредуТвою внезапную и хищную бедуЯ знаю Данию как пальцы. Пальцев пятьТебя я продолжаю рисоватьЧем больше пью, тем правильней рисуюИ, к сожалению, вернуться не рискую

День космонавтики

Я в детстве думал: космонавтом будуВодить ракету и не мыть посудуС обратной стороны топтать ЛунуОткрыть планету, даже не однуСейчас сижу, увы, посуду моюА на луну ещё немного, и завоюОт космонавтики остался только холодПредельный холод межпланетных трассО нём не думал я, когда мне было шестьТеперь мне двадцать-некуда-деватьсяРеальность пишется коротким словом «жесть»Мечта одна – финала бы дождаться

День на исходе

Доброе утро, последний геройПоёт из наушников ЦойХочется жить и безумства творитьЭтой, тридцатой, веснойМне не пятнадцать, но вечерний троллейбусТомительно грустен, певучСолнце закатное окна пронзаетГлядя в прореху меж тучХочется жить, а вчера не хотелосьНо карпэ, карпэ диэмЧто-то пришло, и вполголоса спелосьКак ответ на вопрос: зачем

Диомед

В опьянении битвы задевший копьём АфродитуКак фракийца, Арея вспорол и преследовал в хаосе телПросыпаюсь в кровати под грохот апрельской капелиРаздосадован тем, что последний удар нанести не сумелКто сказал бы, что алеф и бэт так пьянят, что и спирт всё равно что чаёчекЧто наследницы гимель и далет в смартфоне моёмЭто стрелы, загонщики, бег через лес на пределе дыханьяЭто струи вина, разрывающие чернозёмО, как я рад, что так слабо и немощно тело!Что не виден огонь, выжигающий сердце дотла!Это жертвенник предка Иакова, это судьба Диомеда…Или просто весна, как обычно. Такие дела.

Дистанция

Кусает холод пальцыМашины светят фарамиИ снег ложится мягкоВ ноябрьскую грязьИ разгулялся ветерИ под его ударамиОбломленные ветвиВисят, перекосясьВ карманы руки прячу:Не весело, а больноЖестокие забавыУ ранних томских зимИ втягиваю в плечиОбросшую неровноПолуседую голову:Мороз невыносим

Древности (о юности)

Вот яблоко на письменном столеА комната теряется во мглеБелеет на диване чьё-то телоКоторое прикрыться не успелоУснуло в первозданной наготеА дух витает где-то в темнотеА на стене, прилЕплены неровноЧернеют мрачного голландца кипарисыСегодня ночью было хорошоУже рассвет. Куривший спит в углуНакрывшись курткой, прямо на полуТрогательно, бездомно, тихо-тихоНа улице апрель в последних числахПрохладаК рассвету ночь идёт, не торопясьАпрельский ветер по столу гуляетИ рукописи вскользь перебираетУ автора ни разу не спросясьА автор курит на балконеАпрельские деревья на ветруРаспространяют запах пухлых почекИ ждут, кто первый выпустит листочекЧтоб разом всем зазеленеть к утру

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.