скачать книгу бесплатно
– Да, – отвечает Нора.
Нора останавливается перед однокурсниками.
– Да, это был нерв, тонкий, белый, как ниточка, – спокойно говорит Нора с отвлеченным взглядом, не адресованным никому из них.
Нора в туалете открывает кран с холодной водой, медленно умывает лицо, потом смотрится в зеркало, поправляет волосы и улыбается себе. Затем проходит в кабинку туалета, вынимает таблетки из кармана халата. Медленно, по одному бросает их в унитаз и при каждом бульканье таблетки в воду, отсчитывает вслух: «Один, два, три». Потом нажимает на кнопку спуска воды.
Тихий час
Спальня детского сада. Все дети спят.
Только маленький мальчик лежит с открытыми глазами. Он балуется – то сбрасывает одеяло и дрыгает ножками по кровати, то накрывается одеялом с головой и хихикает.
Молодая воспитательница подходит к нему.
– Никита! – шипит она на него и стоит над ним, не отводя сердитого взгляда.
Никита замолкает, закрывает глаза. Постояв несколько секунд, воспитательница выходит из спальной комнаты. Никита осторожно открывает глаза, высовывает язык и корчит гримасы воспитательнице вслед.
Когда воспитательница скрывается за дверью, Никита слезает с кровати, берет одежду со стула и одевается.
В небольшом помещении с большим окном и со шкафчиками для верхней одежды детей Никита тихонько открывает дверцу одного из них, на котором нарисован самолетик. Быстро вынимает из кармана пальто цветной пакетик. Достает оттуда пачку вафель.
Никиту привлекают приглушенные звуки, которые идут из другого конца раздевалки. Он кладет обратно в пакетик вафли и с пакетиком в руках подходит к закрытой двери. Верхняя половина двери – стеклянная, с нарисованными овощами и фруктами. Никита становится на носочки, чтобы дотянуться до видимой части стекла между рисунками и смотрит через него внутрь помещения.
В центре столовой, где стоит множество низеньких столов и стульчиков, спиной к двери стоит молодой мужчина в форме охранника. В одной руке он держит букет хризантем. Перед ним стоит молодая воспитательница Никиты. Воспитательница в слезах говорит что-то непонятное для слуха Никиты и нервно жестикулирует.
Охранник пытается обнять одной рукой и поцеловать воспитательницу. Но она гневно отталкивает его, выхватывает букет хризантем из его рук, бьет его цветами по лицу.
Мужчина резко отворачивается, идет к выходу из столовой в сторону двери, за которой стоит мальчик. Никита пластом прилипает к стене со стороны дверных петель. Охранник открывает дверь из столовой на Никиту, громко захлопывает ее за собой. Не заметив Никиту, выходит в коридор.
Никита, проводив его взглядом, на цыпочках идет к своему шкафчику, юркает в него, прячется там.
Охранник, выйдя на лестничную площадку, спускается по ступеням, выходит из здания детского сада во двор.
Глухие подавленные рыдания воспитательницы из столовой затихают.
Молодая женщина умывает лицо у низенького умывальника, вытирает лицо платком. Поправляет волосы на голове. Собирает разбросанные на полу и на столе хризантемы, выходит с ними из столовой.
Никита следит за ней через щелку дверцы шкафчика. Воспитательница выбрасывает цветы в стоящее в раздевалке мусорное ведро, идет в коридор в сторону спальной комнаты детей. Когда звуки ее шагов затихают, мальчик выбирается из своего укрытия. Никита вынимает одну хризантему из мусорного ведра, медленно идет с ней по коридору в спальню.
Воспитательница сидит на стуле у окна спиной к кроватям со спящими детьми, смотрит в окно. Ее плечи вздрагивают. Она беззвучно плачет.
Никита на цыпочках подходит к своей кровати. Кладет хризантему на стульчик. Когда он достает из пакетика пачку вафель, пачка падает на пол.
Воспитательница поворачивается на шум, встает, быстро идет к Никите. Она берет мальчика за ворот рубашки, трясет его. Вафли остаются лежать на полу. Никита всхлипывает. Воспитательница быстрыми движениями раздевает ребенка. Швыряет его на кровать, накрывает одеялом. Поднимает пачку вафель с полу, кладет на стульчик. Увидев хризантему на стульчике, она замирает на месте. Лицо ее выражает удивление и растерянность. Она смотрит то на Никиту, то на цветок.
Никита наблюдает за воспитательницей, перестает плакать. Высовывает руку из-под одеяла, берет цветок со стула, робко протягивает его воспитательнице.
Словно встряхнувшись, она берет хризантему из рук Никиты, грустно улыбается. Ласково что-то шепчет ему на ушко. Никита кивает в ответ. С хризантемой в руках воспитательница идет к окну.
Никита закрывает глаза, что-то бормочет с сияющей улыбкой на лице.
Спальня детского сада. Все дети спят. Спит и Никита крепким сном уставшего умиротворенного ребенка.
Тепло нашего двора
Киноповесть из трех новелл
«Мечта бабушки Мариам»
«Не забывай…»
«Шиповник»
С благодарностью моей
старшей сестре Каринэ Геворкян
Мечта бабушки Мариам
Ереван, 1993 год
Занесенная снегом центральная площадь с памятником Ленину на высоком пьедестале с трибуной для митингов. Напротив памятника неглубокий бассейн с остовами для фонтанов завален снегом. К территории бассейна примыкает грандиозное из бежево-белого туфа здание с величественными арками. На резной широкой деревянной двери под аркой прибита металлическая гравированная табличка: «Государственная картинная галерея Республики Армения». Под табличкой прикреплен белый печатный лист бумаги, на котором от руки красным фломастером написано: «Галерея не работает до весны по причине отсутствия света и отопления».
С другой стороны площадь полукругом окаймляют красивые шестиэтажные здания из розовато-красного туфа. На отдельных угловых плитках рельефно выделяются крупные кисти белого винограда из мрамора. На крыше одного из этих зданий видны крупные буквы: «Гостиница «Армения».
За гостиницей «Армения» видна старая узкая улочка. На первом по ходу одноэтажном доме прибита табличка: «Улица Свердлова». Здесь стоят старые, а некоторые и вовсе ветхие одно- и двухэтажные дома. Через несколько домов открывается маленькая арка с нависшим над ней перекошенным балконом. В арке проход, обложенный неровным булыжником, ведет во внутренний замкнутый дворик-колодец.
При входе во двор справа стоит маленький низкий одноэтажный домик. На его двери висит табличка: «Фотоателье Ара Мисакяна». За замерзшим стеклом единственного окна с внутренней стороны закреплены лицевой стороной наружу фотографии разных размеров. На одной из фотографий, помещенных в окне, на фоне летнего двора с цветущим большим кустом розы сзади на скамейке сидит пожилая женщина с седыми волосами с едва различимой на лице грустной улыбкой. На ее коленях устроилась девчушка лет четырех, у ее ног в коротеньком цветастом платьице стоит другая девочка, лицом похожая на сидящую девочку, но чуть постарше. Рядом с пожилой женщиной с милой улыбкой сидит юная девушка с большими глазами, с густой черной челкой на лбу. Девушка одета в светлое, в мелкий горошек платье. Рядом со скамейкой стоят парни. Один из них, самый взрослый, смотрит серьезным взглядом в объектив фотоаппарата. Другой мальчик с фотографии, лет пятнадцати, смеется во все зубы. Третий мальчик, намного младше двух других, скорчил забавную гримасу.
Если идти от фотоателье вглубь двора, то можно увидеть стоящие по кругу двухэтажные дома с одним длинным балконом для всех квартир, окна которых выходят во внутренний двор. В центре двора стоит беседка, рядом с ней – мангал для шашлыка. Все засыпано снегом.
Светлое время суток. Пожилая женщина возится в маленькой комнатке, куда с трудом попадает дневной свет из низких окошек первого этажа. Она надевает на себя теплое пальто, ноги в толстых вязаных носках вдевает в старые потертые сапоги, накидывает на голову теплую большую шаль, концами шали обвязывает спину. Берет в руки старую выцветшую кожаную сумочку и сумку – провизионку, выходит из дома.
Женщина сразу оказывается во дворе (в ней мы узнаем постаревшую женщину с фотографии в витрине фотоателье). Она захлопывает за собой дверь. Достает из потертой сумочки ключ, запирает дверь (ее дверь – крайняя замыкающая на первом этаже), нагибается, приподнимает половик перед входной дверью, кладет туда ключ, накрывает его половиком, сумочку опускает в провизионку.
Четверо мальчиков в свитерах и теплых штанах гоняют мяч по двору, покрытому грязным снегом. На мангале свалены в кучу их куртки, шапки, шарфы.
Мальчики, увидев идущую старушку, останавливают игру. Мальчик лет восьми подбегает к ней (в нем узнаем мальчика с фотографии с забавными ужимками), обращается к ней:
– Бабо Мариам, когда же ты нам гату испечешь?
Пожилая женщина останавливается, отвечает:
– Вот пришлет моя племянница деньги из Америки, Гагик джан, пойду куплю муки, масла, испеку гату на весь двор!
Другой парень лет шестнадцати, (стоящий рядом с Гагиком на фотографии), с сомнением восклицает:
– Эх, бабо Мариам, да ты ждешь этих денег целый год! Мы твоей гаты, поди, так и не дождемся!
Бабушка Мариам идет дальше в сторону арки, кричит им вслед:
– Дождетесь, дождетесь, Тигран джан! Вот пойду сейчас на почту. Может деньги меня там уже ждут!
Тот же дворик – колодец. Падает снег крупными хлопьями.
Под навесом балкона верхнего второго этажа рядом с дверью бабушки Мариам женщина лет сорока стирает детское белье в корыте, стоящем на высоком табурете. От корыта поднимается пар. Рядом на скамеечке стоит таз, куда женщина бросает постиранные выжатые вещи.
В другом конце двора из арки показывается бабушка Мариам. Женщина у корыта поднимает голову. Увидев старушку, она вытирает руки о передник, пытливым взглядом смотрит на нее в ожидании, когда та подойдет поближе.
Бабушка Мариам подходит к своей двери, отряхивает с шали снег, притопывает ногами. Женщина убирает со скамейки таз, ставит на землю, говорит:
– Присядь, бабо Мариам. Ну что, есть новости?
Пожилая женщина садится на скамейку, кладет провизионку рядом с собой, едва слышно, со вздохом произносит:
– Есть…
Женщина с интересом спрашивает:
– Ты наконец получила денежный перевод?
Бабо Мариам разводит руками, причитает:
– Куда уж, Кима джан, никакого перевода не было. Эх, детям гату испечь обещала.
Кима берется за стирку, говорит:
– Бог с этой гатой. Так какая же новость есть у тебя?
Бабо Мариам подавленно отвечает:
– У меня талоны на питание за этот месяц украли.
Кима выпрямляет спину, горячо восклицает:
– Ну, бабо Мариам, что ж ты так? И в прошлый раз ты их теряла. Надо быть внимательнее в такие времена. Ну, хоть не пускать тебя идти одной за ними!
Пожилая женщина встает, берет сумку, обиженно говорит:
– Не надо со мной ходить. Сама всё знаю.
Кима выжимает белье в руках, говорит примирительно:
– Ты меня извини, бабо Мариам! И не переживай сильно. Что-нибудь придумаем.
Бабо Мариам нагибается перед дверью, достает ключ из-под половика, с чувством произносит:
– Спасибо, Кима! Добрая ты душа!
Затем открывает дверь, заходит в свою комнату, захлопывает дверь изнутри.
Бабо Мариам в своей комнате закрывает дверь изнутри на ключ. Кладет провизионку на коврик перед дверью. Раздевается, аккуратно вешает шаль и пальто на деревянную, инструктированную с рисунком виноградной лозы, вешалку. Садится на стул, стоящий под вешалкой, снимает обувь. Надевает резиновые колоши. Встает со стула, берет с коврика провизионку, идет к тахте, которая стоит справа от двери у стены с маленьким окном с короткими в цветочек ситцевыми занавесками, садится на тахту, задумчивым взглядом обозревает свое бедное жилище.
Стены комнаты в выцветших серовато-блеклых обоях. В центре комнаты стоит деревянный обшарпанный небольшой круглый стол с двумя стульями, рядом со столом – небольшая железная печка. От печи труба уходит в боковое низкое окно в правой стене комнаты. Здесь же у стены стоит умывальник для рук, под ним стоит ведро с крышкой и оловянной кружкой на ней. В другом углу этой же стены в небольшой нише стоит громоздкий деревянный сундук. У стены слева от тахты рядом с вешалкой – старый двухстворчатый платяной шкаф. Напротив тахты за столом и печкой – невысокий, местами с облупленной полировкой сервант. Внутри него за потускневшим граненым в бронзовых металлических прожилках стеклом на полках стоят хрустальные бокалы и вазы, фарфоровые тарелки разной величины и супница, разные фигурки с пастухами и пастушками из фарфора, изображающие пасторальные сценки. Сверху на серванте по центру стоят массивные бронзовые большие часы. Стрелки часов не ходят, они показывают время пятнадцать минут шестого. Рядом по обе стороны от часов стоят фотографии в рамках. На одной из них изображена стройная молодая женщина благородной внешности в шляпе со страусовыми перьями, с белым закрытым зонтом в руке на фоне старинного дворца и пальм. В углу под фотографией написано: «Гагры, 1934 год». На другой фотографии изображена группа молодых гимназистов. На переднем плане в центре сидит зрелый мужчина интеллигентной внешности в пенсне на носу. На его коленях сидит забавная девчушка лет трех с большими бантами на голове. На фотографии в углу написано: «Тифлис. Нерсесяновская духовная гимназия, август, 1917 год».
Чуть поодаль от последней фотографии на стене над сервантом висит рамка с каким-то документом. Подойдя ближе, можно увидеть, что это потертая по краям и поблекшая бумага под стеклом – диплом, датированный 1934 годом, выданный Мариам Дарбинян за успешное окончание Лазаревского института восточных языков в Москве.
Бабушка Мариам, сидя на тахте, начинает разбирать свой бумажник, перетасовывает какие-то бумажки, что-то кладет обратно в бумажник, другие стягивает резинкой. Потом встает, подходит к серванту. Она приподнимается на носочки, аккуратно придерживает одной рукой рамку с дипломом, другой осторожно снимает его с гвоздя.
Старый двор. Предрассветное утро. С перекинутым через плечо узлом, с холщовыми большими сумками в руках, кряхтя, заходит во двор косматый мужчина большого роста. На его голове кепка с козырьком. Он проходит через двор, тяжело ступая по дорожке, подходит к дому, устало опускается на скамью перед дверью. Кладет на землю сумки, опускает с плеча узел на скамью.
Дверь открывается, наружу выходит Кима, окутанная в плед. Второпях она шпильками убирает и закрепляет растрепанные волосы на голове.
Она смотрит с сочувствием на мужчину, спрашивает:
– Господи, как же ты такую тяжесть один дотащил, Арто?
Арто сурово возражает:
– А что ты мне прикажешь делать? Снова срывать Тиграна с учебы? Или Гагика брать? Мелкий же еще. Да и в дорогу одному до деревни и обратно дешевле выходит.
Кима со вздохом говорит:
– Да, ты прав. Я тебя еще вчера ждала, вся изнервничалась.
Арто снимает кепку, протирает рукой покрытый испариной лоб, устало произносит:
– Рейсовый автобус сломался. Сосед твоей матери, Ваник, выручил. Довез до центрального рынка меня. Ты же знаешь, он там своей картошкой и луком торгует. От рынка я шел пешком.
Кима берет узел со скамьи, говорит участливо:
– Посиди ты, отдохни пока, я сама всё потихоньку занесу.
Вечер. В углу просторной комнаты горит печка, бросая веселые блики огоньков на стены. Большой обеденный стол освещен керосиновой лампой, стоящей по центру. На столе много соленостей, большая тарелка пшенной каши, хлеб в форме кирпича и кувшин, заполненный до краев молоком.
За столом сидят Арто, его сыновья – Тигран и Гагик. У стены в деревянной кроватке посапывает малыш. Укрыв ребенка шалью поверх одеяльца, Кима садится за стол.
Гагик возбужденно смотрит на еду, бодро спрашивает:
– Маа, это всё нам бабушка из деревни прислала?
Кима отвечает:
– Да, сынок, – в сердцах восклицает: – Вот и живи в наше время в городе. Без деревни пропадешь.
Арто режет хлеб ножом на большие куски:
