скачать книгу бесплатно
– Нам не в одну сторону! И никогда, слышишь, никогда не будет по пути! – воскликнула Захарова. Она резко остановилась и развернулась, парень чудом на нее не налетел. – Миша, что ты от меня хочешь? Жили спокойно: тебе не было до меня дела, мне не было до тебя дела, что началось-то? Дружбой тут явно не пахнет. Если очередной прикол, ха-ха, спасибо, я насмеялась уже по самые “не хочу”.
Миша молчал, пока в его голове царила пустота, но одно он осознал точно: Алена смогла сломать то светлое, что всколыхнулось в нем при ночной прогулке с Сашей, безжалостно затоптать, как свежевыпавший снег.
Девушка, видимо, принявшая молчание за знак согласия, кивнула и продолжила путь.
Он снова достал сигарету, но на этот раз она не помогла ему забыться. Миша продолжил путь за ней, но чуть поодаль, сам не зная, что вытворяет, хотя ведь сказал, что им в одну сторону, если он сейчас откажется от своего маршрута, Захарова поймет, что была права.
Юноша смотрел на ее высокий силуэт в короткой коричневой курточке из искусственной кожи, на длинные стройные ноги, и не видел больше ничего: ни того, что светофор загорелся красным, ни злые окрики водителей, ни сигналы машин, он шел за своей Снегурочкой, в надежде, будто она заведет его сейчас в свой сказочный лес, покрытый инеем, снегирями, где царит мир, покой, уют и домашнее тепло, а в окнах домов зажигался свет, освещая им путь.
Внезапно его путеводная звезда встала и схватилась за столб, на котором красовался знак “Дворовая территория”. Саша зашла на ледяную возвышенность, и теперь ее ноги разъезжались в разные стороны, как в сцене из мультика у олененка Бэмби.
Непонятно чему Миша заулыбался, наблюдая живописную картину.
Саша, напыхтевшись, кое-как развернулась, оглядываясь по сторонам в поисках помощи, и внезапно замерла, увидев одноклассника, видимо, девушка думала, что он ушел после ее слов. На сотую долю секунды в ее глазах полыхнула радость.
– А тебе значит смешно?
– Есть немного. Тебе помочь? – деловито поинтересовался у нее Миша.
– Нет, ты видишь, я решила срочно заняться стриптизом на шесте, – саркастично ответила Саша.
– А что, красиво, я бы с удовольствием посмотрел, – нагло ухмыльнулся тот.
– Ага, не дождешься!
Миша прищурил свои глаза, медового оттенка, выкинул сигарету и раскрыл объятья.
– Давай, катись, я поймаю.
– Ты издеваешься?
– Ну тогда продолжай и дальше там висеть, – парень сделал вид, что собирается продолжить путь.
– Постой! – Саша огляделась вокруг и поняла, что лучше уже не придумать.
Девушка с боязнью отпустила руки и покатилась прямиком в объятья парня. Под конец своего скользкого пути она все же не устояла и, взвизгнув, полетела назад.
Но ее крепко схватили его руки и привлекли к себе.
– Поймал! А ты, трусиха, боялась, – он вдохнул ее запах: карамельный вперемешку с цитрусовым.
Миша чувствовал, как быстро бьется сердце Саши даже через толщину курток, и это его странно будоражило, он не хотел отпускать ее, и так продолжал стоять, прижав к себе словно хрустальную статуэтку и рассматривая длинные синие ресницы.
– Миша, отпусти, пожалуйста, – тихо произнесла девушка, возвращая себе контроль над ситуацией. – Я уже крепко стою на ногах.
– А что, если я не хочу тебя отпускать? Хотя бы пока меня не простишь.
– Молодой человек, а меня поймаете? – послышалось снова с этого злосчастного столба. На этот раз там стояла маленькая старушка, которая выходила со двора с клетчатой сумкой, и понимала, что ей не по силам справиться в одиночку.
Миша кивнул, с сожалением, выпустил Сашу и пошел на помощь к бабушке.
– Спасибо тебе, милок. Но твоя девушка уже ушла…
– Она пока что не моя… – слова слетели быстрее, чем он успел о них подумать.
***
Девушки договорились встретиться в пять вечера, чтобы начать рисовать на окнах. Им давалось всего три дня на выполнение, однако Саша должна была завтра выйти на работу, поэтому нельзя было терять ни минуты.
Когда они зашли на этаж, то обнаружили, что многие уже приступили к работе.
Одноклассницы набрали в темном туалете воду в пластиковый стаканчик, принесли из класса гуашь и кисточки и принялись за работу. У каждой на телефоне красовались идеи из интернета, которые они пытались воплотить в жизнь.
Саша украдкой наблюдала за своим товарищем по несчастью. Яра, одетая в черную водолазку, обтягивающие джинсы и с темно-бордовой помадой на губах, старательно выводила контуры мылом на окне, при этом смешно нахмурив брови и высунув кончик языка.
– Прости, что тебе из-за меня приходится этим заниматься, – подала голос Саша спустя десять минут молчания.
– Ой, перестань! Мне не в тягость, наоборот что-то новое, – отмахнулась та.
Саша продолжила маркером создавать набросок. Черные полосы сплетались с чернотой неба, отчего создавалось впечатление, что они уходили ввысь и исчезали в проеме окна.
Яркие краски сначала ложились неровными штрихами, но затем начали приобретать форму, придавая жизни мертвым линиям. Девушка полностью погрузилась в процесс, который не раз придавал ей уверенности и спокойствия в жизни, поэтому не сразу услышала вопрос:
– Почему ты раньше не давала отпор Сорокиной?
– Я бы на твоем месте давно ей язык помыла с мылом, – продолжала Яра, все еще вырисовывая контур медвежат под елкой. – Или тебе до такой степени все равно?
– Знаешь, абсолютно наплевать. Не хочется на дураков обращать внимание, а главное, тратить свои нервы и силы. Главное, я иду к своей мечте, а как я иду – это лишь моё дело.
– Понимаю, я вот собираюсь поступать на юридический, и пусть все называют меня зубрилой, у которой вместо мозгов исторические даты, зато я добьюсь своего и в будущем не буду жалеть о том, что тратила свое драгоценное время на фальшивых друзей, – доверительно поделилась Яра, отойдя на небольшое расстояние и вглядываясь в слабый след от мыла на стекле.
Саша уставилась на девушку. Перед глазами сразу возникла картина, как девушка-готка заходит в зал судебного заседания, а старушка, против которой она выступает, хватается за сердце, крестит Яру и приговаривает “боже спаси и помилуй”, вспоминая, что даже завещания не составила толкового.
– Тоже подумала, как ко мне будут относиться клиенты? – покосилась та на девушку.
Саша потупила глаза, однако у нее созрел вопрос, который давно ее интересовал.
– Яра, а какая у тебя кличка?
– Чего?! – насупилась ее новая подруга.
– Нет-нет, я не хотела обидеть тебя, просто интересно, ведь у готов принято давать прозвища, как в “Папиных дочках” Дашу Тарантулом называли. А правда, что по полнолуниям на кладбище ходите? – сама себя перебивая, продолжала она.
– Ага, и жертвоприношение устраиваем. Крыс там всяких, ворон, а может чего и покрупнее.
– Правда? – большие синие глаза с интересом распахнулись.
– Нет, конечно, – прыснула Яра. – Я не состою в готах.
Она поймала озадаченный взгляд, не торопясь макнула кисть в коричневую гуашь, и принялась раскрашивать своих медвежат.
– Я привыкла не доверять людям, но почему-то тебе хочется все выложить, – снова перейдя на полудоверительный, полуделовитый тон произнесла одноклассница. Саше стало приятно от таких слов, даже щеки стали под стать той красной игрушке, что она раскрашивала.
– Человек на то и социальное существо, ему необходимо общение.
– Мне хватает общения с сестрами, у меня их аж целых три, а ты открытая и простая, легко располагаешь к себе. В общем так вышло, что четыре года назад Влада – моя старшая сестра, заинтересовалась субкультурой готов, начала одеваться и краситься во все черное, по ночам пропадала где-то, нашла себе парня-гота. Родителей это не устроило, они сказали, что либо сестра перестает вести себя как маленькая, либо пусть съезжает. Тогда все здорово перегнули палку, а я испугалась. Влада – мой родной человек, я не представляла, что бы произошло, если бы она действительно ушла. Поэтому ночью стащила у нее тоник для волос, помаду, надела черные вещи и утром явилась на завтрак при всем этом параде, сказав, что если ее выгонят, то и меня тоже. Конечно, все тогда сначала посмеялись, потом помирились, сейчас это даже как-то забавно вспоминать, но мне до такой степени понравился мой образ, что я решила его сохранить.
– И родители ничего не говорят по этому поводу? – спросила Саша, вглядываясь в темные блестящие глаза своей одноклассницы.
– Говорят, раз учусь хорошо и это мне никак не мешает, то они не против.
– Крутые они у тебя! – протянула Саша, искренне радуясь за Яру.
– А то! А у тебя что за история?
Саша почесала нос, взглянула в добрые лучистые глаза и решила рассказать.
Как у нее была любимая тетя Лида, которая с шести лет водила девочку по театральным пьесам, постановкам, спектаклям, мюзиклам. Сама она была актрисой театра юного зрителя и всегда доставала своей племяннице и ее родителям места в первом ряду. Саша пропитывалась неповторимой атмосферой сцены, оваций, классической музыкой, открытыми лицами актеров, их движениями и нарядами. Девочка загорелась мечтой стать частью этой атмосферы, и тетя Лида обещала, что поможет ей поступить, но судьба вмешалась в их планы. Она забрала ее надежду, вместе с дорогой тетей два года назад. Страшный диагноз – лейкемия четвертой степени, последние месяцы жизни, которые та провела на сцене и затем долгий путь Саши по принятию нового чужого мира, где не было задорного смеха, певучего голоса, нежных рук и уверений, что у нее все получится, от дорого человека. На этом месте зияла огромная дыра, пустота. Теперь Саша цеплялась за надежду поступить, чтобы воплотить свою мечту, а также увековечить светлую память.
Но семья Захаровой едва сводила концы с концами, поэтому девушка приняла решение пойти работать, родители поддерживали всеми силами и верили в свою дочь.
История лилась из ее уст также плавно, как кисть оживляла изображение советского новогоднего мультика.
– Нам с тобой повезло, у нас у обеих крутые предки! – воскликнула Яра, оставляя коричневые брызги на окнах, пока Саша второй раз за день вытирала слезы рукавом свитера. – Знаешь, а я сейчас уже хочу снова стать собой, немного уйти от образа, который себе создала. Правда наши “любимые” одноклассники меня останавливают, возможно, лучше подождать окончания.
– Это твоя жизнь, Яра, и только тебе выбирать как ее жить, так что делай, что хочешь, а я могу всегда с собой носить апельсиновый сок.
– Договорились, – лучезарно улыбнулась Воронцова.
Так девушки сидели до позднего вечера, болтая, обсуждая искусство и историю, находя новые точки соприкосновения, пока два окна не были полностью разрисованы.
На одном красовался Снеговик-почтовик, которого изобразила Саша, а на втором – новогодняя елка, которую украшали три медвежонка.
– Конечно, не Пикассо, но сойдет, – критично рассматривая свой рисунок, произнесла Яра. – Для первого раза очень даже неплохо.
– Конечно, не плохо! Ты посмотри, я закончила художку, а рисунки на одном уровне!
– Скажешь тоже! – отмахнулась Яра, собирая кисточки и краски в пакет, который они вернули обратно в класс.
Вскоре за ними приехал папа Саши – Алексей Викторович, чтобы забрать девушек. Льдом покрылся уже не только асфальт, но и поручни, стены, даже сама машина.
Яра быстро нашла общий язык с мужчиной и всю дорогу весело болтала о хоккее, чем вызвала восторг, а когда они подъехали к ее дому, она, искренне поблагодарив, выскочила из машины и заскользила в сторону подъезда, будто на коньках, весело насвистывая новогоднюю мелодию, которая играла из колонок весь вечер, создавая предпраздничную атмосферу.
– Хорошая подруга, – одобрительно кивнул отец Алексей Викторович.
– Ага, – уставши, произнесла Захарова, потирая сонные глаза. Утренний стресс, гололед, многочасовое рисование, долгие разговоры забрали слишком много сил за один день, ее клонило в сон, веки тяжелели. Девушка, чтобы не заснуть, ленивым взглядом провожала мелькавшие за окном девяти- и пятиэтажки, обледеневшие остановки, фонари и тот злосчастный дорожный знак “Дворовая территория”. Сердце сжалось от воспоминания, как она оказалась в теплых, уютных, таких медвежьих объятьях Миши.
Когда они пришли домой, Саша, не переодеваясь, упала на кровать и погрузилась в сладкий сон. Последним воспоминанием мелькнули медовые глаза с густыми бровями, запах сигарет и мускатного ореха и фраза “Поймал! А ты, трусиха, боялась”.
***
За ночь снег припорошил лед, и теперь все было покрыто белым пуховым одеялом. Саша стояла в сумраке и любовалась из окна своей комнаты на открывающийся вид: засыпанная детская площадка, крыши гаражей, елка, которую поставила управляющая компания, люди очищали свои машины, ежась и кутаясь от прохладного ветра.
Девушка позавтракала венскими вафлями, политыми сгущенкой, которые заботливо напекла мама, и подкрепилась горячим какао, достала из стирки свой жилет и с облегчением заметила, что масло все же отстиралось.
Она, как всегда, не нарушая своих привычек, пришла прямо к началу занятий, чтобы избежать лишний и ненужный ей контакт с одноклассниками. Яра хмуро сидела за партой Саши и грызла яблоко. В глубине души всколыхнулась радость от того, что Воронцова осталась с ней сидеть.
– Доброе утро! – поприветствовала Саша, усаживаясь за стол и закалывая передние пряди своих волос невидимками на манер мальвинки.
– Доброе, – буркнула девушка. – Но не совсем.
Она выразительно посмотрела своими шоколадными глазами.
– Что случилось? – сердце сжалось от предчувствия чего-то нехорошего.
– Наши с тобой рисунки КТО-ТО стер. Ты случайно не знаешь КТО? – громко на весь класс произнесла та.
У Саши аж кончики пальцев похолодели, мысли вихрем закружились в голове, и первая из них была, что надо все бросить и будь что будет, не съедят же их одноклассники и в самом деле.
На возглас Яры все повернулись.
– Ты чего на меня свои глаза вылупила, чернушка? – подала голос Алёна, которая снова восседала на своем месте, вальяжно развалившись. – Думаешь, это я? Мне, по-твоему, делать нечего? Саму себя зарывать от поездки.
Саша и Яра уже открыли рот, чтобы ответить своей однокласснице, но в этот момент зашла классная руководительница – Маргарита Семёновна, и услышала последнюю фразу.
– Ярослава, с этим разбирается завуч, а вы не лезьте. Зачем ребятам подставлять вас, когда на кону поездка?
У Саши много мыслей было на этот счет, но Яра отдернула подругу и прошептала:
– Пусть разбираются, сами увидят, что мы правы.
– Откуда они узнали, что мы что-то рисовали, если там все стерто? – шепотом спросила Саша.
– Да они там мазню оставили, явно не успели или их прервали, – горько усмехнулась девушка. – Там даже тело одного моего мишки осталось, только без головы, – Яра жестом показывала, что та отсечена.
– Яра, а я ведь сегодня работаю, – ахнула Саша, представляя сколько же работы свалится из-за нее на новую подругу.
– Тсс, – соседка по парте кивнула в сторону доски, на которой учительница выводила правила русского языка. – Потом разберемся.
Саша снова погрузилась в свои мысли, которые порхали словно бабочки в ее голове и улетали все дальше и дальше от школьного предмета. Она сама начала замечать, что в последнее время витает в облаках, но ничего не могла поделать. Девушка сидела и накручивала локон на карандаш, когда почувствовала, что на нее кто-то смотрит, обернувшись, наткнулась на колючий, полный презрения взгляд Алены, которая одиноко сидела за партой, потому что Миша пересел от нее, чем вызвал море вопросов со стороны одноклассников.
У Захаровой родилась идея. Она схватила листочек и быстро застрочил послание Яре: “Алена нам все равно не даст ничего сделать, предлагаю нарисовать все завтра. Хоть тяп-ляп, но, главное, чтобы было. А в четверг придем с утра пораньше и будем караулить, пока наши работы не оценят”.
Яра закивала и написала ответ: “Тяп-Ляп все равно не выйдет, ты у нас – художница, а моих медведей ты видела?! Это же шедевр”.
Саша тоже утвердительно закивала, показывая палец вверх.
В этот момент зашла завуч, все встали, она жестом указала, что можно садиться.
