скачать книгу бесплатно
– Чего тебе? – привычно нахмурилась и попыталась высвободиться из захвата.
Я отпустил и принял невозмутимый вид:
– Да так, хотел тебе вчерашний долг отдать…
Кусака нахмурилась ещё сильнее:
– Какой долг?
– Ты же просила тебя поцеловать… – Я двинулся ей навстречу и навис сверху, стараясь надавить психологически. Чтоб не отвертелась. Хватит уже… бегать.
– Я?! – запищала возмущённо Кусака. – Просила?! Ты совсем с ума сошёл, Гаршин? Ни о чём таком я тебя не просила!
– Сама сказала: "целуй"! – напомнил я забывчивой малявке.
Она начала хватать ртом воздух в возмущении:
– Да ты… да я… У меня пока ещё все дома!
– А со мной, значит, можно целоваться только не в себе?! – начал закипать я.
– В моём случае – да!
И никаких противоречий со вчерашними утверждениями? Пять баллов!
– И чем это, интересно, я так отвратителен?!
– Я целуюсь только с теми, кто мне нравится, а тебя терпеть не могу! – проорала она и добавила намного тише: – Как и ты меня. Зачем нам целоваться?
Рукалицо… Женская логика в действии… она сама-то себя слышит? Неужели Кусака всерьёз полагает, что я стал бы так настойчиво предлагать поцелуй девушке, которая мне не нравится?
– И много их таких? – уточнил я, чувствуя, как холодеет в груди.
– Каких?
– Таких, которые тебе нравятся и ты с ними целуешься!
Девушка надулась:
– Это не твоё дело, Гаршин!
– Ах, не моё… ну ладно… Но заруби себе на носу, Кусака: увижу такого – дам люлей. Поняла?
Она не ответила – только ошарашенно смотрела на меня широко распахнутыми глазищами. Я развернулся и пошёл прочь – лелеять свой праведный гнев.
Алина
Так, вот я вообще не поняла, что это сейчас было… Он всерьёз собирался меня поцеловать, а когда получил отказ, то пообещал побить того парня, с которым застанет? С какой стати?!
Хорошо, что мозг, уверенный в какой-либо информации, умеет придумывать такие изощрённые оправдания происходящему, что ему любой писатель-фантаст позавидует. Сейчас вот, например, я решила, что Даня просто в своём репертуаре. Шокирует, эпатирует и провоцирует меня на какие-нибудь отчаянные действия. И вовсе он не собирался меня целовать – он собирался произвести ВПЕЧАТЛЕНИЕ, а когда впечатлительная барышня впечатлится и подставит губы – посмеяться над её наивностью и уйти в закат. Но я-то не лыком шита! Смогла отбить нападение самовлюблённого нахала и сохранить девичью гордость. Не боюсь я этого шута!
А всё-таки хорошо, что я ни с кем не встречаюсь… вдруг он серьёзно. Ну, там, например, обиделся на мой отказ и просто из ущемлённого самолюбия хочет сделать кому-нибудь больно. Мол, не мне – так никому!
Да, отлично мозг умеет заплетать косички из противоречивых фактов. Просто блестяще. Мне ещё папа об этом рассказывал, а сам у Курпатова* читал. Возможности человеческого сознания в этом плане почти безграничны!
Следом в мою покачивающуюся от тряски в троллейбусе голову пришла странная мысль про поцелуй Данила. Мерзкая, наверное, штука. То есть, процесс. Там же будут Гаршинские губы, слюни и (о, боже!) язык..! Правда, моё отвращение было скорее умственным… даже похоже на то, как будто я сама себя стараюсь уверить, что это неприятно. А когда Даня нависает надо мной со своим демоническим тёмным взглядом и прихватывает руками… ну не чувствую я отвращения в этот момент. Страх, волнение – да, но не отвращение. Он слишком… не знаю, как это описать… ну вроде того: слишком уверен в себе – тем, кто рядом, очень трудно не проникнуться этой уверенностью, что с ним всё в порядке и даже более чем. И от Дани всегда очень приятно пахнет. Даже вчера на физ-ре, когда он был весь мокрый от пота, этим потом от него веяло лишь слегка, а в основном – каким-то мужским парфюмерным ароматом, таким терпким и пряным… Я не очень-то в них разбираюсь, но мне нравится… Ох, о чём я думаю! Ничего мне не должно нравиться в Дане Гаршине! Он же шут и остолоп! И я его ненавижу… понятия не имею, отчего в последние пару дней эта ненависть качается и трещит по швам. Мы с ним так долго и упорно возводили её кирпичик за кирпичиком…
Глава 6. Притвориться артисткой
Алина
Из размышлений меня вырвал звонок телефона. Семён. Взяла, не раздумывая.
– Алина, ты не поверишь! Он согласен! – без приветствия с места в кювет свалился мой товарищ по театралке.
– Твой папа? – уточнила я.
– Ну да! Мы договорились, что если я выступлю на публику и она будет в восторге, то он… Ты где сейчас?
– В троллейбусе.
– Домой едешь?
– Угу.
– Слушай, ну нам бы увидеться… мозговой штурм, там, и всё такое… Давай я тебя подхвачу где-нибудь и… ты не занята?
Вообще-то у меня домашнее задание и ужин папе, и вечерняя тренировка с ним… но у человека решается вопрос призвания – как тут откажешь?
Я вышла на одной из промежуточных остановок, а Семён подобрал меня на машине и повёз в кафе мороженое. Место и время для демонстрации своих талантов он уже выбрал – университетский конкурс "Студенческая весна", который традиционно проходил в конце марта. До него оставалась примерно пара месяцев, а до отбора – и того меньше. Мы решили для начала накидать варианты, а потом уж посоветоваться с Анатолием Ивановичем.
– Ты ведь в театральное собираешься поступать, – логично заметила я. – Нужна, наверное, сценка какая-то. Смешная, лучше всего.
– Как вариант, – кивнул Семён. – Скетч… или, может, что-то вроде стендапа?
– А ты сможешь написать достаточно смешной текст? Это непросто, как мне кажется. А если своровать у кого-то, то есть вариант провалиться, так как многие в зале могут знать эти шутки.
– Ты права, – он сокрушённо покачал головой. – Я не писатель от слова совсем, и шутник так себе. Мне нужно что-то готовое, только исполнить, а уж я постараюсь быть артистичным.
– А ты умеешь петь? Танцевать? Я слышала, что у актёров это всё обязательно…
– Всего понемножку… даже на гитаре чуть-чуть могу, точнее, могу разучить несложную песню по аккордам. Ну и спеть. Не то чтоб роскошно, но вроде не фальшивлю…
Я усмехнулась про себя, зачем-то воображая на его месте Гаршина. Вот он бы не постеснялся сказать, что совершенен во всём, а Семён почему-то скромничает.
– В детстве на танцы ходил год. Потом бросил, потому что скучно было и отец твердил, что не мужское это дело, но в принципе танец разучить способен.
– Танец – это классно, – закивала я. – Обожаю смотреть на профессиональные танцы…
– До профессиональных мне всё-таки, пожалуй, далеко, – смущённо улыбнулся Семён.
– Там ведь тоже не профессионалы будут выступать, – со сомнением предположила я. – Студенты, причём не с театрального.
– Ну не скажи, я в прошлом году видал такие танцевальные номера – закачаешься…
– А может, декламация? – подскочила я. – Стихов каких-нибудь красивых… У меня, вот, есть пара любимых, очень необычных, Зинаиды Гиппиус. – И я тут же, без приглашения, принялась читать на память: – "Душа моя, угрюмая, угрозная, живёт в оковах слов… Я – чёрная вода пенноморозная меж льдяных берегов…"
Семён умоляюще замахал руками:
– Декламация – это классно, я обожаю стихи, в том числе читать вслух, но… прямо скажем, это дело на любителя. Вряд ли среди нашей публики на студвесне таких наберётся на хорошую овацию.
Я поникла. Да, нелёгкая это работа – из болота тащить бегемота…
***
Внеплановое совещание с Анатолием Ивановичем было назначено на вечер среды. Времени на подготовку номера оставалось совсем мало, поэтому мы решили не терять его попусту.
– Как же ты смог его уговорить? – с восхищением удивлялась я, глядя на совершенно невнушительную фигурку Семёна. С Даней нечего и сравнивать. Хотя с чего это мне вообще с ним кого-то сравнивать? Чего я вообще о нём думаю так часто? Не заслужил!
Надулся опять, как надувной крокодил, которого мне в прошлом году папа купил в Анапе. Не смотрит на меня, не разговаривает… блин, ну не целоваться же мне с ним, просто чтобы не обижался! Для этого чувства какие-то должны быть… ну, симпатия хотя бы. А мне, кроме перебранок с ним, и вспомнить-то нечего. И ему… на кой ему сдался этот поцелуй? Он же меня… терпеть не может. Правда же..?
Ладно, опять я отвлеклась… А Семён тем временем что-то рассказывает:
– Сам в шоке… Я, честно говоря, боялся об этом с ним беседу заводить. Прошлые несколько раз закончились ссорой. А тут он сам вдруг прицепился: поехали, говорит, на рыбалку в субботу. Я говорю: не могу, у меня театралка. Ну он, как всегда, в претензию. Слово за слово. В общем, я сказал, что без сцены свою жизнь не представляю, ну и выдал ему этот план. Что мне помогут, что у меня единомышленники есть и даже профессиональный режиссёр среди них. Батя посмеялся сначала, а потом говорит: ну ладно! Давай пари. Сможешь овацию сорвать и мне понравится – валяй. Но если нет – закрываем эту тему навсегда. Я думаю, он просто не верит в меня, в мои артистические способности, и потому чувствует себя спокойно.
– Но мы-то ему докажем! – поддержала я Семёна.
– Спасибо, Алин. Ты настоящий друг! – парень легонько коснулся моего плеча и даже немного порозовел.
Но Анатолий Иванович забраковал все наши идеи.
– Нет-нет-нет и ещё раз нет, – замахал он на нас руками. – Это всё несерьёзно, а нам нужен стопроцентный сценарий. Такой, чтоб любого зрителя зацепило. И парней, и девушек. И при этом коротко. Бить надо в базовые интересы. Давайте подумаем, что это может быть?
Мы с Семёном недоумённо переглянулись. Какие у студентов базовые интересы? Поесть и поспать? Сложно на этом построить выступление…
– Любовь! – громогласно пророкотал Анатолий Иванович, одновременно осуждая нас за недогадливость.
– Любовь? – обескураженно повторил Семён. – Какая любовь?
– Романтическая, разумеется! Не сыновняя же!
– Нам нужна сценка о любви? – уточнила я.
– Именно. Но я думаю, что формат мини-спектакля для Студенческой весны не слишком подойдёт. Предлагаю перфоманс.
– Это ещё что такое? – нахмурилась я. Нет, слышала, конечно, но применительно к Семёну… совершенно не представляла.
– Составим представление из нескольких коротких отрезков, каждый из которых отличается формой и отражает какой-то этап любовных отношений… – быстро, вдохновенно заговорил Анатолий Иванович, на которого, по всей видимости, напала муза. – Знакомство, ухаживания, непосредственно любовь и – увядание чувств.
– А почему обязательно увядание? – расстроенно спросила я, не слишком сведущая в вопросе, но жившая в абсолютной уверенности, что "долго и счастливо" – логическое продолжение любого истинного чувства.
Анатолий Иванович снисходительно улыбнулся:
– Полюбишь – узнаешь, моя девочка.
Ну уж нет! Если я полюблю, то навсегда. А если разлюблю, значит, это не любовь была, а иллюзия. Удобное убеждение, да?
– Да, это идеально, – продолжил рассуждать наш руководитель и разрушитель мифов по совместительству. – Тут-то нам и пригодится ваше "всё и понемногу". Ухаживание – пение под гитару, это романтично и очаровательно. Любовь – танец, самое страстное из всех сценических искусств. И в конце – немного печали в стихах. Каких-то современных и не занудных. Я посмотрю, может, Асадова или Рождественского…
– Если современных, то надо брать Полозкову или Астахову, – вставила я свои пять копеек.
– Ну, там посмотрим…
– А какой же одиночный танец хорошо отразит суть любви? – осведомилась я наивно.
– Одиночный?! – поражённо переспросил Анатолий Иванович. – Никакой. Вы же вместе выступаете..?
Тут пришла моя очередь выпадать в осадок:
– Мы?! Я? Выступаю на студвесне?!
Мы все втроём по очереди переглянулись.
– Семён без тебя не справится, – покачал головой Анатолий Иванович. – Уж оваций-то ему точно не видать как своих ушей. Как ты это себе представляешь? Он приведёт на концерт всё медучилище? Кто ему апплодировать-то будет? Только девочки. Нет-нет, нам нужен полноценный перфоманс в исполнении пары. Страстный парный танец, стихи тоже желательно читать по очереди, а кому Сёма будет петь серенаду? Самому себе, что ли?!
Я впала в транс. Чтобы воплотить чужую мечту, мне надо выйти на сцену и станцевать перед огромным зрительным залом… Но погодите:
– Я ж танцевать не умею! По крайней мере, ничего страстного. Разве что медляк могу изобразить…
– Нет-нет, это не годится, – замахал руками Анатолий Иванович. – Нам нужно танго или, на крайний случай, мамба какая-то. У вас есть месяц, чтобы научиться. Вперёд.
Я осторожно выдохнула, чувствуя, как кружится голова. Вот это, что называется, влипла…
– Мне страшно… – призналась я Семёну, когда мы вышли из здания театра. – Понимаешь, я ведь могу запросто всё запороть, а тут столько поставлено на карту… Может, ты поищешь себе другую партнёршу для танца? Более профессиональную…
Он выглядел понурым.
– Вряд ли у меня это выйдет за месяц до отбора. Но если ты не хочешь…
– Я хочу! Правда, очень хочу помочь! Но боюсь испортить тебе выступление.
– Ладно, поищу кого-то другого. Спасибо, Алин. Давай, до субботы. – И пошёл прочь, в темноту.
– Ты не обижаешься? – крикнула я ему вслед.
– Нет!
Но и так понятно, что обижается. Ох, какие они, оказывается, обидчивые – эти мужчины!
