скачать книгу бесплатно
Любовь зла 2. Возвращение папы
Мари Князева
Они оба прошли сложный путь, оба повзрослели и поняли свои ошибки, но… можно ли простить предательство в прошлом? Могут ли чувства вспыхнуть вновь через годы? Может ли ребёнок стать причиной для воссоединения возлюбленных?Здесь наша героиня уже не тот гадкий утёнок. У неё появились поклонники, и весьма завидные. Сможет ли Ярослав вернуть себе её внимание и любовь или она сгорела без следа?Это второй том, первый можно найти на моей странице и прочитать БЕСПЛАТНО! Но можно и не читать. События достаточно автономны.
Мари Князева
Любовь зла 2. Возвращение папы
Глава 1. Моя дочь
Ярослав
Примерно через три года моего изгнания те причины, которые вынудили меня эмигрировать, практически сошли на нет. Я стал другим человеком, как следствие – сменил имя и документы, а генерал Савельев забыл и думать обо мне*. Мои заработки практически целиком перешли в интернет, что позволяло путешествовать без ограничений. Я не имел близких друзей – только кучу приятелей, разбросанных по всему миру. У меня не было любимой. Женщины периодически заводились, но я не чувствовал к ним и половину того, что когда-то испытывал к девушке, которая разделила мою жизнь на до и после. В довершение всего, душу мою внезапно начала терзать какая-то смутная тревога. Тоска по родине? Смешно! Я никогда не был особенным патриотом, а соотечественников для общения всегда с лихвой хватало, в какой бы стране я ни жил.
Однако этот подсознательный процесс во мне развивался своим чередом, и однажды я, сам не зная почему, купил билет, собрал вещи, сдал квартиру – и полетел обратно. Несколько пересадок, шумный Шереметьево, непривычный гул родной речи… в областном центре пришлось пересесть в поезд. Как же я отвык от этих реалий! Хотя по миру много всего насмотрелся, и кое-где значительно худшего, чем тут. Но всё равно сидел, как пришибленный, рассматривая, как мои сограждане заваривают лапшу быстрого приготовления, кроют правительство, ругают детей… Я ощущал себя чужим. Ещё более чужим, чем там, за границей.
Отец встретил меня на вокзале лично. Мама не поехала, но минут пять рыдала на моей груди дома, без конца причитая, как же я изменился и на кого же их покинул.
– Ты надолго? – спросил батя.
Я пожал плечами. Принял душ, переоделся и отправился гулять по городу. Сам не знаю, чего искал. Ноги принесли меня к знаменательному месту – детскому дому, где я когда-то познакомился с НЕЙ. С Настей. Девушкой, которая изменила меня и всю мою жизнь, но сама трусливо сбежала. Мы с ней совершили, наверное, ужасное дело – не знаю. Но думаю, нести эту ношу было бы лучше вместе. Я много злился на неё там, когда выживал один, когда было тяжело и даже голодно. Мне казалось, что она обязана быть со мной, поддерживать меня, нянчить, как этих брошенных кем-то детей.
Я нажал кнопку звонка, и калитка распахнулась. Я шагнул внутрь, проследовал знакомым путём ко входу в административную часть, нашёл открытый кабинет. Постучал.
– Здравствуйте!
– Добрый день! – ответила ухоженная, но неприятная на лицо женщина лет пятидесяти. – Чем могу помочь?
– Я хочу узнать про одну девушку… Она ходила к вам волонтёром… года три назад я с ней здесь познакомился, а потом…
– Настя Кудрявцева! – резковато перебила она меня. – Она давно к нам не ходит. Как уехала к себе в деревню, на сносях уже, с тех пор и не появлялась.
Я споткнулся о странное слово:
– На чём уехала?
– На сносях! Ну, незадолго до родов! Там и осталась, наверное, ребёнка растить.
Мне уже стало не по себе, но необходимо было уточнить:
– А когда это было?
Женщина пожала плечами:
– Примерно два года назад, может, чуть больше. Да, весной это было, а сейчас осень. Значит, два с половиной года назад.
Я принялся судорожно отсчитывать девять месяцев от нашего с ней расставания. Весна…
Но ведь этого не может быть! Не могла она сразу после аборта забеременеть!
– Я могу вам ещё чем-то помочь? – с лёгким раздражением уточнила женщина, видя, что я завис.
– А она… вышла замуж? – проблеял я. – Ну, за отца реб-бёнка? – это слово оказалось удивительно тяжело произнести.
– Вот этого не могу сказать! Кольца не видела, – добавила она презрительно.
Я вышел оттуда ещё более пришибленный, чем раньше. В десять раз. Или в сто.
ОНА НЕ СДЕЛАЛА АБОРТ?! Или это всё-таки чужой ребёнок?
Первый вариант не укладывался у меня в голове. Как она могла? Почему мне не сказала? Как, вообще, юная девушка, которая жизни не видела, может решиться на такое – рожать и воспитывать ребёнка в одиночку – я не представлял. Точнее, этого не представлял "старый я". Новый такого повидал в жизни, что перестал чему-либо удивляться. Но тут, видимо, от погружения в старую среду, меня перещёлкнуло. Уезжая за границу, я и на секунду не мог предположить, что Настя решится на такое. Это безумие, невероятная тяжесть, практически крест на всей жизни..!
Чёрт, и как же узнать наверняка, не разбередив старые раны?
Никак. У нас не было общих друзей, я не знаю её родственников. Не попрусь ведь я к родителям Вени с таким дурацким вопросом о собственной бывшей девушке! Да они могут ничего и не знать, как эта из детдома.
Надо ехать. В Николаевское.
Чтобы собраться с силами и мыслями, мне понадобилось два дня. За это время я в ускоренном темпе прошёл все стадии принятия неизбежного: вероятность того, что этот ребёнок мой – процентов 90, а может, и больше.
У меня есть ребёнок. Плоть от плоти моей. Кровь от крови моей. Он родился и рос без меня, потому что я был слабым трусливым человеком.
Я злился и на Настю. Почему она не сказала? Разве я не имею право знать? Провинился, да, но чтоб так…
Конечно, трясясь в электричке по родным железным дорогам, я не был ещё в принятии. Меня разрывали на части очень противоречивые чувства. Мой сын или дочь – я хотел его или её узнать, но ведь это будет совсем чужой ребёнок, не знающий меня. Мне и так было бы сложно привыкать к роли отца, а в подобных условиях – вообще не знаю, что из этого выйдет. Но проигнорировать факт существования родной живой души – не вариант. И надо принимать обстоятельства так, как они есть. Я оставил себе лазейку в виде гнева на Анастейшу и того решил придерживаться, чтобы не утонуть в собственных разрозненных эмоциях.
Николаевское оказалось большим селом, с магазинами, школой и даже маленьким парком, но – без гостиницы. Кое-как я смог пристроиться – для этого пришлось практически хватать прохожих за руки и пытать их, стараясь не слишком испугать. Благо, опыт в попрошайничестве я за границей получил изрядный. Там, вообще, у меня была такая школа жизни, что любое наше захолустье отдыхает, уже хотя бы потому, что все понимают мой язык.
В конце концов, я нашёл старуху, которая сдала мне комнату, а также с удовольствием поделилась свежими и не очень деревенскими сплетнями.
– Вы знаете Анастасию Кудрявцеву?
– То учительница в школе… Конечно, хто ж её не знает!
– Она замужем?
– Неет! И не была никогда. Как приехала одна брюхата, так и родила и воспитывает дочку одна. Ну, с матерью, конечно.
Вопреки здравому смыслу, на душе у меня полегчало. И в полку знаний прибыло: дочка!
– И… как общество это восприняло?
– Ну… поначалу косились, а потом ничего. Привыкли. Девка-то хорошая. Ни с кем не гуляет, ни-ни! В школе работает, дети её любят, как родную, и она их… ну, воспитывает. Тож любит, получается…
Да, это на неё похоже.
– И что, даже жениха у неё нет?
Старуха пожала плечами с хитрым выражением лица:
– Ходют всякие, сватаются, но девка – кремень. Ляльку воспитывает и работает. А ты, сынок, с какими, значит, целями интересуешься?
– Я её старый знакомый. Не виделись давно. А как девочку зовут?
– Дуняшей.
Странное какое имя!
– Дуняша… – я попробовал его, как новое блюдо. Оказалось сладким, но с привкусом горечи.
Моя ли ты, Дуняша, и как же мы будем теперь..?
Вечером я не стал беспокоить свою потенциальную семью, а утром – это как раз была суббота – отправился по указанному старухой адресу. Номер дома она не назвала, но подробно описала в красках.
Это была приземистая хижина, в один этаж и, как мне показалось, на пару комнат – не больше. Точнее, пару помещений. Студия со спальней, ага. В голову ударила жуткая мысль: Настя тогда рассказывала, что у её мамы нет водопровода. Неужели она растила ребёнка в таких диких условиях? Без ванны, без горячей воды… Кабздец! Ну вот как на неё не злиться?
Я открыл калитку – сидевший возле будки беспородный лохматый пёс только флегматично глянул на меня и отвернулся обратно. Я прошёл к крыльцу, стукнул два раза во входную дверь.
– Вам кого? – донёсся с огорода мелодичный женский голос.
Ещё несколько секунд – и его обладательница показалась из-за угла. И замерла.
Я узнал её с трудом.
Повзрослела, похорошела. Грудь заметно увеличилась, бёдра немного округлились. Это была женщина в расцвете своей привлекательности, и даже без макияжа и в простой одежде она выглядела потрясающе.
– Мам, кто это? – пискнуло маленькое существо, запутавшееся в Настиных ногах.
Девчонка с короткими светлыми волосами, ростиком меньше метра, хорошенькая, как цветочек, и немножко чумазая.
– Это – папа, – неожиданно вывалила на нас правду Анастейша.
Моя дочь решительно двинулась ко мне, а я присел ей навстречу на корточки. Но вместо объятий получил… пощёчину!
Глава 2. Игра в папу
Настя
– Авдотья! – мгновенно ахнула я, совершенно не ожидавшая от дочери подобной реакции. Впрочем, что ты хочешь от маленького ребенка, которому постоянно говорят неприкрытую взрослую правду?
Но я, ещё когда она была в моей утробе, решила: никаких выдумок про папу космонавта, героя-полярника или лётчика, погибшего при исполнении задания. Если спросит (а однажды она непременно спросит), скажу как есть.
Евдокия росла развитым, умненьким ребёнком, рано начала говорить – мы с мамой только диву давались – и, конечно, вопрос про папу всплыл сразу, как только она пошла в садик. Я ничего не стала скрывать, даже свою боль и обиду. В подробности не вдавалась, но отвечала честно: да, было тяжело и грустно.
А Дуняша у нас девчонка боевая и за своих стоит горой. Вот и теперь – даже не дёрнулась на мой вскрик, а затараторила своему горе-папаше в лицо:
– Как тебе не стыдно! Ты почему уехал? Знаешь, как мама плакала?!
Маленькое девчачье тельце дрожало от гнева. Ярослав ошеломлённо уставился на меня:
– Ты сказала ей правду?
Я утвердительно кивнула.
– А почему мне – не сказала?!
Кажется, этот удивительный человек тоже был зол.
– На это было много причин, но какой смысл их теперь обсуждать? – вздохнула я.
– А я считаю, смысл есть! – строго нахмурившись, возразил он и огляделся. – Мы можем поговорить… где-то… цивилизованно?
Вообще-то, у меня планы. Огород и домашние задания по русскому трёх классов. Но кого это интересует? Ладно, нам всё равно придётся поговорить, рано или поздно, и лучше, конечно, оторвать этот застарелый присохший пластырь быстро, а не растягивать "удовольствие".
Я много раз представляла этот день. Знала, что однажды он выяснит о своём состоявшемся против его воли отцовстве и придёт за объяснениями. В другой момент мне казалось, что – нет. Ярослав перевернул эту страницу и даже не позвонил ни разу, чтобы спросить, как дела.
Но даже в самых ожесточённых против него фантазиях я не представляла, что он… разозлится! Какое право он имеет злиться на меня? Уж я-то чем перед ним провинилась?!
– Дунь, иди к бабушке, – сказала я дочери, но та упрямо замотала головой.
Ярослав тоже попросил:
– Пусть останется.
– Ты хочешь выяснять отношения при ребёнке? – удивилась я.
– Я не собираюсь… ссориться. Мы просто поговорим.
– Ладно…
Мы втроём прошли на задний двор, и маленькая Дуняша охраняла своего папашу, как будто он собирался опять сбежать. Она не сводила с него глаз, и по всему было видно, что ей ужасно хочется его потрогать… возможно, и не так грубо, как в первый раз. Она выплеснула свой гнев и теперь испытывала острое любопытство, а может, и ещё что-то, чего раньше не имела повода проявить.
Ярослав сел на лавочку и протянул одну руку к нашей крошке, разглядывая её с безмерным удивлением и… умилением?
Сама принцесса смотрела на протянутую к ней конечность с сомнением, как на диковенное животное или насекомое. Папа поймал её за пальчики и тут же отпустил, как только она потянула.
– Почему такое странное имя – Дуняша? – негромко спросил Ярослав, уже втягиваясь в игру с дочерью: она осторожно, медленно подносила ручку к его большой кисти, а потом дёргала назад, когда он пытался схватить, и радостно хихикала, если успевала.
– Мама сильно хотела, чтобы внучку так звали. Она очень помогла мне в трудный момент… Приняла, нянчилась с нами, последнюю копейку на нас тратила, не говоря ни слова упрёка.
Ярослав покачал головой:
– Насть, ну это же полнейшая глупость! Дуня – внучка мэра N-ска. У вас могло быть всё, к чему эти лишения?
– Я не хотела никому ничего навязывать. Ты отказался… от неё. Значит, она только моя дочь. И мэр N-ска не имеет к ней никакого отношения.
Ярослав явно начал закипать:
– Ты же не хочешь сказать, что запретишь нам видеться..?
