скачать книгу бесплатно
Я поехала забирать подругу из больницы. За три с половиной дня пребывания в стационаре она обросла огромным количеством вещей. Я набила ее пакетами багажник, сложила несколько штук на заднее сиденье. Верка угнездилась впереди с электронной книгой на коленях. Конечно, мы застряли в пробке.
– Грудную клетку тебе сняли? – спросила я.
– Сняли.
– Ну и как, есть ожог?
– Не знаю, – Верка пожала плечами. – Я ответа не дождалась. Хотя в груди еще мозжит, и вздохнуть полной грудью не могу, болезненность ощущаю.
– Вер, муж требует бронежилет вернуть.
– Да? – Верка никак не могла сообразить, о чем речь. – Можно и вернуть, наверное. А где он?
– А где твой костюм? Ты была в нем в тот день.
– В какой день?
– Ты уже забыла или тебе память отшибло? Маскарад, пожар, больница?
– Ах, да, припоминаю.
– Ну, ты даешь!
– А что? У меня две работы и еще подработки, я к вечеру свое имя с трудом вспоминаю.
– Ну, знаешь ли, это слишком! Четыре дня назад мы чуть с жизнью не расстались, а сегодня она уже не помнит!
Верка надолго задумалась.
– Надо посмотреть в вещах из больницы. Только мне сейчас некогда, я на работе. Давай, до вечера.
Вечером Верка устала. На следующий день она опять была занята на работе, сначала на одной, потом на другой. Потом Верка не отвечала на телефонные звонки, потому что у нее, по словам сынка Никиты, разболелась голова.
– Я получу обратно свой жилет или нет? – муж начал терять терпение. – У меня учения, тренировки.
Пришлось на следующий день тащиться к Верке на работу. Вид у нее на самом деле был нездоровый, запавшие глаза обведены темными кругами.
– А мне из больницы позвонили, приглашают приехать.
– Что случилось?
– Снимки мои, наконец, получили. Говорят, что-то там не так, надо пролечиться. Не зря у меня в груди болело. Точно, ожог был!
Вера дала мне ключи от квартиры и разрешила искать везде, потому что совершенно не помнила, куда распихала содержимое пакетов. Она вообще не помнила, что бы их разбирала. В тот день по приезде из больницы нас встретила Любаша. Мы с ней перетащили Веркины вещи на площадку перед квартирой. Я не стала дожидаться, пока она разыщет ключи в своей торбе, уехала домой. А зря, надо было самой разобрать вещи и сразу забрать свои. Знала ведь, как нелегко с Верки одолженное получить, что деньги, что вещи. Она альбом фотографий со встречи выпускников несколько лет вернуть не может. Брала посмотреть, что сейчас носят, и себе вечернее платье выбрать. Платье не выбрала, альбом куда-то засунула и забыла. Вадим тоже хорош, знает, что Вере ничего давать нельзя. Сам разрешил ей бронежилет взять, а теперь хочет, что бы я его выручала.
– Вы у меня не очень-то спрашивали, просто одели и всё, – муж сразу открестился. Не мог же я с Веры силой бронежилет снять, я не самоубийца. К тому же я подумал, что ей полезно будет с грузом побегать, хотя бы один вечер.
Дома у Верки был Никита, ее сынок, и чертова уйма полиэтиленовых пакетов из разных супермаркетов.
В прихожей стояли два пакета, наполненных мусором и два пакета с овощами. Картошка уже позеленела, и я переложила ее в пакет с мусором. На кухне под столом валялся пакет, наполненный пустыми пакетами. Под раковиной лежал пакет с кабачками, которые моя свекровь недели две назад передавала для Веры и Никиты. Следов маскарадного костюма нигде не было.
Пришлось идти в комнату, продолжать разбор завалов там. Кладовая была завалена пакетами под самый потолок. Её я решила оставить напоследок. И почему Верка так любит все упаковывать в пакеты? Они же непрозрачные и бесформенные. Пока внутрь не заглянешь, не поймешь, где что лежит. Под книжным шкафом были сложены пакеты с книгами, которым не нашлось места на полках. Там же лежал пакет с новым комплектом постельного белья. У окна – два пакета с вещами, из которых вырос Никитка. Наверное, приготовила, что бы кому-нибудь отдать, но, как всегда, забыла. Я пошла в Никиткину комнату.
– Что-то ищете? – равнодушно спросил Никита.
Где находится мамин маскарадный костюм, он не знал и желания помочь в поисках не высказывал. Правда, и препятствий не чинил. Но в его комнате я костюма тоже не нашла. Неужели придется вести раскопки в кладовой? Где-то там, возможно, находится мой альбом с фотографиями со встречи выпускников. Но оно того не стоило. С этой утратой я уже смирилась. Мне бы только бронежилет отыскать.
– А в ванной вы уже смотрели, тетя Рая?
– Нет, в ванной не смотрела и в кладовой тоже.
– Лучше начать с ванной.
– Почему?
– Не знаю. Но кладовки я и сам боюсь. Когда маленький был, меня там полкой придавило. С тех пор в кладовую не суюсь.
– Разумно, – согласилась я и потащилась в ванную.
И правильно сделала. Именно там, около стиральной машинки были сложены пакеты с постельным бельем из больницы. А где же еще им быть? Там же были пакеты с одеждой и костюмом Пузатого Пацюка.
– Наконец-то, – только и сказал муж, получив свой бронежилет.
Рано я успокоилась. Через три минуты раздался вопль.
– Рая! – голосил муж, стоя посреди комнаты и потрясая своим драгоценным бронежилетом. – Раиска, что это?!
– Как что? Это не твое? Бери то, что есть! Пожалей меня, я столько сил потратила, что бы его найти!
– Что это? – уже тише повторил муж. – Вот это!
Он ткнул пальцем в какую-то дырочку на ткани. Ну вот, Верка испортила чужую вещь! Сигаретой она его прожгла, что ли? Нет, скорее свечкой. Что за ерунду они придумали с этими свечами! Креативщики несчастные!
– Давай заштопаю, или лучше термоаппликацию приклею! Никто и не догадается, что там дырка. Ты же меня знаешь!
– Где эта курица, я спрашиваю! – не унимался муж.
– Да что ты завелся? Подумаешь, дырочка! Да я заделаю ее так, что будет лучше, чем новый!
– Разуй глаза! Это след от пули! В нее стреляли!
– В кого стреляли? В жилет?
– Ага, в жилет. А в жилете кто был?
– Вера.
Я в первый раз почувствовала, что значит выражение «ноги отнялись». Я тихонько села прямо на пол и принялась разглядывать зловещее отверстие. Дырочка, как дырочка, небольшая такая, кругленькая.
– Ты уверен, что это не след от сигареты?
– Уверен. Уж в этом-то я разбираюсь. Где Верка?
– Пошла к врачу. У нее что-то в легких обнаружили. Она думает, что ожог.
– Понятно. Так и должно было быть. Это не ожог. Это результат ушиба от удара пули.
– Не поняла.
– Бронежилет, конечно, защищает. Но не полностью, последствия травмы остаются. Пластина гасит кинетическую энергию пули. Но грудная клетка получает чувствительный удар. Легкое зарабатывает ушиб, местное кровоизлияние. Это, чтоб тебе понятей было, как синяк. Вокруг ушиба лёгкого развивается воспаление.
– Так что, в нее стреляли? Это точно?
– Точнее быть не может.
– Наверное, надо заявить, куда следует.
– Наверное, надо.
– Только что заявлять-то? Верка ничего такого не помнит. Она даже не помнит, как в запертом туалете оказалась. Думает, что угорела, упала и ударилась головой.
– А ты ничего не заметила?
– Нет. Я Верку почти сразу потеряла из виду.
– Потеряла Верку? Ну, ты даешь!
– Там было темно и шумно.
– Да, предъявлять-то нечего. Жертва вообще не в курсе, что на нее нападали. Свидетель ничего не видел.
– А дырка от пули!
– То, что дырки на жилете до этого вечера не было, я знаю. Но это знаю только я. Доказательств нет. Эх, нам бы пулю найти!
– Идем!
Мы с Вадимом выскочили из дома и понеслись к месту нашей вечеринки. Ноги меня уже слушались, но какая-то неприятная слабость в теле пока оставалась.
Здание после пожара выглядело, как и должно, наверное, выглядеть здание после пожара. Самым ужасным для нас было то, что там начали вести ремонтные работы. И очень активно начали. На газоне перед домом были свалены кучи строительного мусора, рамы выставлены. Рабочий день на сегодня, видимо, закончился. Мы легко проникли внутрь через зияющий оконный проем на первом этаже. И худшие подозрения сразу же подтвердились. Все, что можно было оторвать, разобрать и вынести, было оторвано, разобрано и вынесено. Внутри мы увидели только голые стены. Там не то, что пулю, там и гвоздя нельзя было отыскать.
– Н-да, – Вадим почесал в затылке. – Но заявление твоя Верка пускай завтра напишет. Мало ли что.
– Завтра? Пускай сегодня пишет! А если этот киллер будет продолжать за ней охотиться?
– Какой киллер? Скажешь тоже. Выстрелил в сердце, увидел, что жертва лежит без движения, и смылся. Был бы киллер, был бы «контрольный» в голову. Но ты права. В какую больницу она пошла? Надо бы встретить, до дома проводить. Мало ли что.
На телефонные звонки Верка, как обычно не отвечала. Никитка сказал, что мама еще не возвращались. Логически рассудив, мы решили пойти в ту больницу, из которой Верка в субботу выписалась. Как оказалось, мысль была неправильная. Результаты Веркиного обследования передали ее участковому врачу. И именно в очереди у его кабинета она сидела, пока мы караулили возле больницы «Скорой помощи».
Возле больницы мы мерзли довольно долго. Пока Никитка не позвонил, что бы сообщить, что мама благополучно добралась до дома и легла спать. Телефон у нее разрядился, сейчас на зарядке, но на звонки она все равно отвечать не будет, потому что устала от головной боли.
– Видать, здорово она головой приложилась, – покачал головой Вадим. – То ли сперва ее оглушили, потом выстрелили, то ли она от выстрела упала и головой ударилась. Амнезия называется.
– Потеря памяти?
– Да. При сотрясении мозга бывает.
Решили, что я пойду к Вере рано утром и все ей расскажу. Мы с ней напишем заявление в полицию. Фактов у нас маловато, но сообщить надо. Может быть, в районе были подобные случаи. Ну, и Верка должна позаботиться о своей безопасности.
Глава 7
Утром Вера меня слушать не стала. Замахала руками и сказала, что у нее и без моих сказок голова болит. И желудок болит. Потому что доктор сказал, что у нее пневмония и прописал антибиотики. Купить она их еще не успела, но желудок уже заболел. Такой вот феномен.
– Никто в меня не стрелял, что вы придумали? Я бы это запомнила.
– У тебя амнезия, потеря памяти.
– Глупости, такое я не могла забыть. И хватит меня загружать всякой ерундой. Голова не выдерживает.
Пришлось оставить Верку дома. Благо, из-за головных болей и пневмонии она согласилась взять больничный.
В полицию я все-таки зашла. Отнеслись к моему рассказу так, как и следовало ожидать. Я и сама понимала, как глупо звучит история о том, как моя подруга на вечеринке по поводу Хеллоуина получила сотрясение мозга и выстрел в сердце. Мы можем предъявить поврежденный бронежилет и пневмонию, возможно, развившуюся в результате травмы. Но, к сожалению, не можем предъявить жертву, потому что она себя жертвой не считает, и по причине амнезии все отрицает. Надо отдать должное, со мной были очень вежливы, выслушали внимательно. Вежливо пояснили, что отсутствие заявления от жертвы – это большая проблема. Да еще требование предъявить бронежилет в качестве вещественного доказательства меня озадачило. Согласится ли Вадим надолго, возможно навсегда, расстаться со своим сокровищем?
Вадим, конечно, не согласился. Он сказал, что фактов так мало, что наличие жилета со следом от пули не поможет. Тем более что он уже отбыл в командировку и, при всем желании, до следующей пятницы передать вещественное доказательство не сможет.
Оставалось искать свидетелей. Собственно, из всех присутствовавших на той вечеринке, кроме Верки, конечно, я была знакома только с Надеждой. С нее и начала.
Надежда была на работе. Что бы переговорить с ней, пришлось дожидаться обеденного перерыва. Порядки у них в банке установлены суровые. Время прихода и ухода фиксируется. Что бы можно было вычесть из зарплаты штраф за опоздания.
Я послонялась по улице, разглядывая витрины. Зашла в пару магазинов. Но здесь, в центре, бутики слишком дорогие, надолго в них не задержишься. В одном продавщица сказала, что я, видимо, ошиблась дверью, и спортивный магазин находится рядом. Я глянула на ценники и почти не обиделась. Потом я еще раз прошлась взад-вперед по улице. Увидела, как к зданию банка подъехала большая черная, блестящая и, видимо, очень дорогая машина. Из нее выкатился Пузатый Пацюк и вошел в здание. Вот он, мой свидетель! Дядька на той вечеринке вел себя очень разумно. Он и поможет мне уговорить Верку, написать заявление. Я заняла пост у машины. Стояла, стояла, замерзла, как цуцик. Тут еще противный дождик начал накрапывать, мелкий, но холодный до ужаса. А если этот Пацюк здесь работает? Скорее всего, так и есть, раз он попал на вечеринку. Так можно до конца рабочего дня караулить. Я поежилась и решила продолжить ожидание в кафе напротив. Может, это и не очень хорошо для расследования, но если я тут насмерть замерзну, пользы следствию будет еще меньше.
Надежда, выскочившая из конторы в обеденный перерыв, сразу набросилась на еду. Хорошо, что я заранее заказала ей бизнес-ланч. Разговор получилось начать, только когда она приступила к чаю. Потому что я боялась, что Надежда может подавиться. И правильно сделала.
– Пулевое отверстие?! – Надя поперхнулась чаем. – Ты уверена? Ты в этом разбираешься?
– Вадим разбирается, он уверен.
Надежда заказала себе пятьдесят грамм коньяка.
– Верка в шоке? – спросила она минут через пять.
Коньяк как раз начал действовать и к ней вернулся дар речи.
– Она не верит и говорит, чтобы я не морочила голову. Тем более что голова у нее болит.
– Вот, глупая корова! – раскрасневшаяся Надежда в сердцах стукнула кулаком по столу. – Впрочем, если бы речь шла обо мне, я бы тоже не поверила. Ни с того, ни с сего, получить пулю в сердце. Звучит совершенно нереально. Кому это надо?
– И я голову ломаю. У Верки ведь не было врагов? Или я чего-то не знаю?
