Лунный сторож

Лунный сторож

Маргарита Лобанова

© Маргарита Лобанова, 2020

ISBN 978-5-4498-5121-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мусоропровод

Там – бездушные машины,рядом памятник-палач.Стоэтажный дом мышиный,испечённый быстро, вскачь.Давят тесно века туфли,догоняя моды писк.Люд – выбрасывает рухлядь:одеяла, старый диск,рваные ботинки в мусори газетные клочки,там – оскольчатые бусы,тут – осколками очки.Книги, кости и объедки,рыбный потрох и мелки.У лифтёрочной у клеткизапах жизненной реки.

«Осенняя пора в ударе…»

Осенняя пора в ударе,и бешено листва горит.Седьмые сутки тротуарыне просыхают от обид.Таинственная незнакомка,в плащ депрессивный облачась,не принимает сердца ломкикак неотъемлемую часть.Сошёл с ума от замыканьяфонарь слепой и провода,меж нами мерят расстоянья,не ошибаясь никогда.

«Зайду в кафе – не голоден, не сыт…»

Зайду в кафе – не голоден, не сыт.За столиком открою жизни книгу.Предложит мне душистый кофе, сырофициант небрежный и ленивыйот суетного жала. Ветер свеж,колоду листьев кружит. Ляжет карта.Я чаевые в книгу жизни межстраниц вложу и – доживу до завтра.

«Раструбы. Расстриги…»

Раструбы. Расстриги. Возглас сожалений.Живут гортани в разностивремён и поколений.Пусть тайно в этой мантиимы верим только темечкомдойдя до хи – романтикипо шелухе от семечек.Кричите! Дуйте трубами!Как можно больше голоса!Расплатимся натурамиу самого у космоса.За то, что утро белоеиспачкалось рябиноюи жизнь сказалась беглоюострожницей наивною.

«Упала ниц в луга сухие…»

Упала ниц в луга сухие,стянуло травами чело,и подорожники глухиемне не расскажут ничего.Простёрты руки коромыслом,и ёжится трава сильней.Я наполняю душу смыслом,и мчатся годы всё быстрей.

«Бумага странствий наготове…»

Бумага странствий наготове.Осталось сесть и полететь.А в небе снова непогодамешает гелевую смесь.Ты, право, веруешь не в чудоно, разломив пирог судьбы,находишь что-то от причудыи говоришь не – «ты», а – «Вы».Облокотившись на перила,ты под диктовку, в такт грозы,достанешь синие чернилаи плача комкаешь листы.

«То ли ветер, то ли мысли…»

То ли ветер, то ли мыслинагоняли тучи в поле.Кони ржали, тучи висли,вечерело, но не боле.По дороге вереницей —трав усопших, пыль да смута.Две вороны, две сестрицывслед кричали мне от жути.Я иду не монотонно,подгоняя себя думой:шёпот, шелест, руки, лица.Справа – речка, слева – кони.До дождя б к тебе  добраться,рыщут тучи, свищет поле.Нам бы только повидатьсяи не боле, и не боле.

«Трясёт в удушливом вагоне…»

Трясёт в удушливом вагоне,мелькают мимо огоньки.Луна в златой блестит короне,кивают звёзды-мотыльки.Я еду причаститься словув долину синюю берёз.Мой поезд мчится по уклонупод ритмы рваные колёс.Мосты дрожат, от их натугивздохнуло эхо в вышине,где рифма склеивает дугив невозмутимой простоте.Лишь тают покаяньем свечи,сургуч пытается качатьту неизбежную печать,что вечностью легла на плечи.

«Всё ли сказано…»

Всё ли сказано,всё ли сделано,перемазано,перемелено.Полем, бережком,постной реченькойне ходи божком,словно меченый.Разнесёт ковыль,загрызёт тоска.Станешь, опостыл —поминай тогдане распутницу,не левкоев цвет,а распутицуот прошедших лет.

Цапля

Она, как вечный властелин —тиха, умна, стройна, надменна,кидая взор попеременно,не шлёт привет, а вздох один.Жеманница! Или вдруг, почуявкакой-то надобности спор, —откроет клюв во весь опор.Ей на количество плевать чешуек,коль рыбка пролепечет вздор.

«Отрёкся. Обратилась в бегство…»

Отрёкся. Обратилась в бегствочерёмуха и – ягода терниста.Сама себе на половине креслаперебираю зёрнышки и листья.Кто прославляет утро странным гимном?Скорее, это пугало кичитсяу той ограды. Пролетали мимоокна раскрытого растрёпанные птицы.И только ветер, басурман незваный,ворвавшись, что-то рыскал ненасытно.У кресла листья превращались в стаюи губы вязли, терпки были мысли.

«Немного ветренности в мыслях…»

Немного ветренности в мыслях,сухих, летящих красных листьев,художника шаги и сонеловых веток. А потом —собрать в букет всё дотемна,на стол игристого винапоставить только для причуды.Свечей не жечь, а верить в чудо.Смотреть в окно и ждать тебя.Вот ореол от фонарясветлеет, право, от предчувствий.Вдруг первый снег пошёл, как мюсли,с листвой смешался и дождём,кружит и вьёт под фонарём…И только столб, дрожа во мгле,на подгнивающей ноге,чернел вдали и не дышали никого уже не ждал.

«Гуляй, мой стих, гуляй…»

Гуляй, мой стих, гуляй,как гоголевский нос.Среди кварталов майменя загрыз до слёз.Неси свой тихий бред,до тех углов дойди,где счастья больше нет,одни дожди-дожди.До слякоти в снегахмешай земную быль.Пусть свяжет мне устапрогорклая полынь.По щиколотку вброд.Забудь, прости, прощай.Плыл белый пароход.Сиреневый цвёл май.

«Целый день барабанят дожди по стеклу…»

Целый день барабанят дожди по стеклу,я в ответ по столу барабаню.Поскучаю немного, а может, вздремнуна стареющем жёлтом диване.Вдруг откроется настежь седое окно,сердце махом зайдётся от миссии.По столу словно выплеснул разом ведродождь сентябрьский с охапкою листьев.И, смешав в суматохе весь куш из листвы,вдрызг промокну от хохота осени.И забуду на час, на мгновенье, что тыдалеко от меня. И за просинью,у последнего облака, в смуте дождя,прочитаю согласно пророчеству:всё, что было и будет с тобой, без тебя —лишь раскаянье, лишь одиночество.

«Любая душа состраданье…»

Любая душа состраданьеимеет, и плачет земля,что гаснет в садах золотаяприлипшая к стопам листва.И вздрогнув от сильного ветра,порыва холодной души,качается форточка неба,галдят, оробев камыши.Теперь собираюсь в дорогу,куда меня путь приведёт?Летите, крылатые дроги,пусть стрелка часов подведётитог временной. Чу! Прощайте!Молюсь за вас. Только лунаглядит на меня не мигая,и будто она – не она.

«Невольно канули года…»

Невольно канули годаВ пространство жизни торопливой,Беспрекословной и стыдливойУ зеркала – глаза в глаза —Гляжу, как прошлое глумитсяНад почерком былых победИ отраженья яркий следСлепит глаза, как око жрицы.Ах, полно, жрица! Здесь лишь я.Тебе ль вернуть шаги из детства,Похожие на раболепствоВ шуршанье строк календаря?Сменить походку хватит ль сил?И главное – удел наитийУже идёт своим событьемПод трепетом святых кадил.Река о прошлом – слог и стиль,Пространство, время и отрада.Что будет дальше? Дальше – дата,Знакомый почерк, зинг и шпиль.

ГРУЗОВИК

По трассе, развалиной старой,Глотая тягучий бензин,Трястись не устану и в маеОпять зацветёт мандарин.Вот так, помечтая в дорогеО гладкописи, в смысле дорогДышу, спотыкаясь, и полем,Мерцая, дрожит огонёк.А в старом заброшенном парке,Где ждут и живут гаражи,Усну безмятежно и сладко,Как лошадь слепая во ржи.Приснится мне сторож и флейта,Поутру седой путеводУкажет на трассу и теломКуда-то меня понесёт.

«Я зависла на шаре воздушном…»

Я зависла на шаре воздушномМежду небом и краем земли,И как в вакууме тесном и душном,Мне не сделать движенья руки.Что мне делать? Я в вакууме склянкой,Стопорится улыбка в тиши.Мне бы мумией стать египтянской,Но она не имеет души.

«Не ты ли, мой вчерашний день…»

Не ты ли, мой вчерашний день,Прохожий, суженый, насмешник,Заброшенный нашёл скворечникИ слёзы лил за коростой?Мне хорошо теперь, не скрою,Прохладно, мирно, и кустыЗвенят от вечной мерзлотыИ веточки хрустят без боли.

«А я французское пальто…»

А я французское пальтоНе стану надевать по случаю.Я погляжу в своё окноИ прослежу за тучами,За стаей птиц, и вся листваВдруг хлынет жёлтым дождиком.Там за окном – игра, играИ всё, что летом прожито.

«Поговори со мною, дождь!..»

Поговори со мною, дождь!Что сеешь по асфальту слёзы,В садах уж вымокли мимозы,Теперь не стоя даже грош.А ветер как гудит, однако,И гнутся в поле дерева,У речки мокрая собака