скачать книгу бесплатно
– Так точно!
– Сможете из пушки их достать, надо похоронить обломки дрона, а особенно тротиловую шашку и детонатором надо утопить, а то негоже её просто так оставлять.
– Конечно, сможем, – браво доложил старший сержант. – У меня знаете какой стрелок меткий. Белку в глаз бьет!
– Ну, тогда выполняй, только сперва вот эту камеру закрепи на башне, так чтобы объектив смотрел по курсу стрельбы орудия. Там болтовой крепёж на зажимах. Справишься?
– Легко, на недавних учениях, на наш БТР уже вешали камеры, я знаю, как это делать.
– Совсем хорошо, тогда вот тебе еще одна камера, закрепишь ей на носу бронетранспортера, с правой стороны, чтобы была видно правая обочина дороги. У вас десять минут на всё про всё. Потом следуете за нами, у тебя сколько бойцов?
– Нас всего четверо: я, мехвод – Пашка, стрелок – Юрка и Чингис.
– Чингис – это тувинец?
– Так точно.
– Позывной или реальное имя?
– Реальное имя. Чингис Андреевич Монгуш. Второй год на трехлетнем контракте. Пулеметчик, еще за ним закреплен РПГ-7.
Вообще в БТР-82 должно быть три члена экипажа и семь десантников. А тут получается экипаж есть: водила, стрелок и командир машины, а десанты нет, вернее он есть, но представлен всего один бойцом, пусть и вооруженный одновременно пулеметом и гранатомётом. И это проблем не конкретного бронетранспортёра, а всей группировки российских войск, участвующих в вооруженном конфликте с Украиной. По бумагам численность войск одна, а по факту другая, намного меньше. Проблема в том, что за «ленточку» приказано брать только контрактников, солдат срочной службы брать нельзя. Вот и получается, что бой пойдут не семь десантников, а всего один.
– Отлично. Чингиса я заберу к себе в машину, вместо старшего лейтенанта. У вас все нормально? Раненые, жалобы есть? Есть хотите или сыты?
– Все хорошо. Раненых нет, жалоб нет, сыты!
– Молодцы, так держать. Как приедем в село, вылезаете наружу и следите за местными в оба, если, что не теряйтесь, будут проявлять агрессию, не тушуйтесь, аккуратно, вежливо, но жестко пресекать любые попытки нападения и блокировки. Мы теперь здесь главные. Понял?
– Так точно.
– Тогда проведи беседу с экипажем.
– Слушаюсь!
– Свободен. Выполняй приказ!
Через пару минут башенное орудие БТРа – 30мм пушка, несколько раз рявкнула, я довольно хмыкнул, глядя на экране планшета в максимальном приближении, как обломки дрона и остатки тротиловой шашки исчезают в темной воде среди обломков взорванного, растрескавшегося льда.
Вернулся Баранов, который рассекал на приданном нашей группе бронеавтомобиле «Тигр», как на такси. В «Тигре» помимо старшего лейтенанта было еще три военнослужащих третьего батальона 273 мотострелковой бригады.
Поставил перед Кириллом задачу: установить на «Тигре» российский триколор и знамя Победы – копию штурмового флага 150-ой ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии и под звуки бодрой патриотической музыки зафиксировать на «пленку» проход нашей колонны.
– Какую музыку ставить? – деловито спросил Баранов, вытаскивая из десантного отсека нашего «Тайфуна» музыкальную колонку. – Марш «прощание Славянки»?
– Нет, – отрицательно покачал головой я. – Надо что-то забористое, чтобы каждого зацепило.
– Может «Священную Войну» или Газманова?
– Нет. Поставишь «Группу крови» Цоя.
– Цой? А, что норм! – согласился со мной старлей.
– Ну, все мужики, ни пуха, ни пера, – пожелал я удачи экипажу «Тигра» и Кириллу, – жду вас в Лопани. Баранов без меня ничего не взрывать!
– К черту, товарищ майор! – услышал я в ответ, забираясь на переднее, командирское сидение «Тайфуна».
Наш бронеавтомобиль тронулся с места и обгоняя стоявшие на правой обочине боевые машины 273 ОМСБР начал свое движение вглубь Украины.
Странное дело, все-таки эти человеческие порывы и желания! Вот, казалось бы, с логической точки зрения логики нормального, не военного человека, никак нельзя хотеть и желать идти на войну. Ну, во-первых, тебя там могут элементарно убить, ранить, взять в плен и так далее, а, во-вторых, сами по себе боевые действия заставляют человека испытывать определённые лишения не только вы бытовом плане и физическом плане, но и вполне в моральном отношении. Но при этом все встретившиеся мне за последние полгода люди в погонах и без них, с которыми я так или иначе заводил разговор о возможном военном конфликте между Россией и Украиной, страстно желали, чтобы этот конфликт быстрее бы состоялся, потому что обе стороны эта неопределённость уже порядком подзаеб…, надоела, она им короче.
И тот же, командир третьего батальона 273 ОМСБР, майор Самохвалов Илья Викторович радуется как ребенок, которому подарили долгожданную игрушку, что вверенное ему воинское подразделение наконец отправляют поближе к зоне непосредственных боевых действий. И ведь, он не желторотый, наивный пацан, только что окончивший военное училище, нет, Самохвалов на три года старше меня, ему тридцать пять, он был несколько раз в Сирии и пусть непосредственно в боевых действиях не участвовал, но своими глазами видел все стороны настоящей воны. И все равно рвётся в бой.
Нет, все-таки, для меня, как интеллигента в десятом поколении, творческой личности и гуманитария до мозга костей, Война – это нечто чуждое и непонятное, это что-то противоестественное, как член на лбу, вроде и полезная штука, но на голове смотрится некрасиво, да и шапку носить неудобно.
Все-таки, прав, в своем вечном ворчании старшина Шушин, который, все время недоволен частыми нарушениями устава и правил техники безопасности. Если бы я не повелся на уговоры Баранова, и не был бы запущен этот треклятый дрон, который зенитчики выдали командованию за ударный украинский беспилотник, то колонна третьего батальона так и осталась бы стоять на обочине дороги, и возможно не попала бы на тот участок фронта, на который угодила уже через пару дней. И возможно, все сложилось бы по-другому, и многие бы остались живы и невредимы.
А так…
Но, а пока, толстокожие бронемашины 273 мотострелковой бригады, под звуки песни «Группа крови» заходили на территорию Украины.
Группа крови – на рукаве, мой порядковый номер – на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:
Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.
Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
Глава 4
Идущий впереди «Тигр» притормозил у развилки и нехотя повернул направо, наш «Тайфун» двинул следом, идущий сзади БРТ-82А повторил манёвр.
– Хёрня всё это, – ворчал себе под нос Шушин, вращая руль. – Куда едем? Зачем едем? Блять, как в Чечне, под на Новый год, полезли город штурмовать, так и тут. Сука, командиры хреновы, послали не зная куда, добыть не знаю чего! Ну, что за дебилы у нас всё время в командирах? Ну, почему русскому солдаты так навезёт. Как начало войны, так сразу же жопа и бардак! И вроде все готовятся, готовятся, а как начинаем, так выясняется, что ничего не готово! Раций – нет, теплой одежды – нет, топлива – нет, карт бумажных – нет, ни черта нет. Зато есть приказ: «В сторону жилых построек не стрелять, в ВСУ не стрелять, тяжелое вооружение не применять». Раззявы! Город-миллионник хотят взять силами трех батальонов одной бригады, которая по численности и до полка не дотягивает! А по итогу, в город зашли всего две роты спецназа, а все остальные войска, которые должны были участвовать в штурме, где-то потерялись! Одно спасение, что нам противостоят, такие же раззявы-командиры, но под жовто-блакытнымы флагами.
Бах! Под колеса нашего «Тайфуна» бросилась легковушка, которая тут же была отброшена назад, ударом нашей многотонно махины. Вес бронеавтомобиля «Тайфун-К» на базе грузовика КамАЗ-53949 чуть больше пятнадцати тонн, ему какой-то там внедорожник, пусть и японский «Крузак 200» весом всего в две с половинной тонны, что Валуеву актер из кукольного ТЮЗа в качестве противника на ринге. За последние десять минут, это уже вторая легковушка, которая пытается взять нас на таран.
– Дебил, ну, куда ты рыпаешься на меня?! – взревел старшина Шушин.
Вел старшина машину не дрогнувшей рукой, он не обращал внимание на дорожную обстановку, если на дороге попадалось препятствие и их можно было не объезжать, то Папаша так и делал. Я в его стиль езды не лез, понимая, что каждый должен заниматься своим делом. Так же я не пресекал ворчание и матерный бубнеж водителя, понимая, что он таким образом выпускает пар. Тем более, что во всем, что ворчал себе под нос старшина он был прав.
– ГэБэ, – вызвал я по рации Баранова.
– На связи, – отозвался старлей.
– Притормози, мы вас обгоним, пойдем первыми, – приказал я. – Все наши маневры повторять четко и быстро. Скорость не снижать, если будут бросаться под колеса, делать, как только что сделал старшина. Ясно? Птица ты все слышал? Скоро будет поворот направо, не прозевайте.
– Так точно, товарищ майор, – тут же доложил старший сержант Птицын.
– Плюс! – лаконично ответил Баранов.
Общались мы между экипажами наших машин по цифровым «коротким» рациям, коих было заранее припасено в количестве десяти штук. Я же, в отличие от многих вышестоящих командиров российской армии знал куда мы направляемся, поэтому и озаботился, чтобы у моей группы была защищенная от прослушивания связь.
– Старшина, сейчас прямо по проспекту, вон, заправку видишь? Перед ней будет съезд направо, метров сто и сразу же въезд в гаражный кооператив, проходим по дороге вдоль кооператива, а там уже рукой подать до нужного места.
– Понял, майор, – буркнул Шушин.
В конце февраля темнеет рано, особенно если небо затянуто дымом от пожаров и низкими, снежными тучами. Город притих и затаился, как дикий загнанный раненый зверь, который обезумел от боли и готов кинуться на каждого встречного, даже на увешенного оружием охотника. Хотя, кто тут еще охотник, а кто жертва надо разобраться. Это нас сейчас травят, обкладывая со всех сторон и постепенно загоняя на «номера».
Местные опознали в наших машинах российские броневики, спрятанные под слоем краски и грязи Zетки – хреновая маскировка. Военные ВСУ, нацики из «Фрайкора», тероборона, полицейские, да и просто местные жители за три дня войны уже научились различать нашу технику и без всяких опознавательных знаков понимали, что перед ними российские бронеавтомобили «Тигр», «Тайфун» и БТР-82.
За нашими машина не небольшом расстоянии шла целая колонна разномастных легковушек, набитых вооруженными не только огнестрельным оружием, но и различными битами, арматурами и бутылками с зажигательной смесью, людьми. Среди них были не только парни и мужики приличного возраста, но даже и молодые девушки.
Некоторые из загонщиков вели стримы в прямом эфире сообщая о перемещениях нашей колонны, я следил за этими стримами, будучи зарегистрирован в местных, харьковских пабликах.
В Харькове я был много раз, причем не только по служебной необходимости, но и просто так, ради развлечения. Особенно часто я сюда ездил в прежние годы студенческой юности. В Украине цены всегда были дешевле, девчонки красивее, а люди отзывчивее. На сто долларов здесь можно было шикарно погулять, а если у тебя в кармане сумма больше, то и отдых был круче. Эх, были времена, я был молод и горяч, весь мир был у моих ног…
Мог ли я подумать, что спустя десять лет окажусь в Харькове в роли то ли освободителя, то ли захватчика. Но сейчас я сижу внутри бронеавтомобиля, у которого на крыше установлен крупнокалиберный пулемет «Корд», а позади нас идет еще один бронеавтомобиль и БТР с боевой башней в которой установленная 30мм пушка. Zетки на броне мы закрасили, но местные все равно понимают, что мы россияне. Понимают и активно препятствуют нашему движению.
Харьковчане не встретили российских военных цветами и радостными криками приветствий. Хотя в том же 2014 году Харьков играл значительную роль в протестных событиях на Украине. Тот же самый Павлов, известный всему миру, как Моторола в Харькове принимал участие в событиях на улице Рымарской 14 марта 2014 года, тогда дело дошло до стрельбы между активистами Антимайдана и нациками из группы Билецкого, который потом возглавлял батальон «Азов». Видимо командование российских войск несмотря на все отчеты, которые к ним поступали и здравую логику, которой они должны были руководствоваться при планировании операции, решили, что харьковчане поступят в феврале 2022 года так же, как поступили в феврале 2014 года, когда массово поддерживали Россию и на митингах голосовали за отторжение от Украины и создании ХНР, которая потом должна была войти в состав Российской федерации.
Но в феврале 2023 года этого не произошло и не могло произойти, при всех раскладах, как ни планируй, как ни крути карту города, а харьковчане не встретили бы российских военных с распростёртыми объятиями. Хотя, нет, один все-таки вариант развития подобных событий мог бы быть. Причем, самое удивительное, что этот вариант развития событий, а точнее детальный план был изложен лично мной на шести листах убористого машинописного текста.
Если в двух словах, то суть, следующая: перед началом вторжения на Украину, а точнее, перед заходом наших войск в Харьковскую область надо было нанести превентивный удар по месту скопления националистов, коих в Харькове за последние десять лет расплодилось видимо-невидимо. Их тут столько стало, что, они перестали быть меньшинством, как на всей остальной Украине. Бывший глава МВД Аваков, он же бывший прибандиченный харьковский коммерсант, который с лёгкостью убивал своих партнёров по бизнесу, он же один из главных бенефициаров госпереворота в 2014 году, он же основатель добробатов, которые пошли без малейшего зазрения совести убивать жителей Донбасса, грабить, насиловать и мародерить. Один полк Азов чего стоит! Многие, почем-то считают, что «Азов» образовался в Мариуполе, но это не так. «Азов» появился в Харькове, и его бессменный командир Билецкий родился, крестился и женился в Харькове.
Бывших АТОшников Арсен Аваков пристраивал в гражданские структуры, типа Национального Корпуса, во главе которого в Харькове Аваков поставил реального отморозка Костю Немичева, физиономия которого смотрела с каждого билборда в городе Харькове. Что ещё делал Аваков, который считал Харьков практически своей собственностью? Он методично, в сговоре с местными властями заселял Харьков «патриотичной» нечистью – раздавал им бесплатное жилье по всевозможным программам, и вот уже жители харьковских новостроек заговорили с чудовищно не харьковским акцентом. Это уже были бойцы спящей армии Арсена Авакова, готовые в любой момент взять в руки оружие. И они его взяли, и стали за спинами мирных харьковчан. Им все равно, в кого было стрелять: в русских солдат или харьковчан, если бы те попробовали встретить русского солдата с цветами.
Так вот если бы в нужный момент была проспонсированная определенная акция, то большая часть украинских «нациков», обитающих в Харькове, собрались бы в одном месте в одно время, к примеру, на спортивном стадионе, туда был прилетел «Калибр», а лучше два-три …и одной бы проблемой с взятием под контроль Харькова стало бы меньше. Но руководство ФСБ и МО РФ даже не стали рассматривать мой план, потому что для всего мира, украинской и российской общественности, подобный удар, рассматривался бы, как удар по гражданским, мирным жителям. Это только евреям можно долбить по жилым кварталам Сектора Газы, плюя с высоты полета F-16 на всевозможные международные организации по защите прав человека. Если «Моссад» решил, что вон в том доме делают «Кассамы» или СВУ боевики «ХАМАСа», то туда летит ракета и плевать евреям, сколько при этом погибнет мирных граждан. А нам не плевать, мы не можем в превентивных целях нанести удар по массовому скоплению украинских националистов, потому что в этот момент они без оружия и значит не являются «комбатантами».
Вот и получили вместо цветов и приветственных радостных криков харьковчан, баррикады на улицах, стрельбу со всех сторон, горящие покрышки и отчаянных горожан, которые кидают свои машину под колеса российских броневиков.
Дело не только в нациках, коих в Харькове очень много, дело еще и в том, что штурм города с населением свыше миллиона начали только на третий день начала СВО, хоть к его окраинам вышли еще в первый день. Эти три дня позволили местным сплотиться, кое-как организоваться и самое главное, харьковчане, пережив и осознав первые обстрелы своего города, прониклись настоящей звериной жестокостью и агрессией к российским военным.
Когда мы только заходили на Украину и проходили через приграничные села в которых не падали и не разрывались снаряды, то нас, российских военных и, правда, люди встречали улыбками и приветствиями, были и цветы, и крестные знамения вслед, а не проклятья, и российские флаги в руках и георгиевские ленточки. Всё было. И это внушало уверенность и оптимизм в своих действиях. Дескать, мы всё делаем правильно, все хорошо. Вон, как люди радуются, что пришла армия освободителей.
Но на третий день проведения специальной военной операции, когда начался штурм Харькова полезли все «детские болезни» российской армии. Хотя тут надо понимать, что подобная ситуация свойственно любой сложной организации. Не важно кто тут был бы, хоть американская, хоть армия Израиля, хоть армия КНР, все бы обосрались. Зуб даю!
Надо сказать, что российская армия хоть и попала в просак в первые дни Харьковской наступательной операции, но все равно продолжала двигаться вперед и наступать. А это, я вам скажу, дорого стоит!
Войска оказались банально не готовы не только морально, но и технически: отсутствовали самые необходимые вещи для ведения современного боя. Особенно остро стоял вопрос оснащения прицельными приспособлениями, системами наблюдения и связью. Не лучше обстояли дела и с оснащением легким транспортом. Вообще оснащение и снаряжение было просто неудовлетворительное. Отсутствие прицелов, коллиматоров, ночников, тепловизоров, теплой одежды и пр.
Воды, обычной питьевой воды нет!!! Солдатики кучкуются вокруг колодцев, вычерпывая их досуха или попрошайничая у местных.
Напрочь отсутствовала связь, причём любая. Лучше было бы «кинуть» проводную времён второй мировой войны, точно никто бы не прослушивал. Скрытно общались через мобильники, но они были под контролем и далеко не у всех офицеров. Цифровых раций нет. У всех, в машинах аналоговые рации, который замечательно прослушиваются. Конечно, можно общаться загодя оговорённым шифром, но этот навык тоже надо тренировать, а если этого никто не делал, то в эфире орут матом и простыми словами, без всяких шифров. А враг «сев» на нашу частоту все слышит и мотает на ус, а еще активно «срет» в эфире, глуша его. Хорошо еще, если в подразделениях есть носители местных языков: тувинцы, дагестанцы, чеченцы и т.д. они хоть как-то могут скрытно общаться между собой по аналоговым рациям. Но их единицы и они далеко не всегда радисты.
Были уж совсем уж непростительные инциденты. Разведбат одной из бригад, которая должна была войти в Дергачи и блокировать Харьков с севера и северо-запада, не смог выполнить боевую задачу, из-за того, что принял участие в обмене дружественным огнём с соседним подразделением российских войск при полном отсутствии управления и связи, и, тем более, каких-либо разведывательных мероприятий. Шмаляли друг в друга два батальона в течение часа, пока не появились первые «трехсотые», они не запросили медиков и эвакуацию, и только тут разобрались, что русский бьют русских «дружественным огнем».
Разведка толком не была организована и практически не велась ни на тактическом, ни на оперативном уровнях. То же самое и в отношении спецназа, ВДВ и морпехов, когда их как штурмовиков кидали на населённые пункты и различные объекты, по сути, полагаясь только на их мужество и отвагу, без придания каких-либо средств поддержки, прикрытия, эвакуации и т.п. Без должного управления и квалифицированного командования штурмовая бригада быстро деморализовалась.
Пехота, входившая в Харьков с запада, попала под обстрел кочующего танка, который действовал в наших тылах, поскольку их просто не зачищали, в некоторых населённых пунктах оставались целые подразделения противника, которые не втягивались в бои. Так, один танк из постоянно сменяемых укрытий выявил нашу колонну и четырьмя выстрелами смог подбить четыре МТЛБ. Уцелевшие бойцы, не видя противника, бросили технику и скрылись в лесопосадке, где просто дожидались, когда их эвакуируют. Вражеский танк спрятался, дождался, когда придет подмога и вновь открыл огонь, подбив один российский танк, но не критично, всего лишь слетела гусля, наш танкист стал огрызаться в ответ. В итоге укроп ретировался с поля боя в неизвестном направлении.
И вроде задачу по блокированию миллионного Харькова выполнили быстро и четко. Ошибки были, но они быстро решались. КП работал слажено, там множество прекрасных специалистов. Но «сверху» валились совершенно не понятные задачи, которые требовали больших сил и средств, а решались они имеющимся мизером. Но рядовые бойцы всегда молодцы. Из их доблести и складываются победы.
Российские войска вошли в Изюм и долго не могли наладить переправу через Северский Донец, а потом взять Каменку. Для их усиления началась переброска войск с возвращением на российскую территорию и входом на изюмское направление из-за отсутствия других возможностей и дорог. Перебрасывались в основном танковые подразделения и артиллерия, по сути, оголяя Харьков и оставляя только пехоту на легкобронированных «мотолыгах».
Именно на таком фоне планировался «захват» Харькова силами одной – 2-ой бригады специального назначения. Этому предшествовал ряд попыток взятия под контроль города Волчанск в Чугуевском районе Харьковской области, который к тому моменту находился в нашем тылу. После первой удачной попытки зачистки Волчанска, диверсионно-разведывательный отряд был фактически выведен, что привело к потере этого населенного пункта. Последующие зачистки больше напоминали затыкание дыр с отрицательным результатом, при острой нехватке или отсутствии миномётов, артиллерии, бронированных машин. Вдобавок, стала складываться крайне негативная морально-психологическая обстановка.
В город заходили на бронеавтомобилях «Тигр» и «Тайфун», разукрашенных «Z», оружие применять разрешили только при непосредственной угрозе жизни военнослужащих, если при этом гарантированно под огонь не попадут мирные жители. То есть, если из жилой многоэтажки стреляет снайпер, то отвечать нельзя, надо забрать своего «двухсотого», утереться соплями разочарования и идти дальше. Если блокируют российские бронеавтомобили украинскими гражданскими легковушками с водителями внутри, то их давить и расталкивать нельзя, надо отходить и искать пути объезда. И так во всем!
По изначальному плану, в штурме Харькова должны были принимать участие силы 2-й ОБрСпН, 25-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады и части ФСВНГ Росгвардии. Звучит солидно, однако, как оказалось, ни мотострелки, ни росгвардейцы в сам город так и не попали. По одной версии, их колонны попали под обстрел ещё на подходе к Харькову и встали, по другой – даже и не выдвинулись в город по неизвестным причинам. Так или иначе, но бойцы спецназа продолжили действовать согласно плану и стали заходить на харьковские улицы в одиночку, силами всего двух рот из разных отрядов бригады.
Уже здесь была допущена громадная ошибка – на штурм шли подразделения из трех разных ведомств между которыми не был налажен контакт и взаимодействие.
Такими малыми силами нельзя было входит в город, который сейчас напоминал разворошенный улей и буквально бурлил от решительно настроенных граждан, сотен разношерстных отрядов вооружённых националистов, украинских военных и бойцов территориальной обороны.
Российским бойцам был отдан предварительный приказ не открывать огонь по гражданским лицам. Но уже в самом городе спецназ столкнулся с иной реальностью: вооруженные и безоружные местные жители, зачастую без каких-либо знаков отличия и формы, всячески пытались блокировать колонны, разоружать бойцов и перекрывать маршруты движения с помощью горящих покрышек, баррикад и сыплющихся с крыш домов «коктейлей Молотова». Спецназ в своих «Тиграх» отчаянно петлял на незнакомых улочках между баррикад, периодически попадая под обстрел с крыш соседних домов свежесформированной украинской теробороной.
И вот тут в дело вступили сотни нациков, которых годами планомерно собирали в Харькове. У них было оружие, а у кого еще вчера его не было, то им сразу же выдали. Так же автоматы с минимальным комплектом БК из шести магазинов выдавали всем желающим идти защищать Харьков.
Мобильные отряды харьковчан, руководимые опытными и знающими город националистами стали настоящей головной болью вошедшего в Харьков спецназа. Во-первых, они были все как один «по гражданке» или облачены в «милитари». То есть со стороны выглядели как простые мирные горожане, только с автоматами в руках. А у российских солдат был четкий приказ – «В гражданский не стрелять!». Вот если бы над этими гражданскими развивался бы красно-черный флаг «Правого сектора» или баннер с портретом Бандеры, вот тогда можно было бы стрелять в соответствии с приказом Верховного о денационализации, но ушлые нацики никак не выказывали своих политических взглядов.
Так же, в общую гонку и травлю спецназовцев вступили все не равнодушные харьковчане, которые в сотнях пабликов и мессенджерах оперативно выкладывали фото и маршруты продвижения российской военной техники, которая выделялась своими Zетками на броне.
В радиоэфире и на просторах харьковского интернета только и было слышно: Зетки на Ковпака! Свернули на Шевченко, идут к аэропорту! Зетки застряли возле АТБ на Сердюка, все туда!
В один момент группа из четырех «Тигров» прошла по улице Сидора Ковпака, затем по Шевченко, и выскочила в районе школы, где окончательно встала из-за поломок. Противник начал обстрел такой лакомой цели и спецназ вынужденно оставляет бронемашины на дороге. Потеряв свой транспорт, бойцы принимают решение организовать оборону в стенах школы, так как им поступает информация о подходе основных сил на выручку. Тем временем, украинцы, захватив брошенные рации, начали прослушивать переговоры и даже пытаться выйти на связь по звучащим в эфире позывным. После этого инцидента принимается решение перейти на полное радиомолчание и начать отход из города. Спецназ пропадает из эфира.
Большинство групп с боями успешно пробиваются обратно из Харькова. Одно из подразделений под обстрелом оставило свою технику в районе жилмассива Павлово Полена севере города и отходило уже пешком.
Однако, зашедшей дальше всех группе в районе школы № 134 повезло меньше всех. Украинцы бросили клич о закрепившихся в школе российских солдатах и к ее стенам оперативно подтягиваются практически все подразделения противника, находящиеся рядом: бронетехника 92-й мехбригады, спецназ полиции "Корд", национальная гвардия, националисты из "Фрайкора" и другие разрозненные отряды территориальной обороны.
Наши пацаны оказываются заблокированы в здании школы, занимают круговую оборону, отстреливаясь от наседающего со всех сторон противника. Уже несколько часов там кипит нешуточный бой, из радиоперехватов ясно, что противник, поняв, что наши сдаваться не будут, подогнал к зданию школы танк, который принялся методично и хладнокровно «складывать» постройку.
Местное российское командование, в лице комбрига 273 бригады и комбрига 2-ой ОБрСпН ничего лучше не придумало, как послать на выручку застрявшим в Харькове спецназовцам мою группу.
Логика проста: Шурик – ты же фартовый, опять же Харьков знаешь, а еще цельный майор ФСБ, значит у тебя получиться пробиться к спецназовцам и вытащить их. Группа у тебя слаженная и за последние дни хорошо себя показавшая, вон сколько подвигов совершили за два дня, ни каждый полк такими результатами похвастать может. Комбрига 273 бригады, «попросило» его командование, а он уже меня. По-отечески, по-простому попросил помочь, без криков и угроз.
– Шурик, надо пацанов вытаскивать, – глядя мне в глаза начал комбриг, – из всех, кто сейчас есть под рукой, только ты сможешь это сделать. Твоя группа отличилась за эти два дня несколько раз, парни у тебя боевые, на душевной подъеме сейчас от успехов в боях, город ты знаешь, цифровые, защищенные рации у тебя есть. Так, что не откажи, выручи пацанов.
И ведь можно было послать начальство куда подальше, потому что оно не приказывало, а именно просило. У меня есть свое непосредственное командование, оно мне ничего не приказывало и даже не просило. И честно говоря, никто бы меня за это не осудил, потому что лезть в город, который сейчас буквально кишит злыми нациками, ВСУками и добробатовцами, на трех машинах группой численностью в десять человек, это значит не спасти застрявших спецназовцев, а просто угробить еще десять бойцов. Потому что, здесь нужна нормальная войсковая операция, когда пойдут танки с прикрытием с воздуха. Причем действовать нужно максимально жестко и решительно, давить огнем всё что стреляет в тебя. Но командование решило, что надо вытащить спецназовцев как-то так, чтобы при этом не дай бог, кто-то из мирных украинских граждан пострадал. А мирными считаются все, кто «по гражданке», и пусть у него в руках до этого был автомат или «коктейль Молотова», это не важно, потому что когда его убьют, то автомат из кадра уберут, а потом раструбят это фото по всему миру, как доказательство злодеяний российских военных. Поэтому на танчиках и при поддержке с воздуха в город заходить нельзя.
Но начальство понимает, что если не предпринять попыток вытащить спецназ, то потом при разборе полетов им может прилететь «чапалах» из Москвы. А оно им надо? Нет! Значит, что? Значит надо: и на подмогу кого-то послать, и танки в город не вводить, тем более что их и так, этих танков, нет, их перебросили на Изюм. А то, что при попытки вытащить спецназовцев погибнет группа спасателей, так это не страшно, потому что потом можно будет сказать, что, мол, сделали всё что могли, если даже у майора из ФСБ ничего не получилось, так, ни у кого не получилось бы, так, что с нас взятки гладки.
И начальство это понимало, и я это понимал, и все понимают. Но я согласился! Как узнал имя командира, чей отряд застрял в школе №134, так и согласился.
Сашка Жихарев – капитан спецназа, я с ним познакомился в Сирии, именно его группа «разблокировала» заставу, на которой я и еще десяток российских бойцов застряли, окруженные игиловцами. Получается, что тогда он меня спас, а теперь я могу вернуть ему долг и спасти его и его пацанов. Какие тут могут быть сомнения?
Жихарев навещал меня потом на базе Хмеймим в госпитале, он узнал откуда-то, что у меня в роду был поэт-декабрист, да и сам я балуюсь писательством и рифмоплетством, поэтому подумал, что мне можно зачитать стихи, которые он сочинял. Стихи оказались, кстати весьма неплохие, пусть и по мне излишне патриотичные. Еще он мне рассказывал о своих предках: его прапрадед был начальником штаба кавалеристского полка. А прадед служил разведчиком во время Великой Отечественной войны и погиб героем – отпустил свою группу спасаться и в одиночку отстреливался от фашистов в холодном лесу.
