скачать книгу бесплатно
– Большие города и поселения есть только на этом континенте, – стал рассказывать Сайрус. – Там, где Центр подготовки, нет и быть не может посторонних, но эти лихачи на зоранах и туда ухитряются добираться, перелетая с одного материка на другой. Зораны питаются газовыми растениями, которых в небе всегда предостаточно, а их наездники охотятся на разную мелюзгу, обжившую корни летающих островов, где чувствуют себя в безопасности.
Виппер постепенно набирал высоту, поднимаясь высоко над штормом. Далеко под нами потянулись грозовые тучи, подсвеченные яркими разрядами молний.
– Необычно красивый мир, похожий на прошлое моей Земли, – растрогался я.
– Это ты сейчас так говоришь, а через пару циклов тебе это надоест до умопомрачения. Дикая планета, так и не ставшая цивилизованной. Многие считают, что быть квантором – значит безвылазно прозябать в кабинете и по трансгалактической сети ловить преступные элементы с отклонениями в психике. Нет, друг мой, как говорят люди на твоей далекой родине, мы пионеры и первопроходцы. Пускай полицейские ловят всякую мелочь и строчат бесконечные отчеты начальству, мы занимаемся глобальными вещами, от которых зависят судьбы мириадов миров, и только здесь, на этой планете ты поймешь, почему для этого нужно оторвать свой зад от всего цивилизованного и, отрешившись, познать страх одиночества в самой глухой чаще леса богов. Кванторы – одиночки, но это не значит, что мы одни против всех. Так считают лишь те, кто коварно подбирается со спины, в надежде на подлый удар сзади, и вот тут их ждет неприятный сюрприз. Самоуверенный убийца сам становиться дичью, потому что мы поодиночке не работаем.
– Хочешь сказать, научите и меня видеть затылком и ловить пули зубами? – улыбнулся я.
– Этого я тебе не обещаю, но одно знаю наверняка. Таким, как прежде, ты уже никогда не будешь, – таинственно подмигнув, сказал Сайрус, задумчиво постукивая когтями по футляру с камнем.
Пронзив толщу низких туч, виппер взял курс к изумительно правильной формы острову в виде овала диаметром нескольких сотен километров. Защищенный с трех сторон неприступными горами, а с четвертой крутым берегом, о который в пене прибоя с рокотом разбивались буруны высоких волн, остров был идеальным местом для учебного лагеря кванторов. Глубоко под его поверхностью жил своей странной жизнью совершенно иной мир – высокотехнологичный и совершенно чужой, как для меня, так и для окружающей планеты.
Часть 2. Кровавые джунгли
Подставив разгоряченное лицо под теплые струи воды, я не удержался от соблазна, набрал ее полный рот, но почти сразу выплюнул, скривившись от омерзения. Вода здесь была отвратительная и сильно отдавала гнилью, чистые источники встречались редко.
На верхних ярусах инопланетного леса было сумрачно, влажно и ужасно душно. Жгучие лучи заходящей за горизонт стареющей звезды Игнион, пробиваясь сквозь густую растительность, превращали пространство в жаркую парилку. Окружающие джунгли курилось ядовитыми испарениями, от которых кружилась голова. Воздух звенел и дрожал от гнуса. Через каждый час небосвод озарялся десятками ярчайших всполохов, похожих на северное сияние – так проявлялось жесточайшее излучение, частично поглощаемое магнитным полем планеты. Лишь благодаря особенностям местной атмосферы, оно до сих пор не убило все живое, зато породило на свет чудовищную флору и фауну, которая и в страшном сне не приснится. На многие тысячи километров во все стороны простирались растительные великаны, покрытые коричневыми лианами и зеленоватым мхом. Десятки рек и сотни мелких речушек, стекая с широких ветвей, превратили нижние уровни в раскисшее месиво одного большого болота. Многоярусные джунгли красно коричневого оттенка были так высоки и так густы, что передвигаться по ним можно было только днем и исключительно по верхним ярусам, избегая нижних. Неистово раскачивающиеся под набегающими порывами ветра ветки мешали двигаться, но я привык к этому и теперь не вздрагивал каждый раз, когда они начинали жутковато скрипеть и ходить под ногами ходуном. Если до наступления темноты я не доберусь до маячащей впереди лысой скалы, придется заночевать на ветке, чего мне делать категорически не хотелось из соображений безопасности. Все естественные укрытия, такие как полости внутри растрескавшейся коры, как правило, уже были кем-то заняты из зверья, а сражаться с ними из-за этого я не собирался. Даже самое безобидное на вид травоядное было вооружено внушительным арсеналом из рогов и когтей, а их толстую шкуру и подкалиберный снаряд не прошибет. Оставалось терпеливо идти вперед и надеяться, что вскоре найдется укрытие, где можно пережить короткую, но смертоносную ночь Хлории. Наступало время ночных хищников и растительных монстров-людоедов, которым лучше не попадаться.
Я уверенно перебрался на соседнюю ветку, толщиной и протяженностью превышавшую локомотив с многовагонным составом, и быстро пробежал под теплыми струями водопада, низвергавшегося на нижние ярусы. Внимательно смотря под ноги, чтобы ненароком не соскользнуть с мокрой коры, я старался не думать, что меня ждет внизу, если все-таки упаду с высоты нескольких километров. Ухватившись руками за свисающие мохнатые лианы с мягкими иглами, смело оттолкнулся от дерева ногами, на мгновение зависнув над бездной. С холодком в сердце я наблюдал, как подо мной быстро полетела чернильная пустота нижнего ада. Только когда мои стопы, защищенные ботинками на толстой ребристой подошве, коснулись ветки, позволил себе перевести дух, но не утратил бдительности. Потеря осторожности в этом месте означала потерю жизни, которая и без того все время висела на волоске. Не такую учебу я себе представлял, решив стать квантором. Теперь эта идея уже не выглядела удачной.
Высоко над головой с мерзким писком пролетела черная стая хищных криланов, заставив меня вжаться в ствол дерева. Вообще-то криланы не опасны на закате, у них отвратительное сумеречное зрение, они физически не могут атаковать такую подвижную цель как прямоходящий гуманоид. Но тот, кто вспугнул всю стаю, заслуживал более пристального внимания. Если эта зверюга затаилась в засаде где-то впереди моего маршрута, лучше обойти это место стороной, даже если для этого придется потратить лишних пару часов и сделать крюк в несколько километров. Тонкий комбинезон-хамелеон, делавший меня на фоне растительности почти невидимым, и тактический ранец, закрывающий спину – не слишком надежная защита от когтей и клыков Хлории. Свой последний самодельный лук и стрелы пришлось оставить на месте ночлега, когда поутру объявились красные падальщики размером с африканских муравьев и чуть не сожрали меня заживо. Я успел спрыгнуть на нижнюю ветку и удачно приводниться в небольшое озерцо дождевой воды, скопившейся в глубокой выемке сросшихся меж собой стволов. Без простого копья или дубинки в случае драки придется использовать псионические силы мозга, но растрачивать их по пустякам было опасно – я мог впасть в кому и не выйти из нее никогда.
Достав из кармана стальной осколок, опробовал острие кончиком пальца. Продолбив с его помощью небольшое углубление в пятнистом стволе дерева, стал жадно слизывать вытекающую из отверстия тягучую смолу. По вкусу она походила на чуть горьковатый мед, размешанный с валерьянкой – не самое отвратительное сочетание, бывает и хуже. Смердящая навозом смола громового дерева также хорошо утоляла голод и жажду, а если ее растереть тонким слоем по коже, осложняла хищникам работу, забивая данный тебе от рождения запах древесным. Специальная боевая подготовка и внесенные в организм с помощью микрохирургии кванторов небольшие, но важные модификации, позволяли кадетам месяцами и даже, при необходимости, годами обходиться без пищи, но не воды. Вода была жизненно необходимой для протекающих в организме процессов окисления. Ядовитые токсины, выделяемые телом, перерабатывались и растворялись внутри органов, превращаясь в энергию. Я не сильно переживал из-за еды, так как тоже мог легко обойтись без нее долгое время, но по старой привычке старался придерживаться привычного распорядка и никогда не голодать без острой на то необходимости. Охотиться приходилось в основном на гигантских насекомых, ценных белками и протеинами. Я выковыривал их из трещин в коре и поедал, не утруждая ловлей среди ветвей. Еду я запивал водой из широких и глубоких листьев кувшинок, в которых даже в самую жаркую и душную погоду воды было всегда в избытке, благодаря скапливающейся росе. Если хорошо знать местные особенности, выжить даже в этой среде было вполне по силам. Единственный способ уцелеть – быть умнее, хитрее и выносливее. Чем ближе к верхним ярусам, тем меньше древесных хищников и тем проще передвигаться по голым ветвям. Зато возрастает угроза атаки со стороны криланов и серлов, охотящихся только в вершинах древесных исполинов. Еще не до конца затянулась на ноге рана и свежи воспоминания о напавшем на меня лимане, молниеносно спикировавшим с небес, когда я неосторожно выбрался на открытый участок ветки, над которым виднелся десятиметровый разрыв в растительности. Тварь просто свалилась мне на голову буквально ниоткуда и тут же присосалась к бедру зубатой пастью. Я, конечно, успел псионическим ударом отсечь ее голову и столкнуть дергающееся тело в нижний ад, но рубец от нашего внезапного знакомства остался. Даже грамм нейротоксичного яда, содержавшегося в слюне лимана, мог легко убить слона. К счастью, я был не подвержен его воздействию, но радоваться не спешил, ведь яд не единственная опасность, подстерегающая путника в этом адском месте. Я хорошо усвоил полученный урок и больше не стремился идти по легкому пути. Любой разрыв в растительности – потенциальное место атаки. Пустое пространство – хищник в засаде. Все это стало аксиомой.
Туземцы Хлории воспринимали этот мир как многоуровневый. Первый – земля и вода. Второй – жизнь в ветвях, высоко над грязью и бренностью низшего мира. Третий, полубожественный – высоко в небесах, там, где безраздельно правили ветра и парили газовые острова, а жителями являлись наездники воздушных змеев – гитаэ. Четвертый и последний – граница атмосферы и ближний космос, где обитали лишь боги и их приближенные слуги. Я бы добавил еще один уровень, разделив небеса пополам. Особенностью местного воздуха являлась его аномальная плотность на больших высотах. Переизбыток кислорода и примесей водорода, гелия и аргона накладывали особенности на газовый состав планеты. Мои легкие уже приспособились к атмосферному давлению двух первых уровней, а вот чуть выше и я мог потерять сознание от перенасыщения крови излишками летучих газов. Многие животные, напротив, чувствовали себя вполне комфортно, всячески избегая уровней с низким давлением. Для меня стало откровением, что не только земля кишела жизнью, но и небеса, где ее разнообразие было едва ли ни больше, чем внизу. Величественные создания размерами с земного кита медленно порхали в воздушных потоках, сопровождаемые другими животными, похожими на раздутых скатов. Следом за ними, на почтительном расстоянии, парили медузообразные полупрозрачные животные, приспособившиеся подбирать остатки трапезы. Это удивительное междумирье для меня было полно загадок и откровений. Я всерьез подумывал вернуться к его тщательному изучению когда-нибудь в будущем, когда все испытания окажутся позади, и я обрету необходимую самостоятельность.
Решив немного передохнуть, я закрыл уши руками, чтобы не слышать грохота двух громадных исполинов, которые дрались, как тряпичники, в двухстах метрах от меня. Сражение длилось, наверное, не первый год. Деревья близнецы, теперь два супергиганта, сделались смертельными врагами. С первого дня они росли на небольшом расстоянии друг от друга. Затем их ветви стали соприкасаться, и они обменивались ударами листвы, обламывая сучья. Дальнейший рост позволил им обняться, и они боролись, стараясь вырвать друг друга с корнями. Их гибкие деревянные мышцы хрустели, размахивающие ветви производили громоподобные звуки. Вероятно, они и умрут вместе, лет через сто или даже тысячу, но прежде дадут поколение молодых отпрысков, которые продолжат борьбу родичей и сделают эту часть леса непроходимой.
Поправив под подбородком жесткую лямку широкополой панамы, я извлек из нагрудного кармана горсть полупрозрачных шариков, похожих на виноград, жадно закинув в рот. Питательных личинок, имеющих вкус сырых устриц в лимонном соке, я обнаружил пару дней назад, когда наткнулся на глубокое дупло, где на яйцах кладки дремал разморенный зноем марвел. Странная помесь ленивца и насекомого даже не дернула усом, пока я без зазрения совести обворовывал его закрома, обрекая будущее потомство марвела на гибель от голода. Сайрус не шутил, когда уверял, что каждому кадету придется самостоятельно добывать себе пропитание и делать оружие из подручных средств. Никто нам не гарантировал, что все мы дойдем до финиша в целости и сохранности. Умереть, конечно, никому не позволят, но любой призыв к спасательным службам будет приравнен к фактическому признанию поражения и, как следствие – провалу испытания. С одной стороны, мне очень хотелось плюнуть на весь окружающий меня бедлам и вернуться в привычную уютную среду обитания, а с другой – ослиное упрямство и неудержимая тяга к победе, что вели меня все эти годы через многочисленные жизненные испытания и передряги, требовали продолжения участия. А уж каким оно станет, хорошим или плохим, было совершенно неважно, ведь экзамены кванторов – намного больше, чем просто испытание. Это применение и проверка всех твоих способностей, умений и навыков на практике, в самой враждебной из сред, которую только можно вообразить на планетарном полигоне Хлории. Единственный для меня способ стать квантором – достойно выполнить все испытания Старшего совета и стать полноправным членом братства. Или довольствоваться полицейской лицензией. Третьего не дано.
Протяжная трель далекого рожка, перешедшая в пронзительную вибрацию на грани слышимого спектра звуков застигла меня во время трапезы, заставив обратить взор в туманную дымку нижнего яруса. Через пару минут рожок снова защебетал, став как будто ближе.
Осторожно выбирая лиану для спуска, я внимательно следил, чтобы мне не попалась большая волосатая лоза, при контакте с которой выделялась едкая кислота, способная растворить не только жесткую хитиновую оболочку местных насекомых, но и тактические перчатки, сделанные из эластичного углеродного волокна. Росла лоза повсюду и в большом количестве, густо оплетая деревья, ветви и все видимое пространство внизу. Единственные, кто мог решиться двинуться по столь опасному маршруту, были хлорианцы арвари, они же наездники древесных червей – вормов. Самим червям лоза была не опасна. Вормы с удовольствием пожирали ее, прогрызая путь сквозь самые непроходимые участки джунглей. Если мне удастся договориться с арвари о путешествии в составе их каравана, я сокращу путь по времени как минимум вдвое. Правда и тут был риск – туземцы чужаков не жаловали и сначала стреляли, а потом разбирались.
Быстро соскользнув вниз по прямой гладкой лиане, я прислушался. Метрах в сорока прямо подо мной явственно хрустела растительность, как если бы сквозь нее проламывалось нечто грузное и массивное, размерами со среднего червя. Когда караван выбрался на открытое место толстого ствола, я насчитал два десятка взрослых особей, сорок наездников арвари, разместившихся на спинах вормов, где по двое, а где и по трое, и две дюжины хопперов, на чьих спинах перевозили разные грузы, а в некоторых случаях – паланкины знатных особ и местных дворян.
Остановившись на привал рядом с густыми зарослями ядовитой лозы, головной червь длиной десять метров и высотой три – как правило, вожак стаи, ведущий за собой остальных – распахнул кошмарную пасть, смахивающую на колодец, полный циркулярных пил, и с довольным урчанием стал вгрызаться в коричневое месиво лиан. Гордо восседающие на спинах вормов в специальных седлах благородные хлорианцы арвари, терпеливо дожидались, зорко смотря по сторонам. За время их вынужденной стоянки, я смог достаточно внимательно изучить местных жителей, которых раньше никогда не видел вблизи, знал их лишь по многочисленным голографическим изображениям да рассказам опытных кванторов следопытов, работавших с местным населением. Хлорианцы были среднего роста, невероятно стройные прямоходящие создания, очень гибкие, с рельефной жилистой мускулатурой. На некоторых участках их смуглой кожи были вытатуированы замысловатые спиралевидные изображения и нарисованы волнистые линии светящейся в полутьме краской. На плоских лицах приплюснутые носы, вместо ушей небольшие мембранные углубления, а густую растительность на голове, от макушки и до спины заменяла пушистая грива ярко-рыжих волос, которые заплетались в косы и дреды. Говорят, некоторые из туземцев пожирали сырые внутренние органы поверженных врагов, в надежде, что часть силы передастся им вместе с плотью. Шрамированые в многочисленных сражениях проводники не производили благодушного впечатления, но именно такими и должны быть профессиональные следопыты, ведущие за собой торговые караваны по опасным маршрутам. Вооруженные копьями с костяными наконечниками и крюками, длинноствольными духовыми ружьями и короткими пращами, хлорианские торговцы были по местным меркам хорошо вооружены. А если представить на минутку, что произойдет, если они натравят на врагов своих червей, то можно предположить, что мало найдется желающих встать у них на пути, не подумав о горьких последствиях столь самоубийственного и глупого поступка. Я, конечно, мог пропустить караван и пойти следом, тем более просека еще не скоро зарастет, но мое внутреннее чутье подсказывало, что в компании арвари будет безопасней. Смазанные органическими ядами наконечники их копий и стрел могли качественно парализовать или мгновенно убить любое существо, независимо от его размеров. С такой защитой нечего бояться дикого зверья и враждебных племен людоедов. Необходимо выйти на контакт, пока один из разведчиков не заметил меня и не нашинковал стрелами.
Сложив ладони у рта и вдохнув в легкие как можно больше воздуха, я издал протяжную трель. Разведчики разом обернулись на звук, выхватывая из чехлов короткие деревянные мечи с костяной режущей кромкой, как у пилы, но почти сразу опустили, когда я отключил маскировку и дал разглядеть себя. Ткань одежды стала однотонно серой, выделив меня на фоне коричневых листьев и веток. Я медленно, сохраняя достоинство, неспешно спустился по лиане на один уровень с караваном. Некоторые из туземцев тревожно принялись вполголоса переговариваться, обсуждая мое появление, пока я медленно приближался к ним, держа руки на виду, показывая, что безоружен и не представляю для них угрозы. Предводитель каравана – краснокожий гигант, на целую голову возвышавшийся надо мной – отошел от лениво жующего червя и направился ко мне, держа на прицеле своего короткоствольного пневматического ружья без приклада. Когда расстояние между нами сократилось до трех метров, я приветствовал его по местному обычаю – сложил ладони вместе. Разжав пальцы, продемонстрировал кусочек блестящего металла, и когда хлорианец с опаской принял его из моих ладоней, как бы невзначай показал мешочек у себя на поясе, полный остроконечных осколков. Необходимо уточнить, что на растительной части планеты, где не было шахт по добыче руды, больше всего на свете ценился металл, он же универсальная валюта в любых местных торговых операциях. Я раздобыл его в нижнем аду, где еще сохранились нетронутые руины древних цивилизаций, в свое время широко колонизировавших Хлорию, а затем необъяснимо исчезнувших с ее лика тысячелетия назад. Для хлорианцев посещение запретных мест, где раньше жили боги, было своего рода актом героизма и в некотором роде безумием. Предложив предводителю каравана осколки жилища богов, я тем самым выразил большое уважение, доброе расположение и миролюбие. Такие вещи здесь были в почете и уважении.
– Котан, – коротко представился хлорианец, осторожно пробуя зубами кусочек металла.
– Ато, смиренный служитель богов, – спокойно ответил я, опустив глаза вниз. Смотреть хлорианцу в лицо считалось актом агрессии и вообще дурным тоном. – Оплата. Три бруска.
Хлорианец, перестав жевать железный осколок, быстро спрятал его в нагрудный карман и издал серию повторяющихся щелчков, которые мой переводчик перевел как восклицание и вопрос. Это вызвало у меня секундное замешательство.
– Я иду на закат. Нам по пути.
– Саитин! Назови цель пути и данный тебе от рождения богами тотем, – строго потребовал туземец, прежде чем принять окончательное решение. Это был очень важный момент.
– Сивиш. Город полуденного заката. Три льега на северо восток. Тотем… Орбитвиль.
У меня за спиной раздались удивленные восклицания и перешептывания. Услышав благодаря моему переводчику дословный перевод места, где, как знал любой хлорианец, обитали только боги и их слуги, предводитель каравана испуганно посмотрел на меня своими матово черными глазами и быстро заморгал, выдавая крайнюю степень заинтересованности. С опаской и интересом, ощупав ткань моей одежды и командно-тактический ранец за спиной, что-то забубнил, словно произнося молитву, отгонявшую злых духов. Только убедившись, что я не призрак, не морок и не галлюцинация, немного успокоился. Сложив руки вместе, дотронулся до моей руки.
– Я знаю, что воинам священникам после смерти открыта дорога к тайнам Орбитвиля, но чтобы при жизни… – дальше последовала тарабарщина, которую не смог перевести даже мой всезнающий переводчик.
– Мне необходимо попасть в город, – настойчиво сказал я. – Обещаю не лезть в ваши торговые и межплеменные дела. Я мирный служитель, но умею сражаться и врачую раны.
Мое присутствие не слишком волновало караванщика, наверняка видавшего куда более экзотических чужаков, прилетавших в этот удивительный мир. В самом Городе полуденного заката находился единственный на планете официально разрешенный кванторами космодром беллатрианцев, которые обменивали у туземцев редкие экземпляры дикорастущих растений в обмен на металлы и лекарства. Сами галакты не сильно горели желанием рисковать собственными жизнями, рыская самостоятельно в джунглях в поисках ценных образчиков хлорианской флоры. Некоторые свойства дикорастущих растений были настолько необычны, что до сих пор вызывали горячие споры среди лучших научных умов Крул Каи. Так одни виды растений прекрасно себя чувствовали в космосе и выделяли в вакууме кислород, используя исключительно излучение родной звезды в качестве питательного элемента и катализатора химических процессов. Другие легко приживались даже на безвоздушных метеоритах и планетах с ядовитой атмосферой, пуская корни в промерзший насквозь железо-никелевый грунт. Ученые галактов весьма заинтересовались этими возможностями и теперь экспериментировали с растениями с целью изменения непригодных для жизни планет. Особенно это интересовало боронов и иссов, одержимых терраформированием своих малопригодных для жизни миров с большим содержанием металлов.
– Если клянешься слушаться и по первому моему требованию вместе с остальными защищать товар от набегов неразумных и диких племен, тогда договоримся, – тут же выдвинул свои условия караванщик. – Тебе неслыханно повезло. Мы направляемся в Город заката и будем там послезавтра к вечеру. Если, конечно, не встретим презренных катцев. Этих я сам с величайшей радостью принесу в жертву Морве. Всем остальным займутся воины Кон Рата. Согласен?
– По рукам, вождь! – забывшись, я радостно хлопнул его по плечу, но тут же осекся, когда он зашипел, высказывая удивление моим поведением. – Четыре оборота божественной луны назад я видел боевую турму. Шесть сотен воинов в боевом облачении, из трех селений, готовились к тризне по ушедшим за небеса усопшим предкам. Дважды двунадесять оборотов луны разве не считаются священным временем и не гарантируют нам свободный проход через их земли?
– Да! – важно согласился Котан. – Это так. Нарушить тризну – значит навлечь на себя и весь род проклятия богов! Катцы побоятся лично нападать на караван, но могут натравить своих диких вассалов – зурбов. Этим чужды любые правила и табу. Где остальная плата, саитин?
Молча протянув ему горсть блестящих полосок небесного металла, быстрым шагом направился к вормам. Воины с удивлением взирали на меня свысока из седел, пытаясь понять, из чьего рода-племени я такой нарисовался, и стоит ли сложить передо мной руки в знак приветствия или просто презрительно проигнорировать, отвернувшись в сторону. Если вид галактов, посещавших их главные города и храмы был более-менее привычен и знаком, я являл собой полную загадку. С виду безоружный, без божественной машинерии и даже без обычной гусеницы-перевозчика цена мне была почти ноль, но мой явно небесный статус и наличие целого состояния на руках обязывали проявить уважение или как минимум почтение. Поэтому, когда я подошел к наезднику, одетому чуть богаче, чем остальные его товарищи, он, помедлив, все же протянул руку, помогая мне взобраться в соседнее от него пустующее седло. Взобравшись с опаской на спину гусеницы, я невозмутимо пристегнулся широкими ремнями и в ожидании обвел взглядом косящихся на меня воинов, тут же отводящих взгляды в сторону.
Пока Котан обходил с проверкой свое молчаливое воинство с инспекцией – проверяя снаряжение, закрепленный на вьючных животных товар, и быстро опрашивал разведчиков, вернувшихся с изучения тропы – у меня выдалась возможность познакомиться со своим соседом, сжимающим в правой руке связку коротких, но тяжелых дротиков из кости рыбы.
– Кон Рат! – гордо представился тот, перехватив мой заинтересованный взгляд на свои татуировки. – Эти шенаи я заслужил, отправляя на тот свет катцев и зурбов. Прощальный дар.
У туземцев была весьма мудреная цивилизация, схожая по духу с французским владычеством в Индокитае начала сороковых годов двадцатого века на Земле. Только здесь в качестве колониальных властей выступали беллатрианцы и их союзники по Крул Каи, а в роли «народных масс» – все коренные жители Хлории. Наверное, это было единственным местом во Вселенной, где дремучее варварство, ритуальные мистерии и высокие технологии шли рука об руку, а кровавые жертвоприношения соседствовали с ультрасовременным космодромом, с которого ежеминутно стартовали звездолеты галактов. «Кон» с приставкой «Рат» могло означать то, что передо мной один из принцев крови, доблестный воин, наделенный полномочиями полководца, или просто выходец из благородной и уважаемой семьи, отмеченный печатью доблести в многочисленных сражениях. Чтобы не выглядеть хамом, я тоже решил проявить учтивость, рассудив, что мое молчание могли истолковать как презрение или неуместное высокомерие.
– Мое имя Ато и я смиренный служитель богов четырех стихий. Отчего столь знатный воин не предводитель, как Котан? Разве у тебя недостаточно шенаи, чтобы самому стать вождем?
Кон Рат резко ударил себя в хитиновую кирасу кулаком, гордо вскинув голову:
– Я командую всеми стрегулями отряда! Котан нанял нас, чтобы мы охраняли его барахло! Эти презренные торгаши совсем не чтят традиций, а предпочитают обычаям деньги. У себя на родине я военный вождь и важная персона. Мне подчиняются все сатрапы на моей территории. Владения моей семьи в предгорьях Туманных гор.
– Откуда идет караван? Перевозите питательные смолы и благовония?
Хлорианец с подозрением посмотрел на меня, перебирая многосуставчатыми пальцами роскошные бусы, сделанные из мастерски обработанных синих камней сиу, что можно найти только у зеленого моря – по причине удаленности от береговой линии они были особенно ценны.
– Ты слишком любопытен для простого саитина, – положив ладонь на костяную рукоять ножа, стилизованную под оскаленную пасть лимана, Кон Рат пристально посмотрел мне в лицо, выражая тем самым агрессию. – С какой целью спрашиваешь и к какому виду принадлежишь? Никогда еще мне не доводилось видеть столь странных существ. Ты полукровка?
Вспомнив о своем новом статусе слуги богов, я примирительно сложил ладони и приложил их к переносице. Этот воин не так прост, как кажется. Намного осторожнее Котана.
– Я выходец с Севера, где вода твердая, как камень, а ветер настолько холодный и пронзительный, что убивает одним лишь дыханием. В Городе полуденного заката я хочу нанять помощников, чтобы продолжить путь к Божественным скалам морской богини. Боги призывают меня на Громовые утесы Каславана, для принесения ежегодного жертвоприношения.
– Господин может разговаривать с богами? – уважительно переспросил простой воин, сидящий на соседней гусенице. Услышав часть нашего с Кон Ратом разговора, он благоговейно закрыл лицо ладонями, выражая страх и почтение. – Поклоняетесь даэдре?
– Молчи, несчастный прыщ рисы! – раздраженно осадил его Рат, замахнувшись на воина плеткой. С неудовольствием поерзав в седле, покосился по сторонам. – Это запретные темы, на которые могут рассуждать лишь священнослужители и саитины. У моего рода был когда-то священный статус Вант! Мне можно обсуждать подобные вещи, не опасаясь накликать беду!
Воин отнял ладони от лица и, не сводя с меня взгляда чуть светящихся во тьме овальных зрачков, указал когтистым пальцем на мой медальон из зеленоватого камня, выглядывающий из-под расстегнутого на груди комбинезона.
– Я видел подобные даэдрические символы как на этом охранном камне…
Видя, как Кон собирается сердито прикрикнуть на ратника, я остановил его жестом руки.
– Подожди. Мне интересно, где простой воин мог видеть запретные письмена.
– Много дождей назад наш отряд сражался на юге Великих прерий с пришлыми племенами манса с высокогорного плато Айлуна, – понизив голос, начал рассказ ратник. – Была страшная кровопролитная сеча, длившаяся несколько лун. Немногочисленные выжившие отступили к безымянным руинам, сделанным целиком из небесного металла. Мне никогда прежде не доводилось видеть столь диковинные постройки, и тех чудес, что мы насмотрелись, хватит не на один день рассказа, но мы не сразу поняли, отчего нас больше не преследуют мансы. Невидимая смерть, которую невозможно узреть или ощутить, убивала нас одного за другим, пока мы не поняли, что причина – проклятые руины и если не выбраться из них, они убьют нас надежнее вражеских копий и стрел. Мы прорвали окружение и смогли вырваться из руин Шинвара…
– Заткнись, пустоголовый! – яростно набросился на него побелевший от ярости Кон. – Я ведь приказал не упоминать проклятые названия! Они и после смерти демонов несут смерть и несчастья тем, кто по неосторожности вспомнит про них! Если бы вы в той битве проявили хоть каплю мужества и стойкости, не пришлось бы от страха выхаркивать внутренности на землю!
Воин обиженно отвернулся, бормоча про себя охранные молитвы. Я же, сняв через голову медальон на кожаном шнурке, принялся внимательно изучать подарок Сайруса. Незадолго до начала испытаний он преподнес его мне в дар, назвав шапуром – хранителем здоровья и спокойствия. Согласно поверью беллатрианцев, если носить минерал, из которого был сделан талисман, на теле – долгая жизнь его обладателю была обеспечена. Проведенные в лаборатории исследования показали, что материал шапура по структуре отдаленно схож с земным турмалином. В его состав входят калий, кальций, магний, марганец, железо, кремний, йод, фтор и двадцать шесть неизвестных земной науке элементов, не входящих в периодическую систему Менделеева. Шапур одновременно выступает излучателем инфракрасных лучей, активатором клеток, балансировщиком псионики и неким природным резонансным поглотителем радиации. По мне, так это обычная безделица, в которую был встроен передатчик для вызова помощи, если я вдруг захочу окончить испытание и покинуть планету. Транспортный ксил беллатрианцев – дисколет десятикилометрового диаметра – десантировал нас на планету прямо с орбиты две недели назад. Каждый из нас самостоятельно выбрал себе вещь, в которую встроили маячки безопасности. Я решил, что медальон для этого подойдет лучше всего. С тех пор я с ним не расставался.
– Увидимся на финише, чемпион! – выкрикнул на прощание Сайрус, прежде чем перед моим носом захлопнулись створки шлюза, а через миг остаточное атмосферное давление вышибло меня и других кадетов в открытый космос. В безумной карусели мельтешащих звезд и свободного падения, кое-как стабилизировав неуправляемое вращение, я приближался к планете с огромной скоростью, слыша в шлеме лишь тяжелое дыхание и хрипы других будущих кванторов. Наша учебная группа из шестидесяти четырех участников благополучно приземлились в джунгли и каждый самостоятельно выбрал себе маршрут. При нас не было ни еды, ни оружия, ни элементарных медицинских и гигиенических принадлежностей, все это мы должны были раздобыть по дороге или сделать из подручных средств самостоятельно. Даже орбитальные скафандры рассыпались на атомы после приземления, чтобы мы не могли ими воспользоваться в качестве доспехов. Раскрывая орбитальный парашют в пяти километрах от поверхности, я постарался минимально отклониться от выбранной зоны приземления. К сожалению, не учел мощные порывы ветра на этой высоте, и меня снесло далеко в сторону.
Персональный маршрут каждого из рекрутов поделен на шесть важных отрезков, каждый из которых является ключевым. На этих точках нас ждали специально отобранные инструкторы, у которых можно было узнать о дальнейшем маршруте, так как весь путь никому из нас не был известен заранее. Я благополучно миновал три из них и сейчас направлялся к четвертому, чтобы выяснить, куда предстоит идти дальше. За первую неделю пути я частично адаптировался к местным условиям. И вот, наконец, удача – наткнулся на боевой караван хлорианцев и хоть на время смогу позабыть про свои вечные проблемы – ночевку и еду. То, что меня приняли за саитина – уже неплохо. Воины священники обладали массой привилегий, вне зависимости от своей национальной, расовой или религиозной принадлежности, ведь на этой планете вместе с хлорианцами проживало много других рас, не являвшихся коренными жителями планеты.
Почти миллион лет назад давно вымершая раса сондианцев впервые основала и воздвигла свою первую колонию на уже обитаемой планете Хлория, где в то время уже существовали разумные формы жизни, созданные неизвестными в то время творцами. Спустя годы поисковые группы сондианцев впервые наткнулись на необнаруженные ранее руины строений даэдре, предположительно живших здесь задолго до их прилета и ничего кроме осколков своей, несомненно, высокотехнологичной империи не оставившие после себя. Остатки строений на удивление хорошо сохранились, поражая своей долговечностью. После тщательного изучения руин, сондианцы неожиданно для всех прекратили изыскания и закрыли колонию на карантин, а через сорок циклов и вовсе свернули миссию и улетели обратно на свою далекую планету, заявив союзникам, что Хлория непригодна для колонизации их видом. Впоследствии на материнской планете сондианцев произошел страшный катаклизм, который расколол планету на несколько частей. Что именно стало причиной, никто так и не узнал.
Тысячелетия спустя пришедшие на Хлорию бороны основали первое цивилизованное государство хлорианцев Вант или по старому Ван, но тоже были вынуждены покинуть планету – туземцы восстали против чужаков, развязав гражданскую войну. Злосчастная эстафета перешла к беллатрианцам, которые и по сей день из последних сил сохраняют управление всеми префектурами континента Кабал. Представления туземцев о мироздании, не без помощи жителей других планет, которых они принимали за богов и демонов, немыслимым образом исказились, сформировав нынешнюю цивилизацию Кат. Хлория превратилась в анархичное теократическое государство с радикальной религией, где твое положение в обществе напрямую зависело от родства с древними жителями Ван и духовного статуса. Много странных рас проживало на этой планете. Но еще больше колонистов и исследователей из Крул Каи навеки остались гнить в местных болотах и джунглях. Хлория, являвшаяся передовым аванпостом беллатрианцев на краю спиралевидной Галактики X 3421, лишь с появлением Орбитвиля – как называли туземцы «Кванторию» – приобрела статус заселенной. Постепенно выбираясь из дремучего болота невежества и кровавых ритуалов, туземцы стали пытаться наладить сотрудничество с небесными созданиями. Про руины, в свое время до смерти напугавшие сондианцев и боронов, все благополучно позабыли, тем более руины официально были признаны безопасными.
– Хуп! – рявкнул Котан и как следует стегнул по мясистому боку гусеницы плеткой-девятихвосткой с прикрепленными на концах костяными шипами. Еще секунду назад лениво жевавшее создание с ревом возмущения распахнуло гигантскую пасть, полную острых зубов, и весьма ловко для такой туши ринулось в проеденную сородичами просеку шириной метров шесть и высотой три. Я едва успел вцепиться обеими руками в жесткую гриву, как мощный рывок чуть не скинул меня на землю – спасли ремни поперек талии. Тело гусеницы-червя синхронно сокращалось и расширялось, передвигаясь со скоростью бегущего человека, повеселевшие наездники привычно раскачивались в седлах, зорко поглядывая по сторонам.
«Этак я себе весь зад отобью к концу пути! – с неудовольствием думал я, болезненно морщась при очередном подскоке. – Экзотика… Мать ее… Сидел бы на Земле при теплой кухне планетарного гарнизона и в ус не дул, так нет… Понесло же черт знает, куда… И зачем?»
Я успел увернуться, когда над головой пронеслась, словно молния, черная ветка и хлестко шлепнула Кон Рата по затылку. Глухо заухав в своем эквиваленте смеха, едущий рядом ратник совсем по-человечески подмигнул мне глазом. Кон на это лишь раздраженно фыркнул и стал более осмотрителен. Караван через четверть часа достиг той самой скалы, до которой я так и не смог добраться своим ходом и, не сбавляя скорости, двинулся на северо восток, в обход горной цепи. В качестве ориентиров проводники использовали лишь чутье и опыт, ведь никакие карты и схемы не гарантируют нахождение пути через джунгли, когда просека зарастает в течение каких-то нескольких дней. Проводники интуитивно выбирали правильный путь, обходя лежбища хищников, непригодные для движения тонкие стволы и просто опасные места. На ходу срывая с веток недозрелые орехи акад в плотной зеленой оболочке с желтыми полосками, туземцы, ловко орудуя своими костяными ножами, вскрывали жесткую оболочку и с аппетитом выпивали желеобразное содержимое. Я бы с удовольствием последовал их примеру, да незрелая мякоть акада, по информации кванторов, была ядовита для человеческого метаболизма. Пусть мое обращение защищало меня от большинства ядов, болезней и паразитов, лишний раз пробовать на себе их воздействие я не собирался. Ограничившись горстью проверенных временем бледно-зеленых грибов, что удалось ухватить со ствола дерева, я стал быстро жевать их под изумленным и немного испуганным взглядом Кона, который прекрасно знал, что эти грибы смертоносны для любого хлорианца, будь то взрослый или ребенок. По-новому взглянув на меня, он уважительно приложил тыльную сторону ладони к губам, выражая свое восхищение.
Крепко держась за жесткие волосы гусеницы, я ни на секунду не ослаблял внимание, в любой момент могла произойти атака со стороны диких зурбов, если караван угодит в хитрую западню. Нашим уязвимым местом были хопперы, совершенно не защищенные от стрел и копий костяной броней или хитиновыми пластинами как, например, гусеницы воинов. Двуногие травоядные, похожие на огромных кенгуру с массивными когтями на лапах, испуганно поджимали уши, прислушиваясь к шорохам и рыкам, доносящимся из темноты джунглей, готовые сорваться в панический бег, если бы не специально приставленные к ним полуголые хлорианцы-погонщики, обученные обращению с хопперами во время их припадков страха. Они шли рядом с животными и при любом подозрении на панику нещадно лупили хопперов короткими дубинками промеж ушей.
Стянув с головы мокрую широкополую панаму, я отер ею проступившую на лице горячую испарину и снова сосредоточился на удержании равновесия в неудобном седле. Наслаждаться окружающими красотами мешали темнота и выматывающая, буквально сводящая с ума жара, словно в бане. Как бы я сейчас хотел оказаться на пляже у ласкового моря, вместо душных джунглей, наполненных пьянящими испарениями и ароматами незнакомых растений. У меня даже сил не осталось удивляться, когда скучающий Кон Рат невозмутимо извлек откуда-то из кожаной сумки портативный радиосканер, похожий на допотопный плеер, и стал привычно перебирать частоты. Из устройства полилась музыка, отдаленно напоминающая индийский ситар.
Одолжив на минуту у Кона радиосканер, я быстро изучил местное чудо инженерной мысли, с удивлением отметив, что устройство почти целиком сделано из древесины, лишь никель кадмиевая аккумуляторная батарея являлась высокотехнологичным продуктом, зато все остальное, до последней детали, даже звуковые мембраны, растительного происхождения.
– Откуда у тебя это? – поинтересовался я, указав на радио.
– Нравится? – раздулся тот от гордости. – Купил в городе у местного шамана.
– Сколько заплатил за коробочку с духами?
– Три драхма регула и обработанную шкуру убитого лично мною субразавра!
– Тебя обманули. Это устройство не стоит и одного драхма, а шкура субразавра ценится больше, чем самодвижущая повозка. Аккумулятор малой емкости, электронные платы из растений. Все это ничего не стоит, мой друг.
Кон быстро забрал радио из моих рук и, сердито косясь, стал с подозрением рассматривать прибор, словно тот и вправду был из помета зорана.
– Если это окажется правдой, я верну свои деньги назад, даже если для этого мне придется выпотрошить подлого обманщика-продавца! Ты очень хорошо осведомлен в технических делах, Ато. Никогда не слышал, чтобы саитины обладали подобными умениями. Обычно они напиваются своего наркотического дурмана Саа и выкрикивают глупые предсказания и похабные песни.
– Моим учителем был сам настоятель Небесного храма, преподобный Раулин Ван, просвещенный в делах небожителей со звезд, – осторожно стал объяснять я. – Он учил разбираться в машинерии чужаков, но не доверять им свою жизнь. Если бы он узнал, что я наперекор его воле отправился в Город заката, сказал бы, что ищу себе неприятности…
– Это правда, – не стал спорить Кон, лениво ковыряясь в зубах острием короткой стрелы. – Он очень мудрый, если на фоне всеобщей одержимости машинами до сих пор не отдал душу одной из них. Столица превратилась в выгребную яму. По улицам разъезжают повозки, приводимые в движение темными силами, а жители продали души огненному демону Аазу, раз способны жить в столь смрадном облаке, окутавшем собой весь город, словно проклятие даэдре…
– Что ты знаешь про даэдрических демонов? – я решил направить разговор в нужное русло.
– Только то, что их упоминание всегда приносит беду! – отрезал Кон, недобро сверкнув на меня глазами. – Смотри, что ты натворил! – И сердито указал плеткой куда-то перед собой. – Я ведь говорил, что будет беда! Полюбуйся! Теперь мы тут застрянем надолго.
Головная гусеница, на которой ехал хозяин каравана, неожиданно заволновалась, взревела, затрясла мохнатой башкой, наотрез отказываясь ползти дальше, как бы ее при этом не стегал плеткой Котан. Поначалу я решил, что на нас организована западня, но относительное спокойствие окружающих говорило о том, что нападение, если и случится, то не здесь и не так.
Воспользовавшись вынужденной остановкой, мы с Коном спустились с гусеницы, решив для разнообразия размять затекшие ноги. Хлорианец поскрипывая хитиновыми наколенниками, наплечниками и нагрудной кирасой, направился к столпившимся погонщикам, о чем-то пытавшимся предупредить беснующегося Котана. Как я понял из их разговоров, прямо впереди каравана находилась какая-то внушающая опасность аномалия, мешающая двигаться дальше. Посмотрев в указанном направлении, я поначалу не увидел ничего необычного, кроме переплетений лиан и огромных листьев размером с человека, но легкое движение ветвей и шевеление листьев говорило о наличии чего-то живого и невидимого, что раскачивало растительность подобно ветру.
– Что случилось? – спросил я у Кона, наблюдая за лианами, которые сами по себе сворачивались в спирали, и мхом на стволах деревьев, пригибавшимся, словно при сильном шторме, хотя вокруг почти отсутствовало малейшее движение воздуха.
– Опять духи резвятся, – помрачнел тот, смачно сплевывая себе на ладони и начиная их активно растирать. – В шестой раз с начала пути. Не иначе нас кто-то проклял.
– А мы не можем пройти сквозь духов? Что тут такого?
Удивленно посмотрев на меня, Кон Рат сделал ладонью волнистый жест, который в человеческих жестикуляциях можно сравнить разве что с кручением пальца у виска.
– Первый, кто подойдет к духам – умрет! Не надо с ними шутить, – объяснил стоящий рядом воин и на всякий случай отошел в сторону.
Припоминая рассказы и легенды Хлории, что нам пересказывали инструкторы во время занятий, я вспомнил, что в результате постоянных квантовых вспышек на Игнионе местные жители в ходе естественной эволюции приобрели удивительные паранормальные способности, называемые кванторами псионикой. Хлорианцы часто по невежеству принимали собственные материализовавшиеся страхи за действия духов и призраков из потустороннего мира. Сначала одному покажется, что ветка сама шевельнулась, потом он поделится страхами с остальными, и вот результат – мысленная энергия заставляет растения шевелиться, а невидимые духи сеют реальную смерть. Ученые Квантории доказали, что взгляд хлорианцев излучает поток нейтронов. Даже у человека есть разность потенциалов между внешними и внутренними полюсами глазного яблока. Можно сознательно активировать электромагнитное излучение, несущая волна сфокусируется хрусталиком. Пройдя через зрачок, произведет поляризацию электрического вектора и преобразуется в узконаправленный луч, силой до полутора Тесла. Насколько я помнил, если по неосторожности кто-то шагнет в подобную псионическую зону, ничего хорошего его не ждет, ибо уверенность остальных в его скорой гибели вызовет неосознанное желание убить богохульника. Отсюда следовало, что к подобным вещам стоило относиться серьезно и ни в коем случае не пренебрегать личной безопасностью.
Из толпы полуголых погонщиков отделился сухой, словно ветка, низкорослый старик из горного племени дивеев. Он был безоружен, одет в одну лишь набедренную повязку и сандалии, но в руке сжимал шаманскую флейту, украшенную разноцветными перьями и когтями зорана. Пританцовывая на месте и наигрывая ритмичную мелодию, он стал мелкими шажками приближаться к опасной зоне, то и дело хлопая себя по ногам и телу, а иногда начиная заунывно выть. Я с интересом наблюдал за изгнанием духов, пытаясь понять, каким образом обычные танцы и музыка могут рассеять опасную аномалию. Покрываясь испариной и дико закатывая глаза, старик, словно сумасшедший, кружился в танце, то и дело начиная долбить деревянной флейтой по стволу и ближайшим веткам. Он наклонился и сорвал две горсти травы. Держа по пучку в каждой руке, стал медленно вертеть ими в воздухе, тяжело и хрипло дыша. Затем откашлялся, запел ритуальную песню и медленно пошел вперед. К моему несказанному удивлению псионическая зона заметно уменьшилась в размерах, а после отступила вглубь зарослей, где окончательно затерялась во тьме ветвей.
– Ктарх лучший в этом деле! – не удержался от комментария Кон Рат. – Когда тьма нижнего мира сгущается и выбирается наверх, а боги не замечают этого, лучше иметь под рукой одного отмеченного печатью богов безумного дивея, чем сто воинов Колониальной гвардии!
Раз уж караван остановился, Котан решил сделать небольшой привал, заодно дать животным вдоволь наесться перед дальней дорогой по травяным пустошам Великой прерии богов, где не было деревьев и лиан, которыми питались вормы. Во время привала я увидел, как Кон Рат подзаряжает свой никель кадмиевый аккумулятор. Он достал металлическую иглу с длинным проводом, обмотанным изолирующими волокнами резинового дерева, одним концом воткнул провод в радио, а другим, где была прикреплена игла, глубоко в кору дерева. Насколько я знал, внутри всех здешних растений циркулировал переменный ток, собираемый деревом не только от обычной статики и во время ударов молний, но и преобразуемый из излучения звезды в электричество. Электроэнергия принимала в жизни растений непосредственное участие, стимулируя и катализируя внутри коры химические процессы, необходимые для роста гигантского растения. Чем глубже под поверхность коры, тем сильнее напряжение, так, например, на глубине десяти сантиметров было всего двадцать вольт, этого достаточно, чтобы подзарядить аккумулятор радио, а на глубине метра уже свыше тысячи, что смертельно. Полчаса зарядки и Кон как ни в чем ни бывало извлек иглу из ствола и спрятал в походную сумку. Щелкнув выключателем, заметно повеселел, когда радио тут же ожило, транслируя молитвы священников, всегда с первыми и последними лучами произносящих хвалу великому Сорусу, создателю неба, а также богине Калисе – создательнице звезд. Весь юмор заключался в том, что за этими так называемыми божествами скрывались официальные представители Крул Каи, и с каждым из них я был знаком в той или иной мере лично. Так, например, Сорус был руководителем исследовательской группы и моим инструктором по географии Хлории, а Калиса контролировала транзит с планеты полезных ископаемых. Я познакомился с ней во время обучения и не пожалел ни на одну минуту… впрочем, эта история не имела никакого отношения к местным мистериям.
Прогуливаясь в одиночку по стволу дерева вокруг временной стоянки, я заметил среди голых вершин деревьев высоко в небе алые всполохи близкого рассвета, когда интенсивность вспышек возрастала, а наш сектор звездного неба попадал под прямые лучи, создавая эффект зеленоватой иллюминации. Это было чертовски красиво, если бы не реальная угроза квантовых ожогов. Пришлось потратить уйму терпения и нервов, прежде чем Сайрус поздравил каждого кадета с персональной адаптацией к жесткому излучению Игниона. Терапия привыкания к условиям Хлории проходила в условиях биолабораторий станции, где всякий риск был исключен. Но память о невыносимой боли во время модификации кожи так и не стерлась из памяти.
Взгляд зацепился за желтое свечение на горизонте, словно от зарева пожара, я указал на него ближайшему охраннику, вопросительно посмотрев на того.
– Город полуденного заката, – ответил тот, сделав знак, отгоняющий демонов. – Скоро рассвет, и мы начнем спускаться. Впереди Великие прерии богов и смрадные улицы столицы…
– Вблизи есть какие-нибудь руины или капища? – неожиданно для себя спросил я.
Покосившись в сторону Кон Рата, бродящего среди вормов, ратник нехотя ответил:
– Есть обелиски Зосма. Мы их увидим, когда спустимся чуть ниже.
– А более старые постройки вот с такими знаками? – Я показал на свой амулет. – Может, монументы даэдрических огнепоклонников или древние храмы из черного камня?
Воин замялся. Убедившись, что Кон Рат далеко и его не услышит, быстро зашептал:
– Есть одно проклятое место, называемое Тубаной. Говорят, много дождей назад огненная звезда прочертила небо, пробила кроны деревьев и зарылась глубоко в трясину нижнего мира. Удар был такой силы, что открыл ранее скрытые под грязью развалины, сделанные целиком из металла. Смертельно опасное место, где живут одни лишь духи даэдрических богов, вторгающиеся в твою голову, чтобы свести с ума своим зовом. Это одно из самых опасных мест.
– Невидимая смерть в воздухе?
Воин подумал, а потом отрицательно замотал головой:
– Нет, только голоса.
– Что ты имеешь в виду, говоря о вторжении в голову?
