скачать книгу бесплатно
– Её?! Зачем вам глухонемая пчела?
– Хочу преподать им с Миашем особенный урок, единственный, которого нет в Вашем расписании.
– Это какой же?
– О том, что минори своих не бросают.
Директриса потупила взгляд. Вообще она… могла понять. Если бы не ходатайство ассамблеи, Кайнорт Бритц до сих пор валялся бы прикованный к кирпичам казематов Граная. Минори не бросали своих, на этом зиждилось их величие. Олеа сцепила пальцы в замок и вздохнула:
– Вы поймите, пчела… С ними тяжело. Пчёлы ведь умирают, если ужалят.
– Я знаю.
– С Юфьелле уже был один такой эпизод. Укус пчелы – всегда переполох. Драчливая девочка… Досталось от неё щедрому благодетелю пансиона, кузену моему, триагону.
– У вас ещё много благодетелей, минори Олеа, – возразил Бритц, – а инкарнаций у эзера до второй линьки только три. Юфи будет лучше под моим присмотром.
– Но пчёлы относятся к протагонам, эта ветвь аристократии выше, чем ваша. Мне нужно время, чтобы всё устроить, и…
– И три миллиона зерпий.
– Что?..
– Ой, что я говорю… или три миллиона зерпий, – улыбнулся призрак, рассыпая в воздухе цветные виртуальные чеки. – Это четыреста новых золотых поводков, триста тысяч ванночек со льдом или сто миллионов розог. Скажем, я буду вашим новым кузеном-благодетелем.
Целую минуту нос минори Олеа покрывался аристократичной испариной. Неизвестно, в какие ценности директриса мысленно переводила последние сбережения династии Бритц, но всё-таки сдалась и приказала готовить детей к отъезду.
– Вы их избалуете, – шёпотом причитала она, поднимаясь с Кайнортом в детскую. – Вы их избалуете и пустите на ветер всю мою работу.
– Не волнуйтесь, минори Олеа, я сниму дом с двумя чуланами. Даже с тремя.
* * *
Через час два сонных малыша жмурились на заднем сиденье орникоптера. Кайнорту пришлось выпустить все лапы, чтобы удерживать взволнованных детей. Они в жизни ещё толком не видели ничего, кроме сада в тупике Аргиопы, дом 7, и теперь расползались по салону. Крус то и дело оборачивался. Он был традиционно небрит.
– Два, Кай? Сразу два? У них там что, какая-то акция?
– Смотри, пожалуйста, на дорогу.
– А она правда глухонемая?
– Да.
– Да?!
– И да и нет, – туманно ответил Бритц. – Это редкий дефект. Случается, что их имаго общаются на частоте, недоступной большинству насекомых. Я, например, слышу Юфи, а она меня нет. После первой линьки она тоже будет слышать, но только в обличии человека.
– Допустим. Но зачем ты тащишь их с собой?
– Я сто лет назад уже оставил сына дома на Эзерминори. Всего на неделю с дедушкой, чтобы слетать за рабами, что могло случиться?
Действительно, что? Кроме карательной миссии Железного Аспида.
– Жаль, – посочувствовал Крус. – Мне повезло. Наша семья тогда кочевала по военным базам в других системах, а у Пенни по научным спутникам. А Верманд не может за ними приглядеть?
Кайнорт представил, как Миаш стрекочет с заката до рассвета, а Юфи молчаливо и сосредоточенно развинчивает и трепанирует всю технику в доме названого дяди.
– Во-первых, я не могу взваливать на него сразу двоих. Верманд и так работает в дурдоме. А во-вторых, зная его везение, Урьюи разнесёт на кусочки, лишь только я закрою за собой дверь.
– Но Брана… это ведь другая галактика. Это кротовина и чёрт вообще знает какая дыра. Там хоть установлены хроноэквайлеры?
– Да, время они синхронизируют. Всё будет хорошо, Крус. Главное, не подпускать ко мне диастимагов.
Под стрекот цикады на коленях и с пчелой на плече, Кайнорт откинулся назад и закрыл глаза. Он так устал, что на мгновение подумал, что умирает, и даже не нашёл сил, чтобы испугаться. К нему на сиденье что-то упало.
– Держи, это твой старый комм, – разбудил его Крус. – Ты забыл его в каюте тогда. Ещё работает. Там поначалу приходили какие-то сообщения, а потом всё. Если что, я не читал.
Кайнорт машинально сбросил банковскую чепуху и перестал дышать:
813 дней назад, 00:00:
«если ты вдруг вернёшься: это была я»
806 дней назад, 02:13:
«мне очень жаль»
805 дней назад, 03:25:
«ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ!»
776 дней назад, 05:15:
«страшно ибольно»
Её стиль. Не фразы толком, а обрывочный концентрат терзаний, которые не поместились в объём одной девчонки и плеснули через край на экран его комма. И почему четвёртое – тоже ему? Через два месяца после Кармина, почему? Чёрное холодное ничто опять заворочалось внутри, и Кайнорта затошнило. Он вычислил, что ему писала Эмбер, ещё в тот вечер на Кармине, когда пил Шмелье руж и показывал карминскую фигурку. Он отправил сообщение, а у неё блеснул комм. Она слишком нервничала, чтобы заметить, что он заметил.
– Крус?
– А?
– Помнишь, после нападения имперцев на Эзерминори я просил тебя пошпионить за его величеством?
– Ну.
– Приоритет этой задачи временно понижен. Есть кое-что поважнее. Догадываешься, почему я просил тебя приехать без Пенелопы?
– Хочешь, чтобы я нашёл Эмбер Лау.
– Да.
Орникоптер оторвался от проводов и спланировал к гостинице, где жил Бритц. Крус обернулся и терпеливо ждал, когда тот продолжит.
– Говорят, у неё хватило дури вернуться на Урьюи, – помолчав, сказал Кайнорт. – Я буду компенсировать все твои расходы на то, чтобы стать её тенью.
– Понял. Не говорить Пенелопе?
– Не говори.
– Понял. Куда высылать данные?
– Никуда. Хранить на видном месте под небезопасным паролем.
– А теперь не понял.
– Если я сам попрошу Пенелопу спрятать от меня Эмбер, она не воспримет угрозу всерьёз, – Кайнорт говорил через силу, будто наперекор желанию. – А если обнаружит, что ты ведёшь слежку, испугается и сделает всё возможное, чтобы мы с чёрной вдовой никогда не встретились. Я не могу надеяться на тебя одного. Дело не в способностях, просто тот, кто прячет, должен быть мотивирован сильнее того, кто ищет. А ты первым делом спокойно спросил, куда высылать данные.
– Я же не знал.
– Только имей в виду: если об этом разговоре узнает Пенелопа, и я доберусь до Эмбер раньше неё, Пенелопа будет несчастна, а тебя загложет чувство вины.
– А если она заставит меня прекратить?
– Не заставит, – возразил Кайнорт. – Чтобы хорошо прятать, нужно хорошо искать. Пенелопа попросит тебя помогать ей, а ты не упирайся долго.
– Понял. Ты играешь нами против себя.
– Причём в поддавки.
– А если паучиха сама тебя ищет? А если случайно столкнётесь?
– Посмотри мне в глаза, Крус. Видишь? Это пробелы в моих планах.
Он удалил её сообщения наутро. Если Эмбер и правда вернулась домой, тогда она – самый сильный и потрясающий из его врагов. Ведь её ужас был ужаснее, чем его, потому что, когда случился Кармин, ей не было и двадцати. Но надо же, выбралась, дала сдачи. И сохранила рассудок, хотя за последнее он не ручался. Кайнорт вспоминал об этом всякий раз, как ему резали крылья наживую, чтобы продать. Имя паучихи стало анестетиком. Так неужели Эмбер сильнее? Нет. Нет, они станут вровень. Кайнорт знал, что эта мысль способна вытащить его из любой пропасти.
А пока он бежал с Урьюи, которую вырвал у пауков с корнем, с мясом. И прятался в самую глубокую нору. Потому что не мог вынести столько чужого света и воздуха.
Глава 4. М
Теперь прибавьте к повествованию ещё четыре с половиной года
Вогнутую арену переполнили вопли. Это была даже не чаша, а целый кратер из шлифованного до зеркальной скользкости металла, залитый визгом восхищения, страстным гиканьем, улюлюканьем и дымом, который валил из ВИП-ложи. Зрители перекрикивали комментаторов, судей давно оттеснили или раздавили насмерть. Адреналин и звериное исступление висели в воздухе душным одеялом. Едва ли гладиаторы могли разобрать звук ударов противника по своей собственной башке. Финал чемпионата города Эксиполь по боям шиборгов переломил кульминацию.
– Это конец! Крушитель Тарантулов удерживает Сольпугало на люке с генератором спрайтов! – гремел комментатор, зависнув вниз головой под куполом арены. – Это гибель всех систем!
Кроме скользкого пола на крупных чемпионатах использовали препятствия и скрытые ловушки, чтобы добавить непредсказуемости. Ловушки не наносили смертельного ущерба, но мешали противникам. Тут и там из-под арены плевала плазма, полыхали молнии-джеты, а в брюхо и ноги стрекало током. Если шиборг попадал на люк синих спрайтов, молнии на время парализовали их орудия. Как будто этого было мало, в финальных боях в чашу выпускали робота-паяца. Он катался по арене и плевался липкими полимерами. Покрытые трещинами визоры гладиаторов давно забрызгала кровь, залил карбеновый клей. Ориентироваться помогали только команды операторов. Объявили конец приёма ставок.
Крушитель Тарантулов был пауком-ассасином. Гипертрофированные хелицеры достигали трёх метров в длину и хватали противника, как кулинарные щипцы, которыми ворочают котлеты на противне. Но козырем был уникальный микропортрон. Переделанный из имперского флотского телепортатора, он отбрасывал противника на два-три метра одним касанием, и зрители бились в экстазе. К тому же, Крушитель носил броню из циркониевых наношариков в ячеистом силумине. Шарики вибрировали при попытке распилить броню, и резаки затуплялись тем скорее, чем настойчивее старались. На этот раз противник использовал точечные удары. Но броня Крушителя прогибалась упруго, словно мячик, и с каждым ударом копила заряд для своих орудий. Паука-ассасина стало невозможно пробить, а за выстрелы из боевых орудий, как известно, снимали очки. Преимущество Сольпугала заключалось в тяжёлом брюхе, на которое водрузили чуть не полуметровую броню, и внушительных вибриссах по всему телу, для которых в броне высверлили специальные отверстия. Волоски обеспечивали меткость и великолепно чувствовали приближение ловушки или паяца. Противник и без оригинальных орудий был хорош. В самом начале боя это показалось заявкой на победу. Но очень скоро вибриссы поломались и обгорели. Сольпугало был осторожен, но Крушитель Тарантулов дождался его первой ошибки и теперь просто не давал сойти с электроловушки. Непомерно длинные и мощные хелицеры, уродливые в жизни, на арене не давали противнику ни вырваться, ни дотянуться до Крушителя. Сольпугалу обесточило все приводы. Без них он был просто готовая консервная банка, которую бери и телепортируй к краю. Десять раз смять пространство – и победа.
Немногочисленные фанаты из тех, кто поставил на Сольпугало, бросали свои купоны друг в друга, рвали их и покидали зал. Сольпугало сделал последнюю попытку активировать гидропривод, его оператор в отчаянии лупил по планшету в надежде перезагрузить всё разом или, может быть, даже прыгал на нём. И вместо удара по Крушителю Сольпугало выпустил осколочный заряд по ВИП-ложе. Бортик не выдержал. Сразу четверо эзеров повалились навзничь, посыпались зубы, потекла кровь. Именно из-за таких рисков билеты в ложу стоили непомерных денег. Инкарнируя наутро, клиенты приходили в восторг от прошедшего вечера. Все орудия Сольпугала погасли. Комментатор подначивал:
– И круг победителя, а ну-ка! Кру-ши-тель! Кру-ши-тель!
Телепортируя груз, словно пиная мячик, паук-ассасин начал обходить арену и с каждым новым витком приближался к краю. У бортика появился паяц. Крушителю пришлось зайти на лишний виток. У самого края он отправил Сольпугало прямиком в лужу карбенового клея. Паяц тут же плюнул ещё. Крушитель попытался оторвать противника при помощи микропортрона. Раз, два – но Сольпугало встрял намертво. На третий раз…
…микропортрон дал осечку и выкинул за борт Крушителя Тарантулов.
– Какая ф-ф-фатальная ошибка! – в комментаторе умер великий артист, а может, даже два. – Рискнуть использовать ненадёжный телепортатор, ну как же так! Нет же ничего лучше старой доброй пули с «кротовой пылью»! Но это была достойная и впечатляющая попытка, как ж-ж-жаль!
Зал, целый час производивший мегаватты воплей, которыми при желании можно было осветить целый город, мигом заткнулся. Внезапная тишина ударила по слуху ещё сильнее, чем шум. Крушитель, весь в паутине и карбеновом клее, как в силках, даже не понял, что проиграл, и вертелся на спине в ВИП-ложе.
На экраны крупным планом вывели Скути, хозяина шиборга. Он хватался за голову руками и лапами. Ловил ртом перенасыщенный потом воздух. Его спина дымилась, лицо покрылось белыми пятнами. Если можно было бы умереть от позора, он умер бы сию минуту. Зрители шептались:
– Что… что произошло?
– Что это было?
– Это всё?
– Как это вообще?
– И-и-и-и-и новый чемпион Эксиполя – Сольпугало!!! – проорал комментатор.
А где-то на улице слышались первые визги эзеров, не дождавшихся конца. Визги нарастали, и те, кто бросал на пол купоны, ринулись обратно в зал, чтобы шарить по полу среди таких же несчастных счастливчиков. Им наступали на руки, началась потасовка. Оператор Крушителя Тарантулов убирался восвояси, расталкивая видеосателлюксы и живых репортёров. В одного он даже плюнул. В другого запустил микрофоном со словами «Я его тебе в зад засуну, только подойди ещё!». На пороге тренерской он сорвал с себя бейдж участника и растоптал с таким наслаждением и яростью, что до журналистов наконец дошло, что значит «Без комментариев!». Дверь раздевалки грохнула так мощно, что внутри упал железный шкафчик. Минуту ещё постояв без движения для верности, Скути повернулся к столу.
– Восхитительно, – прошептал он. – Восхитительно, блестяще, потрясающе и великолепно.
Говорить громче он боялся. Не столько из-за возможной прослушки, сколько от неловкости. Он испытывал какой-то сосущий пиетет перед той, которая сидела на краешке подоконника. Скути казалось, что заговори он вслух, и вместе с роковой чародейкой исчезнет этот день, и этот бой. И его деньги.
– Приятель уже забрал выигрыш. Вот, это твоя доля, М.
Комм пискнул, пересылая деньги на браслет из чёрной кожи. Женщина балансировала на кромке узкого подоконника, словно птичка, так мало места ей было нужно, чтобы усидеть. Но её изящные плечи в чёрном полупальто, чёрная юбка ниже колен, облегавшая узкие бёдра, и немыслимо длинные ноги наводили на фантазии о змеях. Тех, что замирают на ветках и ждут, чтобы кинуться, когда придёт время. Стройные ноги были обуты в демонически чёрные туфли на сапфировых шпильках. От них при ходьбе у любопытных сверкало в глазах. Такими каблуками можно было штопать раны или убивать. Ноги так казались ещё длиннее, хотя это сложно вообразить. Для Скути она назвалась М. Эзер понимал почему, и сам не пожелал бы знать больше, чем она сообщила. Так можно было воображать, что мошенничества и не было. Случайность. И всё. Ведь никакой М вовсе не существует.
Она кивнула. Чёрная матовая шляпка сидела на махагоновом каре. Лицо М закрывала вуаль из листа нуарелии, алливейского чуда. Лицо под ней виднелось еле-еле, но было невозможным для опознания. Скути, тайком наклонясь, уловил только по-детски острый подбородок, красивые губы и тонкий шрам. Это был такой шрам, по которому хотелось провести своими губами. Скути покраснел. Сквозь нуарелию смотрели серые глаза. Он поставил бы выигрыш, что серые! Одежда, грация и превосходные манеры с покушением на высший свет: вот какова была М. При первой встрече он уверенно назвал её минори. А много позже разглядел седую прядь. И худобу городских шчер, калории которых сжигали нервы.
– Слушай, какие-то головорезы рыщут по частным мехатроникам, особенно по шчерам. Наследила, что ли? Или, может, разозлила таких же, как мы, умников. В общем, кто-то что-то где-то нюхает. Так ты поосторожней там.
– Спасибо за предупреждение, Скути. Прощай, я больше не работаю анонимно, – голос лился дымчатый и холодный, как ртуть.
– Как распорядишься деньгами? Сумма внушительная для…
Чуть было не сказал «для шчеры», но прикусил язык. Скути хотел, чтобы она поскорее ушла, как хотят, чтобы змея поскорее выползла из твоей кухни, но боятся задеть.
– Куплю карамелек.
– Не хочешь говорить, дело твоё. Хоть бы спасибо ска… а, ты сказала. Да только твоё спасибо как шпилькой в глаз. Думал, хоть выигрыш тебя разморозит.
– Ты плут. Лучше бы нанял меня для выигрыша.
