скачать книгу бесплатно
– Вы про последний вызов? – Вениамин вдруг вспыхнул. – Паразиты. Вы им отца с того света вытащили, а они…
– Тише, тише, – Сергей Семёнович остановил Вениамина. – Ты бы ещё в драку с этим мужиком полез.
– И полез бы, если нужно. Они мизинца вашего не стоят, а хамят.
– Так, Веня, послушай меня. – Сергей Семёнович поставил рюмку и подался чуть вперёд, опёршись о спинку скамейки. – Во-первых, мы не милиция, а скорая помощь. Наше дело – лечить людей, а не разбираться с их родственниками. А во-вторых, – он поднял вверх указательный палец, – на вызове главный – я. И только я решаю, что нужно делать. Делай свою работу, а все конфликты буду разруливать только я.
– Я понял, Сергей Семёнович. Простите меня. Больше такого не повторится. – Вениамин на этот раз первым поднял рюмку, чокнулся и залпом выпил.
– Слушай, называй меня Семёнычем. Меня так с молодости зовут. Наверное, из-за усов. – Сергей Семёнович рассмеялся и, взяв бутылку, разлил остатки по рюм кам. – А мне нравится. Как-то это по-дружески, но с уважением.
– Хорошо, Сергей Семёнович. – Вениамин вдруг замолчал, задумался и поднял рюмку. – А ведь если бы мы его не спасли, – он осёкся, – вы не спасли, родственнички бы нас так просто не отпустили.
– Ничего бы они нам не сделали. А вот мы действительно были бы виноваты. – Семёныч поднял рюмку и, не чокаясь, выпил. – Он хрипел и начал умирать. Если бы мы не успели, помер бы мужик.
– Я, как на мониторе увидел фибрилляцию желудочков, сразу в вену вошёл. Не стал вас дожидаться. – Вениамин допил свою порцию и, вылив на землю несуществующие остатки водки, положил пустую рюмку в открытую сумку Семёныча.
– Всё правильно сделал. Тут всё секунды решают, даже не минуты.
– Двадцать семь минут мы его реанимировали. Сергей Семёнович, я думал: всё, труба мужику.
– Нормально, Веня.
– В сознание только не пришёл.
– Гипоксия мозга… Но сердце-то запустили. До больницы довезли. Теперь его уже не отпустят. Должен справиться. – Сергей Семёнович положил пустую рюмку в сумку, сделал бутерброд из остатков колбасы и сыра и задумчиво принялся жевать.
Они так сидели ещё минут десять, молча завтракая после тяжёлой смены. Вениамин взял пустую бутылку и понёс к урне. Сергей Семёнович достал из кармана куртки пачку «Родопи», китайскую прозрачную зажигалку и прикурил, прикрывая ладонью огонь. Первая затяжка сразу принесла покой и умиротворение. Усталость дала о себе знать, его потянуло в сон.
«Хороший Веня парень. Будет из него толк», – Сергей Семёнович улыбнулся, радуясь за своего нового фельдшера, и прикрыл глаза.
Вениамин вернулся. Будить Семёныча не стал, но вытащил сигарету, медленно тлеющую меж его пальцев.
Сергей Семёнович проснулся, посмотрел на простенькие электронные часы на руке и стал собираться: спрятал остатки хлеба в пакет, сбросил с газеты крошки, свернул её и всё это сложил в сумку.
– Ладно, Веня, пора домой. – Сергей Семёнович похлопал фельдшера по плечу и протянул руку.
– Спасибо, Семёныч. Вы – мой учитель. – Веня крепко пожал руку и долго её не отпускал.
– Всё, езжай домой. Тяжёлый сегодня был день. Бай! – И, развернувшись, тот быстрым шагом направился к автобусной остановке.
Остановка была пуста, но Семёныч не стал садиться на лавочку, думая: «Если сяду, то сразу усну». Он вышел на проезжую часть и посмотрел вдаль, не виден ли автобус.
Рано. Лишь одинокий автомобиль, медленно стартовав со светофора, покатил в его сторону.
Новенький «лексус» проехал мимо остановки, затем резко затормозил и стал сдавать назад. Поравнявшись с Семёнычем, серебристый седан остановился, и тонированное стекло со стороны пассажирского сиденья начало опускаться.
– Семёныч, ты? – в окне появилось улыбающееся лицо мужчины. Усы и борода были тщательно подстрижены – выверенная длина трёхдневной щетины. Семёныч даже ощутил запах дорогого одеколона.
– Гена, это ты, что ли? – Сергей Семёнович узнал свое го студенческого товарища и подошёл к автомобилю.
– Здравствуй, дорогой! – Геннадий протянул из окна руки, и Семёныч попытался обнять старого приятеля.
– Казак, ну ты крут, как всегда.
– Не жалуюсь, – Геннадий Викторович Казаков улыбнулся, обнажив неестественно белые зубы. – Давай садись ко мне, подвезу, поболтаем.
Семёныч обошёл «лексус», открыл заднюю дверь и устроился в мягком кожаном кресле, которое было отделено от соседнего массивной консолью с множеством кнопок и телефонной трубкой.
Они наконец обнялись по-настоящему.
– Как ты, дружище?
– Всё так же на скорой. Жена, сын. У меня всё хорошо.
– Рад. Ты, значит, со смены. А я на работу. Поехали ко мне – выпьем, посидим.
Семёныч лишь пожал плечами.
– Саша, поехали, – велел водителю Геннадий Викторович.
* * *
Геннадий Викторович Казаков являлся совладельцем и директором частного медицинского центра «Восточноевропейская медицина». Потомственный стоматолог, он окончил институт и стал работать вместе с отцом в Первой республиканской больнице. Ещё в советские времена их кабинет резко отличался от других: там было чисто, стояло новое оборудование, водились импортные материалы. Все главные партийные боссы и кооператоры лечили зубы у них, всегда платя чуть больше, чем предписывал официальный прейскурант.
Неудивительно, что, как только рынок открыл для предпринимателей новые возможности, Казаковы основали собственную небольшую стоматологическую клинику.
Но вместе с возможностями появились и трудности. Во-первых, началась конкуренция, благо медицинский институт имел отдельный стоматологический факультет и регулярно выпускал специалистов; а во-вторых, кроме лечебных дел, приходилось решать совсем другие проблемы.
Одной из таких проблем и стал наезд «ошмесовской» группировки, на территории которой Казаковы арендовали помещение под свою клинику.
Геннадий понимал неизбежность рэкета. Но его смущал предполагаемый контрагент. Группировка, назвавшая себя в честь кафе «Ошмес», где парни и собирались на свои сходки, не внушала Геннадию какого-либо трепета и уважения. Хулиганьё, не так давно покинувшее школьные парты, и их руководители – выпускники ПТУ – не могли быть надёжной «крышей». Казаков долго думал, перерыв все свои записные книжки, и наконец нашёл номер старого приятеля Коли Лопатина, известного в городе криминального авторитета по кличке Лопата.
Коля Лопата по-дружески откликнулся на просьбу встретиться, и на следующий день они уже сидели в отдельном кабинете ресторана «Малахит», который принадлежал Лопатину.
Вопрос был решён быстро. «Лопатинские» простили некоторые незначительные грешки молодым «ошмесовским» бандитам, в учредительных документах ООО «Восточноевропейская медицина» появился ещё один собственник с двадцатипятипроцентной долей, а клиника пере ехала в новый торговый центр и расширилась почти втрое.
Коля Лопатин стал совладельцем клиники, добился льготных условий аренды в торговом центре и оградил Казака от всех вопросов, не касающихся медицины.
– Куда едем? Я предполагаю, в самую лучшую стоматологическую клинику города? – Сергей Семёнович искренне радовался за товарища. Он всегда знал, что Казак не пропадёт. И даже не оттого, что тот прагматично выбрал стоматологию при распределении, и не потому, что всегда пользовался папиными связями, а потому, что ему всё давалось легко. И удачи, и поражения он принимал как должное и шёл вперёд, никогда не оглядываясь.
– Про лучшую клинику ты, конечно, верно сказал, но стоматология уже давно не самое прибыльное дело, – Геннадий Викторович самодовольно ухмыльнулся. – Мы сейчас приедем, и я тебе всё покажу. Мне интересно твоё мнение. А ты помнишь, как Юлечка Александровна спрашивала всех, какие из внутренних болезней нам больше нравятся?
– Помню. Ты сказал, что болезни не нравятся никакие, а заниматься хочешь исключительно девичьими улыбками.
– А ты долго думал и потом так серьёзно сказал: «Мне нравится сердце», – Геннадий Викторович с точностью пародиста изобразил своего студенческого друга, и оба рассмеялись.
– Да… давно это было. Юлечка тогда уже была почти на пенсии, а сейчас и наша не за горами.
– Ну ты скажешь: пенсия! – Геннадий Викторович хохотнул, погладил свою модную бородку и уже более серьёзно сказал: – Мы ещё повоюем с тобой, Серёжа. Мне сейчас как раз нужны свои люди. Мельчает народ. На собеседование приходят или бездари, или шарлатаны. А если попадается профессионал, то тянет одеяло на себя. Не хочет подчинённым быть.
Сергей Семёнович хотел было ответить, но автомобиль остановился у служебного подъезда торгового центра «Виктория», водитель поспешно вылез из машины и побежал открывать шефу дверь.
Клиника была шикарная. Таких интерьеров Семёныч ещё не видел. Регистратура походила на холл крупного банка, в котором он как-то бывал, когда пытался взять кредит на строительство гаража.
Казак жестом указал Семёнычу на диковинный аппарат, в который нужно было поставить ногу в ботинке, и через несколько секунд подошва покрывалась плёнкой, защищающей белые мраморные полы от осенней грязи.
Сам же Казаков, будучи в летних туфлях на тонкой кожаной подошве, предпочёл остаться без плёнки.
Они поднялись на один этаж в лифте и, пройдя по коридору, оказались в огромной приёмной. Поздоровавшись с секретаршей Леночкой, проследовали в кабинет Казакова, который напоминал скорее небольшой банкетный зал, чем кабинет директора медицинского центра.
Длинный стол для совещаний был соединён буквой «Т» со столом хозяина. Семёныч обратил внимание на монитор компьютера – он был больше его старенького домашнего телевизора. На столе стояла фотография старшего Казакова и маленькая статуэтка очень старого китайского дедушки, улыбающегося одними глазами и грозящего указательным пальцем.
В углу, у стеллажа с книгами стояли два глубоких кресла и небольшой журнальный столик между ними.
– Садись, дорогой. Сейчас соображу что-нибудь выпить.
Семёныч погрузился в кожаное кресло, поставив сумку на пол рядом, а Казаков, порывшись в глобусе-баре, принёс бутылку коньяка и два пузатых бокала.
– Сейчас тебя чаем ещё напою. Такого ты точно не пробовал.
Геннадий Викторович вызвал по громкой связи Леночку и велел принести кипяток.
Через три минуты девушка появилась с маленьким деревянным подносом. Она поставила на стол металлический термос, заварочный глиняный чайник, странный фарфоровый сосуд с длинной ручкой и пару микроскопических чашек.
– Давай разливай коньяк, а я сделаю чай. – Казаков протянул бутылку Семёнычу.
Тот взял, чуть отставив от дальнозорких глаз, посмотрел этикетку и разлил коньяк по бокалам. Казак колдовал над чаем: принёс деревянную доску и причудливую серебряную коробку. Из термоса сполоснул чашки и чайник, вылив кипяток прямо на доску. Маленьким деревянным совочком стал доставать из коробки какие-то корешки и почки и высыпать их в чайник.
– Ездил год назад в Пекин заказывать оборудование. – Казаков поболтал чайник с веточками, опустил туда нос и с наслаждением вдохнул. – Понюхай, – и сунул Семёнычу.
Тот вежливо ответил:
– Вкусно. И необычно.
Он привык пить обычный чай со слоном, заваривая крепко прямо в кружке, с тремя ложками сахара. Этот чай он не понял.
– Так вот, – продолжил Казаков, – местные там пьют этот чай литрами. Китайцы, которые меня принимали, на всех наших переговорах по полчаса заваривали чай. – Теперь он налил из термоса в чайник кипяток и буквально через одну минуту выплеснул в фарфоровый сосуд.
– А зачем сливаешь? Не заварился же ещё? – не выдержал Семёныч. Чай был почти белый, с чуть желтоватым оттенком. – Давай, может, жахнем? А то, я вижу, чай будет ещё нескоро.
Друзья подняли бокалы и, звонко чокнувшись, залпом выпили.
– Чай уже готов. – Казаков разлил диковинный чай по чашечкам. – Он называется «белый», поэтому кажется, что ещё не заварился.
– Завидую тебе, Гена. В Китае был. Я вот всё мечтаю в Судак на машине. – Семёныч разлил ещё коньяка и мечтательно задумался.
– А что мечтать-то, Серёжа? – Казаков, не чокаясь, выпил коньяк и, взяв в руки чашечку чая, сел в кресло. – Надо делом заниматься правильным. И всё будет. И Судак, и Китай, и всё остальное.
– Или на Алтай. Врачом. В экспедицию. – Семёныч пропустил фразу Геннадия мимо ушей, выпил свой коньяк и пригубил чай. – На самолёте до Горно-Алтайска. Вечером заселиться на базу, попариться в бане, съесть тарелку лагмана с рюмкой водки и сразу спать. А рано утром, часов в пять, спуститься к Катуни. Зайти в ледяную воду, умыться, потом растереться жёстким полотенцем, сесть на большой валун и слушать шум реки, ждать, когда солнце окончательно поднимется и согреет посёлок.
– Семёныч, тебе сколько лет? Что ты всё как пацан? – Казаков разлил остатки коньяка по бокалам и вылил кипяток в чайник. – Вот выйдем на пенсию и вместе будем на рыбалки ездить да помидоры на огороде выращивать.
– Да не нужен мне этот огород даром, я тебе о другом совсем говорю, – раздосадовался Семёныч.
– Во-о-от, правильно. Никаких огородов. Давай сейчас выпьем, и я тебе скажу правильную вещь. – Казаков чуть захмелел и стал говорить громче. – Старик, давай за тебя. Сколько лет мы не виделись?
– Лет двенадцать.
Они чокнулись, выпили коньяк и обнялись.
– Серёга, давай ко мне, а? Хорош киснуть на своей скорой.
– Куда к тебе?
– Ко мне в клинику. – Казаков постучал себя кулаком по груди. – Врачом. Главным, конечно, пока не могу, но через пару лет вполне.
– Не знаю. – Семёныч смутился и опять пожал плечами. – Каким врачом? У тебя тут кардиология есть?
– Да каким хочешь. Подожди, я тебе сейчас покажу.
Казаков встал с кресла и подошёл к компьютеру. После некоторых манипуляций зашумел принтер, и из него вышло несколько листов.
– Вот, смотри. – Казаков протянул Семёнычу распечатанную презентацию. – За этим – ближайшее будущее. Это гораздо круче, чем стоматология.
– А мне-то что здесь делать? – Сергей Семёнович, насколько это было возможно после водки и коньяка, рассматривал листы.
Это была цветная презентация медицинских услуг. Современная лазерная установка предполагала излечение от множества болезней. Процедура «плазмаферез» обещала мгновенное омоложение. Далее приводились цитаты из лекций профессоров медицины, которые Семёнычу были неизвестны, и отзывы от благодарных пациентов.
– Ты посмотри последнюю страницу. – Казаков так и не смог дождаться, пока Семёныч сам дочитает до конца.
Сергей Семёнович вытащил последний лист – прайс-лист услуг, которые предлагала клиника. Бегло взглянув на цены, он присвистнул и поднял глаза на Геннадия.
– Да, старик, сейчас это тема. И, что самое главное, мы пока первые это делаем, поэтому конкуренции нет. Мы можем назначать любую цену.
– А общая медицина? Кардиология у вас есть?
– Конечно, есть. Все направления. Стоматология, естественно, тоже. Просто я тебе говорю о том, где мы зарабатываем по полной. Мы недавно о-очень серьёзно вложились в оборудование, и теперь нужно как можно скорее это все отбить.
– Ген, я не понял. Ты в кардиологию меня зовёшь?
– Да что ты заладил всё: кардиология, кардиология! – Казаков раскраснелся после выпитого коньяка и активно жестикулировал. – Будешь терапевтом или кем хочешь. Помимо оклада, который будет в три раза выше, чем у тебя на скорой, с каждой процедуры, которую ты сможешь продать пациенту, будешь получать десять процентов. Ты прайс видел? Вот, теперь посчитай.
Сергей Семёнович задумался. Никогда до сих пор ему не приходила мысль о смене места работы.
– Гена, ты за кого меня держишь? Я не торгаш, а врач. Да я и не умею продавать. Вернее, не хочу. Я умею спасать, оживлять. Вот это моя работа. И я её делаю хорошо.
– Послушай. – Казаков встал со своего кресла и пересел на подлокотник кресла Семёныча. – Я знаю, ты классный специалист, но скорая без тебя справится, незаменимых нет. А вот тебе нужно подумать о своей жизни. О простой человеческой жизни, о себе, жене, сыне. Я же не наркотики тебе предлагаю продавать. Ты как был врачом, так им и останешься.
