Теория большого дома

скачать книгу бесплатно


Малкова подошла к грузовому лифту с табличкой «Не работает» и переместила в НИИ имени себя.

НИИ имени Малковой

Малкова вышла из грузового лифта, поправила табличку «Ремонт» и, подтянув носком туфли сбитую дорожку, быстрым шагом направилась в административный корпус. «Ещё два года, – думала она, глядя в огромные окна холла, – и мы будем свободны».

– Валентина Павловна, пришла разнарядка из Лиги. Они требуют ещё десять тел?! – догнала Малкову секретарша Мария. – НИИ не потянет такие нормы. Алина выявила ещё несколько потенциальных клиентов. Они ожидают собеседование.

– Тише, – одёрнула её Валентина Павловна. – Давайте бумаги, я ознакомлюсь с ними в кабинете.

За прошедшие пятнадцать лет она так и не смогла свыкнуться со своими обязанностями. «Это ради сына, – повторяла она каждый раз, ставя подпись под документами». Только сейчас Валентина Павловна поняла, что собрание Совета Лиги опять отложило вопрос о клонировании. «Какая тебе разница, – успокаивала она себя. – Пусть хоть из папье-маше лепят. Пару лет и добровольное рабство закончится, а с ним и муки совести».

– Так какой кабинет готовить? – взмолилась Маша.

– Первый, – собралась Валентина Павловна и сменила направление в сторону корпуса А. В такие минуты она больше всего ненавидела свою работу. «Если бы они только знали», – пробежала она глазами по длинному списку, глубоко вздохнула и толкнула белые двери.

– Здравствуйте, – сухо кивнула она приустающим в кабинете для консилиумов и ещё раз пробежала глазами по списку, пытаясь угадать за номерами сидящих вдоль стены юношей и девушек.

– Всем есть восемнадцать? – обратилась она к сопровождающему доктору.

– Всем, – подтвердила та.

– Пройдите по списку. Я хотела бы знать кто из них, кто, – взяла Валентина Павловна в руки планшет и сверяясь с фотографиями в личном деле скрупулёзно вчитывалась в расползающиеся буквы.

«Органических поражений не обнаружено» значилось под фото смазливого паренька. Она посмотрела в чистые, ясные глаза пациента и попыталась завести разговор.

– Здравствуй, – улыбнулась Валентина Павловна пристегнутому наручниками к поручню парню, но тот продолжал улыбаться, глядя сквозь неё.

– Развитие остановилось месяцев в девять – одиннадцать, – подсказал доктор.

– Берём, – поставила Валентина Павловна галку напротив указанного номера. В такие минуты она чувствовала себя спасителем: и родители будут довольны и Лига. Здоровые тела попадались крайне редко и стоили дорого. «Надо заглянуть в пролонгированный список», – подумала она, предвкушая кругленькую сумму на личном счёте. Пара лет и пара тел для неё и для сына. Всё готово для того, чтобы раствориться среди нескольких миллиардов беззаботных людей. – Так он ещё и отказник! – не смогла она сдержать своих чувств. – Следующий, – скомандовала она и поздоровалась с новым пациентом. Не заглядывая в историю болезни, она поставила напротив номера литеру «С» и пригласила следующего.

– «С»? – удивлённо посмотрела на неё доктор. Он абсолютно не приспособлен к жизни. Если предыдущий безобиден как ангел, то этот.

– Значит, может за себя постоять, – показала Валентина Павловна присутствующим дежурную улыбку. – Приспособьте, если мне не изменяет память – это ваша работа.

За столько лет пребывания в НИИ Валентина Павловне зачастую хватало одного взгляда, чтобы вычислить тех, кто поддавался коррекции.

– Отмеченных пациентов вернуть в палаты. На данный момент они не подходят для экспериментальной терапии, – вычеркнула Малкова несколько номеров и всучила листок доктору. – Уведите их.

– Но они довольно неплохо справляются со своими обязанностями. Небольшой толчок и…– возмутилась доктор.

– Увести, – сорвалась на крик Валентина Павловна и тут же взяла себя в руки. – Я просила самых тяжёлых, без выявленных органических поражений. Данные пациенты легко поддаются коррекции классическими методами, – растянулась она в улыбке и сделала пометку напротив фамилии доктора «Перевести или уволить». Прекрасные специалисты всегда были помехой в служении Лиге. Подумав немного, Валентина Павловна зачеркнула «уволить». Лишнее внимание к НИИ озабоченных расследованиями журналистов, было бы сейчас некстати. – И пригласите Людочку.

Постовая сестра, одетая словно героиня порнографического комикса, открыла чемоданчик и достала иммунодепрессанты. Глаза пациентов наполнились ужасом, но ее это не остановило. Протирая салфеткой дрожащие конечности они быстро вставляла иглу, давила на поршень и переходила к следующему. Закончив, она поклонилась и виляя задом покинула кабинет.

Оставшись один на один с пациентами НИИ, Валентина Павловна посмотрела на встревоженные лица, и направилась к дверям встроенного сейфа. Все стеллажи бронированной комнаты были доверху заставлены сосудами с пациентами. «Ничего, придёт и ваше время. – успокаивала она себя. – Вы имеете возможность заглянуть в будущее. Дожить до более гуманного времени».

Валентина Павловна выкатила тележку с двумя ящиками и, быстро меняя бутыли, здоровалась возращенными изнараильцами, те оглядывались и сжималась от криков душевнобольных, уклоняющихся от холодной бутыли.

Заполнив ящики, Валентина Павловна вернула тележку в сейф и захлопнула двери. Громыхнули стальные замки, и она повернулась к возвращенным:

– Лига дала вам второй шанс. Запомните, сейчас вы прежде всего пациенты, чьи-то исцелённые дети и не принадлежите сами себе. Через три месяца НИИ передаст вас семье, с которой вы проведете еще полгода, далее на ваше усмотрение. Насчёт легенды не беспокойтесь. Вас всему обучат. Контакты с бывшими родственниками, если таковые еще живы, караются вечным баном в этом сейфе, – указала она на железную дверь. – Не пугайтесь скованности тела. Она скоро исчезнет. Вам помогут дойти до палаты, – закончила инструктаж Валентина Павловна.

Пациент под номером четыреста восемьдесят шесть застыл в одной позе, не проявляя никакой активности. Чуда не произошло, новая личность не смогла пройти процедуру активации. «Органика» изменила она запись в истории болезни и пометила «дополнительное обследование». Затем пригласила в кабинет сопровождающего доктора.

– Номер четыреста восемьдесят шесть нуждается в дополнительном обследовании. Относительно других пациентов могу сообщить об успешности проведённых манипуляций. Они готовы к процедуре абилитации, а после вернуться домой.

Дойдя до своего кабинета, Валентина Павловна упала в кресло. «Пятнадцать лет и ещё два года», – вновь подумала она и вспомнила, что корпус «А» нуждается в еще одном сейфе.

– Аниматор, извините, ваш сын, извините, Павел… – заглянула в комнату Маша.

– Переходи сразу к делу, – перебила её Валентина Павловна. – Опять не явился на работу?

– Да, мы должны перенести даты?

– Я поговорю с ним. Подготовь машину и кофе. Большой стакан с собой.

Ночные собрания, переходящие в утреннюю смену, давались ей нелегко. Валентина Павловна вдохнула полной грудью и бодро встала с кресла: «Всего два года».

Открыв двери собственным ключом, она вошла в квартиру сына, распахнула окна, выпуская скопившиеся клубы табачного дыма сорвала одеяло: «С добрым утром! Пора вставать!»

***

– Можно не надо, -спрятал я голову под одеяло. – Приказ готов?

–– Приказ? – нависла надомной мать.

– Всевидящее око не донесло вашей светлости нашу волю?

– Нет, – ждала она пока я встану. – И какова она?

– Я отказываюсь выходить на работу. Прошу уволить по статье с запретом занимать подобные должности, – замер я, ожидая её реакции.

– Прекрасно, – уселась мать в единственное скособоченное кресло. – Отказ от трудотерапии. Нарушение правил отдельного проживания, – загибала она пальцы, суммируя мои проступки.

– Приём посетителей в запрещённое время, – ожила Алина.

– Заткнись, – сорвалась на неё мать, достала смартфон и, введя команду, проследила, как гаснет синий диод. – Пойдёшь в отказ и тебя закроют в корпусе «Б». Кстати, кто у тебя был?

– Почему ни в «А»? – сел я на диване и протёр глаза. – Яви миру непревзойдённое мастерство или это не так работает?

–– Чем ты недоволен? – поджала она нижнюю губу. – Всё это затеяно ради тебя, – вскочила мать и, подойдя к окну, уставилась в пустой двор. – Подожди пару лет, и этому мраку придёт конец.

– Не ты ли организатор этого мрака, госпожа директор?

– Не сейчас, – оборвала меня мать. – Просто поверь.

– Поверить женщине превратившей сына в трахающую обезьяну…

– Всё в соответствии с рекомендациями консилиума, – старалась она не смотреть в мою сторону. – Из двух вариантов – этот был лучшим?

– Два варианта?

– Уже не важно. Я говно-мать! Ты это хотел услышать? Наслаждайся, потешь своё самолюбие и возвращайся.

– Озвучь второй вариант.

– Не хочешь по-хорошему, – проигнорировала она моё требование, – прощайся с подаренной свободой. В плюсе виды через решётку в стиле арт-деко, прогулки в саду и мгновенный трансфер в рабочий павильон. Трудотерапию, солнышко, никто не отменял. Хорошо, – села она обратно. – Чем бы ты хотел заниматься? Что ты умеешь? Будешь таскать в ванну заблёванных собратьев или отмывать измазанные дерьмом стены? НИИ – это не только доступные жопы, но и их содержимое.

– Я мог бы получить настоящую профессию. Ты не прогоняла меня через Алину.

– Два года, и хоть в вертолётчики, хоть в фермеры арктических широт. Вопрос в том, как именно ты проведёшь это время? Решай! Посмотри на это с другой стороны, – вновь встала она. – Ты даришь людям радость, уверенность в себе. Кто к нам приходит? Затюканные жабы. Разговор со специалистом, небольшой ритуал и вот перед нами женщина. Ты делаешь этот мир лучше, солнце. Максимальный эффект при минимальных затратах или стальные арт-деко?

– Ты умеешь уговаривать, – встал я с дивана. – Кого сегодня надо опустить до истоков? – с деловым видом поинтересовался я и направился в ванну. – Стряхну пыль обыденности со стержня просветления, – закрыл я дверь и уставился в зеркало.

– Поторопись, – крикнула она. – Жду тебя в машине.

Хлопнула входная дверь и я вновь почувствовал радость

одиночества.

Работа в НИИ ГЭПЦ имени матери «Психея» была скучна и однообразна. За громким названием прятался государственный экспериментальный центр помощи тем, кому не нашлось места в усреднённой массе относительно здоровых. Говоря простым языком, НИИ – экспериментальная психушка, в которой, я был не только сотрудником, но и пациентом.

Работа, помноженная на коэффициент полезности, дарила «свободу» жить в родительской «однушке», позволяла гулять по одному маршруту и наделяла заботой всевидящей Алины.

«Трус», – занёс я опасную бритву и провёл острым лезвием по щетинистой коже. Искажённое зеркало вырвало из памяти детство, обнажив свой трофей в неподходящий момент.

– У него проблемы с контролем и повышенная агрессивность, – отчитывала мать воспиталка и злобно поглядывала в мою сторону. – Мальчик игнорирует дневной сон!

– Бокс, – потребовал отец. – Надо направить энергию в мирное русло.

– Это опасно! – парировала мать, выстраивая моё безопасное будущее. По советам бездарных блогерок к сломанной скрипке добавился пыльный мольберт с графической просьбой оставить меня в покое, костюм для танцев и треснутая шахматная доска.

«Бесталанный», – прожгла меня взглядом очередная педагогическая мразь и

дала рекомендации в ужасное далеко, ранив тонкое материнское эго. Больше репетиторы не терзали моё настоящее, оставив на юном мозге девственный налёт.

Пубертат добавил новых проблем. К запретному паркуру добавились женщины. Прыщавые одноклассницы терялись на фоне яркой математички.

Первая любовь не оценила щедрость моего предложения, известив весь педагогический состав о желании дЭбила быть преданным оруженосцем. «Маньяк малолетний», – хвасталась она товаркам, не скрывая выросших крыльев. Насколько хватило последних мне не известно, но прозвище прилипло ко мне навсегда.

– Маньяк? – покраснела мать, услышав от соседки навязанный ярлык.

– Всю учительскую облапал. Вот те крест, – божилась старая потаскуха и дальше несла свою ересь.

Приняв общественное мнение за мой порок, мать бросилась в тину интернета. Волна толерантности к «иным» вынесла меня на скользкий берег девиантов, где я был подхвачен службой спасения.

– Маньяк? – вытянула синие губы кандидат психологических наук и по совместительству владелица центра «Психея», сожранного впоследствии НИИ. – Пониженный IQ, – присвистнула она. – Да у вас комбо, голубушка. Парень точно наш клиент, – заверила она мать и протянула руку помощи согласно прейскуранту. – Есть у меня один консультант, задаст вашему мальчику правильный курс.

Юлия Андреевна была эталоном красоты. Высокие каблуки переходили в узкую юбку и заканчивались блузой с острыми сосками. Яркая помада, идеальная причёска и длинные коготки делали меня рабом психологического монстра.

«Бред, – читала она заключение Синегубки. – Профессорская блядь на высоте опять! Забудь, —смяла она лист с заключением и точным броском отправила его в урну. – Ты маргинал. Альфа-самец, – облизнула она сухие губы. – Вот только время сейчас не твоё – мимикрируй. Ходи в «Псих и я», —так она называла «Психею», – держись рядом, и я сохраню тебе остатки детства».

Она нехотя интересовалась моей жизнью, давала никчёмные советы и заявив об увольнении, преподнесла мне шикарный подарок. «С днём рождения», – сняла она блузку и, распустив шелковистый хвост, забрала мою девственность. Благо, Уголовный кодекс, ссылаясь на общее согласие, позволял тридцатилетним милфам делать откровенные подарки шестнадцатилетним паренькам.