скачать книгу бесплатно
– Да… – Михаил нахмурился, пытаясь сообразить, как получше сформулировать, чтобы предостеречь, – Кое-что новое. Посматривай почаще назад. Особенно – уже на проверенных местах. Сегодня зацепило с замедлением где-то с час, на уже обследованном.
– Ага. Понял. Ну, спасибо. Счастливо отдохнуть.
– И тебе – удачи.
Думая, что со сменщиком из чужого отделения они никогда не горели желанием особо «сблизиться», Михаил выпустил крепкую сухую руку, и вышел за дверь.
Проковылял в душ. Чувствовал он себя ещё более мерзко, чем обычно. И никак не мог понять – почему.
Что он пропустил? Что было не так, как всегда?
Ладно, ему нужно просто немного расслабиться. И отдохнуть.
Раздражение и возбуждение снимет пара рюмок в баре.
А усталость и едкий пот – старая добрая вода.
Поворачиваясь под обжигающими струями настоящей воды, (Привилегия космодесантников!) он пытался унять разошедшееся воображение. Нет, к счастью, чёртовы сустары ещё не догадались (Или – просто не смогли!) снова усиливать сигналы от дронов к операторам таким образом, чтобы те испытывали те же ощущения, что и агонизирующий биодрон. Иначе…
Иначе все операторы давно бы отказались от такой работы!
Впрочем – нет. Если бы такое и случилось когда-нибудь, (очередное – тьфу-тьфу!) земная наука, постоянно плетущаяся в шаге позади сустарских новейших технологий, вскоре нашла бы очередной адекватный ответ. До сих пор – находила же… Михаил скрестил пальцы. (Нет никого суеверней спортсменов, студентов, и… космодесантников.)
Он растирался полотенцем (Тоже – из настоящего хлопка!) до тех пор, пока не покраснела кожа. Но в ногах почему-то всё равно ощущалась противная дрожь.
В чём дело? Ведь его второго, «биологического», дрона уже «разжижали», сжигали, разрезали, и дробили в гравиловушках чуть ли не десяток раз?
Может, инстинкты профессионала подсказывают, что в этот раз нападение оказалось… Не совсем обычным?
Что это за червячок сомнения и… И – да, паники, грызёт сознание, или подсознание? Опасность, исходящая словно ниоткуда.
Она есть – Михаил это чуял.
Как чуял там, внизу, и то, чего до этого никогда не ощущал: чей-то заинтересованный враждебный взгляд. Общий смысл которого можно было бы передать так: «Ну-ну. Прочёсывай, прочёсывай. А когда расслабишься – получи! Посмотрим, что ты на это скажешь!..»
Нет, всё верно: кое-что необычное было. Только… Как это чётко сформулировать для рапорта? Так, чтоб не выглядеть параноиком. Или идиотом.
Он решительно постучал в дверь кабинета майора.
– Войдите.
Войдя, Михаил чётко вскинул руку в приветствии:
– Господин майор! Капрал Михаил Левицки прибыл для рапорта.
Майор, вставший с кресла у стола, заваленного рулонами схемограмм и кипами отчётов на бумаге, кивнул, ответив на приветствие:
– Проходите, капрал. Садитесь. – чтобы лучше видеть собеседника ФонМюллер даже отодвинул чуть в сторону гибкий псевдомонитор настольного компа, – Докладывайте. – на лице майора, да и в тоне не было ничего необычного: собранная деловитость. И всё равно Михаил до сих пор робел перед начальником. Ещё бы: тот на этой работе двадцать пять лет, а не пять, как Михаил!
Простой пластиковый стул напротив майора Михаил двигал осторожно, чтоб не скрипеть его ножками по голому пластиковому полу. Уселся, не откидываясь на спинку – знал, что фамильярности майор не любит.
– Да, сэр. Разрешите доложить, сэр… Я хотел рассказать вам о… – Михаил поколебался, хоть и знал, что такое его поведение не поднимет доверия к нему со стороны майора, любящего конкретику. – О своих ощущениях, – он поправился, – О своих необычных ощущениях. Перед тем, как тело моего андроида начало превращаться в кисель.
Бровь майора с пересекающим её шрамом чуть приподнялась, вторая, как отлично знал любой салага на «Миннесоте», не шевельнулась – парализована. Так же, как и вся правая половина лица Герхарда ФонМюллера, ветерана космодесанта, подписавшего третий контракт, чтоб оставаться в строю. И действительно добросовестно выполнявшего работу. По осуществлению справедливого возмездия и полного уничтожения коварных сустаров – наглых захватчиков и изощрённых убийц. Словом, начальника подразделения «Кондор».
И от восстанавливающей мимику лица операции майор отказался.
Однако больше ничем он своего удивления не выказал. Михаилу пришлось докладывать, не дожидаясь повторного приглашения:
– Я почувствовал неладное ещё до того, как головки излучателей вылезли из-под дёрна. Сэр, это – не преувеличение, или не моя… Причуда. Я ведь уже удалялся от опушки леса. И то, что головки вылезли – явно никак не было связано с тем, что какие-то их датчики засекли меня. Ну, то есть, тело… (Я же до этого прошёл там как минимум раза четыре!) И задержали их выход явно не таймеры. Нет, того, когда я снова окажусь на этом месте, рассчитать было невозможно – я и сам точно не знал… Нет, сэр!
Просто кто-то, явно дистанционно, отдал им приказ.
Мне кажется, что этот приказ был – ментальный. Ну, мысленный. Потому что мои бортовые сенсоры не засекли никакого излучения! Ниоткуда. Но всё равно – я чувствую, я уверен, что приказ был. И он задержался лишь потому, что кто-то хотел… Усыпить мою бдительность. Но я – наоборот: чувствовал подвох с каждым кругом – всё сильнее… Вот. – Михаил и так чувствовал смущение, а сейчас вообще запнулся, ощущая сам, как неубедительны и предвзяты его «ощущения». Его ни на чём, кроме инстинктов, не основанная, «уверенность». И выводы.
Однако Майор удивил его:
– И ощущение того, что за происходящим кто-то наблюдает, появилось у вас, капрал, ещё до того, как белковый дрон выбрался из челнока?
– Э-э… Да! – у Михаила от удивления немного заклинило, – То есть – так точно, господин майор, сэр! Сейчас я вспомнил, что так и было! Я… словно и правда – чувствовал на себе чей-то взгляд! Буквально, как это говорят, затылком ощущал, что опасность приближается! А сенсоры, и мои, и челнока ничего не ловили!
Как это может быть?
– Как это может быть, я пока не знаю. Но надеюсь, что техники и инженеры нам в ближайшее время смогут ответить. – майор сделал паузу, потом взгляд его словно потяжелел, превратившись из нейтрально-ожидающего в сердито-озабоченный, – Дело в том, капрал, что у меня нет оснований сомневаться в ваших… Боевых инстинктах и ощущениях. Так что не переживайте так сильно – я не посчитаю ваш рассказ паранойей.
Наши враги – не дремлют!
Час назад ко мне уже приходил Питер Андерс из взвода лейтенанта Неслунда. С ним примерно то же случилось за полчаса до вас. Правда, его тело сожгли из микроплазменных излучателей. Но «взгляд», и ненависть того, кто на него «смотрел», он чуял с самого момента пробуждения дрона. Вот только, – майор чуть расслабился. – рассказывает и формулирует он куда хуже даже вас, капрал. Так что спасибо. За… Бдительность. И внимательность. К деталям и ощущениям.
У вас всё?
Михаил подумал. Прикусил губу. Получается – что именно так! У него – всё.
– Так точно, господин майор. У меня – всё.
– Хорошо. Ещё раз – спасибо за информацию. И за то, что решили прийти и сообщить именно… О своих ощущениях. Если бы все поступали так, нам, вероятно, было бы куда легче обнаруживать новые ловушки и свежие технологические разработки врага. Так что выражаю вам от лица Командования благодарность – за проявленную проницательность. И оперативность. Потому что решили прийти ко мне сразу.
Беспочвенных подозрений, как известно, не бывает, и чутьё настоящего бойца для нас куда ценней интеллектуальных рассусоливаний всяких там учёных-теоретиков. До сих пор весь тот бред, который они напрогнозировали, и наанализировали, не оправдался вот ни на столько. – майор показал кончик ногтя, – Так что вы молодец, что решились рассказать о ваших «инстинктивных опасениях». А пока – всё. Можете идти!
– Так точно, сэр! Есть, сэр!
Михаил уже с заметным облегчением встал, на автопилоте отдал честь, развернулся и вышел из кабинета. Теперь он был рад, что рассказал обо всём – у него словно гора с плеч свалилась. Майор доложит кому надо. Там оценят, подумают, свяжут с другими схожими случаями, проверят. Перепроверят. Проанализируют. Сами и с помощью «умных» программ. Разработают директивы. Которые, возможно, помогут спасти чьи-то жизни…
Оказывается, они с Андерсом испытали воздействие просто-напросто очередного нового коварного приёма врага. Ну, стало быть – ничего страшного, как он было подумал в самом начале. Учёные найдут что-нибудь и против этого.
Контр-излучение. Экран. Магнитно-индукционную сеть. Или ещё что-то.
Нормально.
Обычная работа.
В баре Михаил прошёл прямо к стойке, кивнув знакомым девочкам, и отдав честь коллегам. Бар, стилизованный в духе «дикого запада», с качающимися полудверями на входе и огромным зеркалом в резной раме за стойкой, его всегда слегка нервировал. Тупизм. Делать столы и табуреты из настоящего дерева чертовски дорого и глупо: редкая неделя обходится без того, чтоб нажравшиеся до полубеспамятства храбрящиеся вояки не передрались с такими же раздражённо-злыми на беспросветность бытия на корабле, штатскими. Или – своими же: другими нажравшимися до беспамятства космодесантниками…
Впрочем, если Командование на это идёт – значит, считает такое расточительство оправданным. И верно: если бы друг друга метелили мебелью из пластолюминия, дело бы точно не ограничилось лишь синяками и переломами.
А так – просто вычитают у виновников из зарплаты, и все довольны. И живы.
За стойкой маячил Эрик – его смена.
– Привет, Эрик, – Михаил отметил, как брови, делающие его бармена похожим на спаниэля, словно бы приветственно взметнулись кверху: Михаила он если не любил, то хотя бы уважал. Тот не позволял себе ломать ножки столов или стульев для получения дубин, или другими способами крушить интерьер помещения, предпочитая старую добрую потасовку на кулаках. А для чего же ещё десантник проводит по три часа каждый день в тренажёрном зале?!
– Добрый день, капрал, сэр. Вам – как всегда?
– Да. Только поменьше содовой.
Сегодня Михаилу вовсе не хотелось «нажираться» до беспамятства в первые же полчаса. Ему нужно ещё подумать. Потому что то, что произошло сегодня, явно нуждалось в осмыслении. Однако снять нервное напряжение и усталость не помешает.
Он огляделся.
Вон: Джуди. Пьёт себе в одиночку за самым дальним столиком. И пускай у неё не грудь, а намёки, и не рёбра, а стиральные доски, как любят прикалываться ребята, зато она – контрактница. Следовательно, не позволяет себе скулить о тяготах своей несчастной судьбы, как, напившись, делает большинство вольнонаёмных, когда всё это закончится…
– Подозвать Джуди, сэр? – Эрик ловил потребности клиентов моментально. Вначале Михаил даже думал, что тот – телепат. (Как вот сегодня «почти» стал таким он сам.)
Правда, потом понял – так, чётко ловя взгляды, полувздохи, прикушенные губы и другие детали микромимики «клиентов», шустрый бармен куда больше зарабатывает, явно получая долю от «сосватанной».
– Да, пожалуй. – Михаил допил стакан, стукнув им о стойку, – И – повтори, будь добр.
– Да сэр. Сию минуту, сэр! – стакан наполнился раньше, чем женщина, повинуясь жесту бармена, покинула свой столик с оставшимся на нём одиноким стаканом. Другой стакан, с Вестсайдским оранжевым – дурацкой смеси имбирного джина с апельсиновым соком, вкуса которого Михаил решительно не понимал, – оказался рядом со стаканом Михаила ещё до того, как хрупкая женщина подсела на соседний барный табурет.
– Добрый вечер, Михаил. – понять по задумчиво-манящей улыбке, действительно ли профессионалка рада приглашению Михаила, или это – просто часть работы, было решительно невозможно. Да и …рен с ним. Михаил пришёл сюда вовсе не для того, чтоб разбираться в тонкостях женской натуры.
– Привет, Джуди. Как ты?
– Нормально, спасибо. Как сам?
– Ну…
– Понятно. Дальше можешь не объяснять. Тебе – в любой момент.
– Хорошо. Только свой стакан бери сама, а я захвачу всю бутылку. – Михаил почувствовал, как в протянутую руку вкладывают сосуд ещё до того, как закончил фразу.
Вот уж здесь, в баре, всё стандартно, предсказуемо и просчитано.
И телепатия тут вовсе не при чём.
Здесь «при чём» стереотипы поведения и привычки.
Большинство людей, что бы они там о себе и своей «тонкой и чувствительной» натуре не воображали, абсолютно предсказуемы. И неоригинальны.
В каютке у Джуди было тесновато, конечно – не то, что у десантников.
Михаил, по дороге позволявший себе прикладываться прямо к горлышку, и поведший сейчас взглядом по низкому подволку*, хмыкнул: а то раньше не видал убожества обстановки и тесноту. Джуди тем не менее обиделась:
*Подволок – потолок на корабле.
– Нечего фыркать и кривиться! Я – не солдат, и мне не платят столько! Так что я воюю с врагом… Другим способом.
– Да-а? Эт-то каким же? – Михаил спросил исключительно, чтобы поддержать разговор. Потому что ответ слышал уже раз пять. Пусть и не от одной Джуди.
– А вот таким, что «снимаю стрессы и провожу первичную релаксацию наиболее рациональным способом» у тех, кто свои профессиональные навыки применяет непосредственно для боевых действий, или действий по обеспечению боеготовности оборудования.
– Красиво излагаешь, зараза сексапильная, – слова Джуди сопровождала, как, впрочем, и всегда, подчёркнуто медленным стягиванием с аппетитных, и без грамма лишнего жира (Он знал, что на тренажёрах отрабатывает и она, да и многие из профи.) ножек чулочков с кружевной кромкой, и вылезанием из платья. Михаил, присевший на единственный достойный упоминания предмет интерьера – массивную и обширную кровать, приложился в очередной раз, с сожалением констатировав, что бутылки в ноль пять ему уже маловато. Для расслабления в должной мере.
Ладно, для того он и здесь.
Уж Джуди-то он знает, как облупленную. Свои деньги она отрабатывает честно. И не жалуется на поломанную судьбу порядочной и наивной девочки, просто не нашедшей себе достойной работы там – в одной из заштатных провинциальных колоний. Где вечная безработица, и дефицит всего, что нужно для приятной жизни.
Нет, уши обо всём этом Михаилу прожужжала одна из вольнонаёмных шлюх – Снежанна, кажется. Или – Лэйла?.. Мэри? После третьей такой «исповеди» Михаил решил больше к услугам пусть лучше выглядящих, но назойливых и однообразных до ломоты в челюстях в своих стенаниях, вольнонаёмных, не прибегать.
Профессионалки – профессиональней. Ненужными подробностями и слюнявыми сантиментами не осложняют… Жизнь задрюченного нудной или нервной работой, или «убитого» в очередной раз, космодесантника.
Ведь мужчина приходит в бордель, или снимает женщину в баре вовсе не для того, чтобы послушать банальную душещипательную сказочку о её незавидной… И так далее.
Пока он снова вставал с постели и аккуратно развешивал форменный мундир и брюки на специально оборудованную вешалку в стенном шкафу, Джуди расположилась на постели капитально: умеет же, зар-раза, себя подать! Красиво изгибаемое, словно породистой кошкой, мускулистое в меру тело, так и приглашает бархатистостью кожи, а приятное лицо – многообещающей улыбкой:
– Михаил! Приди! Я, ослепительная и обаятельная Джуди рыжая, утолю твои печали. И придам сил телу, и смысла сознанию – чтоб жить дальше. Потому что инстинкт продолжения рода, хочет мужчина, или нет – превыше всего! И заставит забыть даже о…
Михаил подумал в очередной раз, что даже сентенции из «Методических указаний для обслуживающего персонала», в устах его привычной партнёрши звучат не казённо-пошло, а вполне даже призывно. Дело, наверное, в ироничности тона, каким это говорится, и в хитро-многообещающем прищуре действительно огромных и выразительных глаз.
Наверное, это именно из-за них он и приходит в последние месяцы – только к ней.
Ну, и ещё и из-за ножек… Ах, да: ещё из-за понятливости: словно она – тоже, как и Эрик, телепатка: сегодня Джуди, даже не спрашивая, сразу приблизила губки к его печально поникшему под гнётом забот и проблем, хозяйству, и деловито взяла это дело в…
Чувственный ротик.
Ощущая, как тают, словно дымка предрассветного тумана, под нежными касаниями его особо чувствительных регионов, сомнения, усталость и злость, он позволил мышцам, наконец, действительно расслабиться…
В столовой как всегда было людно и шумно. Правда, в основном не от разговоров, а от стука ложек по пластику подносов с едой.
За свой стол Михаил прошёл быстро, только кратко отвечая на приветствия, и сам приветствуя сослуживцев за другими столами. Но всё равно опоздал – его отделение уже почти закончило трапезу.
– Разрешите приступить к приёму пищи, господин сержант, сэр?
– Приступайте! – сержант кивнул, не вдаваясь в расспросы.
Пытаясь догнать своих, Михаил ел, почти не жуя, (Да и чего бы тут жевать: и суп и псевдобифштекс достаточно положить в рот, и они сами растают на языке!) и быстро работая ложкой. Кастовая солидарность у солдат одного подразделения – куда крепче и сильней, чем так называемая «дружба» гражданских, до небес превозносимая в старых фильмах и учебниках. Это Михаил уяснил из секретного рапорта психологов-экспертов по конфликтам, с которым ознакомился чисто случайно, но откуда запомнил каждое слово. Хоть и не поделился (да и не собирался) ни с кем из своих, «близких и кастово солидарных сослуживцев».
В процессе еды Михаил вполуха слушал спич капрала Гаркина из второго отделения, который за соседним столом, смакуя пикантные подробности, рассказывал своим, как в подлеске столкнулся с медведем. Тот оказался настоящим, и дрону Гаркина поначалу никак не удавалось отогнать рассерженное животное так, чтоб не причинить зверю вреда. История оказалась занятной. Особенно Михаилу понравилось про дыру на заднице камуфляжного комбеза, проделанную острыми зубами разъярённого не на шутку медведя.
