скачать книгу бесплатно
Можно назвать это здоровым эгоизмом, можно – желанием подстраховаться, можно – манией величия. По всякому можно назвать.
Но мне это знание, вот именно, жизненно необходимо.
Поэтому хватит валяться на полу, который почему-то сейчас стал ощущаться, как более холодный, хоть тут и ламинат, и заняться делом. Нет, делом. А то любоваться этим действительно милым телом, с шикарными бёдрами и прелестной небольшой грудью, конечно, приятно. Но развлечения – развлечениями, а дело – в первую очередь! Вот, кстати!
Нужно бы узнать, как это у меня так получилось: только что валялся без сил, словно позавчерашний овощ в холодильнике. Даже голову не мог повернуть, а только блымал глазёнками, и вот – нате! Завалил бедную девушку… Да ещё как! Словно призовой жеребец. Или мачо какой.
Ну-ка, потрясу я того, внутреннего, «Я». Как это у него так получилось?
А ответа ждать долго не пришлось. Потому что этот, более «продвинутый», и в то же время дикий, необузданный, «Я», с удовольствием посвящает меня во все детали. Причём, не словами. А сразу в мозгу у меня возникают… Нет, не образы даже, а – понятия! Как и что сопрягается, что от чего зависит, и по каким именно причинам оно всё так и происходит. И что мне доступно сейчас, и как его лучше всего сделать, и что я смогу ещё осуществить в будущем. Когда потренируюсь, так сказать, и освою по-полной свой арсенал. А проще говоря – когда наберусь сил, знаний и «боевых» навыков!
Но – всё по порядку. Вначале «А», а уж только потом «Б». И прочие удовольствия.
Ну, с «нахлынувшими ниоткуда силами» – оказалось проще простого.
Ну, вернее – это для меня оно сейчас проще простого. Ничего мистического или сверхъестественного. И природа этих моих новых сил – вполне материальна.
В нашем, физическом, мире никто его законов отменить не может. На то я и учёный. И на то она и термодинамика – первый, второй и третий её законы.
Если где-то прибыло – значит, где-то убыло.
А именно: за счёт тепловой энергии окружающего меня воздуха подпитались мои внутренние резервы АТФ – это аденозинтрифосфорная кислота, если кто не знает! – что позволило практически мгновенно зарядить мой «подогретый» организм энергией и силами. И в случае экстремальной потребности могу я обладать силой штангиста-супертяжеловеса, и скоростью движений профессионального каратиста.
Что, в-принципе, радует.
Ладно, мне это пока – без надобности. Мы с моим вторым «Я» решили, что пока не освою как следует свои способности – поменьше светиться. А проще говоря – выделываться и щеголять своими новыми способностями и возможностями. Так что пусть организм отдыхает. Поработал он потому что только что от души. А я прикину как тут в комнате…
Так. Температура, если верить чёртову термометру, имеющемуся на стене – плюс пятнадцать градусов. (Жаль, не знаю, сколько было раньше! То есть – какую поддерживали в реанимации.) А чего я парюсь. Вот же она: лежит. Наверняка ведь уже заходила и смотрела. И на меня и на градусник.
Вновь подключаюсь к её сознанию. Делаю мысленно приказ: «перемотка назад»!
И вот оно: нате! Её «визуальные ощущения», то есть, то, что она видела – словно проносится перед моими глазами, будто ускоренное кино! И вот оно: то, что я ищу.
Градусник у меня (Ну, у неё!) перед глазами. Двадцать два Цельсия.
Хм-м… Семь градусов. В объёме… Сто сорок кубов. Не помню точно уравнения термодинамики, но, похоже, неплохо я «подзарядился»! Пока «работал». А сейчас… Не замёрзнуть бы. И не простудить даму на полу.
Встаю. Её внутренним взором видел я. Свою одежду в шкафу.
Одеваюсь. Затем совесть говорит мне, что не совсем это всё же честно.
Поэтому поднимаю девушку с пола, и кладу её на то «технологическое» ложе, на котором сам только что лежал, в отключке. Прилепляю и пару-тройку датчиков: не всегда же я буду «подавать» на них данные – дистанционно: чувствую, вижу, понимаю, что хоть и делал всё это на автомате только что, а отнимает оно силы-то…
Заботливо даму накрываю одеялом. Говорю, словно гипнотизирую:
– Через полчаса твоё сознание полностью включится, и будет вновь таким же, каким оно было час назад. Но про то, что происходило за этот час, ты помнить ничего не будешь. И даже под гипнозом не вспомнишь. А в остальном твоя жизнь продолжится, так, как и до этого. А сейчас прощай. Приятно было познакомиться! И пообщаться.
Смотрю на прощание в её невидящие, но милые глазки, и на её бейджик на вновь запахнутом мной халатике: Анна.
Ну, прощай, Анна. Свои кружевные трусики ты найдёшь под шкафчиком с инструментами. И не удивишься этому. Словно это – в порядке вещей. Исчезающий из палаты незаметно для дежурного персонала пациент, и валяющиеся под шкафом трусики…
Исчезнуть из палаты реанимации я действительно собираюсь незаметно для окружающих. А для этого мне нужно поотключать видеокамеры в коридорах и на лестнице, и внушить встретившимся мне врачам, что они меня в упор не видят.
Видеокамеры я всё же решил не отключать, а просто отвёл их объективы в стороны, и к потолку. Где тут выход, я знаю всё от той же Анны. Пришлось преодолеть длиннющий, метров в сто, коридор, три лестничных пролёта, и выходной вестибюль. А встретившимся мне по дороге трём медсёстрам и одному озабоченному врачу с рентгеновскими снимками в руках, и вахтёрше на выходе, очень даже легко внушил, что никто им навстречу не попадался, и мимо не проходил. Вы можете, конечно, не поверить, но я просто предоставил сделать всё это – тому «Я». И уж он не подкачал: ну правильно. На себя же работаем!
Тело-то – общее!
Вот и нужно его беречь.
Подходящую, а вернее – нужную машину на стоянке нашёл легко. Вот эта!
Я снова внутренним оком видел, что она – моей Анны. А та, когда очухается, точно будет озабочена в первую очередь – не машиной! Делаю мысленное усилие: и как это я сразу не догадался! Но, как говорят русские, хорошая мысля всегда приходит опосля.
Конечно, вид телепортируемых по коридорам и лестницам прямо по воздуху ключей от машины мог бы привести встречных в некое… Назовём его – удивление. Но я заставил всех, кому они встретились, и их «не видеть».
Отпираю машину – это оказался банальный «Фольксваген» – и сажусь за руль.
Зажигание, завелась легко. Вырулить со стоянки «Для персонала только».
Теперь – до кольцевой дороги. Потому что знаю я – вернее, выудили мы это у Анны с моим «напарничком», что мы – в Бонне. А доставили меня сюда, в специализированный широкопрофильный госпиталь, где уважаемые представители моего посольства проплатили моё содержание и лечение, на вертолёте. Пытаясь предоставить мне все прелести самого продвинутого лечения. И не особо, вероятно, надеясь, что меня столь быстро поставят на ноги… Да и вообще – что поставят.
А до Церна нам с «напарником» теперь ехать и ехать.
К утру, «сменяясь» за рулём, всё же добрались. То я – спал, то – он. Как дельфины. Ну, про дельфинов это он мне объяснил. Оказывается, у них мозг потому и гигантский, что его полушария спят и бодрствуют – по очереди! И это логично. Чтоб во сне не захлебнуться! Собственно, в нашем случае это тоже имеет смысл. Потому что если прознают, что я теперь – сверхчеловек, так ведь захотят отловить, и исследовать! Для нужд любимого Пентагона. А это в мои ближайшие планы не входит. Поэтому – никаких «фейерверков»! И демонстрации сверхспособностей. Будем вести себя тихо и скромно.
Машину оставляю на стоянке перед зданием железнодорожного вокзала. Тут с Анны по-крайней мере штрафа за неправильную парковку не сдерут. Ключи оставляю в замке зажигания. А вокзал я выбрал неспроста. Подхожу к одинокому таксисту, державшемуся словно особняком. Называю свой «засекреченный» городишко. Он говорит:
– Ха! В такую даль?! Восемьдесят евро!
Я, поработав над его сознанием, говорю:
– А, может, за два доедем?
Он говорит:
– Почему бы и нет? Конечно! А хотите, я вам и всю сегодняшнюю выручку отдам?
Ну, я парень великодушный. Особенно, когда обзавёлся новым «рабом». Пусть и не сексуальным. Поэтому говорю:
– Не нужно. А нужно мне, чтоб ты довёз меня до института, – называю наше суперзасекреченное, но всё равно всему свету известное заведение, – А после этого вернулся сюда же, на эту же площадь, и напрочь забыл о нашей поездке. И обо мне. Задача ясна?
– Конечно, ясна, босс!
– Отлично. А, да. По дороге тебе придётся молчать.
Тут он затыкается, и действительно всю дорогу молчит.
Прибываем к институту в половине одиннадцатого утра.
По идее, все уже должны быть на рабочих местах. Ну, те, кому «посчастливилось» в Праздник торчать на работе. И присматривать за любимым БАК-ом. А то он прямо убежит! Или нашалит. Хотя вот со мной, например, он… Н-да. Но мне надо внутрь.
Прохожу мимо нашей внутренней охраны даже не вынимая пропуск-допуск. Потому что снова приказал меня в упор не видеть. А старшего смены так вообще заставил открыть мне вход своей магнитной картой. Вот и лестница, по которой иду пешком: мне сейчас лифты без надобности. Вот и нужный уровень, и коридор. И диспетчерская.
А предусмотрительно она размещена. В самом глубоком подвале, на восьмом подземном уровне. За тремя герметичными стальными дверьми. Которые я открываю уже сам. Предусмотрительно взятой у начальника охраны магнитной картой-ключом. И если бабахнет чёртов коллайдер, расположенный, вообще-то, в десяти километрах отсюда, уж диспетчерская-то, со всеми своими «чёрными ящиками», постоянно ведущими запись происходящего с БАК, сохранится. Будет, так сказать, возможность у выживших изучить, «что пошло не так».
Чтоб попасть внутрь, пришлось заставить одного из дежурящих внутри учёных – это оказался док Сайрус Штенге – оторвать свою задницу от кресла, а глаза – от «Плейбоя», и отпереть изнутри чёртов супернавороченный кодовый замок. Реагирующий уже на сетчатку глаза и отпечаток пальца.
Захожу внутрь. Комната, конечно, низковатая, но огромная – тут бы сделать тренажёрный зал для качков железа… Приятный, прохладный и кондиционированный, воздух. (Сразу пришла мысль, что если «поработаю» здесь,– так и вообще замёрзнуть можно!) Вот они: так называемые дежурные. Тринадцать человек, каждый отвечает за свой сектор. И координатор, конечно.
Ну и конечно я приказываю им всем меня «в упор не видеть».
Сработало. Подхожу к координатору – сегодня это профессор Карл Брюэр.
Вот в его-то мозгах я и роюсь, пока он с сосредоточенным видом, и даже не подозревая, что в его мозгу копошатся, словно крысы, два рассерженных инженера, рассматривает на экране компа какие-то графики.
Знает он, к сожалению, немного. И то – только понаслышке. Впрочем, не думаю, что док Сид Браннер, дежуривший тогда, знает о произошедшем больше. Так что придётся мне шарить не в мозгах, а в харде. В-смысле – в памяти компьютеров.
Заставляю Карла вывести на экран записи того, что произошло позавчера. Для начала – с видеокамер. Так. Ага – есть.
Вот я. Вот верчу гайки. Вот стучу по фланцу. Вот спрыгиваю на пол… И падаю.
Негусто. А главное – никакого видимого воздействия на меня не видно. (Извините уж за тавтологию.) Впрочем, это было ожидаемо. Теперь вернёмся. И просмотрим данные по потреблению энергии, по производимым действиям, и всяким прочим процессам, которые тоже записываются.
О, есть!
Вот: чудовищный всплеск ЭМИ, то есть – электромагнитного излучения!
И откуда же он появился в контурах системы, управляющей всеми этими электромагнитами?
Ах, вот как…
Это новичок, (Ну как – новичок. Тридцатидвухлетний профессор Жак Готье) якобы случайно локтем задел кнопку подачи электричества в большой контур магнитного блока рядом с пикетом, где я!..
И подавалось оно туда всего-то с секунду.
Но сравнив видеозаписи и всплеск ЭМИ, понимаю, что время – одно и то же.
Мне много думать не нужно. Я знаю, и профессор Жак знает, что импульс очень сильного магнитного поля, так называемый электромагнитный шок, способен мгновенно стереть память у любого белкового существа, оказавшегося в пределах воздействия, сделав того буквально овощем! Способным только есть с ложечки и пить из бутылочки с соской. Хотя…
Хотя всё это чёртово магнитное поле было надёжно заизолировано за внутренним и наружным кожухами нашего агрегата! И наружу вырваться имеет такие же шансы, как снег, помещённый на раскалённую сковороду, дожить до следующей зимы…
Странно.
А впрочем… Прогуляюсь-ка я до квартирки этого самого Жака Готье.
И задам ему, мысленно, или вживую, пару интересующих меня вопросов.
В частности, не месть ли это за «отбитую» мной у него на вечеринке по случаю юбилея директора нашего чёртова института, лаборанточку Катарину Йоханссон!
До квартиры – вернее, как и у меня – номера в неприметном отеле – Жака добрался я на такси. Бесплатно. Таксисту приказал, естественно, меня забыть.
Подхожу к дверям на втором этаже. Думаю. Вижу сквозь дверь и стену, что не спит мой соперник. Потом следую совету своего напарника. Мысленно захватываю сознание своего конкурента по борьбе за «элитную самку». (А втюрился он, похоже, в неё!)
Ах, вот оно как. Да чтоб тебя! Вот! Лишнее подтверждение того, что я всегда говорил! Все проблемы и хлопоты людей – из-за этой самой чёртовой любви!!!
Это он всё это и подстроил!
Смог дистанционно убрать часть контуров магнитной защиты у пикета, где и ослабил болты фланца. Накануне моей смены. И, оказывается, он слышал, как мой напарник отпрашивался у шефа к семье. Знал, стало быть, что я буду один…
Рассчитал он всё, надо признать, чётко. Азот начал просачиваться не сразу, а спустя десяток часов… Ну ладно, погоди ж ты, подлая мразь! Хочется тебе Катарину Йоханссон?! Ну так я тебе её обеспечу! Да так, что ты эту встречу надолго запомнишь!
Приказываю мысленно злополучному влюблённому одеться по выходному – быть при параде, проще говоря. И заставляю его вызвать такси и спуститься вниз. Ждать нам долго не приходится: городишко у нас маленький. Садимся. Он – вперёд, я – на заднее. Меня, понятное дело, ни таксист, ни Жак не видят.
Доехали быстро. Он расплачивается, вылезаем.
А теперь – к квартирке Катарины. Расположенной тоже в отельчике. Женском.
И то, что по дороге его видит местная вахтёрша – очень даже хорошо. Меня она, понятное дело, не замечает.
Не замечает меня и Катарина, когда Жак стучится к ней в номер, и она открывает. Ничего такого не подозревая. А зря!
Потому что ведомый моим напарничком, да и мной, озверевший Жак вдруг накидывается на неё с остервенением, рвёт на даме халатик, и срывает трусики…
Даже не захлопнув входную дверь.
То, что происходит потом, описывать смысла нет – сцены изнасилования есть почти в каждом дешёвом боевичке. Чтоб потом оправдать «естественное» желание главного героя отомстить обидчику (Обидчикам!) своей девушки…
На крики и вопли, которые Жак просто игнорирует, сбегается, ясное дело, половина обитательниц этажа! И вахтёрша. Кто-то умный вызывает полицию. Но вразумить Жака, или помочь соседке никто из женщин почему-то не торопится. Хорошо хоть, меня они не видят в упор.
Впрочем, как и три усталых и мрачных полицейских, которые прибывают буквально через пару-тройку минут. Жан ещё даже «закончить дело» не успел.
Его снимают с девушки, и уводят, заковав в наручники.
Ну вот. В ближайшие пять-шесть лет Жаку придётся рассматривать стены тюремной камеры. Пусть и белённые. Но уж никак не шкалы и циферблаты приборов в диспетчерской. И вообще: о карьере учёного он теперь может забыть!
Вы скажете – слишком жестоко?!
Ну, это смотря на чей взгляд. А если бы всё произошло так, как этот мстительный, но не занимавшийся в университете американским футболом, хилый гад планировал, мне до конца моей жизни светило только заведение для даунов и калек, и кормление с ложечки и питьё из бутылочки… И то – если б выжил. Магниты-то у БАК – мощные.
Рыдающая Катарина одевается – её тоже забирают в участок. Для дачи показаний. Соседки выражают ей своё «глубочайшее» сочувствие, и наилучшие пожелания.
Но я-то вижу. Теперь – вижу.
Собственно, я и раньше подозревал, что все бабы – стервы. Не имеющие настоящих подруг, а только – конкурентки друг другу. В борьбе за «элитного» самца. Пусть и на подсознательном уровне. Да и на сознательном: вижу я, что примерно треть из сбежавшихся на шум десяти незамужних женщин и девушек про себя злорадствуют: так тебе, сучка излишне красивая, и надо! Теперь тебе и твоим перспективам – хана! На изнасилованную ни один уважающий себя неженатый учёный не посмотрит! А, значит, и нам может чего – а вернее, кого! – перепасть…
Остаться в квартире дамы – не проблема. Да и кстати это мне: уж если где и будут меня искать спохватившиеся козлы из госпиталя и нашего института – так здесь в последнюю очередь! Так что ложусь себе, скинув только туфли, на кровать. И позволяю себе (И напарнику!) расслабиться и заснуть.
А то денёк выдался уж больно хлопотный.
