скачать книгу бесплатно
Его Величество Авианосец
Андрей Арсланович Мансуров
Машины, механизмы, и Корабли – живые. Недаром же моряки с такой любовью и уважением относятся к своему судну! А уж если корабль – могучий космический Авианосец, он наверняка побывал в сотнях переделок! И, разумеется, теперь имеет собственную Историю. А если на борту законсервированного Флотского корабля есть сторож – из космодесантников, – конечно он будет вспоминать те ужасные и страшные и забавные приключения, что ему довелось пережить на борту во время службы…
Андрей Мансуров
Его Величество Авианосец
Посвящается моему отцу, Мансурову Арслану Рахимовичу
1.Пролог.
БАНГ-З-С-Ш-ш-ш-с-с-бах!..
Осколок, пробивший внешнюю обшивку, треснувшись о внутреннюю броневую переборку, рассыпался на мелкие куски – чёрт, похоже метеор опять каменно-железный. То есть – так называемое «ядро» взорвавшейся планеты. Значит, лупить по корпусу куски и кусищи будут основательно – не то, что метано-ледяные!
Билл промолчал. Только щекой дёрнул. После чего передвинулся дальше вдоль внутренней стены – как раз туда, где осталась вмятина от примерно килограммового камня. Как известно, снаряд дважды в одно место не попадает: поверья, «заморочки», и суеверия древней, ещё земной, пехоты.
А все знают, что нет никого суеверней спортсменов и… Пехотинцев. Хотя бы – и космодесантников.
Пф-пф-пфт! С-ш-ш-ш-б-б-бок…
Гермопаста, выступившая из внутренней полости между двумя слоями наружной обшивки, затянула небольшое, с ладонь, отверстие, и, попузырившись и побулькав, застыла чёрной пупырчатой губкой.
Воздух из отсека не вышел.
Потому что не было в отсеке никакого воздуха – его, как и всегда перед метеоритной атакой, из всех наружных отсеков успели откачать. А противометеоритные пушки успели раздробить здоровущий обломок древней планеты на частицы помельче.
Однако вот изменить направление движения тучи из осколков, обломков, и пыли, как и её скорости, пушки не могут. А могут только продолжать работу: по раздроблению на более мелкие куски самых крупных фрагментов той тучи, что сейчас неумолимой лавиной движется на них. Так что Авианосец сейчас развёрнут к облаку носом: то есть, наиболее защищённой, многократно бронированной, частью корпуса. Рассчитанной именно на прямое попадание – ракеты, бомбы, или… Обломков.
Потому что до сих пор (Тьфу-тьфу!) в корабли земного Флота никто не стрелял.
Вот в очередной раз эта мелкая, и не очень, мерзость и врезается теперь в громаду пятисот-с-чем-то-там-тысячетонного монстра, заставляя личный состав дежурить в обращённых к туче отсеках, и большинство ремонтных дроидов перенаправить из неатакованных технических помещений, где они обычно и работают, в бомбардируемые.
БА-БАМ-М-м-м!.. ТРАХ! Билл, поморщившись, ругнулся: а ведь правда! Попало, будь оно неладно, прямо в то место, где он стоял до этого!
Но вот этот «кусочек» оказался куда покрупней! Такую дырищу никакая паста не затянет. Тут придётся…
– Две тысячи сто двадцать третий. Семьсот восьмой. – он называл ремонтных дроидов по номерам, крупно нанесённых чёрной краской на передней и задней части корпусов, – Пластырь номер пять. Наварить на дыру внахлёст.
Глядя, как похожие на чудовищных не то крабов, не то – пауков, многоногие, сверкающие сталью и силлитом механизмы, жужжа сервомоторчиками, потащили плоскую броневую пластину размером с крышку стола к дыре, и принялись, сверкая голубой дугой плазмосварки на «щупальцах» споро приваривать её к внутренней переборке, Билл вздохнул.
Дроиды и сами лучше него знают: что, и какого размера притащить и приваривать. Или как правильно чего затыкать, или отрезать, или завинчивать. Просто чёртова Инструкция, составленная бюрократами десять, или двадцать поколений космонавтов назад, предусматривает обязательное присутствие и контроль со стороны экипажа. И плевать, что с тех пор механизмы-ремонтники стали в тысячу раз самостоятельней и умней того же самого человека. Медлительного. Сомневающегося. Могущего быть в состоянии похмелья или шока…
Так делается потому, что – так положено!
Шесть огоньков, от которых поднимался лёгкий сиреневый дымок, погасли одновременно. Дыра оказалась ликвидирована за девяносто две секунды – от нечего делать он засёк по секундомеру, голубые циферки которого проецировались на левый край стекла его шлема. А неплохо, будь оно неладно. Глядишь, ещё минуты три, и они минуют облако частиц, в который превратилась глыба размером со стадион!
ДЗАНГ-БУМ!
Чё-ё-ё-ёрт! Ну и дура треснулась о переборку в углу! И на кусочки распасться и не подумала! Просто от стены отпала. А вмятина-то в стене отсека… Нет, большая, но – герметичная. Он открыл было рот, но тут…
В пробитую дырищу размером с добрую столешницу, влетело что-то ещё.
А вот это – явно не осколок!
Это…
Дьявол его раздери – это же спасательная капсула!!!
Билл заставил себя сглотнуть. Прочистил горло. Щёлкнул переключателем селектора. Зажёгся зелёный огонёк экстренной связи с рубкой.
– Внимание, рубка! На связи рядовой Билл Хинц. Палуба «Дэ», отсек пять-дробь-восемьдесят-один. У меня… Нештатная ситуация.
– Слушаю вас, рядовой, – голос майора Дорохова, тоже нёсшего вахту, остался, как и всегда, спокойным, а дикция – чёткой, – Докладывайте.
– Есть, сэр. Только что сквозь отверстие во внешней переборке в мой отсек влетела… Спасательная капсула. Вот, я подойду поближе, чтоб вам, сэр, было лучше видно. – Билл сместился, и теперь буквально нависал над цилиндром в три шага длинной, и высотой ему по пояс, – Смотровое контрольное стекло осталось там, внизу. Так что виден только задний люк – для кислородных баллонов и остального снаряжения. Но…
Майор, и без комментариев Билла всё отлично видевший через две наплечных камеры скафандра бойца, и штатную стационарную – в углу отсека, скомандовал:
– Пусть дроиды перевернут капсулу. Разумеется, после того, как заделают пробоину.
– Есть, сэр.
На заделывание «пластырем номер семь» ушло сто тринадцать секунд. Все их Билл провёл, переминаясь с ноги на ногу, и удерживая руку, чтоб не поднималась к шлему: почесать затылок.
Дроиды перевернули капсулу легко: ещё бы! В условиях ноль пяти «ж», которое на Авианосце поддерживали в экстренных, таких, как этот, случаях, они, своими двадцатью четырьмя на двоих, манипуляторами, легко ворочали и самый большой пластырь – «номер двенадцать». Весивший в нормальных условиях полторы тонны.
Билл с трудом сдержал удивлённый возглас.
Потому что то, что лежало напротив смотрового стекла, человеком мог бы назвать разве что пингвин. Да и то – пьяный и близорукий.
Нет – у существа было две руки, две ноги, одна голова…
Только вот глаз на этой самой голове имелось четыре: и располагались они явно так, чтоб между ними было и пространство побольше, и картинка получалась пообъемней – как бы по углам почти правильного квадрата…
Хорошо, что они были закрыты: Билла и так заподташнивало.
То, что находилось между глазами, вероятно, полагалось бы назвать лицом.
Две дырки – возможно, ноздри – торчали прямо посередине. Ближе к шее (Которой, кстати, видно не было: голова сразу, без этой самой шеи, переходила с плечи!) имелось и отверстие – вернее, щель! – побольше: очевидно, рот. И – всё.
Больше на плоском, как блин, «лице» ничего не было!
– Как оцениваете, рядовой: могло это существо выжить после удара о броневую переборку?
– Ну… Думаю, что могло. Сэр. – поторопился добавить Билл, о таком даже не подумавший. – Капсула… Она влетела уже не быстро. Ускорение при ударе я бы оценил в пять-шесть «же». Наверняка там есть и внутренние компенсаторы. Так что – могло.
– Хорошо. Слушайте приказ. Оставаться на месте, ждать, пока не закончится метеоритная атака. После того, как автонавигатор посчитает ситуацию безопасной, я пришлю вам дежурную команду: отделение спецназа. И группу доктора Мангеймера. Поможете перенести это… Прибывшее на борт оборудование. К нему в лабораторный блок.
– Есть, сэр. Понял, сэр.
Билл, краем сознания уловивший очередной «Банг-с-ш-ш-ш!», автоматически кинув взгляд на очередную дыру в обшивке. Чисто механически отдал команду:
– Пластырь номер три!
После чего, превозмогая подсознательное отвращение и ещё какое-то нехорошее чувство, подошёл-таки ближе, и склонился над стеклом. Нужно постараться запомнить всё получше: наверняка, когда команда дока заберёт этого монстра в лабораторию, всё засекретят. И, как всегда, Служба Безопасности навесит на всё ярлыки «особо секретно!»
Н-да, лицо-то… Фиолетовое. А вместо волос – какие-то… Червяки?! Пиявки?
Это – что? Горгон-медуз? В-смысле – самец Горгоны-медузы? А где, интересно, усы или борода? И почему ноздри… Начали сужаться-расширяться?!
С ударившим по внешним усилителям скафандра хлопком вдруг отскочила наружу крышка капсулы – Билл еле успел увернуться!
Но вот убежать он уже не успел.
Протянувшаяся вдруг к горлу клешня, чертовски похожая на манипулятор робота-погрузчика, железной хваткой вцепилась в место, где у Билла была шея. И подтащила к хозяину капсулы так, что Билл буквально навис над ним.
Хорошо, что скафандр – полужёсткий! Иначе позвонки уже оказались бы раздроблены! Проклятье! Да чтоб его!.. Ну и силища! В-натуре, что ли это – робот?!
Но что же ему…
Должен ли он защищать свою жизнь?!
Но оружия ведь нет! На время таких операций всё наружное смертоносное оборудование-вооружение с пехотинца снимают! Да оно и понятно: только мешало бы!
А вот о такой ситуации никакие составители Инструкций и умных Рекомендаций явно не позаботились! Не предвидели! Да и кто бы предвидел!..
Поэтому Биллу пришлось, дёргаясь и упираясь изо всех сил, постараться вырваться, схватившись руками за клешню, и отталкиваясь прямо от груди монстра ногами.
Не слишком, правда, он преуспел в своих стараниях: хватка чёртова урода оказалась похлеще, чем у погрузчика! Его лицо подтащили ещё ближе к четырём буркалам на странном лице.
И вот уже ему в глаза смотрят все четыре глаза чудища! Не-е-ет, это – не робот!..
Гос-споди! (Прости, что помянул всуе!)
Оранжевые! Зрачки, в-смысле… А радужка – зелёная. Красивый, в-общем-то, глаз, если посмотреть абстрактно.
А вот если конкретно – хочется заорать во всё горло, и выпалить в это дело со всех стволов!!!
Билл так и сделал – в смысле завопил, когда вторая клешня принялась сминать и крошить несминаемое, вообще-то говоря, стекло гермошлема!
Воздух из скафандра со свистом вылетел, образовав над его головой паро-туманное облачко! Но тварь это не смутило, и не остановило!
Билл почувствовал холодные и жёсткие плети длиннющих фаланг пальцев на своём лице, и, уже задыхаясь, попробовал укусить – хоть за палец!..
– Проснись! Проснись! ДА ПРОСНИСЬ ЖЕ ТЫ НАКОНЕЦ!!!
Почему это его так трясёт?!
Он с хриплым стоном и ругательствами открыл глаза.
Ф-фу-у-у…
Он в своей каюте. На Авианосце. В потолочный короб убираются манипуляторы Матери – до этого нещадно трясшие его за плечи…
С трудом он закрыл пересохший, сведённый судорогой рот.
Кошмар.
Бред.
Чушь собачья.
Потому что никогда ни одному ответственному чиновнику, или командиру, не могла бы прийти в голову такая …рня: составить «Инструкции» таким образом, чтоб наибольшему риску подвергался как раз самый ценный ресурс Авианосца – личный состав!
А тут – надо же! Проклятое подсознание каждый раз нагло убеждает его, (И – ещё как успешно!) что в бомбардируемом отсеке он – именно из-за чёртовой Инструкции!..
Нет, кошмар, конечно, уже ставший в какой-то степени традиционным: он повторялся за время – что службы, что запаса Билла, уже раз двадцать.
Да, привычный. (Вроде!) Но каждый раз настолько жуткий, что никак не сохранить положенные опытному, прошедшему огни и воды, и повидавшему все ужасы Вселенной, бойцу, спокойствие и присутствие духа…
Странно только одно. Обычно он просыпается до того, как с него срывают шлем, и пальцы чужака начинают…
Чёрт.
Он, конечно, не суеверен, (Ха-ха! Кого он пытается обмануть!) но…
Похоже, сегодня нужно ожидать каких-нибудь неприятностей.
Со стоном он поднял из койки застывшее, словно на лютом морозе Меотиды-5, в ледышку, покрытое от стриженной привычным армейским ёршиком макушки, до самых пят, холодным потом, тело. Опустил ноги на палубу. Обычный «бодрящий» холод рифлёной стальной поверхности даже не ощущался – точно, замёрз.
– С-с…пасибо, Мать. Что разбудила.
– Мне пришлось. Показатели энцефалограммы зашкаливало. И ты… выл.
– Ага, понял. Дай-ка мне…
Стакан с коньяком возник перед лицом, зажатый в манипуляторе, как по мановению волшебной палочки.
– Спасибо. – а молодец Мать. Знает, какого лекарства ему после кошмара нужно…
Выпил в два приёма. Крякнул, скривившись.
Ну, вот и полегчало. Вроде бы.
Ладно. Нужно вставать. Часы показывают, что пора умываться и идти завтракать.
А потом – и не тренажёры.
