скачать книгу бесплатно
• дана свобода предпринимательства в рамках действующего законодательства;
• уважается и строго охраняется законом и системой правоохранительных органов права и собственность граждан;
• уважаются законность и правопорядок большинством населения;
• уважается и охраняется законом культурное и историческое наследие народа. История государства священна и незыблема;
• природа и природные недра считаются народным достоянием. Развита высокая природоохранная культура и активная природоохранная деятельность;
• учителя, врачи, учёные, работники дошкольных учреждений, считаются элитой общества, имеют самую высокую оплату труда и социальное положение;
• уровень пенсии не ниже уровня средней зарплаты в стране. Действует широкая сеть социальных учреждений, обслуживающих неработающих пенсионеров;
• уровень жизни граждан рассчитывается по международным стандартам развитых стран и обеспечивается на уровне государств, входящих в «тридцатку» наиболее развитых по уровню жизни;
• среднее образование школьников обеспечивается на всей территории страны бесплатно, на уровне не ниже 75 % от столичного уровня;
• организация рабочих мест, безопасности труда, условий труда – не ниже среднего уровня от развитых стран.
• степень износа основных средств обеспечивает экономическую и военную безопасность страны;
• уровень и структура питания и водопотребления соответствуют современным требованиям здоровья и безопасности.
Однако за 25 лет власть так и не решила до конца ни одной из этих задач.
Каковы перспективы развития России? К чему может привести такая фатальная «невнимательность» власти к нуждам народа? Как власть и гражданское общество могут переломить ситуацию в лучшую сторону? В чем, наконец, причина постоянных бунтов и революций в России? Как и почему появляются в русской истории восстания Болотниковых и Болотные площади?
История сохранила ответы на эти вопросы, а мы в этой книге попытались их донести до всех неравнодушных граждан России.
Давайте откроем ее и попробуем заглянуть в нашу российскую историю, чтобы поняв её логику и характер, затем спокойно разобраться в причинах происходящего ныне в России.
Кривоносов М. М.
Манягин В. Г.
Вступление
Разговор с либеральным читателем
«Как можно говорить об истории гражданского общества в России, об истории того, чего не было, и нет? – удивится иной читатель. – Вот в Англии была Хартия вольностей, в Соединенных Штатах Америки – Билль о правах. А у нас что? Высочайший манифест от 17 октября 1905 года да Сталинская конституция?..»
А другой, литературно подкованный, еще и Михаила Юрьевича припомнит:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Или вот еще великий демократ и мыслитель Чернышевский устами своего героя Волгина подкинул лепту в копилку презрения к России и русским: «Жалкая нация, нация рабов. Снизу доверху все рабы!»
А любознательный исследователь нашей страны маркиз де Кюстин назвал ее в своей книге «Россия в 1839 году» «тюрьмой народов», в которой, как следует из его слов, напрочь отсутствует гражданское общество: «Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора».
Правда, известны и другие высказывания о русском народе авторов, не менее уважаемых, чем французский маркиз. Например, византийский император Маврикий писал о славянах: «Племена склавинов и антов ведут одинаковый образ жизни, у них одни нравы, любят свободу и не склонны ни к рабству, ни к повиновению, храбры, особенно в своей земле, выносливы – легко переносят холод и жару, недостаток в еде и пище. К чужестранцам благосклонны, усердно заботятся о них и провожают их из одного места в другое, куда те пожелают, здравыми и невредимыми, так, что если бы чужестранцу был причинён вред в хижине того, кто должен о нём заботиться, то на него нападёт сосед, вполне уверенный, что, мстя за чужестранца, совершает благочестивое дело. Взятые в плен у них не обращаются навсегда в рабство, как у других народов, но состоят в неволе только на определённый срок, а затем им предлагается на выбор: или, заплатив выкуп, вернуться на родину, или остаться у них в качестве друзей и свободных людей… Женщины их целомудренны и очень любят своих мужей, так что в случае смерти последних ищут утешение в собственной смерти и добровольно убивают себя, не будучи в силах переносить одиночества»
А известная фраза из сочинения Прокопия Кесарийского «Война с готами» и вовсе опровергает афоризм господина Чернышевского о «рабской нации»: «Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим».[9 - Прокопий из Кесарии. Война с готами. М.: СП. Кондратьева, 1950. С. 297.]
«Ну, то была военная демократия, – снисходительно улыбнется мой прилежно посещавший уроки истории оппонент, – зато потом…»
А что потом? Давайте вспомним.
Действительно, описанная Прокопием Кесарийским система славянского народоправия может быть названа военной демократией, хотя в исторической науке, как и в любой другой сфере деятельности, надо с большой осторожностью относиться к шаблонам, в которые различные филистеры пытаются втиснуть живой опыт. Поэтому давайте посмотрим, что же обозначает сам термин «военная демократия», откуда он взялся и почему получил такое широкое распространение в среде именно российских историков.
Военная демократия – это термин, введённый в научный оборот Льюисом Морганом[10 - Льюис Генри Морган (1818–1881) – известный американский учёный, этнограф, социолог и историк. Создатель научной теории первобытного общества, один из основоположников эволюционизма в социальных науках.] в своём труде «Древнее общество» для обозначения организации власти на стадии перехода от первобытнообщинного строя к государству. По этой теории, полноправными членами общества считались взрослые и свободные мужчины. Они должны были явиться на народное собрание с оружием. Без него воин не обладал правом голоса. Военная демократия существовала практически у всех народов, являясь последним этапом догосударственного развития общества. К военной демократии (а не к монархии!) можно, например, отнести римскую общину периода царей и греческие полисы «гомеровской эпохи», также управляемые «царями».
В индоиранской традиции был обычай, согласно которому мужчина, сумевший дальше всех пустить стрелу, избирался вождём. Эхо этой традиций можно проследить в ахеменидской Персии, где Дарий I использовал образ царя-лучника на своих монетах-дариках. По скифской легенде, переданной нам Геродотом, первым царем скифов стал младший из сыновей Геракла от Ехидны – Скиф, который смог натянуть боевой лук отца. Якобы от него и произошли все последующие скифские цари.
У древних германцев избрание вождя утверждалось голосованием поднятием правой руки и поднятием вождя на щите. Похожим образом избирали королей Франкского государства, иногда этот обряд вспоминали и в Византийской империи – Феодор I Ласкарис был поднят соратниками на щит в соборе Святой Софии в ночь перед падением Константинополя в 1204 г.
Термин «военная демократия» может быть и не стал бы столь известен в нашей стране, но он упоминался Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом, вследствие чего получил распространение в марксистской историографии, прежде всего в Советском Союзе и т. н. странах «народной демократии».
Но вот насколько военная демократия соответствует другому хорошо известному социальному институту, вече, существовавшему и у древних славян, и в Киевской Руси, и даже в Московском государстве?
Если вспомнить «Илиаду» Гомера и ахейского воина Терсита, избитого прямо в народном собрании Одиссеем за «нелицеприятную» критику алчного царька Микен Агамемнона, то становится ясно, что древнегреческая военная демократия была не столь уж и демократичной, как представляется некоторым. Кстати, по другой версии легенды, дерзкий Терсит был и вовсе убит Ахиллесом.
Западноевропейцы любят хвастаться давними традициями своей демократии и при этом утверждать, что, якобы, на Руси всегда господствовала автократия. Правда ли это? Академик Д. С. Лихачев отвечает на этот вопрос так: «…развитие Новгорода опережало развитие многих городов Западной Европы. Раньше многих европейских городов-коммун Новгород добивается независимости и становится богатейшей республикой».[11 - Лихачев Д. С. Новгород Великий… С. 3.]
Трудно себе представить, чтобы, например, на новгородском вече посадником был выбран один из 300 «золотых поясов», позволивший себе на глазах у всех убить члена народного собрания или даже просто прилюдно распустить руки (знаменитые массовые драки вечевиков «стенка на стенку» не в счет). А вот сами вечевики вполне могли поставить на место какого-нибудь зарвавшегося боярина. Так, в 1207 году вече осудило посадника Димитрия и его братьев, друживших с великим князем Всеволодом, за введение незаконных налогов. Дома осужденных новгородцы сначала опустошили, а потом сожгли. Имущество семьи посадника, включая села, было продано. Вырученные деньги разделили поровну между новгородскими гражданами. Каждому досталось по нескольку гривен – вполне приличные по тем временам деньги. Подобные случаи в новгородской истории не были редкостью.
Что же такое древнерусское вече, которое могло осудить мэра города (посадника) за введение незаконных налогов?
Вече (от славянского в?тъ – совет), или народное собрание, было характерным элементом общественного устройства почти всего славянского мира и являлось высшим органом власти в Древней Руси. В том числе и власти судебной. Если посмотреть на новгородское вече – наиболее изученный историками орган славянского народоправия, то можно увидеть, что оно исполняет и функции высшего суда. Вечевой суд являлся одним из краеугольных камней новгородской республиканской государственности и был важнейшим механизмом взаимодействия народа и исполнительной власти.[12 - http://www.redov.ru/istorija/rus_novgorodskaja/p9.php]
Вече как высший орган управления так никогда и не умер на Руси. Достаточно было возникнуть нестандартной политической ситуации, как генетическая память народа просыпалась и вызывала к жизни институт народного собрания. Так было в Древнем Киеве, когда он лишался князей, так было и в нелегкое для государства время внутренних неурядиц и внешних войн, когда царь Иван Грозный созывал Земские соборы; в Смутное время московское вече выбрало царем Василия Шуйского, а нижегородское – собрало ополчение Минина и Пожарского; в начале XVIII в. московские стрельцы и жители столичного посада пресекли борьбу двух партий в Кремле и заставили столичный истеблишмент посадить на русский престол сразу двух царей – Ивана (Мстиславского по матери) и Петра (Нарышкина по матери). Повстанцы Разина и Пугачева были полны решимости сделать высшим органом власти на Руси казачий круг – бледную тень древнего вече.
Только Романовы, особенно поздние, чья кровь на 9/10 была немецкой, загнали русское народовластие глубоко в подполье общественного сознания. За что и поплатились – революцией 1917 года и подвалом Ипатьевского дома.
Ибо, как было сказано выше, «славяне любят свободу и не склонны ни к рабству, ни к повиновению» и бороться с этим основным инстинктом нашего народа неразумно, а в конечном счете, и смертельно опасно…
Часть I. Вечевой период
Глава 1. Призвание варягов. Рюрик и общественный договор
Официальная точка зрения исторической науки по вопросу возникновения русской государственности вот уже лет 200 заключается в том, что Русское государство было создано в 862 году князем Рюриком и его братьями, Синеусом и Трувором, прибывшими из Швеции с родней и дружиной в Великий Новгород по приглашению местных жителей.
Так как наша книга не ставит своей целью оспаривать данное положение, то мы не станем специально выяснять национальную принадлежность и место рождения Рюрика и его родни.
Скажем только, что в настоящее время существует обширная литература, убедительно доказывающая, что Рюрик был князем славянского племени ободритов с южного берега Балтийского моря.
Такой версии придерживается признанный специалист по истории древнего Новгорода В. Л. Янин: «Те варяги, которые были призваны в бассейн Ильменя и Волхова, не были ни шведами (свеями), ни германцами (урманами), ни британцами (англянами), ни готландцами (готами); они называли себя русью. Позднейшая легенда сообщает о том, что Гостомысл отправил это посольство в Мальборк, город в Восточной Пруссии на южном берегу Балтики, что ведет к отождествлению новгородского Рюрика с Рюриком Ютландским. Приглашение князя из Ютландии или Фрисляндии представляется весьма логичным, коль скоро оба массива славянского переселения на русский Северо-Запад ведут свое происхождение из регионов, примыкающих к южному балтийскому побережью».[13 - Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008, с. 26.]
По другой версии, сообщенной Иоакимовской летописью, Гостомысл – правитель Великого Новгорода – перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за варяжского князя из Финляндии. Этот сын и был Рюрик.
Для нас же самое главное заключается в самом факте призвания Рюрика править на Руси.
К 862 году территория Восточноевропейской равнины была поделена между двумя хищными захватчиками, которые собирали дань со славянских и финно-угорских племен, населявших эту землю.
«В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма», – пишет Повесть временных лет. Таким образом, границу между «сферами влияния» южных и северных оккупантов можно условно провести через современные города Полоцк – Тверь – Суздаль. Все кто жил северо-западнее, платили дань варягам, кто юго-восточнее – хазарам.
Но в 862 году северо-западная Русь взбунтовалась и освободилась от варягов: «В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть…». Но тут же среди прежних союзников возникли раздоры, вожди повстанцев никак не могли решить, кому же теперь править на Руси: по сообщению Новгородской первой летописи, «всташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и всташа град на град, и не беше в них правды».
Но разум возобладал, да и как иначе могло быть перед лицом угрозы возвращения варягов? Да и хазары двигались с юга, уже подчинив себе междуречье Оки и Волги, нынешнее Подмосковье. Опасаясь внешних врагов, племена словен, чуди, кривичей и веси собрались на общий совет и решили призвать на правление какого-нибудь иноземного вождя, который относился бы непредвзято к любому из своих новых подданных.
Кстати, вовсе необязательно, что делегатам на славный форум, вошедший в нашу историю, пришлось оформлять длительные командировки и преодолевать сотни километров лесов и болот, чтобы собраться вместе. Вполне возможно, что большинство из них жили совсем рядом – на берегах Волхова, в пределах территории современного Новгорода Великого.
Изначальная история этого города пережила несколько этапов. «Поначалу на его территории возникли небольшие поселки. Один из них был основан пришельцами с Днепра, получившими на новом месте имя ильменских словен. Словене заняли восточный берег Волхова и назвали свой городок Холмом, или Славном».[14 - Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 230.]
Напротив этого поселения на западном берегу Волхова в IX веке возник городок Людин. Его основали кривичи, одно из племен западных славян, выходцев с территории современной Польши. На этом же берегу Волхова располагался Неревский поселок, который принадлежал местному финно-угорскому племени. В XII–XIII вв. к этим трем концам прибавились четвертый и пятый – Плотницкий и Загородский.
«Политическое объединение поселков приводит к созданию общего административного центра Детинца – он и стал Новым городом по отношению к создавшим его городкам-концам. Каждый из этих городков был центром принадлежавшей ему округи, а Детинец стал столицей громадного межэтнического объединения всего русского Северо-Запада».[15 - Там же.]
В каждом конце были свои бояре и знать, соперничавшие друг с другом за власть над городом. Да и слова летописи о том, что «всташа град на град» вполне можно отнести к «городкам-концам» будущего Господина Великого Новгорода. Так что словены, кривичи, весь и чудь жили, можно сказать, в шаговой доступности друг от друга.
Собравшись на межплеменное вече, они, как сообщает Никоновская летопись, предлагали разные кандидатуры на высший государственный пост – «от варяг, или от полян, или от хазар, или от дунайчев».
Выбор кандидата от хазар означал фактическую потерю только что обретенной независимости. Поляне – обитатели Днепровской долины – сами были хазарскими данниками. Дунайские славяне жили далеко, путь к ним был долог и труден, пролегал через враждебные земли. И вече остановилось на кандидате от варягов, путь к которым лежал по морю. Но, подчеркивает Повесть временных лет, это были не те варяги, что три года грабили и обирали северо-запад Руси, а другие варяги – русь: «Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти».
И делегация союза племен ильменских словен, чуди, кривичей и веси отправилась к Рюрику – приглашать «править и володеть» ими:
«В год 6370 (862)… И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене…».
Абстрагируясь от исторических событий, попробуем осознать, что стоит за этим кратким летописным известием, которое давний спор норманнистов и антинорманнистов заставляет рассматривать только в одном аспекте, национально-государственном: кем были Рюрик и варяги, представители какой нации создали Русское государство и т. п.
За рамками исторического исследования остался вопрос о роли «депутатов» четырех племен, собравшихся на вече и выбравших себе «нарядника»-князя.
О том, что первоначально это был именно «нарядник» (управляющий, а не самодержец), свидетельствуют и запись в Повести временных лет,[16 - Оригинал см. на: http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4869] и восстание 864 г. в Новгороде Великом.
Прочтем оригинал текста летописи, где говорится о призвании варягов.
«Поищемъ сами в соб? князя, иже бы волод?лъ нами и рядилъ по ряду, по праву», – решают собравшиеся на вече недавние участники междоусобицы.
Слово «князь» в ту далекую эпоху означало не только (и, может быть, не столько) наследственный титул, сколько воеводу и правителя области. Слово «володел» происходит от волость (власть) – «местность, область, подчиненная одной власти» (Ожегов). Отсюда, кстати, и властелин.
Но собравшимся нужен не просто князь-властитель, а такой князь, который бы «рядил по ряду, по праву».
До сих пор нам известны слова наряд (не только одежда, но и описание работы, которую необходимо выполнить, и группа военнослужащих, выполняющих определенное задание – охрану границы, склада или хозяйственное обслуживание), подряд (договор о выполнение тех или иных работ). Все они происходят от слова ряд, которое в Древней Руси означало условие, соглашение, договор – прежде всего, о работе. Были и такие термины, как рядить (устанавливать порядок; управлять; приготовлять; устраивать; нанимать, договариваясь о плате) и рядович (человек, нанявшийся служить по договору).
Так что слова летописи о том, что нужен князь, который бы «рядил по ряду» вполне можно перевести на современный русский язык как «управлял по договору». По договору с кем? – Конечно, с теми, кто его приглашал володеть (править землей четырех племен).
Володеть по договору, основанному на праве (рядил по ряду, по праву). Значение слова право нам хорошо понятно и поныне, однако стоит напомнить, что в те времена под правом понимали чаще всего обычное право – систему норм (правил поведения), основывающихся на обычае, регулирующую общественные отношения в государстве или на определенной территории для какой-либо этнической или социальной группы, сформировавшуюся на основе обычаев, существовавших в догосударственном обществе.
Таким образом, с Рюриком был заключен договор (ряд) на основе обычного права, учитывающего нормы жизни приглашавших его племен, по которым он и должен был управлять доверенной ему волостью.
Другой функцией князя была военная защита волости. Не только междоусобные распри вынудили наших предков вызвать из-за моря трех воинственных варяжских князей с профессиональными воинами-дружинниками. По словам Ключевского, призванные князья «принялись, прежде всего, за стройку пограничных укреплений и всестороннюю войну, значит, они призваны были оборонять туземцев от каких-то внешних врагов».[17 - Ключевский В. О. Русская история: Полный курс лекций в трех книгах. Кн. 1. М., 1993, с. 119.] Но после изгнания варягов в 862 г. у славян оставался только один враг – Хазарский каганат. Именно постоянное ощущение хазарской угрозы с юга заставило славянские и финские племена Северо-запада объединиться под властью Рюрика.[18 - История государства Российского: Жизнеописания. IX-XVI вв. М.,1996, с. 8.]
Уже к середине 60-х гг. IX века Рюрик сумел раздвинуть рубежи своих владений на востоке до границ Волжской Болгарии, а на юге – до Западной Двины. Полоцк, Ростов и Муром стали его форпостами на путях хазарской экспансии. Вооруженный нейтралитет между варягами-русью и каганатом не мог продержаться слишком долго.
Сначала Аскольд и Дир,[19 - Аскольд и Дир – киевские князья (вторая половина IX в.). Совершили поход на Константинополь. По некоторым данным, христиане. Были убиты князем Олегом ок. 882 г. Есть версия, что был один князь Аскольд, а Дир – его прозвище или звание.] отделившись от Рюрика, освободили Киев от хазарской власти. А в 871 г. князь руссов упоминается в документах как «каган», претендуя на равный с хазарским царем титул. Десять лет спустя начинается открытое военное столкновение между хазарами и руссами за власть над Юго-востоком Русской равнины. Эта война шла с переменным успехом более ста лет – с 882 г. до конца X в.
Первый удар по хазарскому владычеству на Днепре нанес князь Олег, принявший после смерти Рюрика (879 г.) верховную власть над страной. Присоединив в 882 г. Киев к новгородским владениям, он делает его своим опорным пунктом для дальнейших военных действий против каганата. В течение трех последующих лет Олег очистил от хазар территорию современных Витебской, Смоленской и Черниговской областей, соединив Новгородскую Русь с Поднепровьем и установив свою власть над племенами радимичей, древлян и северян. Формирование державы Олег завершил присоединением живших по Днестру и Бугу дулебов, тиверцев и хорватов.
Всего за 20 лет Рюрик и Олег создали крупнейшее в Европе государство, простирающееся от Финского залива до Черного моря и от Карпатских гор до Оки.
Однако длительные и ожесточенные войны с внешним врагом привели к усилению княжеской власти. В свое время – через два года после вокняжения Рюрика – в только что отстроенном после страшного пожара Новгороде вспыхивает восстание против чрезмерного, по мнению вольнолюбивых словен, укрепления вертикали власти, попирающей заключенный между Рюриком и четырьмя племенами договор о «володении по ряду и праву».
Во главе восстания встал Вадим Храбрый – как пишут некоторые историки, родственник (племянник) умершего новгородского старейшины Гостомысла. Впрочем, другие, не менее уважаемые историки считают Вадима «мифическим персонажем», а само восстание – позднейшей вставкой в русские летописи, сделанной в XVI в.
Опять же, не углубляясь в споры заслуженных историографов, отметим, что дыма без огня не бывает, и перенос столицы Русского государства с севера на юг, из Новгорода в Киев, с последующим объявлением Киева «матерью городов русских» наверняка связано не только с экономическими, но и с политическими причинами. (Завоеванные южнорусские территории, взятые у хазар княжеским мечом, стали уже личной собственностью князя и его русской дружины – ведь с покоренными племенами ни Рюрик, ни его наследники ряд не рядили.) Недаром память о первых веках существования Новгорода затерта до дыр и в летописях, и в людской памяти. Но вся последующая новгородская история свидетельствует о генетическом неприятии гражданами этого города-государства самодержавной власти великих князей и царей – как киевских, так и московских.
С чем это связано? Уж не с односторонним ли нарушением Рюриком и его потомками договора, обязывающего их «володеть и рядить» Русью «по ряду, по праву»?
А то, что такое нарушение первого известного нам на Руси договора между «обществом» и властью имело место, отмечает и В. Л. Янин: «Уход Олега и Игоря на юг создает на Северо-Западе Руси политический вакуум. Князя, нарушившего договор, нет. Вместо него на Городище остается его безымянная дружина, вероятно – с княжеским наместником во главе».[20 - Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008, с. 28]
Называет академик Янин и причину того, что князь Олег решил разорвать договор. Это «ограничение княжеской власти в столь важной области как сбор государственных доходов и формирование государственного бюджета», которые восходят, скорее всего, «к прецедентному договору с Рюриком, заключенному в момент его приглашения союзом северо-западных племен».[21 - Там же, с. 33.]
«Если это так, – пишет В. Л. Янин, – становятся понятными причины ухода из Новгорода в 882 г., всего через три года после смерти Рюрика, его преемника Олега с сыном Рюрика – Игорем: «Поиде Олег поем вои свои многы Варягы, Чюдь, Словены, Мерю, Весь, Кривичи, и прия город и посади в нем мужь свои».
Нарушив договор о пожизненном княжении, Олег отправляется на юг для завоевания Смоленска, а затем Киева. Его власть в Киеве основывается не на договоре, а на праве завоевателя. Там он не ограничен в своей деятельности, лично во главе дружины собирая доходы с подвластных ему земель (так называемое «полюдье», подробно описанное Константином Багрянородным).
Только завоевание Киева впервые в российской истории создало столичный центр в современном понимании (не местонахождение княжеского престола – «стола», а главный город государства, сосредоточившего в себе множество «столов»). Общеизвестны слова Олега, сказанные им о Киеве: «Се буди мати городом Русскым» (это будет мать русским городам). «Мать городам» – калька греческого МНТНР ПОЛIC (метрополия, главный город).
Вокняжившись в Киеве, Олег установил дань, которую должны платить словене, кривичи и меря варягам «от Новагорода 300 гривен (по другой летописной версии 3000 гривен) на лето мира деля, еже до смерти Ярослава даяше Варягом»».[22 - Там же.]
Эти события – нарушение князем «ряда» с призвавшими его племенами и наложение на новгородцев дани, размер которой, видимо, не соответствовал изначально оговоренному в договоре и потому считался новгородцами несправедливым – стали отправной точкой многих ключевых событий в русской истории, определивших, в конечном счете, вектор ее развития как минимум на полтысячелетия.
Это и противостояние Новгорода со всеми без исключения великокняжескими столицами Древней Руси (Киевом, Владимиром и Москвой), и обособленность новгородской государственности, и, соответственно, избирательный характер русского летописания с сопутствующим ему целенаправленным уничтожением письменных источников, чье содержание не укладывалось в рамки «генеральной линии» той истории, которую писали ангажированные Рюриковичами (а затем – Годуновым, Шуйским и Романовыми) летописцы.
Но, так или иначе, договор о призвании Рюрика на княжение, названный В. Л. Яниным «прецедентным», сыграл огромную роль в том, что новгородское вече, как орган славянского народоправия, достиг своего естественного развития и, просуществовав до самого конца русского средневековья, дал образец и основу другой системе гражданского общества, уже в России Нового времени – Земских соборов.
Глава 2. Первая конституция на Руси
О том, что призвание Рюрика не являлось из ряда вон выходящим событием, свидетельствуют слова Н. И. Костомарова: «Славянские народы призывали тогда себе князей на основании такого общечеловеческого обычая, по которому спорящие между собою стороны отдают свой спор на обсуждение посторонним лицам, наблюдая, чтоб эти лица совершенно были непричастны всему, что подавало повод им самим ко взаимной вражде».[23 - Костомаров Н. И. История Руси Великой. М., 2004. Т. 10: Северные республики Руси. С. 32.]
Князь, приглашенный на правление, не имел в славянском племени абсолютной власти. С ним заключался договор, в котором четко определялись его права и границы народного самоуправления. Князя приглашали свободные воины-славяне, которым он был нужен для определенных целей, но отнюдь не для их собственного порабощения. «Отсюда и возникло то двоевластие, то существование одна о бок другой двух верховных политических сил – земской, или вечевой, и княжеской, чем так отличается древняя история Руси вообще и Великого Новгорода в особенности».[24 - Костомаров Н. И. История Руси Великой. Т. 10. С. 32.]
Сто лет спустя после призвания Рюрика киевский князь Владимир I направил наместником Новгород своего сына Ярослава, прозванного впоследствии Мудрым. После смерти отца Ярославу пришлось вступить в ожесточенную четырехлетнюю борьбу за киевский престол со своим братом Святополком. Оставим за рамками нашей книги спорные вопросы о том, кто из них был старшим, являлся ли Святополк родным сыном Владимира Крестителя и уж тем более – был ли он убийцей Бориса и Глеба.
Для нас важно то, что в процессе этой борьбы оформилась та политическая система, которая почти на 500 лет фактически вывела Новгород Великий из-под юрисдикции великих князей, как киевских, так и владимиро-московских – до 15 января 1478 года, когда новгородцы принесли присягу Ивану III – гробовщику Новгородской республики.
Предыстория междоусобицы такова: в 1014 году Ярослав от лица новгородцев отказывается выплачивать налог в «федеральную» киевскую казну (Новгород был обязан ежегодно отправлять в тот момент в Киев 2000 гривен, примерно 400 кг серебра[25 - Новгородская гривна в то время весила 204 г, киевская – 165 г.] – две трети от всех собранных в Новгородской земле налогов). По сути же, этот отказ был открытым неповиновением центральной власти, как сейчас бы сказали – сепаратизмом. Понятно, что пойти на такой шаг Ярослав мог только с согласия новгородского вече и новгородского боярства – ведущей политической силы города. Можно сказать – с их настойчивого «согласия». Пикантность этой ситуации придает тот факт, что в данном случае сын восстал против отца.
