Всеголод

Антон Мамон

Всеголод

Я никогда не верил в Бога, нет. Возможно, потому, что детство мое пришлось на период безнадежно мрачный. Ужасы «лихих», как теперь принято говорить, девяностых мешали поверить в абсолют добра и справедливости, что обитает где-то там, в границах тропосферы, и по-отечески нежно глядит на нас сверху вниз. Ветераны, торгующие медалями у входа в метро, стаи тощих собак и ботинки, что вот уже два сезона как малы. Нет-нет-нет, в том пыльном, пропахшем луком и карбидом времени святости было ни на грамм! Особенно во всем, что касалось еды…

Не могу сказать, что мы голодали буквально, – обмороков на моей памяти не случалось. Но отчетливо помню, с какой жадностью смотрел на сладкое, выпечку, сосиски и лимонад. Блуждая с матерью в лабиринтах магазина просрочки, я мечтал скупить буквально все. Ну и пусть конфеты в коробке покрылись налетом – эка невидаль! Таким лишь балованного европейца пугать, а русский человек на сроки годности не смотрит и благодаря этому берет шоколадную пасту Alisa со скидкой 70 %.

Впервые осознать, что нужда 90-х – это не шутка, пришлось еще ребенком. Если ничего не путаю, я тогда пошел во второй класс, а экономика в стране пошла под откос. Слово «дефолт» не откликалось в моей голове чем-то страшным, отнюдь! Я даже находил его красивым, повторял громогласно, пародируя Екатерину Андрееву. В один из дней даже пришел к матери с вопросом: «А что это, собственно, такое – дефолт?». Она безрадостно вздохнула и указала на сгорбленный полупустой мешок муки в коридоре.

В тот вечер мама пекла хлеб. Я радовался. Она плакала. По очереди мы протыкали буханку спичкой, чтобы понять степень готовности теста. Восьмилетнему мне и в голову не приходило, что все это – последняя ступень отчаяния, сойдя с которой падаешь в бездну под названием «нищета». Помню, как на следующее утро спросил маму, когда мы снова приготовим хлеб. Без тени улыбки она ответила: «Надеюсь, никогда». Я смиренно промолчал и решил впредь не докучать глупыми вопросами.

Лишь годы спустя я осознал подвиг матери и оценил уровень тревоги, с которым вынужденно существовали тогдашние взрослые. Не иметь возможности купить «Пшеничный» – показатель финансовых возможностей, вернее, их отсутствия. Но так жили все, а значит, и стесняться было нечего. Мы ели маргарин Rama, закатывая глаза от удовольствия. Из одного кубика Gallina Blanca готовили кастрюлю супа на всю семью. Водой из-под крана разбавляли химическую пыль под названием Yupi и были при этом абсолютно счастливы. Никто не думал о консервантах, стабилизаторах и прочих глутаматах натрия. Просто ели, что бог пошлет. Тот самый Бог, в существование которого я отказывался верить.

Но кто в таком случае помог мне совершить открытие в помощь миллионам людей? Не раньше и не позже, ровно за год до начала «голодопокалипсиса» я вывел формулу идеальной подкормки, разгоняющей процессы метаболизма у растений. На первых порах это дало +12 % к высоте колосьев у подопытной пшеницы. Тогда я понял, что вплотную подошел к тому, что обыватель назовет «прорывом».

Обезумевшим алхимиком я денно и нощно корпел над волшебным рецептом. Идеальные пропорции меди, кобальта, железа и никеля должны были превратиться в питательную суспензию, что повысит скорость роста зерновых культур. В теории это означало невиданное: вместо одного урожая собрать за лето целых два, а то и три! С такими объемами производства легко снизить стоимость зерна и доверху забить им хранилища.

Помимо всего прочего, уже тогда я понимал, что могу влиять на размеры колоса, растущего в лучах моей УФ-лампы. Коллеги-аспиранты не скупились на шутки, говорили, что в Чернобыле этот вопрос решили без всяких удобрений, но я лишь отмахивался: «Поживем – увидим!». Дело оставалось за малым: найти инвестора, что поверит в мое изобретение, состоятельного визионера или, на худой конец, богача-авантюриста.

Забавно, но все случилось даже раньше, чем я загадывал. В один прекрасный день на меня вышли серьезные люди, представители научно-технического центра «Заслон». Сначала я решил, что это розыгрыш, и бросил трубку, но звонок повторился. Мне предложили встретиться, а я, растерявшись, тотчас согласился. Когда же в виртуальный почтовый ящик упали билеты на «Сапсан», стало понятно: шутки кончились, а деваться уже некуда, да и незачем. Выпив двойную дозу противотревожного, я отправился в Питер. Как оказалось, навстречу судьбе.

Переговоры вышли недолгими. Меня, вчерашнего студента-мечтателя, взяли под крыло. Личная лаборатория, неограниченный бюджет и полная свобода действий – я впервые почувствовал себя взаправдашним ученым, каких раньше видел лишь в кино. Серия попыток выяснить, кто рекомендовал меня «Заслону», не увенчались успехом. Куратор Тихон лишь премило улыбался и повторял: «Мы беспрестанно ищем таланты. Считай, что тебе повезло».

Пространный ответ не удовлетворял любопытства, но этого хватало, чтобы трудиться дальше. Казалось бы, спешить некуда – экспериментируй да набивай руку, но скоро довелось понять: мои наработки – не очередная перспективная теория, а один из немногих реальных способов противостоять беде. Все это время шла подготовка, превентивный поиск решения будущей проблемы (гуманитарной катастрофы, если быть точным). То, с чем мы столкнулись восемь месяцев спустя, мистически напоминало последствия 1816-го – того самого года, когда не пришло лето.

Можно долго спорить о причинах нагрянувшего кризиса, но какой в этом смысл, если по Земле шагает голодный мор, а правительства крупнейших стран беспомощно разводят руками? В неком изощренном смысле теперь это кажется забавным. Столкнуться с недостатком продовольствия в XXI веке… Перед глазами тут же всплывают картинки бульдозеров, что давят испанские помидоры и дорогущие сыры из Франции. Хотя, черт с ними, с бульдозерами! Не счесть, сколько раз я лично оставлял блюдо нетронутым, согласившись на полную тарелку из вежливости где-нибудь в гостях. В этом смысле каждому есть в чем покаяться.

Возможность питаться регулярно стала нормой. Мы перестали бояться голода и даже научились над ним шутить! Подумать только, у сыновей блокадников в лексиконе то и дело проскальзывали фразочки вроде «бухенвальдский крепыш» и «голодающий с Поволжья»! Но куда подевались все юмористы, когда полки в магазинах опустели? Как верно подметила Регина Спектор: «No one laughs at God in a hospital. No one laughs at God in a war. No one's laughing at God when they're starving or freezing or so very poor». Всем внезапно стало не до смеха. Жуткое осознание того, что голод вернулся, накрыло континенты. В день, когда слухи подтвердили на официальном уровне, я с ужасом вспомнил детство, а еще – вновь задумался о Боге. Если его действительно нет, кто побудил желание бороться с угрозой, о которой я еще не знал?

– Всеволод, нужно ускориться! У нас почти не осталось времени, – однажды произнес мой заслоновский куратор.

– Вы были в курсе, так? Вот почему заинтересовались мной! Но почему сразу не выложили карты на стол? – вслух возмущался я.

– Иначе ты бы не сумел расслабиться и творить. Ни к чему было сознательно крепить дамоклов меч над твоей светлой головой.

«И вправду, – подумал я тогда. – Играючи можно справиться с чем угодно. Даже с наступившим концом света».

– На каком этапе проект? Мы готовы ко внедрению технологии?

– Нет, пазл еще не собран. Слишком много неизвестных в уравнении, нельзя так рисковать! Даст бог, к зиме разберусь окончательно. – Я держал оборону, хоть и понимал: на все про все у нас, дай бог, месяц…

Тихон не возразил, лишь кивнул понимающе и прошептал:

– Тогда, господин Осокин, вернемся к разговору о телохранителе.

– Вот еще! – усмехнулся я. – Не нужна мне охрана! Кого, черт возьми, я должен бояться?

Очаровательная наивность. Обескураживающая простота. Теперь же, сидя запертым в тесном подвале без окон и туалета, я кажусь себе выдающимся глупцом! И на кой было упираться? Окажись я капельку дальновиднее – не пришлось бы плакаться дневнику и сходить с ума потихоньку…

***

Тяжелая железная дверь зарычала и распахнулась. В бункер, где насильно держали Севу, вошел коренастый черноглазый мужчина. Молча подтащив стул, он уселся напротив пленника и украдкой взглянул на его записи.

– Ну что, надеюсь, там формула с расшифровкой, как мы просили? – бодро начал похититель.

– Мой ответ – по-прежнему «нет». Всего лишь краткое изложение моей истории, ничего больше. Писал от скуки, а над вашей просьбой даже не задумался, – издевательски пожал плечами Осокин.

– Знаешь, с тобой тут цацкаются лишь из уважения. Но я и мои коллеги умеем по-другому. Поверь, новый стиль общения тебе не понравится. – Здоровяк демонстративно хрустнул пальцами.

– Послушайте, мы же не в фильме «Заложница»! Что, к слову, жаль – замечательное кино! Лиам Нисон просто красавчик, вам так не кажется?

– Хватит зубы заговаривать, кретин! – Незнакомец шарахнул кулаком по столу. – Лучше напиши чертову формулу, и, даю слово, тебя не обидят! Пересидишь смуту, а после – уйдешь. А заартачишься – уф, туго тебе придется!

– Можете сломать мне каждый палец по очереди, но формулы не дождетесь, это моя принципиальная позиция. Слишком много работы проделано, слишком грандиозным вышел результат. Жизнь одного человека – ничто в сравнении с данным открытием, и плевать, если эта жизнь – моя… – Сева скучающе опустил подбородок на подставку из рук.

– Но почему? Откуда эта принципиальность? Если дело в деньгах, только скажи, мы утроим любой из твоих гонораров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.