скачать книгу бесплатно
– Что изначально нет, я абсолютно уверена, – отвечала дочь так же
спокойно. – Я проверила все линии вероятностей. О моем первом визите к
49
Косте никто знать не мог и догадываться тоже не мог. Все произошло
слишком спонтанно.
С горя я ухватился за это «спонтанно».
– Надя, извини меня за бестактность, но может быть… – я запнулся –
извини, ты сама предложила такой тон разговора, но ты уверена, что ты его
действительно любишь? – Я замялся. Блин, как бы это поделикатней-то
сказать. Нет, определенно, манера дочери называть все вещи своими
именами имеет преимущество. И я брякнул:
– Ты уверена, что у тебя это не просто юношеский протест? Мы тебе все
так надоели с твоей светлой миссией, что ты неосознанно влюбилась просто
из чувства противоречия?
Надя, слава богу, не оскорбилась и не стала издавать возмущенные
восклицания.
– Думаю, что нет, – ответила она спокойно. – Хотя, может быть, некоторая доля протеста во всем этом и есть. Но я все-таки полагаю, что
наше чувство достаточно серьезно, хотя может быть когда-нибудь и изменю
свое мнение.
Ну и вот что я должен был делать в этой ситуации? Дочь меня
выслушала, со всеми моими характеристиками вампиров согласилась, с тем, что нужно быть аккуратной и опасаться провокаций – согласилась.
Абсолютно никаких рациональных доводов мне в голову не приходило. Я
рискнул воспользоваться нечестным приемом и спросил:
– И тебе не противно? Ты ведь знаешь истинный облик вампиров в
сумраке.
Надя не оскорбилась и не стала возмущаться:
– Нет, не противно. Про облик знаю. Кстати, он очень зависит от того, как смотреть.
В словах дочери прозвучала еле заметная ирония. Скорее всего она была
права. Похоже, в том, как мы видели других иных в сумраке, было очень
много субъективного. Завулон мне как-то сказал, что я отнюдь не выглядел
50
рыцарем в сияющих доспехах, и тогда я воспринял это просто как очередную
колкость. Сейчас, исходя из своего опыта, я вполне мог предположить, что
Гесер, смотрящий на меня в тот же самый момент вполне мог видеть во мне
безупречного Ланцелота, а какой-нибудь низший темный мог видеть и не то, что видел Завулон. И скорее всего, для подчиненных выход Завулона из
портала тоже выглядел совсем иначе, как для меня.
Черт возьми! Что я тут занимаюсь теоретизированием! Мне дочь, светлая волшебница, только что сказала, что любит темного, да к тому же
еще не мага, а вампира, да к тому же того, кто ее можно сказать насильно
инициировал… Стоп. Вот это действительно довод. Я осторожно сказал:
– Надя, а ты помнишь свою инициацию?
– Сейчас уже помню, папа. Давай все-таки присядем.
Ну да, дочь как всегда грамотно снизила накал страстей. Мы опустились
в кресла.
– Вы с мамой очень тщательно наложили блок забвения. Думаю, в
основном мама. Но сейчас я все помню. Да, возможно, Костя меня, сам не
желая того, инициировал, я даже допускаю, что за этим стояла чья-то тонкая
интрига. Хотя, возможно, это было предопределение. В любом случае ни я, ни ты не можем отмотать события на двадцать лет назад. Другой я стать все
равно не могу, да и не хочу. Папа, мы с Костей уже на десять раз все это
обсуждали.
Сказанные абсолютно естественным тоном слова «мы с Костей» больно
резанули меня, но я попытался сосредоточиться на сути разговора.
– Это может быть предопределение, это может быть случайность, это
может быть интрига Завулона, Гесера или кого-нибудь еще из высших, –
продолжала Надя. – Это может быть проявление каких-то неизвестных нам
законов природы, я могу тебе перечислить еще с пяток «это может быть».
Вот теперь Надя действительно выглядела взволнованной:
– Но тогда мне можно вообще не жить. Можно сесть и просто до
бесконечности гадать, какой мой поступок является собственно моим, а
51
какой предопределен обстоятельствами. Этак и свихнуться недолго, а мне бы
этого не хотелось.
Возразить было нечего, тем более весь мой опыт тоже говорил о том, что
в делах иных разделить судьбу, интригу и свободу воли практически
невозможно. Сколько раз я сам на этом обжигался. Я попытался
использовать еще один нечестный прием:
– Надя, ты говорила с мамой?
– Нет, и боюсь, что не смогу. Папа, ты лучше сам ей об этом сообщи. У
нас с ней выйдет слишком неприятный разговор. Для нее все это слишком
физиологически неприемлемо.
И вот что мне оставалось делать – только смириться. У меня в голове
мелькнула еще одна спасительная мысль:
– Надя, в конце концов это просто опасно. Все равно рано или поздно об
этом узнают. Ты представляешь, сколько темных и светлых будут
возмущены вашим… вашими… отношениями?
– Представляю. Именно поэтому, папа, я прошу тебя дать слово ни при
каких обстоятельствах не нападать на Константина. Разумеется, ты можешь и
не давать слово, но я хотя бы буду знать, чего мне ожидать.
Ну все, шах и мат. Надя загнала меня в угол. Слово мне давать
категорически не хотелось, а хотелось сию минуту развоплотить
Константина, и было очень жаль, что я остановил его тогда на космодроме.
Ну и какой, интересно, у меня был выход? Сообщить дочери, что я готов
приложить все силы, чтобы уничтожить человека, то есть нет, иного, которого она любит? Я мрачно сказал:
– Да не буду я изображать из себя Кочубея. Клянусь абсолютным светом.
На моей ладони вспыхнул ослепительный белый шарик.
Глава 7. Влюбленные
Река Каменка днем была так же прекрасна, как и ночью. В заводях
плавали кувшинки, по берегам цвели ромашки, иван-чай и таволга. Два
52
леопарда, несшиеся игривым галопом вдоль берега реки, также были
прекрасны, хотя и несколько диссонировали с окружающим пейзажем.
Леопарды продефилировали по берегу и скрылись в зарослях ивы.
– Красиво, – сказала Надя. – но не слишком экологично, в смысле
соответствия природе.
– Красиво, – согласился Костя. – Но слишком напоказ. Это явно юлькина
идея. Строго говоря, с точки зрения экотопа здесь был бы еще уместен
камышовый кот или лесная кошка, но никак не леопарды.
Леопарды, отряхиваясь, выбрались из зарослей борщевика и крапивы и
подошли ближе.
– Лесной и камышовый кот не так эффектно, – сказала самка. – На рысь я
бы еще согласилась.
