скачать книгу бесплатно
Рассвет встретила, не сомкнув глаз. Сначала запели соловьи, потом отчаянно закрякала утка, а когда зачирикали воробьи, лес стрелами пронзили утренние лучи.
Комариные тучи, поредевшие от тяжелых капель, лениво висели в воздухе.
Сползла с дуба. Есть хотелось не просто зверски. Я была голодна настолько, что чувствовала: еще немного, и начну убивать за еду.
Зато, как и вчера, пить не особо хотелось. Одежда оказалась настолько мокрой, что я могла конкурировать с коренными обитателями болот. Но все же я напилась с листа лопуха, так сказать, впрок.
Особых идей не возникало, кроме как убраться подальше от разграбленного обоза. Хотя на тракт выходить я все же не рискнула и кралась, как и накануне, по лесу. Чуть позже выяснилось, что предосторожность была отнюдь не излишней. До полудня меня обогнали две телеги и один всадник, мчавшийся, как угорелый, а вот ближе к вечеру…
Конский топот и ржание оповестили о том, что на дороге появились новые путники. Едва я увидела знакомую четверку всадников в броне, к которым примкнули еще несколько конных, – тут же нырнула в траву.
Они проехали мимо. Бряцанье сбруи и доспехов уже давно стихло, а мое сердце все еще гулко отсчитывало удары. Но потом все же отпустило: обошлось.
Когда добралась до развилки, на лес опускалась ночь. Поскольку особой цели у меня пока не имелось, я поступила в лучших традициях неверных супругов: пошла налево. Эта дорога была ничем не лучше и не хуже другой, но, как человек, закаленный очередями в кассах супермаркетов, я всегда выбирала именно «левую полосу».
Когда уже не было видно ни зги, а желудок успешно переваривал сам себя, обещая язву (заверял он в этом уверенно, как депутат на предвыборной кампании), я решила, что у меня начались галлюцинации. Иначе чем объяснить то, что мой нос уловил запах жареного мяса?
Сначала я помотала головой, прогоняя ароматический мираж. Но нос еще сильнее защекотало, а рот наполнился слюной. И я пошла на гастрономический зов. Крадучись, замирая от каждого шороха.
Когда осторожно выглянула из кустов, поняла: это не глюки. Еда здесь действительно имелась, но добраться до нее – все равно что украсть кошелек у профессионального вора. Но все же я решила рискнуть. Голод – не лучший напарник, но учитель отменный. Объясняет коротко и доходчиво.
Внимательно оглядела лагерь и в углу поляны заметила клетку. По ее прутьям пробегали всполохи, словно деревянные брусья были под напряжением. А внутри сидел мужчина и смотрел прямо на меня.
Наши взгляды встретились. Меня поразили его глаза. Такие редко увидишь даже на просторах Интернета, а уж на этом складе бедлама чего только нет! Про суровую жизнь, лишенную магии фотошопа, я и вовсе молчу. Глаза были золотистые у самого зрачка, словно пламя костра, и будто обведены углем по краю. В них не сквозило ни обреченности узника, ни злости несправедливо осужденного пленника. Лишь презрение.
Не отрывая взгляда, незнакомец усмехнулся, словно видел меня насквозь: голодную воровку, что нацелилась на вертел с мясом, оборванную, мокрую, с волосами, некогда рыжими, а сейчас из-за слоя грязи похожими на паклю.
Я испугалась: вдруг сейчас этот заключенный поднимет бучу? Ему-то что, он в клетке. А мне опять по темному лесу нестись? Хотя, может, просто выйти к костру, попросить еды?
Подумала и усмехнулась: дюжина здоровых мужиков у костра и ни одной женщины. К тому же они никак не тянули на монахов, соблюдающих целибат. Скабрезные шуточки, что доносились до моих ушей, скрежет металла о металл (кто-то из охранников точил меч), плеск то ли воды, то ли чего покрепче в бурдюке, который передавали по кругу.
Да, среди них не обнаружилось той четверки головорезов, которую я видела накануне. Но кто сказал, что эти – не подобны вчерашним?
В общем, я решила, что путь открытого диалога – выйти и сыграть скорбную умом, давя на жалость, – не мой вариант. Ибо вместе с жареным мясом эти ребята могут как следует отжарить и меня. По кругу. Пустив по рукам, как этот бурдюк.
Пока размышляла о том, насколько высоки моральные принципы охраны, заметила, что пленником-то особо никто не интересуется. Даже не следят. Но по прутьям его решетки все так же пробегали искры.
Тут я услышала обрывок разговора:
– Отнеси этой мрази пожрать… Да не миску, дурак. Пусть кость погложет. Он же не человек. Тварь. А тварям и такая еда сойдет, – громко, так, чтобы услышали с другой стороны костра, крикнул детина в стеганке.
Из круга тут же поднялся парень, еще не мужчина, но уже не подросток, и пошел в сторону клетки. В руках «гонец» и вправду держал кость. Причем лопатку – то ли коровы, то ли какой-то местной здоровенной зверюги. Этот плоский обглодыш оказался настолько хорошо очищен, что на нем не осталось даже следов мяса. Что в нем есть? Даже костного мозга, который можно выбить из бедренных костей, – и то в этой лопатке нет.
Парень между тем подошел к клетке и кинул сквозь решетку «ужин».
Узник был чуть ближе ко мне, и я смогла расслышать:
– Жри, погань!
Заключенный скривился.
– Сам жри. Я не пес.
– Ты хуже пса, тварь. – На этот раз докатившийся до моего схрона ломающийся голос выдал возраст почище, чем юношеская угревая сыпь.
– И чем же? – насмешливо протянул пленный.
Меня поразил этот разговор. Юнец почти кричал, его звонкий фальцет дробил тишину, а брюнет, сидевший в клетке, напротив, говорил чуть приглушенно, но его тем не менее я слышала лучше, чем пацана-охранника.
– Ты, хладноребрый гад, умеешь только первым нападать со спины. Грабить и насиловать, а потом удирать, поджав хвост, – разошелся меж тем малец.
Звякнули цепи. Пленный в мгновение ока оказался у самых прутьев и схватил оторопевшего парня за грудки. Раздался треск, и тут же завоняло паленым мясом. Юнец извивался и орал, упираясь рукой в решетку, по прутьям которой уже не пробегали всполохи: она раскалилась и светилась, как жидкая сталь в мартеновской печи.
А узник все сильнее и сильнее тянул пацана к себе, пытаясь приблизить его лицо к прутьям. Руку самого пленника прожгло едва ли не до кости, но казалось, он ничего не замечал.
– Повтори, что ты сказал, выползок хмерны? Это вы, людишки, развязали войну. Взяли в плен наших женщин, убили наших детей и вывесили их головы на воротах Эльрада.
Пацан уже не орал, а жалобно скулил, когда от костра подоспел один из воинов. Матерый, здоровенный, он ничуть не уступал ростом пленнику, а разворотом плеч превосходил его.
– Отпусти, – короткое слово разнеслось по поляне не хуже раската грома.
Мне подумалось: именно таким голосом отдают приказы вожди. Да, похоже, этот воин в отряде и был вождем. И не важно, что всего лишь дюжины человек. Лицо, рассеченное шрамом наискось, седина в волосах и убежденность во взгляде.
– Зачем, кметь? Ведь я, по его словам, душегуб и насильник. Надо соответствовать.
– Будь ты простой убивец, проткнули бы твое сердце огненной сталью, и дело с концом. Однако кнесс пожелал лично судить тебя. Но учти: убьешь ученика – до владыки Верхнего предела доедет только твой труп, и плевать на все указы. За своих я мщу. Даже если этот «свой» – всего лишь вчерашний мальчишка.
Они посмотрели друг другу в глаза. Пристально, словно скрестили два меча.
У костра уже никого не было: все воины переместились к клетке. Я бы, может, тоже посмотрела, чем кончится поединок без слов и стали, сжигающий нервы похлеще кислоты, но я желала вещей гораздо более приземленных, чем духовная пища, а по журналистскому опыту знала, что сплетни, скандалы и свары относятся именно к таковой. Банально хотелось жрать.
Глава 2, она же вопрос второй:
– Каковы ваши основные жизненные ценности и приоритеты?
Мясо на вертеле манило, звало, влекло. Истекающее соком, оно было непреодолимым соблазном. Как можно упустить такую возможность?
Я рискнула. Оставив свою поклажу в кустах, крадучись, по краю тени добралась до вертела, оставшегося без присмотра, и даже умудрилась беззвучно стянуть его с рогулин, обернув ладонь приспущенным краем рубахи, чтобы не обжечься. И тут один чересчур глазастый из охраны углядел-таки меня.
– Ах ты ворье!
Впрочем, это не первый случай из моей биографии, когда я слышала подобное. Все же в детстве и юности не крестиком вышивала. А посему план действий был четко отработан.
Одной рукой я подхватила подол, чтобы случайно не запутаться в нем, второй – горячий конец честно украденного вертела с мясом, и мы пустились в веселый забег по поляне. Если поначалу число ловцов было невелико, то едва узник отпустил пацана и малый заскулил, баюкая обожженную руку, вся охрана дружно ринулась на поимку бедной меня.
Зайдя на третий по счету круг, но так и не выпустив из рук добычи, я искренне пожалела, что у меня нет пулемета. Смогла бы душевно разрядить обстановку…
Увы, гепардом я тоже ни разу не была, а оттого перед мысленным взором уже маячила финальная ленточка моего забега: хорошая такая, из добротной стали двойной ковки.
Прыгнуть через здоровенной корень матерой елки-шатра, проутюжить коленями заросли яснотки, примять звездчатку на крейсерской скорости… Это я практиковала уже минуты три. А потом по курсу резко возник один из воинов с ножом в руке.
Бежать вперед – налететь на него. Слева заходили такие же кмети. А справа – клетка с узником, громоздившаяся на повозке.
Люди летать не умеют – это факт. Вернее, не умеют летать вверх. Вниз – всегда пожалуйста. Но, если прижмет, могут и взлет освоить. Меня прижало очень сильно. Потому я недолго думая выпустила вертел с добычей и, уповая на то, что рукава у меня и так гораздо длиннее положенного, оттолкнулась от земли.
Думать я в тот миг особо не думала, лишь понадеялась на то, что всполохи на прутьях сродни электрическим разрядам, только происходят не от физики, от местной магии. И если есть изоляция, то, может, и не шандарахнет.
Ноги работали споро: лестница из решетки вышла отменная. Руки через ткань цеплялись за прутья. Я вмиг оказалась на крыше клетки. Ринулась бы и дальше, но тут по ушам ударила воцарившаяся, будто по щелчку, почти безжизненная тишина.
Я медленно обернулась.
Никто уже не бежал, не ругался и не размахивал заточенной сталью. Все смотрели на меня, и во взглядах «зрительного зала» плескалось множество оттенков удивления: от полнейшего неверия до осознания какой-то им одним понятной жути реальности.
Я, сглотнув, опустила взор. Под моими ногами больше не пробегало сполохов. Такое ощущение, что клеть отключили от питания.
А снизу, задрав голову и в упор глядя на меня, усмехался узник:
– Спасибо за прикосновение, – чуть заметно кивнув, насмешливо провозгласил он. – Не думал, что развлечение будет столь интересным.
Запоздало развернула руки и посмотрела на собственные ладони. Обе были закрыты спущенными рукавами. Вот только поперек ткани у самого края одного из них зияла прореха.
Неужели я голой рукой схватилась за решетку? И почему же меня не закоротило?
Додумать не успела: звякнули цепи. Почувствовала, как подо мною дрогнула, а потом и вовсе накренилась клетка. Я полетела вниз и точно расшиблась бы, если бы в последний момент не вцепилась в одну из перекладин.
Тем временем узник внутри не скучал, даже, скорее, наоборот. Охрана начала немедленное стратегическое наступление, правда, с направлением вышла заминочка: у всех синхронно сработала задняя передача.
Я думала, что видела в своей жизни то, чего в реальности не бывает: 3D-мастера в масштабах кинозала создадут и зомби-апокалипсис, и столкновение с астероидом. Но то – на экране, в уютном зале с попкорном и колой… А когда все это происходит в какой-то краткий миг в метре от твоего носа, а ты болтаешься, как всеми забытый штандарт…
Буквально один выдох – и клетка разлетелась вдребезги, явив миру не поджарого брюнета в заскорузлой рубахе и грязных штанах, а здоровенную крылатую ящерицу. Тварь тут же решила наглядно убедить всех, что она не просто рептилия с лопастями, и продемонстрировать другие свои технические характеристики – плевание огнем и удар шипастым хвостом. По итогам демонстрации этого аппарата со струей пламени, идущей из ротового раструба, точно определилась с зоологической классификацией животинки – дракон.
К счастью, я оказалась как раз за этой милой тварюшкой, ее туша отгораживала меня от воинов. А потом увидела и свой балласт почетного марафонца: вертел с мясом. Пока дракон споро прожаривал свою бывшую охрану, ужом скользнула за добычей.
Я философски решила, что, когда мужчины выясняют отношения, – женщине лучше молчать. А если молчать она не может – жевать. Поскольку ни дракон, ни кмети девочками не были от слова «совсем», из этого следовало, что мне не стоило мешать серьезному диспуту на мечах, стрелах и копьях с одной стороны – и уменьшенной версии работающего ракетного сопла – с другой.
Тихонечко отползла к краю поляны, не забыв прихватить с собой вертел. Пусть мясо уже изрядно повалялось на земле, я не сомневалась, что зверский голод – это лучшая из специй, и она сделает грязноватый уворованный кусок невероятно вкусным.
Едва оказавшись под пологом леса, у тех самых кустов, где начала вертелозахватническую эскападу, подхватила свои пожитки и припустила во всю прыть.
Впрочем, мне хватило ума держаться некоего подобия направления: я старалась, чтобы тракт совсем уж не исчезал из виду. А то, боюсь, что, потеряйся я в местных лесах, плутать мне до самой смерти. И искренне надеяться, что та не будет долгой: голодные волки, рыси да и медведи быстры на расправу.
Выдохлась быстро и до самой кромешной темноты просто брела. А потом, выбрав одну из елок, уселась под ее разлапистыми ветками и внимательно осмотрела добычу.
Ела медленно, стараясь тщательно пережевывать, причем не только пищу, но и события вечера. А поразмыслить было о чем.
Получалось, что я незнамо как освободила преступника. Из оброненной драконом фразы про нападение следовало, что тут то ли идет, то ли только закончилась война. А крылатый огнедышащий агрегат – пленник. Правда, уже бывший.
Помимо прочего на задворках сознания скреблась мысль, которую я старательно гнала: главный в отряде в разговоре с узником упоминал о кнессе Верхнего предела. Похоже, это тот самый ферзь, которому надо передать мою печать.
«М-да, неудобно вышло… – подумалось вдруг. – Еще не успели мы познакомиться с кнессом, а я у него уже пленника увела и, кажется, отряд охраны поджарила…» Змея на моей шее чуть нагрелась, будто подтверждая мои умозаключения, что таки да, очень нехорошо. Некультурно.
Мысли вяло текли в голове, как облака по небу в полуденный зной, когда жаркое марево везде, даже в вышних чертогах. Глаза уже слипались, но я мужественно решила, что безопасность все же превыше возможности провалиться в сон хотя бы на четверть часа раньше. Превозмогая усталость, залезла на елку, правда, невысоко, и опять пристегнулась. Вот только сил затаскивать поклажу уже не было, и я решила, что пусть она квартирует внизу.
В сон провалилась, как в обморок: быстро и основательно. Ни сновидения, ни комары меня за ночь так и не потревожили. Зато пробуждение вышло на редкость неприятным.
Едва открыла глаза, как услышала внизу шуршание. Меня нагло обворовывали! И кто? Вчерашний дракон!
Этот паразит сидел и жевал мое мясо! Мое! Я его честно отвоевала у толпы голодных мужиков! А наглый ящер… В животе громко заурчало.
Бывший узник услышал и поднял голову.
– Прекрасно выглядишь, – начал он как ни в чем не бывало, будто мы с ним уже весело провели ночку.
Хотя отчасти так и было. Если не уточнять, в чем именно это веселье заключалось…
– Да? – Я иронично изогнула бровь, сильно сомневаясь в правдивости комплимента одного наглого хмыря.
Страха, что передо мной, а точнее, в трех метрах подо мной сидит дракон (пусть и в человеческой ипостаси), не было. Если бы ящер хотел меня убить, то давно бы сделал это. Данная мысль придала мне смелости, как капля коньяка – отваги пьяной мыши, которой во хмелю и кот не страшен.
– Конечно, – не моргнув глазом подтвердил умыкатель мяса. – Ты выглядишь вообще замечательно, правда, для человека, который спал за свою жизнь один раз, без подушки и стоя. – Ящер замолчал, а потом, подумав, добавил: – К тому же не сегодня.
Я всегда считала себя девушкой чистоплотной. И сейчас во мне прямо-таки воспылала страсть к порядку. А начать захотелось с намыливания. Намыливания одной наглой драконистой шеи.
Но ради такого слезать было лень. А еще – немного страшно. Потому ограничилась ехидным:
– А господин дракон умеет делать комплименты, особенно если перед этим от души позавтракал дармовой едой.
От моих слов он аж закашлялся. Постучав себя по груди, ящер выдал:
– Между прочим, я тоже участвовал в добыче провианта.
– И как же? – усомнилась я.
Ремень мне удалось отстегнуть со второго раза. Затекшую за ночь ногу тут же пронзила дикая боль.
– Я совершал отвлекающие маневры.
– А вот мне интересно, – уже сидя на суку, начала я, все еще кривясь от боли. – С чего такой душевный порыв? Ты же, насколько поняла, людей в целом не любишь.
– Не люблю, – согласился этот странный, я бы даже сказала, слегка чокнутый незнакомец. – Но тех людей, которые меня сторожили, я не люблю чуточку больше.
– Враг моего врага – мой друг? – уточнила я.
– Скорее оружие, – кивнув каким-то своим мыслям, невпопад ответил дракон и резко сменил тему: – Слезай давай. Я оставил тебе поесть, – а потом нехотя добавил: – С-с-спасительница.
Причем последнее слово он почти прошипел, будто раскаленное железо опустил в воду. Я лишь пожала плечами. Действительно, не век же мне здесь сидеть, когда-нибудь спускаться все равно придется. Но перед сим ответственным шагом подозрительно уточнила:
– А если не слезу?
