скачать книгу бесплатно
(?+?) Ересь отрицания разума и подчинения любви ощущениям. Божество умеет ценить любовь и ради нее мирится с самыми неразумными проявлениями этой любви, лишь бы проявлялась она по-прежнему дарами и лестью.
(?+?+?) Ересь подчинения разума и любви ощушениям. Божество ценит любовь выше разума, но требует при этом, чтобы проявлялась любовь разумнее прежнего, хотя и тут ценит исключительно разумные проявления любви в форме все тех же материальных, внешних цлодов – дара и лести, что и составляет отличительную особенность представлений о Боге, соответствующих низшим степеням греховной дисгармонии верующих, когда они еще не доросли до понимания самоотвержения Божьего и потому не могут понять и того, что бы Бог что-либо поставил выше личных выгод, чем-либо дорожил более даров и лести; не могут себе представить, что Бог мог бы вутреннее настроение человека и его отношения к ближним ставить выше лично Ему приносимых даров, лично к нему обращенной лести, тем более не могут себе представить, что Бог мог бы отвергнуть дары и лесть, каково бы ни было духовное настроение, как бы порочна ни была жизнь благотворящего Богу льстеца или благотворящего Богу народа льстецов.
(?) Ересь отрицания любви и ощущений. Теперь впервые начинают понимать, что Бог не может быть тем грубым, эгоистичным, корыстным и взбалмошным божеством, каким представляли Его себе рабы ощущений. Теперь впервые начинают понимать, что Он есть высший разум мира, еще не понимая, что Он Бог-Любовь. В этой степени греховной дисгармонии Он представляется великим изобретателем сложной машины мирового организма, сухим, неумолимым, бесстрастным; угодить ему можно только одним способом, постигая умом основную мысль мироздания, подавляя в себе, как греховную слабость, и любовь, и ощущения. Отличительным признаком того, что из периода царства ощущений перешли к периоду царства разума, и является очищение понятия о Боге от грубого эгоизма божества, всему предпочитающего дары и лесть. Теперь признана Его неподкупность, признана и Его неизменяемость в связи с признанием разумной конечной цели, к которой разумными путями ведет свое творение верховный разум мира. Этот холодный, неумолимый верховный разум не любит, не жалеет, Ему дела нет до горя и страданий Его созданий, все отношения его строго измерены и взвешены, основаны на холодной справедливости, не на правде живой любви, а на жестокой правде холодного разума. Вся жизнь земная – одна сплошная жертва свободы духа живого торжеству идей Творца, ад – неизбежный итог отступлений от разумного плана домостроительства Божьего, рай – торжество холодной справедливости, утоления жажды разума в общении с высшим разумом мира.
(?+?) Ересь отрицания любвы. Признавая законность прав ощущений, считая, что в здоровом теле – здоровый дух, и в жизни духа признавая исключительно права разума, понимают, что Бог-Творец не может быть тем черствым, мрачным, аскетическим божеством, которое интересуется исключительно победой отвлеченной идеи, ради которой оно и построило мудреную машину мира. Признают, что высший разум мира желает не только, чтобы во что бы то ни стало машина мира работала на точном основании точных вычислений изобретателя, но и признает необходимость смазывать машину, чтобы она исправно работала, признает необходимым разумно организовать жизнь ощущений. Угодить божеству считают возможным, только изучая установленные им законы и организуя на разумных началах помощь ближним, ограничивая, однако, помощь эту удовлетворением материальных потребностей.
(?+?+?) Ересь подчинения любви ощущениям и разуму. Признают, что высший разум мира в творении своем дал место не только ощущениям, но и любви; по-прежнему считают, что мир Он создал по отвлеченным соображениям, ничего общего с личным благом, личным счастьем каждого отдельного создания не имеющим, но что жизнь ощущений имеет определенное место в общем плане мироздания и потому законна, что любовь не есть только слабость и глупая сентиментальность, а имеет свое разумное основание на законное, хотя и служебное относительно разума и ощущений право на существование.
(?+?) Ересь отрицания ощущений и подчинения любви разуму. Высший разум мира на любви основывает порядок мироздания, хотя по-прежнему любовь – не цель, не самодовлеющий смысл жизни мира, а только главное средство достижения цели, намеченной разумом. И любовь Творца не имеет первенствующего вечного значения, и сам Творец еще не стал Бог-Любовь, и в отношении к Богу любовь теряется в трепетном преклонении перед ослепительным, не озаряющим, а именно ослепительным светом разума Его. Если, находясь в первой степени царства разума, исповедовали холодное, сухое, мрачное, аскетическое божество, из-за отвлеченных соображений отрицавшее права им же вызванных к бытию любви и ощущений, теперь исповедуют божество доброе, признающее права любви, но по-прежнему из-за отвлеченных соображений отрицающее права им же вызванных к бытию ощущений.
(?+?+?) Ересь подчинения любви разуму. Высший разум мира не отрицает более права на существование за всем, что вызвано Им к бытию, но любовь подчиняет разуму и требует этой расчетливой любви и от творения своего. Цель бытия по-прежнему туманная, холодная; то же торжество разума и справедливости при помощи любви, но, на этот раз, без придирчивой, капризной требовательности бесцельного самоумерщвления; аскетизм не имеет более самодовлеющего значения.
(?) Ересь отрицания разума и ощущений. Бог-Любовь для любви создал все сущее, не ради торжества отвлеченной идеи или решения сложной задачи, а именно ради личного блага, вечного блаженства причастия любви Творца каждого существа, способного любить, сознавать и ощущать. Любовь – конечная цель бытия; одна любовь имеет самодовлеющее значение. Ересь тут состоит в том, что, исповедуя Бога-Любовь, не придают должного значения мудрости Его и разумности служения на святое дело Его, да к тому же еще отрицают права Им же вызванных к бытию ощущений.
(?+?) Ересь отрицания разума. Бог-Любовь признает право на существование за вызванными Им к бытию ощущениями, насколько права ощущений не противоречат высшим правам любви. Творец радуется благоденствию человечества на основах любви и братства, но не требует разумного служения на дело братства и любви.
(?+?+?) Ересь подчинения разума ощущениям. Бог-Любовь признает чистым все Свое творение, но ощущениям отводит в нем место более почетное, нежели разуму, жалости к убожеству материальному требует более, нежели жалости к убожеству умственному; напитать, одеть, приютить более богоугодно, нежели научить, воспитать, просветить, труд физический более богоугоден, чем труда апостольский.
(?+?) Ересь отрицания ощущений. Бог-Любовь является в то же время и высшим разумом мира; не достает только признания прав Им же вызванных к бытию ощущений, чтобы духовно дорасти до нравственного исповедания истинного Бога. Любовь Бога несовершенна потому, что не все творение Его включено в эту любовь и не изгнан страх перед ощущениями.
(?+?+?) Правоверие. Правоверно исповедуют Бога-Любовь, мудрого Творца, прекрасного и чистого творения, которое не требует само по себе никаких изменений, а нуждается только в гармоничном согласовании жизни с любвеобильной, мудрой волей общего Творца.
Отношение к Богу
(?) Господство буквы мертвящей. К Богу не стремятся, а откупаются от Него дарами и лестью и пользуются Им, как чародейственным средством для приобретения всевозможных благ земных, заставляя Его исполнять волю свою при помощи определенных формул и заклинаний.
Так смотрят на богослужения и на таинства; с таким чувством строят храмы, осыпают драгоценными камнями ризы икон, подают Богу милостыню нескольких минут молитв утром и вечером, двух часов пребывания в храме по праздничным дням, даже и не подозревая, что надо уразуметь волю Божью, что надо любить Бога до твердой решимости, всю жизнь организовать на основах любви и братства.
Это христиане на час, глубоко убежденные в своем неотъемлемом праве быть грубыми язычниками, жить по прихотям злого сердца, мириться со строем жизни, основанной на страхе, корысти и других антихристианских основах во все остальное время.
Христианство они принимают только в этой удобной для них форме, обзывая настоящее христианство смешным преувеличением, непрактичной, опасной утопией, подлежащей гонению как зловредная ересь, способная нарушить общественное спокойствие, подрывая строй ими установленной жизни.
(?+?) Люди, которые до тех пор поклонялись доске, не рассуждая о том, что на ней изображено, и занимались гимнастикой благочестивых упражнений, даже не задаваясь вопросом о том, почему это может быть богоугодно, теперь начинают считать душеполезным рассуждения о спасительности мертвящей буквы.
Тут еще нет места христианской философии, по-прежнему господствует в религии материализм бессодержательной формы, разум – раб ощущений, и смысл – только раб формы.
Это период мертвой схоластики, сухих, бесплодных, бесконечных комментариев на букву текста и обряда.
(?+?+?) По-прежнему царствует буква, но украшается эта буква, кроме схоластических комментариев на нее, еще и поэзией любви к ней.
Тут нет любви к Богу живому, приводящей неизбежно к боговедению и честной жизни по вере. Тут сентиментальное пристрастие к букве обряда, умиление перед привычной, отцами завещанной правоверной формой. Всякое нарушение излюбленной буквы, привычной формы оскорбляет религиозное чувство, возмущает до глубины души, в то время как самое грубое религиозное невежество, самый вопиющий разлад умов, сердец и всего строя жизни с правдой Божьей не только не вызывает святого гнева ревности по Богу, но признается нормальным явлением, освященным многовековой рутиной и заветами дедов.
(?+?) Любовь к букве текста и обряда доходит до абсурда, до издевательства над разумом. Во всяком случае это искренняя наивная любовь, которая не лишена своеобразной поэзии и потому легко вызывает сочувствие, при котором легко впасть в грубую ошибку, принять пламенную любовь к букве за любовь к Богу, во имя Которого эта буква установлена, Которого в действительности буква эта совершенно собою заслоняет.
Убедиться, что тут мы имеем дело не с любовью к Богу, а только с любовью к букве, нетрудно. Те же люди, которых мы увидим в храме умиленными до слез, выйдя из храма, чувствуют себя привольно, как рыба в воде, с головой погружаясь в омут жизни, представляющей из себя сплошное отрицание Бога и Христа Его. Ни в мыслях, ни в сердце, ни в жизни их нет Бога.
(?+?+?) Букву текста и обряда не только любят, но и с любовью комментируют, с любовью, конечно, не к Богу, а все к той же букве, которая во все время, пока длится царство ощущений, совершенно подавляет собой и христианскую философию, и вдохновение любви.
(?) Начинается период христианской философии. Боговедение признается обязательным. Еще не понимают места любви и ощущений в христианском мировоззрении, и потому христианская философия сужена до холодного, мрачного, мертвящего аскетизма, который и признается за единственную правоверную форму проявления верности Богу.
И любовь, и ощущения признаются одинаково греховными; холодный, черствый стоицизм принимают за честную жизнь по вере. В действительности тут нет главного элемента правоверного христианства – любви, при которой немыслимо было бы считать греховным не только любовь, но и ощущения, вызванные к бытию тем же горячо любимым единым Творцом всего сущего.
(?+?) Философия христианства расширилась до признания прав ощущений. Только любовь по-прежнему считается греховной. Как ни странно звучат эти слова, но именно эта комбинация отношений к Богу встречается в настоящее время довольно часто. Признается необходимость боговедения, признается законность широкого удовлетворения материальных потребностей под контролем разума, признается законность внешнего культа, воплощающего во вне отвлеченные религиозные понятия, и только любви не придают никакого значения, подменяя ее философией и согласованной с ней обрядностью.
(?+?+?) Христианская философия, согласованный с ней обряд и на придачу поэзия любовного отношения к этой философии и этому обряду.
(?+?) Христианская философия и горячая любовь к ней, приводящая вновь к аскетизму отрицания прав ощущений и внешнего культа. Эта форма аскетизма не может быть названа сухой, черствой, мертвящей, что не мешает ей оказывать мертвящее влияние на жизнь и отношения к ближним, которых, как и философию христианства, любят только в теории.
Именно теоретичность, отвлеченность этой любви и является самым убедительным доказательством того, что мы имеем дело не с любовью торжествующей, а с любовью – слугой разума, и не с любовью к Богу живому, а только с любовью к философии христианства. Восторженная любовь и правда Божья на словах и во время размышлений о высшей правде христианской философии совсем не переносится в практику жизни и не оказывает на нее никакого влияния. Орел, поднимающийся на могучих крыльях в лазурную высь и мыслью, и словом, оказывается жалким паралитиком в жизни.
(?+?+?) Горячо любимая философия христианства доросла до признания прав ощущений, не боится внешнего культа и с любовью к ней относится, насколько он не противоречит требованиям христианского разума.
(?) Впервые любят Бога всем сердцем, любят самого Бога живого, а не букву обряда, установленного во имя Его, и не философию христианства, вытекающую из позиции мудрой воли Его.
Это новая форма аскетизма, аскетизма, осиянного светом любви и радости, когда во имя любви отвергают права разума и ощущений, считают и разум, и ощущения греховными, боясь за любовь, когда чуждаются и философии христианства, и всяких проявлений внешнего культа, опасаясь, что они могут осилить любовь, не понимая еще всемогущества властной любви.
(?+?) Живая любовь к Богу живому изгоняет страх перед ощущениями, не считает их более греховными, насколько они не противоречат любви к Богу. Философия христианства по-прежнему внушает страх и потому считается греховной.
Вновь возвращаются к обрядам внешнего культа, но на этот раз не признают за ними никакого самодовлеющего значения, не считают их спасительными самими по себе, а любят их и дорожат ими как внешними проявлениями любви к Богу.
(?+?+?) Живая любовь к Богу живому, изгнав страх перед ощущениями, начинает изгонять страх и перед разумом. Тут еще не отведено философии христианства подобающее место, а только жаждут боговедения и понимают необходимость разумной любви к Богу разумному и разумного отношения к выражению этой любви в формах внешнего культа.
(?+?) Живая любовь к Богу живому доросла до признания за философией христианства ее истинного значения, и не достает только признания прав ощущений, законности внешнего культа, чтобы отношения к Богу стали вполне правоверными.
Это последняя, высшая форма, осиянная двойным светом любви и разума, аскетизма.
(?+?+?) Совершенная любовь изгнала всякий страх; она познала силу свою и не боится более ни разума, ни ощущений. Живая любовь к Богу живому отводит философии христианства подобающее ей почетное место и не чуждается более обрядов внешнего культа, насколько они согласованы с живой любовью к Богу живому и философией христианства.
Церкви поместные
(?) Единственной обязанностью своей духовные власти признают точное выполнение внешнего обряда, совсем не заботясь ни об умах, ни о нравственности, ни о согласовании строя жизни с верой своих пасомых. Исполнив обряд, они уверены, что все исполнили, и ничего более не требуют ни от себя, ни от других.
Всякое отступление от обряда признается за вредную ересь, с которой всякие меры борьбы дозволительны. Заблудших овец не стараются вернуть ни убеждением, ни лаской, а загоняют их или сокрушают их дубиной, цепями, тюрьмой, а, если можно, то и пытками, и казнями.
(?+?) К точному выполнению обряда присоединяют поучения, но не в смысле обстоятельного разъяснения жизненных вопросов, согласно вере или систематичному изложению христианской философии, а только как схоластические, бесплодные комментарии к букве текста и обряда.
От пасомых требуют, кроме точного выполнения обряда, бесплодного знания отдельных фактов священной истории, объясняющих обряд, и вместо боговедения – знание катехизиса.
Уклоняющихся по-прежнему дубиной загоняют на лоно правоверия, приправляя насилие поучениями, которые задаются не целью убедить, а скорее целью мотивировать неизбежность насилия.
(?+?+?) Духовные власти признают за собой обязанность любить, но только тех, кто точно выполняет обряд и знает комментарии к нему.
От пасомых требуют любовь в границах верности обряду и правоверия в комментариях к нему.
Уклоняющихся стараются возвратить к правоверию не только насилием и авторитетом буквы, но и лаской, насколько она может служить подспорьем для них.
(?+?) Наступает период поэзии обряда, восторженной сентиментальности, еще не преобразующей ни сознания, ни жизни, но окружающей обряд ореолом искреннего чувства.
От пасомых требуется не только точное выполнение обряда, но и благочестие, понимается это слово не в смысле сознательной веры и жизни по вере, а в смысле сентиментального ханжества.
На уклоняющихся действуют гипнозом восторженного фанатизма, прибегая, в случае неуспеха, и к насилию, которое во все время преобладания ощущений, наравне с обрядом и буквой, остается доминирующей нотой, главным по отношению ко всему остальному.
(?+?+?) Поэзия обряда и фанатизм ханжества подкрепляются доводами разума.
Тут налицо и любовь, и разум, притом в гармоническом соотношении между собой, что легко может обмануть легкомысленного наблюдателя. Лучшим доказательством тому, что мы имеем дело только с высшей формой низшей степени дисгармонии в жизни церкви поместной то, что и любовь, и разум не приводят ни к сознательной вере, ни к честной жизни по вере, а только служат к опоэтизированию и возвеличению обряда, что и любовь, и разум – не конечные аргументы в деле обращения уклоняющихся, а только вспомогательные средства по отношению к конечному аргументу насилия.
(?) Главною обязанностью своей духовные власти признают распространение боговедения, разработку христианской философии.
От пасомых требуются исключительно знания, сдача экзамена.
Обращая уклоняющихся, не прибегают более к насилию, а стараются воздействовать на них силой убеждения.
(?+?) Под владычеством разума ощущения в жизни церкви поместной не могут более выражаться в форме поклонения букве и обряду, тут ощущениям соответствует формальное согласование жизни с требованиями христианской философии; говорю формальное потому, что разумения совершенно недостаточно для дела; разумение приведет неизбежно к пониманию значения любви в христианском мировоззрении, экономии жизни в жизни по вере, но можно прекрасно рассуждать о любви, не имея любви; одна торжествующая любовь может дать чудодейственную силу, необходимую для дел любви, без чего хотя и возможно внешнее, формальное благочестие в жизни, но совершенно непосильны истинные дела любви, подлинные плоды ее.
(?+?+?) Поэтизируется, покрывается позолотой любви внешнее, формальное благочестие в жизни.
(?+?) Поэтизируется, окружается ореолом любви до ханжества, до фанатизма не внешнее, формальное благочестие в жизни, а сама идея христианства, сама христианская философия, в то время как в действительности не любят ни Бога, ни ближних.
(?+?+?) Эта комбинация в жизни церкви характеризуется тем, что с любовью стремятся понять и осуществить христианский идеал, но силы на достижение этой цели ищут в боговедении, в прилежном изучении христианской философии, а не в живом общении с Богом живым, не в любовном общении с чадами Божьими в форме реального братства ума, сердца и жизни, реального единомыслия, реального единодушия, реального экономического, трудового братства в жизни.
(?) Главной обязанностью своей власти духовные признают самоотверженную любовь к Богу живому и Им вверенным пасомым, воспитание душ живых в духе живой любви для жизни братства и любви.
От пасомых требуют деятельной любви, рождения к жизни новой, крещения духа.
Уклоняющихся стараются возвратить вдохновением любви.
(?+?) Бога любят не только всем сердцем, но и всей крепостью. В жизни церкви не только проповедуют любовь и любят, но и полагают все силы духа на то, чтобы организовать жизнь на основах любви и братства, так как под верховным главенством любви ощущения в жизни церкви проявляются заботой о стройной организации материальной стороны жизни на основах братства и любви.
(?+?+?) В жизни церкви проявляется любовь к Богу и ближним всем сердцем и всей крепостью, но еще не всем разумением, а настолько, насколько необходимо разумение для практического христианства, для стройной организации жизни на началах любви и братства.
(?+?) При живой любви к Богу и ближним философия христианства занимает подобающее ей почетное место. В жизни церкви проявляется любовь к Богу всем сердцем и всем разумением, но стройное согласование материальной стороны жизни с сознательной верой находится в некотором пренебрежении.
(?+?+?) В жизни церкви поместной наступает полная гармония между тремя главными сторонами жизни: нравственной, умственной и материальной, между живой любовью к Богу живому, христианской философией и стройным осуществлением христианского трудового братства в жизни. Бога любят всем сердцем, всем разумением и всей крепостью.
От пасомых требуют истинного покаяния в смысле полного согласования мыслей, симпатий и всего строя жизни с волей Божьей, реального духовного рождения свыше и постоянного благодатного общения с источником любви, мудрости и правды.
Власти духовные признают своей обязанностью любить своих пасомых так, как Христос возлюбил человечество, по образу Христа, до смерти крестной, полагая все силы и всю жизнь на то, чтобы честно выполнять святые обязанности руководителей в деле познания воли Божьей и стройной организации жизни по вере, не останавливаясь на этом пути ни перед какой жертвой, не отвлекаясь от него никакими политическими соображениями.
Уклоняющихся стараются возвратить на лоно правоверия исключительно силой вдохновения всепобеждающей любви, неотразимыми доводами высшей истины правоверия, высшей правды жизни по вере. От упорствующих в отпадении, от опасности соблазна от них верные достаточно ограждены сознательностью веры своей и стройной организацией добра в жизни.
Отношение к самому себе
(?) Скотоподобие. Злое и глупое животное. К себе никаких требований не предъявляет, считая неотъемлемым правом своим самодурство в самом широком значении этого слова. Девиз: Чего моя нога хочет!
(?+?) Скотоподобие. Злое, но умное животное. К себе предъявляет требование не делать глупостей, не вредить себе, в этом вся его нравственность. Неотъемлемым правом своим по-прежнему считает самодурство, на этот раз в пределах эгоистического благоразумия. Девиз: Чего моя нога хочет и голова одобряет.
(?+?+?) Скотоподобие. Умное и незлое животное. К себе предъявляет требование не только не делать вредных для себя глупостей, но и не делать бесполезного зла другим. Неотъемлемым правом своим считает широкий разврат, возможность умственного развития, необходимого для приобретения материальных средств и разумной организации разврата, и благотворительность, насколько она не мешает разврату и наживе. Девиз: Чего моя нога хочет и голова одобряет для себя, остальное для ближнего.
(?+?) Скотоподобие. Доброе, глупое животное. К себе предъявляет требование не мешать жить другим. Неотъемлемым правом своим считает широкое участие в общей оргии. Девиз: Жить и другим давать жить.
(?+?+?) Скотоподобие. Доброе, умное животное. К себе предъявляет требование способствовать разумной организации идиллии всеобщей оргии. Неотъемлемым правом своим считает свободу разврата при условии уважения к священным законам организованной общественной оргии. Девиз: Поэзия всеобщей оргии на разумных началах.
(?) Разумный человек. Умный, злой аскет. К себе предъявляет требование полного умерщвления в себе любви и ощущений ради торжества отвлеченной идеи. Неотъемлемым правом своим считает свободу мысли и свободу слова.
(?+?) Разумный человек. Злой фанатик. К себе предъявляет требование осуществления в жизни идеала без всякого внимания к благу человечества. Неотъемлемым правом своим считает свободу мысли, слова и дела.
(?+?+?) Разумный человек. Деятельный философ. От себя требует осуществления в жизни идеала, по возможности избегая причинять зло кому-либо. Для себя требует свободы мысли, слова и дела, в границах уважения к благу ближних.
(?+?) Разумный человек. Поэт мысли. От себя требует самоотверженного апостольского служения в деле широкого распространения идеи, совмещающей в себе, по его убеждению, и истину, и всеобщее благо. Для себя требует не только свободы мысли и слова, но и сочувствия горячо любимой идее.
(?+?+?) Разумный человек. Вдохновенный, деятельный философ и поэт. От себя требует осуществления горячо любимого идеала, совмещающего в себе, по его убеждению, истину и всеобщее благо. Для себя требует не только свободы мысли, слова и дела, но и горячего сочувствия к горячо любимым идее и идеалу.
(?) Богоподобие. Христианин, любящий Бога всем сердцем своим. Христианский, юродивый аскет. От себя требует одного отречения от разума и ощущений ради любви. Неотъемлемым правом своим признает свободу совести и свободу громко исповедовать веру и любовь свою.
(?+?) Богоподобие. Христианин, любящий Бога всем сердцем и всей крепостью своей. Христианская, деятельная, добрая душа. От себя требует бессистемного проявления в жизни любви к Богу и ближним. Неотъемлемым правом своим признает не только свободу совести и свободу исповедания, но и свободу проявления деятельной любви.
(?+?+?) Богоподобие. Христианин, сознательно любящий Бога всем сердцем и всей крепостью своей. Христианин, разумно проявляющий в жизни деятельную любовь к Богу и ближним. От себя требует разумной христианской деятельности. Неотъемлемым правом своим признает не только свободу совести и свободу исповедания, но и свободу разумной христианской деятельности.
(?+?) Богоподобие. Святой христианский философ и аскет. Христианин, любящий Бога всем сердцем и всем разумением. От себя требует полного отречения от жизни ощущений ради охранения чистоты сердца, способного узреть и уразуметь Бога. Неотъемлемым правом своим считает не только свободу совести и исповедания, но и свободу мысли и слова вообще.
(?+?+?) Богоподобие. Христианин, любящий Бога всем сердцем, всем разумением и всей крепостью своей, до разумения воли Его, до святости жизни по вере, до вдохновенной радости о служении на вечное дело Его. Святой христианский философ и деятельный соработник Бога живого, любящий ближних деятельной братскою любовью. От себя требует сознательной веры и стройной организации жизни по вере. Неотъемлемым правом своим признает не только свободу совести, свободу исповедания, свободу мысли и свободу слова, но и свободу стройной организации жизни на основах любви и братства.
Семья
(?) Основанное на эгоизме организованное насилие. Под внешним видом законного устоя грубое рабство со всеми его последствиями: взбалмошным самодурством деспотов и затаенной ненавистью рабов, лицемерием, хитростью и жаждой анархии как неизбежного протеста против ненавистных цепей.
(?+?) Насилие, приправленное резонерством и софизмами. Деспоты требуют не только слепой покорности, но и признания разумности насилия, чем узаконивают молчаливо критическое отношение к жизни, желая лукавыми мудрованиями оправдать насилие.
(?+?+?) Идиллия насилия, приправленного лукавыми мудрованиями.
(?+?) Религия опоэтизированного насилия.
(?+?+?) Поэзия насилия, смягченного благоразумием.
(?) Деловой контракт, биржевая сделка, лишенные чувств взаимной любви и взаимного уважения участники.
(?+?) Деловой контракт, или биржевая сделка, при которой возможны добропорядочные взаимные отношения участников, не считающих ощущения за скверну и грех и потому способных с уважением относиться к источнику семьи – браку.
(?+?+?) Идиллия делового контракта, или биржевой сделки.
(?+?) Религия делового контракта, или биржевой сделки. Благоговейное почитание семейного дома.
(?+?+?) Поэзия делового контракта, или биржевой сделки. Религия семейного дома без мертвящего аскетизма презрения к ощущениям.
(?) Малая церковь Божья, по выражению святого Климента Александрийского. Основой отношений к Богу и взаимных отношений членов семьи стала торжествующая любовь, на этот раз слепая и аскетическая, но все же любовь искренняя, торжествующая.
(?+?) Малая церковь Божья на основе радостной любви, все очищающей и освящающей.
