скачать книгу бесплатно
– Это – частная студия звукозаписи, – отрезал он.
– Прослушивание назначено на семь вечера, так что, если желаешь послушать, как поет твой любимый, поторопись.
Я едва не выронила диктофон – он все еще работал. Попыталась найти кнопку, чтобы выключить его, и впервые за все время пользования не смогла этого сделать. Кассета продолжала крутиться, записывая наш разговор. Впрочем, говорил-то в основном Иван. От меня толку было немного. Я едва нашла в себе силы, чтобы спросить – неужели Женя поет?
Иван опешил:
– А ты что – не слышала?
– Никогда…
– У него приличный голос, могу тебя порадовать, – с усмешкой произнес он. – Ну надо же, какой скрытный… Понимаю, что стихи можно писать втайне от жены, но как втайне петь! До меня что-то не доходит! Послушай, пение пением, это занятие безобидное, но мне кажется, что он слишком много о себе возомнил. Не знаю, что с твоим парнем, только он, по-моему, слегка повредился в уме. Ты уверена, что он бросил работу?
– Бросает… – Губы меня почти не слушались. Я ничего не понимала, совершенно ничего.
– Дурак! – И он прибавил еще несколько выражений покрепче, сообщив мне, что думает об умственных способностях Жени. – Вроде бы взрослый уже, и если интересуется музыкой, должен понимать, что сейчас можно сделать деньги только на попсе. А рокерам, да еще начинающим, приходится ох как туго! Сейчас не семидесятые, что он возомнил – сразу срубить кучу баксов?! Он же, я думаю, все свои сбережения вкладывает в эту группу!
У меня уже кружилась голова, к горлу подступала какая-то муть… От волнения, наверное, а может быть, сосиски все-таки оказались не слишком свежие… Что говорит Иван, о чем он болтает! Мне казалось, что парень бредит – настолько неожиданно звучали его слова. Но он говорил так серьезно и напористо…
– Группа? – слабым голосом ответила я. – Он что – поступает в рок-группу?
– Если бы! Он набирает рок-группу! – рявкнул Иван.
– И сегодня в семь он устраивает прослушивание музыкантов, дошло наконец? И ты должна приехать туда, слышишь, Надя?!
– Зачем?
– Да чтобы отговорить его! – рявкнул он. – Потому что такой глупости нельзя допустить! Твой Женя – хороший парень. И я понимаю, что он помирает – хочет стать звездой, но он никогда никем не станет, да только как ему это сказать, черт возьми! Если я скажу прямо – мы просто подеремся! Он же теряет над собой контроль, когда речь заходит о музыке! Только ты, наверное, можешь на него повлиять!
– Но ты забываешь, что меня он тоже бросил! – крикнула я.
Иван на секунду осекся, но потом продолжал с прежним жаром:
– Да перестань, это все из одной оперы! Решил, наверное, круто поменять жизнь! Как бросил, так и подберет, главное – сейчас его остановить! Или он сынок богатых родителей?
– Нет, конечно, он…
– Я и говорю – он просадит все свои бабки на эту убогую идею!
– Да у него и не было никаких денег! – наконец сообразила я, и от этого мне стало еще хуже. – Откуда же он их взял?
– Может, занял? – Я услышала, как Иван шумно выдохнул в трубку. – Ну, дошло до тебя, что его нужно срочно остановить?! Парню кажется, что он самый умный и талантливый, но я-то кручусь в этой тусовке уже десять лет и знаю – чтобы вылезти наверх, ни ума, ни даже особого таланта не нужно! Нужно или раскрученное имя, как у старых групп, которые начали бог знает когда, или большие деньги – а откуда они у него?!
– Я все поняла, – мне, наконец, удалось сообразить, как выключается диктофон, и я остановила запись. Щелканье красной кнопочки, казалось, вернуло меня в нормальный мир. Или почти в нормальный. – Я постараюсь приехать.
– Нет, ты не поняла! Стараться тут нечего – нужно обязательно приехать! – вздохнул Иван. – Ну сама подумай… Конечно, если ты всерьез решила с ним расстаться – можешь не приезжать. Это будет хорошая месть, потому что тогда парню точно крышка.
– Приеду обязательно, – жалобно ответила я, глядя на часы. Катастрофа… Меня могла спасти только машина, а значит, придется идти на непредвиденные расходы. Если предположить, что на дороге не будет ни единой пробки, я доберусь до магазина в половине шестого… Оттуда, опять же на машине, можно успеть на презентацию. Хотя я ведь могла вовсе не встречаться с Митей. Подумаешь, какие у меня перед ним обязательства?! Тогда я еще никуда не опаздываю… Хотя как же я расправлюсь с презентацией всего за час, ведь прослушивание назначено на семь?! Да еще нужно сделать запас времени на дорогу – ни одна машина не сумеет провезти меня через весь центр всего за пять минут…
И вдруг меня осенило и я закричала в трубку:
– Иван, слушай, я сейчас же поеду в магазин и прямо там поговорю с Женей! Может, мне удастся его отговорить!
– В добрый час, – напутствовал он меня. – Главное – отнесись к моим словам серьезно. Потому что если ты его не остановишь, парня в самом деле будет жаль.
Я бросила трубку, быстро оделась, собрала сумку, застегнула сапоги и выбежала из квартиры. Поймать машину было несложно, но возле первого же светофора я начала сжимать кулаки и молиться, чтобы случилось чудо и я успела в магазин до того, как оттуда уйдет Женя. Про Митю я как-то почти не думала.
* * *
А между тем Митя уже давно меня поджидал – когда я выскочила из машины и побежала к магазину, он бросился мне навстречу.
– А я боялся, что ты передумала!
– Женя еще там? – не останавливаясь, уронила я и побежала дальше.
Митя на миг замер, потом повернул за мной с криком:
– Что случилось?
Я не ответила. Ворвалась в магазин и увидела, что мое горе стоит на своем законном месте – за прилавком. И даже работает – что-то объясняет двум девчонкам, рассматривающим диск.
– Надо поговорить, – с места в карьер заявила я, оттаскивая его от покупательниц. Он заволновался, указывая мне глазами на девушек, и я его поняла. Ведь у них в руках был фирменный диск, недешевая вещь. Но сейчас мне было наплевать, украдут ли его девчонки, вычтут ли эту кражу из его зарплаты. Да и девушки на воровок не походили – они, похоже, даже испугались моей напористости и теперь не знали, что им делать. Женя шепнул:
– В другой раз, ладно? Мы ведь уже поговорили…
– Первый раз не считается, – отрезала я. – Мы говорили только о том, что хотел ты. А теперь давай о том, чего желаю я.
– Ну ладно, только…
– После работы? – поинтересовалась я. Ведь мне хорошо было известно, что никакого «после работы» он сегодня допустить не может. Если сказка с прослушиванием окажется правдой…
– Завтра, – лихорадочно предложил он.
– Нет, сейчас же!
Девушки оставили на прилавке диск и отошли в другой отдел. Женя молча закрыл пластиковый футляр и вернул диск на полку. Я заметила Митю – он стоял в дверях, глядя на меня такими детскими, недоумевающими глазами, что мне стало неловко. Обманула в общем-то неплохого парня. Но ведь и меня тоже обманули! Я схватила Женю за рукав:
– Что это за история с прослушиванием? Это правда?
Да, это было правдой. Я поняла это, хотя он не ответил ни да ни нет. Его глаза опять ушли в тень, губы чуть приоткрылись. Он получил удар – совершенно этого не ожидая.
– Кто тебе сказал? – наконец выдавил Женя.
– Не важно. Я узнала.
– Кто тебя просил вмешиваться?
– Я пока еще не вмешалась, – я видела, что он в ярости, но сейчас меня ничто не могло остановить. Потому что я тоже была вне себя. – Но обязательно вмешаюсь! Ты что – решил создать группу? Откуда ты возьмешь деньги на музыкантов? На все прочее? Кто тебе их даст?!
– Не твое дело…
Он сказал это тихо, почти шепотом, а глаза метались, не находя, на чем остановиться. От природы у него очень светлая кожа, но тут он стал просто белым – будто в лицо направили мощный прожектор. Меня кольнуло – какая же я дура, если он до сих пор мне так нравится, если я не вижу и не хочу видеть, что кто-то может быть лучше, красивее… Для меня, во всяком случае. Какая же я дура…
– Жень, ты делаешь глупость, – я попыталась говорить спокойней и тише – на нас опять глазели. Никто из продавцов не ожидал второго моего прихода. Явно считали, что меня припекло… Ну и пусть. Мне было уже наплевать на чужое мнение.
– Если это глупость – это моя собственная глупость, – так же тихо ответил он. – Но я хочу знать, как ты узнала.
– Сперва скажи, где ты возьмешь деньги?! Займешь?! Кто же тебе даст?
– Уже дали, – ответил он, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом. – Кому ты звонила? Или… Это тебе кто-то звонил?
Я кивнула и уже собралась назвать имя Ивана, но тут Женя схватил меня за плечи и сжал их так, что я почувствовала его пальцы даже сквозь стеганую куртку. Боли, конечно, не было, но я и без нее была потрясена – Женя не то что никогда себя так не вел… Даже попытки не делал! И хуже всего было видеть его бледное лицо и то, как на этом лице кривятся посеревшие губы, слышать, как из них вырывается шипение:
– Отвяжись от меня, говорю тебе в последний раз, отвяжись! Это моя жизнь, мое личное дело, хватит с меня, убирайся!
Он тряхнул меня еще сильнее, но тут подоспел Митя – видимо, сообразил, что долг повелевает ему вмешаться.
– Да ты что – сдурел, отпусти ее! Убери руки, говорю!
Меня Женя тут же выпустил, зато набросился на Митю – с силой толкнул его в грудь, да так, что парень отлетел на несколько шагов и чуть не упал. К нам бросился продавец из отдела напротив:
– А ну заканчивайте! Обалдели вконец?! Что не поделили?!
Митя, тяжело дыша, рвался в драку, теперь уже мне приходилось удерживать его и оттаскивать к выходу. Он выкрикивал какие-то невнятные угрозы, обещал разобраться с Женей… Я наконец вытолкала его на улицу и потянула прочь:
– Пошли, опаздываем!
– Нет, постой, я ему сейчас покажу…
– Да пошли! – уже со слезами выкрикнула я. – Я запорю задание, потеряю работу, если мы опоздаем! Лови машину!
В машине, на заднем сиденье, я наконец заплакала. Плакала, то и дело поглядывая на часы, и одновременно прикидывала, успею ли я напудриться, прежде чем мы явимся на презентацию. Никогда бы не подумала, что способна делать сразу два таких важных дела… Митя пытался меня утешить, но я попросила его помолчать. Он мешал мне, ужасно мешал, но избавиться от него уже не было возможности. И в конце концов, парень пытался меня защитить…
От этой мысли мне стало жарко и больно – от кого защитить?! От Жени?! Ну если мне понадобилась защита от любимого человека – значит, надеяться уже точно не на что… Еще вчера вечером я думала, что все еще может наладиться… На что-то надеялась. Строила планы – как выясню, почему и куда он ушел, воображала, как он вернется, как я прощу его… Нет, даже прощать не буду – просто сделаю вид, что не было этих дней одиночества, не было ужасной записки. Просто вычеркну это, постараюсь забыть. А теперь… Левое плечо еще болело – его он стиснул особенно сильно. А тряхнул меня так, что даже зубы застучали. Неужели он и правда так меня ненавидел?!
Мне пришлось давать указания шоферу, и волей-неволей я отвлеклась, вытерла слезы, достала пудреницу. Митя послушно молчал. Я тронула его за рукав, когда мы уже подъезжали к торговому центру:
– Дай слово, что ты не будешь завтра разбираться с Женей.
– Я тебе просто удивляюсь, – мрачно ответил он после короткой паузы. Сперва мне даже показалось, что он вообще не желает отвечать. – Ты еще его защищаешь?! Если бы я не вмешался – он бы просто врезал тебе.
– Все равно, дай слово.
Никакого слова он мне не дал. Мы вышли из машины в состоянии холодной войны. Правда, шоферу заплатил все-таки Митя.
Я давно уже привыкла к тому, что на некоторые задания опоздать считается хорошим тоном, а на такие, как сегодня, – очень не рекомендуется. Существуют тонкие градации – где с раскрытыми объятьями кидаются навстречу журналисту, а куда журналист сам должен бежать сломя голову. Сюда я как раз должна была прийти вовремя, а опоздала на семнадцать минут – это я заметила по своим часам и по лицу встретившей меня женщины-менеджера. Впрочем, мне ничего плохого не сказали. Говорила я – ссылалась на пробки. Митя молчал. Ну а потом я пыталась делать свое дело.
Наверное, презентация была хорошая. Наверное, даже очень хорошая. Только до меня это не доходило. Я стояла с бокалом шампанского в первых рядах, смотрела, слушала, пыталась сообразить, с кем мне лучше побеседовать… А где-то под этими деловыми мыслями крутились и крутились другие – будто любимая песня, которую ставишь снова и снова. С той разницей, что эти мысли мне были неприятны. «Если бы я не навязывалась, все было бы хорошо. Если бы не приходила два раза в магазин… Если бы не пыталась что-то узнать… Если бы не вмешалась… Он бы все равно позвонил мне. Вернулся. Хотя бы, чтобы соврать, успокоить. Попрощаться по-человечески. И не орал бы на меня при всех, не хватал за плечи. И у него не было бы таких ужасных глаз, таких искривленных губ. Такого чужого, белого лица. Я сама все испортила. Зачем я вмешалась, зачем, боже мой…»
Кто-то осторожно взял меня за локоть, я обернулась.
– Ты все проливаешь, – шепнул Митя, указывая глазами на мой бокал. Я действительно держала его криво, и шампанское пузырящейся белой струйкой бежало на пол, собираясь в лужицу возле моих ног. Слава богу, на меня никто в этот миг не смотрел. Я допила то, что еще осталось в бокале, и потихоньку отошла от лужицы. Митя преданно пошел за мной.
– Тебе очень плохо? – таким же сочувственным шепотом спросил он.
– Ужасно, – правдиво ответила я. Уже не было сил врать, делать хорошую мину при плохой игре. – Только уйти нельзя.
– Может, сядешь?
– И сесть я не могу. Сейчас нужно будет брать интервью.
– Тогда выпей. – Он от чистого сердца протянул мне другой, полный бокал. Митя взял его на подносе – девушки в изящной зеленой униформе постоянно обносили шампанским всех собравшихся, и можно было пить, сколько душе угодно. Я бы не удивилась, если бы из симпатичного фонтанчика в углу тоже забило шампанское, вместо подкрашенной и подсвеченной воды.
Я выпила – зря, конечно. Это меня ничуть не подбодрило, и веселее не стало. В эту минуту я бы предпочла всему остальному чашечку крепкого кофе. Украдкой взглянула на часы. Без нескольких минут семь… Сейчас начнется прослушивание, и меня на нем, разумеется, не будет. Что ж, оно и к лучшему. Иначе Женя окончательно меня возненавидит… «Почему ты говоришь в будущем времени? – перебила я сама себя. – Он тебя уже ненавидит. Неужели хочешь услышать, как это будет сказано прямым текстом? Его взгляда тебе было недостаточно?»
Я вытащила диктофон и пошла посоветоваться с менеджером, у кого в первую очередь брать интервью. А что мне еще оставалось делать? Лечь на пол и разреветься?
Работа, как ни странно, немного привела меня в чувство. Всегда легче, когда беседуешь на отвлеченные темы, а уж тема шампанского, как традиционного новогоднего напитка, меня абсолютно не трогала. Я на ходу придумывала какие-то вопросы и в общем справилась. Во всяком случае, мне так показалось. Другое дело, как на все это посмотрит редакторша. Мне самой было смешно, как легкомысленно я отнеслась к своему последнему шансу получить штатную работу. В голову приходили какие-то бесшабашные, дурацкие мысли. Насчет того, например, что Женя тоже теряет свою работу и что его ждет дальше – неизвестно. Так что тут мы примерно на равных. Также я была почти уверена, что он не нашел себе другую девушку. И это тоже меня немного утешало – все-таки раненое самолюбие – вещь ужасная. Он просто решил поменять жизнь. В конце концов, на это имеет право любой человек… Нужно только иметь некоторую смелость…
«Какая уж там смелость, если он просит меня ничего не рассказывать его маме», – сообразила я, когда презентация уже подходила к концу. Я записала почти две кассеты. Женя рассчитывал на мое пособничество. А на что он может рассчитывать после того, как чуть не избил меня? Интересно, попробует он пойти на примирение? Ведь пока я ему нужна. Совсем немножко, но все-таки… Пока ему есть, о чем меня попросить – еще не все пропало.
На улице, после теплого, какого-то пьяного воздуха в зале, мне стало очень зябко. Я застегнула куртку, набросила капюшон. Было уже восемь часов вечера, и я ужасно устала – день показался мне бесконечным… Когда Митя заговорил со мной, я чуть не вскрикнула – до того забыла о его присутствии.
– Тебя проводить? – спросил он. – Ты такая бледная…
– Ничего, пройдет, – успокоила я его. – Это от шампанского. Не стоило мне его пить.
– Да что ты, классное шампанское! Я, наверное, бутылку выпил. Спасибо, Надь…
– Да мне-то за что? – улыбнулась я. Мы медленно пошли в сторону метро. Одновременно я прикидывала – имеет ли еще смысл ехать в ту звукозаписывающую студию. Конечно, я ничего не понимала в таком деле, как организация группы, но предполагала, что всех музыкантов за один час Женя на подберет. Значит, процесс в самом разгаре. Может быть, поехать?
– Тебя проводить? – уже в который раз повторил Митя. И особого энтузиазма в его голосе уже не слышалось. Наверное, он наконец понял, что я думаю вовсе не о нем.
И я решилась. Уж если в этот день мне выпало набивать шишки – надо набить их все до единой, чтобы ничего не оставалось на завтра. У меня бывают счастливые дни, бывают средненькие, которых будто и не замечаешь, бывают совсем невезучие. Этот день был просто ужасным! Но я всегда придерживалась принципа – исчерпать каждый день до конца. Уж если везет – надо срочно взяться за очень важное дело, которое без везения не осилишь. А если, наоборот, преследуют неудачи – пора забиться в уголок и сидеть там, пока часы не пробьют полночь. Сегодня мне нужно было действовать – пусть даже во вред себе. Потому что, несмотря на все обиды, я все еще переживала за Женю.
– Не надо, – я повернулась к Мите и постаралась изобразить благодарную улыбку. – Я доеду сама, возьму машину. Спасибо тебе за компанию. За все спасибо!
И прежде чем он успел что-то ответить, я побежала к проезжей части, встала на обочине и призывно подняла руку. Меня подобрала вторая же остановившаяся рядом машина.
ГЛАВА 3
Адрес звукозаписывающей студии был у меня только в аудиоварианте – на кассете. В машине, устроившись рядом с шофером, я сперва сказала ему приблизительно куда ехать, а потом достала диктофон и прослушала эту запись. Наверное, он принял меня за ревнивую жену, которая выслеживает неверного мужа, пользуясь услугами частного сыщика. В октябре я как раз делала материал о работе подобного сыскного агентства, а запись на моей кассете очень походила на компромат. Во всяком случае, водитель как-то странно ухмылялся, когда поглядывал в мою сторону. Но я не очень обращала на него внимание. Переписала адрес в блокнот и пожалела о том, что репортаж с презентации записан на той же кассете. Редакторша могла попросить прослушать материал и в таком случае оказалась бы в курсе моих личных дел. Я решила, что дома перепишу репортаж на другую кассету – наша аппаратура это позволяла. Я подумала «наша», и меня снова кольнуло – ведь музыкальный центр покупал Женя. Разве он мой? Да, теперь у нас все было отдельное. И где он, в конце концов, живет, если не скучает по своей музыке?
Иван очень толково объяснил мне, как найти нужный дом. Расплатившись с шофером, я сразу нашла подъезд, где стояла железная дверь с кодовым замком. Нажала поочередно четыре кнопки, услышала металлический щелчок и открыла дверь. Прежде чем войти, я еще раз оглядела дом – это уродливое здание невыгодно отличалось от старинных особняков, которыми был застроен весь переулок. Здание, наверное, построили для какого-нибудь учреждения еще в семидесятых – серый бетон, ничем не приукрашенный. Большие окна. Никаких излишеств. В переулок выходил главный подъезд – высокие стеклянные двери, слабо освещенные изнутри. Наверное, там сидел вахтер. Зато здесь, за этой железной дверью с торца здания, никакой охраны не было. Когда я во-шла, никто меня не окликнул.
Согласно указаниям Ивана мне нужно было подняться на четвертый этаж. За все время, пока я искала лестницу и одолевала длинные пролеты, мне не встретилась ни единая живая душа. Под потолком потрескивали длинные лампы дневного света – они горели через одну. Стены были выкрашены в скучный голубой цвет – как в больнице или школе. Мне было не по себе, и уже не потому, что я боялась снова поругаться с Женей. Меня что-то пугало в этом огромном, совершенно безлюдном здании. В нем было что-то от обстановки ночных кошмаров – как, наверное, во всех пустых зданиях в вечернее время.
На четвертом этаже я увидела дверь туалета. Во-шла, откинула капюшон, оглядела в треснувшем зеркале свое лицо. Да, вид у меня… Бледная, прямо зеленая, хотя, наверное, в этом виновато освещение. Круги под глазами, помада смазалась… Я достала носовой платок и начисто стерла помаду. Но нравиться себе от этого не стала. Нужно было идти – я знала, какой номер комнаты мне нужен. Четыреста одиннадцать. Но с каким лицом и с какими словами я войду туда…
