скачать книгу бесплатно
– Пойдем, сегодня можно продать по девятнадцать рублей! – с воодушевлением закончила она. – А чем это ты занимаешься, мать?
Она только сейчас осознала, какой беспорядок в комнате, где ее приняла хозяйка.
– Постой, ты что, уезжаешь? – Ксения заглянула в разворошенные сумки.
– Это вещи Стаса. Послушай… – Таня слегка замялась, а потом поведала подруге свои сомнения.
Та отреагировала как-то странно – отвела глаза, потом достала сигареты… И вообще, делала вид, что рассказ ее не интересует. Таня даже обиделась:
– Ну что, скажешь, я опять с ума схожу? Но вещи-то пропали! Черт возьми, да почему на вас такие доказательства не действуют!
– На кого – на нас? – как-то скованно переспросила Ксения.
Таня в сердцах рассказала и про помощника следователя. Сказала, что, как видно, никто ей не поможет, всех она или смешит, или раздражает. И что хотя бы Ксения могла быть человеком. Пусть она честно скажет – разве пропажа вещей ничего не значит?
– Ну значит, – внезапно созналась Ксения. – Раз уж ты сама об этом заговорила, я думала, ты уж догадалась.
– О чем?.. – Тане вдруг стало нехорошо. Она ясно видела – подруга хочет что-то сообщить, но ей ужасно неохота это делать. – Что ты знаешь?..
– Ну ты сама подумай, если мужик выносит из дома свои вещи, – что это значит? – Ксения встала, чтобы взять себе пепельницу. – Не догадываешься? Курица ты, Танька. У него кто-то был. И вещи у этой стервы, я думаю. Ну как это обычно бывает… Чтобы было, во что переодеться утром.
Таня задохнулась от негодования:
– Ты уверена или просто так свистишь?! Он ни одной ночи… Он всегда ночевал здесь!
– Ой, да ну хватит, – Ксения поморщилась. – Хорошо, тогда я еще кое-что скажу. Я лично видела его в городе! Он сидел в своей машине с какой-то женщиной и почти что с ней целовался. Хватит тебе?
– Дура! – У Тани выступили злые слезы. – Ты вечно про него сплетничала, с самого начала!
– Да тьфу на тебя! – У Ксении тоже заблестели глаза. – Мне просто жалко тебя стало! А та гадина его точно охмуряла, это за сто метров было видно! Причем уже не девчонка, средних лет баба. И липла к твоему мужику как бешеная!
А потом они открыли бар и, устроившись рядышком на диване, молча выпили по рюмке коньяка. Оказалось, что и Ксении был знаком этот древний способ утешения.
Глава 3
На следующий день Тане позвонил следователь. Она попросила о встрече, и, как оказалось, не зря. На этот раз Тане удалось узнать много нового. Она выслушала рассказ о гибели мужа, не моргнув глазом. Еще несколько дней назад такое хладнокровие было бы невозможно. Но теперь… Таня жадно ловила детали, сопоставляла несуразности… И все больше убеждалась – ее догадка может оказаться верной. Она должна оказаться верной, иначе все остальное – просто бред.
Каримов рассказал ей много интересного. Это был приветливый, пожилой узбек с тонкими, даже изысканными чертами лица. Он выбирал выражения, чтобы не ранить вдову неосторожным словом. Таня узнала следующее: экспертиза установила, что смерть ее мужа, Станислава Бурханова, наступила еще прежде, чем тело охватил огонь. До того как загореться, машина перевернулась, и удар, который получил Стас, оказался для него смертельным.
– Он ведь был пристегнут? – перебила Таня.
– Мог быть пристегнут, – поправил ее следователь. – Сами подумайте, что сохранилось от пластикового замка в таком огне? А вообще-то, ваш муж часто пристегивался?
Таня качнула головой:
– Почти никогда. Он просто перекидывал ремень через грудь.
– Почему же он пренебрегал таким простым правилом?
– Замок барахлил, – просто ответила Таня. – Пристегнешься – так потом намучаешься, пока отцепишься. Скажите, а он точно был уже мертв, когда машина загорелась?
– Ну, во всяком случае – без сознания. Так что умер он достаточно легко…
Еще Таня узнала, что в обгоревшей машине была найдена только одна связка ключей от квартиры. И эти ключи опознали родители Стаса. Ключей от собственной квартиры погибшего в машине не обнаружилось. Ну а о каких-либо документах говорить не приходилось.
– Дело в том, что пожарные приехали, когда все было почти кончено, – пояснил Каримов. – Это все-таки Подмосковье… Если бы машина оказалась на шоссе – тогда другое дело. А то – пока ее заметили, пока вызвали пожарных…
– Почему он свернул с шоссе? – напряженно спросила Таня.
– А я у вас хотел об этом спросить. Его родители утверждают, что он собирался ехать прямо к ним на квартиру. А путь туда лежит только по шоссе – это дорога в Москву. Вы, Татьяна Валерьевна, не знаете, он больше никуда не собирался?
– Он должен был куда-то заехать… – Таня изо всех сил пыталась вспомнить.
Воспоминание вертелось где-то на самом краю памяти, но никак не выходило наружу. Перед тем как выйти из дома, Стас поцеловал ее и что-то сказал… Что-то, что тогда показалось ей совсем незначительным, а теперь стало важным. Он куда-то собирался? Должен был кого-то увидеть? Это был выходной день. Стас надел спортивный костюм. Его ждала деловая встреча? Вряд ли. Он всегда соблюдал необходимый антураж и говорил, что в кроссовках деловые вопросы решают только бандиты. Да, ее догадка должна оказаться верной! Но вот следователю незачем об этом знать… Пока незачем.
– Татьяна Валерьевна, вы вспомнили?
Вопрос следователя вывел ее из задумчивости. Таня улыбнулась ему почти застенчиво. На самом деле ей было неловко что-то от него скрывать. Каримов оказался первым человеком, который внимательно к ней отнесся и ни разу не перебил, пока она излагала свое дело.
– Нет, ничего не вспоминается, – вздохнула она. – Скажите, но куда же делись ключи от моей квартиры? Может, их кто-то подобрал и теперь проник ко мне?
Каримов заметил, что здесь нет ничего невозможного. Что человек, который, по словам Тани, навестил ее дом, явно старался не привлекать внимания, потому и не зажег свет.
– Точно, как я! – радостно перебила она. – Я не хотела, чтобы свекровь увидела, что я дома!
– У вас плохие отношения?
Таня уклончиво пояснила, что отношения нормальные, просто у нее не было настроения видеться с родственниками.
– Татьяна Валерьевна, вам действительно пока негде пожить? – мягко спросил Каримов.
Таня ответила, что негде. Но это ее не пугает. Теперь она запирается на все замки. И она хочет узнать только одно – что же все-таки случилось с ее мужем?
– Несчастный случай, я полагаю, – ответил следователь. – Правда, то, что вы рассказали насчет паспорта и ключей, может многое изменить.
– Но во всем остальном – несчастный случай?
И следователь подтвердил, что это, скорее всего, так. Напоследок он задал Тане еще один вопрос. Она уверена, что в прошлом году муж ставил машину на техосмотр? Таня немного помедлила с ответом. Конечно, Стасу уже ни за что не придется отвечать… Но не получится ли так, что она окажется его сообщницей? Ведь она знала, что он смухлевал, и молчала… Каримов разрешил ее затруднения, ответив на свой вопрос сам:
– Ведь никакого техосмотра он не проходил. А бланк на девяносто восьмой год просто купил. Причем не в своем отделении. Ему, можно сказать, очень повезло, что его за полгода никто не тронул. Так что, Татьяна Валерьевна, вот самая веская причина считать все случившееся несчастным случаем. Если у вас будет своя машина – не совершайте такой ошибки.
Таня встала. Сказала, что вряд ли у нее когда-нибудь будет машина. Да это и не является целью ее жизни. Она поблагодарила следователя за то, что ее хотя бы выслушали.
– Вы уверены, что, кроме носильных вещей вашего мужа, ничего из квартиры не пропало? – спросил напоследок Каримов.
Таня была уверена в этом. Вчера она на пару с Ксенией произвела дома самый настоящий обыск. И убедилась – все было на месте. На письменном столе мужа осталась лежать его ручка «Монблан». На трюмо, в деревянной шкатулке, остались нетронутыми запонки Стаса, Танина золотая цепочка и еще несколько золотых и серебряных украшений. Фотоаппарат, видеокамера, часы… «Грабитель» ни на что не польстился.
Седьмого сентября Таня продала две тысячи долларов по курсу двадцать рублей за доллар. Ксения также осуществила обмен. На этот раз девушек сопровождал муж Ксении. Узнав, какую сумму собирается обменять Таня, он решительно заявил, что будет ее подстраховывать. Он был очень возбужден и несколько раз заставил Таню сказать, что она не будет на него в претензии.
– За что мне быть в претензии, Алеша? – удивилась девушка уже на обратном пути домой. Сумку распирала толстая пачка денег.
– Сама должна понимать за что, – ответил тот. – Продать по выгодному курсу – еще полдела. Теперь тебе надо купить доллары как можно дешевле. А для этого придется подождать. И не бросаться в обменный пункт, как только доллар упадет. А то не только ничего не заработаешь, можно еще и потерять.
– А доллар точно упадет? – с улыбкой спросила мужа Ксения.
Тот нервно попросил не морочить ему голову. Вокруг бог знает что творится, а бабам все бы трепаться! «Бабы» обиделись и замолчали.
Алешу не ставили в известность, как далеко продвинулось следствие по делу Стаса. Он не слишком интересовался, как и почему погиб сосед. Мужчины не дружили, в отличие от своих жен. Зато девушки все больше времени проводили вместе. Ксения вот уже больше года нигде не работала. Она уволилась из юридической консультации, где занималась канцелярской работой, в связи с каким-то нервным заболеванием. Ксения не уточняла, какое это было заболевание. А Таня не спрашивала, проявляя деликатность. Ее же саму из книжного магазина уволили. Точнее, все выглядело немного иначе – половину продавщиц отправили в отпуск без содержания. Таня была в их числе. Она даже не пыталась возмущаться. Эта работа не смогла бы ее прокормить, она была отдушиной, альтернативой домашнему хозяйству, и только. Теперь Стаса не стало, и содержать Таню было некому.
– Ну и плевать, что уволили, – заметила Ксения, когда узнала об этом. – Ты больше заработаешь сейчас на обмене валюты!
Столько острых ощущений, как за последние дни, на долю Тани никогда не выпадало. Она всегда вела очень размеренную жизнь. Хорошо училась в школе, и единственным грехом было курение – тайком, с одноклассницами, после уроков. Потом – поступление в московский вуз гуманитарного профиля. Учеба. Грешки потяжелее, но без последствий. Стас. Бурный роман, свадьба, счастье. Или то, что казалось счастьем. Таня бросила институт, не дотянув до четвертого курса. К тому времени ей стало ясно, что диплом, который она должна получить, не поможет найти достойную работу. Для этого нужно нечто совсем иное, чем диплом. Например, знакомства, которые у Стаса были. Или деньги, которые у Стаса тоже нашлись бы. Это муж неоднократно намекал ей, что надо подумать о другом образовании. О юридическом, экономическом – каком угодно, но не гуманитарном. И Таня забрала документы из института. Погрузилась в домашнее хозяйство. Приучилась бегать по утрам. Раз в неделю устраивала себе голодовку. Впервые в жизни сварила варенье. И в ожидании, пока Стас найдет ей хорошую работу или выберет место учебы, Таня устроилась в книжный магазин неподалеку от дома.
Сейчас, вспоминая свою незамысловатую биографию, девушка ощущала что-то вроде разочарования. «Мне двадцать пять, а кто я? Никто. Ноль. Ну а если бы я доучилась в институте и получила диплом, тогда кем бы я была? Да тем же нулем. Получается, что без Стаса я вообще ни черта не значу! Пока он был со мной – я была счастлива, была все время чем-то занята. Да еще бы – вот с утра надо вскочить и приготовить ему завтрак, проводить его, помахать в окно ручкой, причесаться, накраситься и бежать на работу. В обед бегу домой, по дороге заскакиваю на рынок, все закупаю, дома перехватываю бутерброд и бегу обратно к себе в магазин. Работа кончена – и я опять, высунув язык, мчусь по тому же маршруту. Заскакиваю в те магазины, в которые днем не успела, дома готовлю ужин, встречаю Стаса. Потом я мою посуду, стираю, глажу, убираю квартиру, подсчитываю расходы, пересаживаю цветы, чищу обувь, ковер, ванну, смотрю телевизор, ложусь спать. Где-нибудь в перерыве между всем этим – любовь. Конечно, вздохнуть некогда! Но вот Стаса нет. Работу я потеряла. Встаю не с утра пораньше, а когда проснусь. Полчаса стою под душем. Пью кофе и сижу с сигаретой во рту, уставившись в окно, как старая бабка. Смотрю, кто куда пошел, кто машину моет, кто собаку выгуливает, чьи дети подрались. Потом думаю, чем заняться. Пропускаю рюмочку-другую, включаю телевизор. Потом мне звонит Ксения. Черт возьми, кошку завести, что ли?!»
Подруга ее успокоила:
– Ты просто еще не поняла, какое счастье тебе привалило!
Увидев расширенные глаза Тани, Ксения немедленно поправилась:
– Я не Стаса имела в виду, конечно… Хотя… – И решительно заявила: – А хоть бы и Стаса! Правду говорят – любовь слепа! Для тебя он был совершенством, святым каким-то, божеством! А я его сто лет знаю! И для меня он вовсе не из золота сделан! И всех баб, которые тут побывали до тебя, я видела! И сколько раз он в зюзю напивался – тоже! Это при тебе он как-то остепенился. Его родичи тебе вообще должны быть по гроб жизни обязаны. Ты, можно сказать, человека из него сделала. Хватит убиваться! Тебе одной будет куда лучше!
И Ксения добавила, что хотя она и любит мужа, но иногда мечтает только об одном – чтобы он убрался как можно дальше и как можно дольше не появлялся на глаза.
– Хочу жить в грязной квартире, ничего не стирать, не готовить, не ходить в магазин и вообще ничего не делать! – заявила она. – Тебе сказочно повезло, Стас еще и денег оставил.
Ксения перехватывала через край. Слушать ее было неприятно. Но, если прогнать подругу, – с кем тогда вообще разговаривать? Когда она начинала критиковать Стаса, Таня старалась выключить слух и думать о чем-то постороннем. Например, о том, что стиральный порошок так и не куплен. Что вечером по телевизору будет фильм, который давно хотелось посмотреть. Что надо позвонить родителям. Когда она приходила в себя, Ксения давно успевала сменить тему и рассуждала о чем-то более приятном, чем характер Стаса.
Таня давно успела вытянуть из подруги все подробности той неприятной истории, о которой Ксения как-то упомянула. Оказалось, что Ксения видела машину Стаса в городе, неподалеку от Пушкинской площади. И если насчет машины она могла и ошибиться, то самого Стаса узнала точно. Он сидел за рулем и разговаривал с женщиной, которая расположилась рядом. Женщина была одета не то в светлый плащ, не то в светлый пиджак. Цвета ее волос Ксения не разглядела. Лица женщины – тоже, та все время отворачивалась, потому что курила и пускала дым в окно. Но подруга была уверена – этой даме далеко за тридцать. Габариты, прическа – все указывало на это.
– Это мог быть деловой партнер, – с легким сердцем заметила Таня. Она успокоилась – Стас никогда не интересовался женщинами старше себя.
– Деловых партнеров не гладят по щеке, – отрезала Ксения.
И хотя она божилась и клялась – Стас проявлял именно такие знаки внимания, – Таня ей не верила. Ксения могла ошибиться. С большого расстояния любой жест можно истолковать неверно. К этой теме Таня больше не возвращалась. Если у Стаса и была любовница, то не эта дама. И вообще, любовницы у него не было! Поверить в такое – значит, уничтожить даже воспоминания. Ксения смеялась над ее семейной идиллией. Но была ли она сама счастлива? Таня не спрашивала об этом, но многое видела… Когда Ксения и Алеша были вместе, оба становились нервными, раздражительными, непохожими сами на себя. По отдельности они выглядели куда спокойнее и счастливее.
Каждый вечер Таня запирала входную дверь на все три замка. До часу ночи невольно прислушивалась к шуму лифта – шахта находилась прямо за стеной большой комнаты, и слышимость была превосходная. В час ночи лифт отключали. Теперь, если бы кто-то вздумал ее навестить, ему пришлось бы подниматься на восьмой этаж пешком. Девушка удивлялась тому, что теперь у нее нет никаких дел. Но, в сущности, одно важное дело у нее было, и она занималась им постоянно. Она ждала. Кого, чего – этого Таня не знала. Она просто ждала. Стука в дверь, телефонного звонка, знакомого голоса, того, чего и на свете нет, – чего угодно, лишь бы это было похоже на выход, на проблеск, на то, что он может быть жив…
Эта безумная идея появилась у нее с того самого вечера, когда кто-то навестил ее квартиру. Она никому не рассказывала о своих догадках. Но постоянно пыталась что-то сопоставить, до чего-то додуматься. Складывала самые мелкие, незначительные детали. Вспоминала о том, что раньше казалось полной чепухой. Самые простые вещи теперь могли содержать в себе намек – намек на то, что Стас остался жив. Ушел из жизни – верно, ушел. Ушел из этой, вошел в другую. Реинкарнация – заранее рассчитанная, продуманная. И тем более жестокая по отношению к ней, к Тане. И тогда она называла себя сумасшедшей дурой. Давала слово, что пойдет в больницу, обратится к невропатологу, к психотерапевту, к кому угодно! Только пусть ее переубедят, пусть сделают так, чтобы она больше не верила, не ждала, ни на что не надеялась. Потому что, если Стас жив, – он негодяй, и права Ксения, тогда уж точно всему конец.
«Исчезли ключи от квартиры, паспорт, водительские права, исчезли его любимые вещи. – Она в который раз кружила по комнате, оглядывала каждый предмет, будто мебель могла ей ответить. – Он взял все, что брал всегда, когда отправлялся в командировку. Но никакой командировки не было. Он забрал вещи и исчез. Да, предположим, что просто исчез. Проходит неделя, и он понимает, что в этой квартире осталось что-то необходимое, ему нечем заменить эту вещь или просто жаль тратить деньги на покупку новой… Он выжидает, когда меня не будет дома. В моих окнах темно. Он думает, что меня нет. Приходит, открывает дверь, берет то, что ему нужно, и уходит. Не зажигает света, потому что боится привлечь мое внимание, – вдруг я возвращаюсь домой? На кухню он не заглянул, потому что ему там ничего не нужно».
Таня останавливалась и трогала ручку «Монблан», лежавшую на письменном столе Стаса. «Почему же он не взял ручку? Достаточно дорогая и стильная вещь, в его духе… Он купил ее весной, не так давно, она ему не успела надоесть… – И тут же возражала себе: – Да мало ли почему он ее не взял! Быть может, он собирался вернуться. Он вернется». И она снова называла себя дурой, набитой идиоткой. Заставляла себя вспомнить о трупе, который должна была опознать. Ведь труп был! Ведь это была реальность, реальней некуда! «Да, реальность, – раздраженно, почти цинично обрывала она себя. – Кто-то в самом деле сгорел в машине Стаса. Но я не опознала мужа! Я узнала бы его в темноте, с закрытыми глазами, по звуку шагов, по дыханию, по молчанию, узнала бы его за закрытой дверью, в темном окне, в заколоченном гробу! Но как, кого я могла опознать в этом куске паленого мяса, по каким приметам, по каким признакам! И никто не мог его опознать, это невозможно! Следовательно, это мог быть и не Стас! И что это значит? Кто это был?»
Таня открывала бар, видела во внутреннем зеркале свое бледное лицо, глубокие тени под глазами. Сумасшедшая? Да нет, просто усталая, издерганная молодая женщина, у которой больше нет сил ждать. Она наливала себе рюмку водки или коньяка – что под руку попадалось. Бар почти опустел. Таня усаживалась за письменный стол мужа, ставила перед собой его фотографию и пила за его здоровье. Она произносила этот тост будто назло кому-то, может – самой себе. А потом, легко и быстро опьянев, плакала.
В столе осталась вся документация, связанная с работой Стаса. Он работал в фирме своего отца, числился коммерческим директором. Фирма была посреднической и торговала упаковочными материалами для пищевой промышленности. Чем конкретно – Таня не интересовалась. Что может быть более скучным, чем картон и целлофан? Девушка не раз задавала себе вопрос, почему свекор до сих пор не попросил отдать ему эти бумаги. Может, у него были копии, может, это неважные бумаги… Или же он давно все забрал, ведь он был тут сразу после гибели сына, на другой день… Таня тогда лежала почти без сознания, и из квартиры могли вынести всю мебель, она бы и не заметила. Конечно, могли вынести и вещи Стаса… Но почему именно эти вещи, а не золото, не технику, не «Монблан»? Измучив себя бесконечными вопросами, она засыпала, уронив голову на стол. А когда открывала глаза, было уже темно. И тогда ей снова становилось страшно. И хотелось, чтобы в машине был именно Стас. Потому что, если там оказался кто-то другой, это убийство. Стас – убийца. А в это она тоже поверить не могла.
Мужчина, который так грубо разговаривал с ней по телефону, больше не звонил. Приятели Стаса, часто бывавшие в гостях, не звонили тоже, и в этом не было ничего странного. Соболезнования вдове они выразили на похоронах. А сама Таня никого из них не интересовала. Зато однажды, ранним утром, ответив на телефонный звонок, Таня услышала в трубке приятный женский голос:
– Здравствуйте, мне Стаса.
Девушка настороженно ответила, что Стаса нет. Женщины по этому номеру звонили редко, и это всегда были ее, Танины знакомые. Но абонентка с приятным голосом настойчиво попросила сказать, когда Стас будет дома? И Таня не выдержала, хотя сперва хотела как можно больше узнать об этой женщине:
– Стас умер. Не знаю, чем вам помочь.
– О боже мой, – прошептала та.
Ее было почти не слышно. Таня хотела положить трубку. Голос этой женщины звучал слишком молодо, чересчур музыкально. Таня знала за собой этот грех – ревновала мужа к каждой мало-мальски подходящей кандидатуре. Ревновала, несмотря на то, что Стас ее любил, – это было ясно всем, в том числе и ей самой. Но женщина, как видно, справилась с собой. Она заговорила быстро и почти деловито:
– А я и понятия не имела! Думала, что чем-то все кончится, но что так… Вы ведь его жена, верно? Он рассказывал о вас.
– Кому? – замороженным голосом переспросила Таня. – Вам?
– Мне, мне, – абонентка полностью овладела своими чувствами. – Я даже знаю, что вас зовут Таня. Таня, вам, наверное, сейчас нужна какая-нибудь помощь? Мы со Стасом сотрудничали, точнее с его фирмой. Я могла бы…
– Все претензии по фирме направляйте к его отцу, – отрезала Таня. – Надеюсь, вы его знаете. Могу дать телефон, если нужно.
– Не нужно, у меня все есть. Вы почему-то против меня настроены, Таня?
Абонентка уже не казалась такой молодой, как сначала. Она говорила слишком разумно и расчетливо. И Таню это немного успокоило. Она извинилась и сообщила, что неважно себя чувствует, звонок ее поднял с постели. Но никакой помощи ей не нужно.
– Что ж, я позвоню Петру Михайловичу, – вздохнула абонентка. – Кстати, меня зовут Галина. Галина Афанасьева. Таня, простите за навязчивость… Понимаю, как вам тяжело. Но вы не можете мне сказать, отчего умер Стас?
Узнав, что произошло, Галина как-то замкнулась и быстро скомкала разговор. То ли на нее произвели впечатление обстоятельства смерти Стаса, то ли еще что-то, но она попрощалась и сказала, что в случае чего ее номер телефона Таня найдет у Петра Михайловича, своего свекра. Таня так и не уразумела, зачем ей будет нужен этот номер и почему бы в таком случае не дать ей номер сейчас. Она положила трубку и отправилась досыпать.
Галина позвонила через два часа, когда Таня уже проснулась и лежала, глядя в потолок. Девушка удивилась:
– Опять вы? Петра Михайловича не застали?
– Застала, застала! – нетерпеливо ответила та. – Таня, у вас есть свободное время? Можете со мной встретиться?
– Зачем? – Таня присела на табурет и поймала ногой ускользающий тапок.
Сон окончательно прошел. Но Галина не объяснила, зачем ей понадобилась личная встреча с вдовой покойного партнера. Она настойчиво повторила:
– Нужно встретиться, и как можно скорее. Сегодня. Погодите, я сейчас посмотрю… У меня есть свободный час – с одиннадцати до полудня. Давайте увидимся в кафе, где-нибудь в центре.
– Да чего ради? – раздраженно ответила Таня. – Я про дела мужа ничего не знаю. Разбирайтесь с его отцом, а меня…
– Это не касается его работы.
Таня чувствовала, что женщина все больше нервничает. «Психованная, еще хуже, чем я, – подумала девушка. – На черта с ней встречаться?» Женщина успела сказать ей что-то, отчего она сейчас не могла положить трубку. Что-то тревожное, что-то странное… Галина ждала ее ответа, а Таня даже не собиралась выбирать, в каком кафе встретиться. Она вспоминала… И вспомнила. И после этого отбросила все церемонии. То, что она спросонья пропустила мимо ушей, теперь взволновало ее:
– Послушайте-ка, что вы имели в виду? Вы сказали, что знали, чем все закончится. Что закончится? Вы что – знали, что Стас умрет?
– Ничего я не знала!
