скачать книгу бесплатно
– Я замужем, у меня дочка… Алисе шесть лет.
– Какая большая! – бестактно заметил он и продолжал: – А родня в Германии откуда?
– Мой отец немец, – ответила она. – Все родственники с его стороны и он сам уже уехали.
– А почему вы до сих пор тут? Я бы непременно уехал, если бы мог.
– Я не могу.
– Почему?
– Просто не могу.
Он подвез ее на работу, попрощался и не виделся с ней несколько месяцев. За это время он скатился в пропасть. У него было несколько кредитов с невыплаченными процентами, мизерные заказы и никаких видов на будущее. Запутался, как в паутине. Теперь он видел все свои ошибки, все промахи, все глупости… И проклинал себя за слепоту, за самоуверенность, за все на свете. Лизе в это время лучше было вообще не показываться ему на глаза. Он ее просто возненавидел, без особых причин, только потому, что все было так ужасно. «Лиза, в отличие от машины, – роскошь, а не средство передвижения! – шутил он с теми знакомыми, которые у него еще оставались. – Она вообще ни к чему не пригодна, кроме траты денег. Ей хоть миллион в день давай – все равно истратит». Его слова насчет миллионов были сильным преувеличением. Лиза в эту пору не получала почти ничего, за исключением денег на еду. Тогда-то у него и явилась первая мысль о побеге. Сперва это было очень туманно – так, просто сознание того, что ему не выпутаться. Оставалось сбежать как можно дальше, укрыться понадежнее и никогда не возвращаться в Москву. Сама эта мысль для него, коренного москвича, была ужасна. Но вскоре он задумался над этим серьезней. Сбежать? Почему именно сбежать, когда есть слово «уехать»? Куда? Он чистокровный русский, Израиль исключен, да там вовсе не рай на земле. Америка? Только там его и ждали! Словакия? Денег на покупку недвижимости и на разные формальности нет. Другой город в России? Еще чего!
Анна подкараулила его на улице. Он сразу это понял, когда увидел ее смятение. Она стояла на углу того перекрестка, где он жил, и делала вид, что собирается перейти улицу. Наверное, простояла так не меньше часа, потому что совсем окоченела – была осень.
– Привет, – сказал он, подходя к ней. – Какими судьбами?
– Ах, это вы… – Она пошла рядом с ним, стуча каблуками, отводя взгляд. – Я случайно шла мимо…
– Удивительно… Как у вас дела? – вяло спрашивал он.
– Да так… Я ведь одна здесь осталась, все уже уехали. И русские, и немцы. – Она рассмеялась. – Вся семья там.
– Во Франкфурте? – вдруг припомнил он, и серая московская улица внезапно озарилась новым светом. Решение пришло молниеносно. Это было так просто, проще быть не могло. И русские, и немцы. Вся семья. Господи, какой он был дурак! Что там она плела насчет мужа и дочери? Стоит только посмотреть на ее лицо, и сразу станет ясно – она на все пойдет. Если влюбляется женщина такого склада, то это очень серьезно, очень. Конечно, она будет страдать и терзаться, долго и упорно, но сделает все, что скажет он. Олег взял Анну под руку, пожал ее холодные маленькие пальцы…
– Пойдемте куда-нибудь, – сказал он. – Я давно хотел вас увидеть…
…И вот теперь, за завтраком, она вдруг заговорила на запретную тему. Да, она пошла ради него на все – развелась в кратчайшие сроки, бросилась к нему, как сумасшедшая… Но сделать еще один шаг – уехать с ним – отказывалась. Нет, ему снова начинало везти! Судьба помучила его и отпустила. Сперва одно, потом другое. Деньги, можно считать, уже у него в кармане. Анна скоро согласится. Он допил кофе и погладил ее по щеке.
– Я пойду на курсы, дай только закончить одно дело. Вечером поговорим.
Он отвез Алису в школу. Девчонка всю дорогу молчала. Ему вообще не нравились чужие дети, а своих у него не было. Уж эта точно была не своя! Слова не скажет, смотрит куда-то в сторону. Он дарил ей игрушки, а она сажала в угол всех этих здоровенных медведей и слонов и не прикасалась к ним больше. В то утро она вообще была точно каменная. Он высадил ее у ворот школы и поехал назад. В магазине на Солянке купил прорезиненный чехол – подходящего размера, как ему показалось. Приехал домой, поднялся со свертком в квартиру, открыл шкаф… Вытаскивать тело было трудно и противно, его прошиб пот. Особенно мешали ноги – опять! Наконец он завязал мешок, вытер лоб. Надо было спешить. Он поволок мешок к выходу, отпер дверь, послушал, нет ли кого в подъезде… Было тихо. Спустился с мешком на лифте, выволок его из подъезда. Его расчет был верен – на него не обращали внимания. Мало ли зачем человеку битком набитый мешок! Может, вещи перевозит.
Багажник закрылся легко, он торопливо обошел машину, сел за руль. Дорога была ему хорошо знакома, но он удерживался от желания припустить на большой скорости. Ехал, как новичок, старательно соблюдая все правила – не хватало только засветиться перед милицией! Но все обошлось. Через полтора часа он подъезжал к даче. На подъезде был очень осторожен – высматривал людей на соседних участках. Но никого не увидел – день был будничный. Ему везло; он как заклинание повторял про себя: «Мне везет, мне чертовски везет!» Открыл ворота, завел машину в гараж, прикрыл двери, включил свет. Вытащил мешок из багажника, прислонил его к стене. Тишина, удивительная тишина… У него вдруг затряслись руки, он полез за сигаретами и, уже поднося зажигалку, вдруг услышал нечто ужасное… Голоса, совсем близко! Разговаривали мужчины, судя по звукам, их было много, целая толпа! Он похолодел, подкрался к дверям гаража, выглянул в щелку. Никого не увидел. Но голоса раздавались теперь совсем рядом. Он понял, что говорят на соседнем участке слева. Выругался. Как же он не слышал подъезжающей машины! Нет, он ничего не слышал, никого не видел… Может быть, они все время были тут, только в доме или за домом?
Он прислушивался изо всех сил, так что у него даже заболела голова. Из разговора уловил, что они собираются чем-то заняться тут, на даче. Чем? Ответ скоро явился. Хозяин привез сюда рабочих, и они все вместе собрались крыть заново крышу!
Олег опустился на пол, ноги его не держали. Выехать из гаража у них на глазах?! Исключено, безумие. Сосед его знает в лицо, пару раз Олег занимал у него спички, соль, какие-то мелочи. Сосед потом выдаст его, вспомнит, что он был тут. Это было невозможно, недопустимо.
Загремело листовое железо, кто-то искал лестницу, кто-то предлагал сперва выпить, другие отказывались – это после работы! Значит, они расположились тут надолго, может быть, с ночевкой… Олег сжал зубы. Посмотрел на часы. Время его подстегивало, надо было вернуться домой до прихода Анны. Надо было забирать девчонку из школы, это его обязанность. Он не приедет в школу, девчонка устроит панику. Нет, она не устроит, но ее мать! Анна сойдет с ума, заявит в милицию… Значит, надо выбираться. Труп придется спрятать завтра, когда они уберутся отсюда. Он не может сразу везти тело к озеру, сперва надо осмотреть место, прикинуть, куда тащить, где сваливать… Машину в это время придется оставить на дороге, к озеру вплотную подъехать нельзя, там деревья, подлесок… Оставить машину с трупом?! Исключено. Нужно ехать наверняка, чтобы сделать все очень быстро, не таскаться по лесу с мешком. Мешок тяжеленный. Одно дело – тащить его по гладкому паркету, совсем другое – по лесу… Надо дождаться, когда они уберутся за дом или пойдут на кухню есть, и быстро выезжать! Он вернется завтра.
Они никуда не убрались – залезли на крышу и с веселым матерком принялись за работу. Если бы он выехал из гаража, у него была бы куча свидетелей. Ели они тоже во дворе – была хорошая погода. Он все время слышал их голоса, и они сводили его с ума.
Время шло. Уже стемнело, мужики затеяли шашлык – хозяин угощал. Перед домом установили мангал, до него доносился аппетитный запах маринованного мяса. Скулы сводило – невыносимо хотелось есть и пить, особенно пить. Он сидел на полу и ждал полной темноты. Тогда они уйдут!
Они не ушли. Точнее, ушли почти все, но двое оставались во дворе – хозяин с близким приятелем. Они выпивали понемногу, говорили о всякой чепухе… Олег корчился от ярости. Если бы он выехал из гаража сейчас, это произвело бы на мужиков неизгладимое впечатление – ведь они видели, что на соседнем участке никого нет! «Надо было уезжать раньше! – ругал себя Олег. – Это бы не так бросалось в глаза! Болван!» Анна, конечно, уже ищет его, сходит с ума. Он отдал бы все, чтобы позвонить ей. Но даже этого он не мог. На рассвете проснулись остальные гости, вывалили во двор, начали опохмеляться… К этому моменту у него начался бред. Голову ломило, глаза болели, язык пересох. Он сказал себе, что просто простыл за ночь в железном гараже. Можно было поспать в машине, но он так боялся пропустить момент, когда можно будет уехать… Ночь не подарила ему этого момента. Одна надежда была на то, что они закончат работу и скоро уберутся отсюда. Так и было – они собрались в путь. Он не верил своему счастью – хозяин вывел из гаража «Газель», все набились туда и весело покатили прочь. Олег больше не мог ждать. Выскочил наружу, жадно глотнул свежего, не отравленного бензином воздуха… Голова немного прояснилась. Надо было выпить воды и уезжать. Сейчас у него не хватило бы сил, чтобы возиться с мешком. Риска не было – Димка далеко, ключи есть только у него. Никто не наведается в гараж. Он отпер дом, нашел какую-то подозрительную воду в чайнике, может быть, даже сырую, и выпил ее всю до капельки. Зашел в туалет, помочился, вернулся в гараж и уселся за руль. Руки и ноги были слабые, будто ватой набитые, голова – совсем пустая. Но самое страшное было позади. Он забудет это как кошмар. Скорей в Москву!
Он включил приемник, принялся даже подпевать «Смоки»: «Вот кэн ай ду?! Вот кэн ай ду-у-у… – Что я могу сделать?» – переводил он, следя за дорогой. – Я сделал все, что мог, и даже немножко больше. Теперь приеду, выкупаюсь, и спатеньки. Съем огромный кусок мяса, напьюсь, приласкаю Анку… Все будет нормально. Совру ей что-нибудь. Блин, глупо все вышло, но могло быть хуже! Главное – я свободен!»
На шоссе позади себя он уже некоторое время видел машину – новенький бордовый «Ниссан». Отмечал его мельком, говоря себе: «Ну, теперь держись, Германия! Наконец поменяю машину. Да что там машину!» Какое-то туманное облако возникло вдруг перед глазами, он испугался, тряхнул головой, видимость снова стала четкой. «Плохо дело, – подумал он, – две ночи не спал. Надо быть осторожней…» «Ниссан» следовал за ним, хотя давно мог его обогнать, – Олег поехал медленней. Впереди показалась бензоколонка, он вспомнил про Анну. «Позвоню ей, – решил он. – Пока доеду до Москвы, она совсем рехнется!»
Олег заехал на заправку, припарковался, попросил долить бензина, а сам бросился звонить. Дома никого не оказалось, он набрал рабочий телефон Анны. Ее обещали позвать. Пока он ждал, бордовый «Ниссан» пристраивался в хвост его машине. За рулем сидел мужчина, лица Олег не мог различить. Анна наконец подошла. Голос у нее был больной.
– Да? – спросила она и, услышав его голос, воскликнула: – Господи, ты! Где ты?!
– Аня, я все объясню, не думай дурного… – заговорил он, перебивая ее. – Приеду, все объясню. А ты сейчас езжай домой, срочно!
– Что случилось?
– Сказал – объясню! Сиди дома, никуда не выходи, никому не открывай, слышишь?
– Ты в опасности? – прорыдала она. Он взбесился:
– Езжай домой, ну?! Главное, будь в квартире и ни одну живую душу не пускай! Все, отбой, скоро буду!
Он повесил трубку, вернулся к машине. Когда тронулся с места, тронулся и «Ниссан». «Вот прицепился! – злобно подумал Олег. – Мало ему дороги!» Отъехав от бензоколонки, он нарочно сбросил скорость, полз еле-еле, чтобы его наверняка обогнали. «Ниссан» тоже пополз. Держался точно на хвосте. Олегу стало дурно, голова снова закружилась. Сам не понимая, что делает, он остановил машину. Случилось ужасное – «Ниссан» тоже остановился. Просто стоял позади. Водитель не выходил. «Что это значит? – Олег в ужасе почувствовал, как затряслись руки. Они так и прыгали на руле, он их убрал, выключил зажигание. – Кто это? Машину я не знаю, я с ума сойду! Он следит за мной?! С каких пор?! Почему?! Если с дачи – это не имеет связи с тем, что случилось. А если с самой Москвы? Со вчерашнего дня?! Я тогда ни на что не обращал внимания, и машин было много… Черт, кто это такой?!»
Он поступил так, как никогда бы не поступил, случись это раньше. Раньше он попытался бы оторваться. Теперь у него не было на это сил. Он хлопнул дверцей, вышел из машины и подошел к «Ниссану». Нагнулся к приоткрытому окну рядом с водителем. Нет, он не знал этого человека.
– Ну что такое? – заплетающимся языком спросил Олег. – В чем дело?
– Садись в машину и езжай вперед, – ответил тот. – Живо!
– Что?
– Езжай вперед, – повторил тот. – Быстро, я не буду разбираться здесь.
– Кто вы такой?
– Езжай вперед, ублюдок, – спокойно ответил мужчина. Стекло поползло вверх, скрыло его лицо. Олег на подгибающихся ногах пошел к своей машине, плюхнулся на сиденье. «Конец, – подумал он, – он знает. Кто это?» Рука сама включила зажигание, тронула руль… Он медленно тронулся с места. «Ниссан» – тоже.
В глазах у него было темно. Он видел только кусок дороги перед собой и машину в зеркальце заднего обзоpa. Все остальное исчезло. Мысли тоже исчезли. Завороженный, словно кролик перед удавом, он полз по дороге, которая все больше заволакивалась туманом. Туман? Откуда взялся туман? Он тряхнул головой, увидел ясное солнечное утро и снова погрузился в серую муть. Висок раскалывался от боли. Машина – бордовый кошмар – мучила зрение, отражаясь в зеркальце. Медленно, не отдавая себе в том отчета, он прибавлял скорость. И все же он ехал медленно, ведь машина сзади не отставала. Ей все было нипочем. Он прибавил еще. Напрасно. «Это бесполезно, какой-то туман, Боже мой, я ничего не вижу… Кто-то поет про господина Ревность… Патрисия из приемника. Дура. Надо выключить. Как я выключу, я забыл, как это делается. Да вот так».
Он протянул руку, рука выключила приемник. Теперь все было хорошо. Скорость достаточная, почти восемьдесят. Если бы еще тот пропал! Но он был рядом. Олег прибавил скорость, теперь было девяносто. Туман стоял ужасный, в метре ничего не видно. Солнце больше не появлялось. Навстречу метнулся поворот – нет, это он метнулся навстречу повороту, его сонные онемевшие руки выворачивали руль так долго, так бесполезно… Момент удара был крохотный – сотая доля секунды, нет, тысячная доля на скорости больше девяноста… Потом в тишине открылись огромные голубые глаза – как два окна в неведомый мир. Глаза открывались все шире, он провалился в них на скорости сто, сто двадцать пять, триста, миллион… Тогда он узнал их. Так могла смотреть только она.
Глава 4
– Мама, а почему мы идем домой? – спросила девочка, поудобнее пристраивая на плече рюкзачок.
– Что? – нервно переспросила Анна, едва повернув голову в сторону дочери. – Потому что так надо.
– Почему? – настаивала девочка.
– Не спрашивай, если тебе уже ответили, – раздраженно ответила Анна. – Можно подумать, ты не рада, что я тебя забрала с третьего урока.
– У нас должен быть письменный опрос по арифметике, – отозвалась девочка.
– Ты была не готова? – Анна чуть ожила от ее голоса. Было так радостно задать хоть один нормальный вопрос за все это безумное утро.
– Я подготовилась, но ты же знаешь, математичка меня не любит. Она решит, что я специально тебя попросила забрать меня…
– Ничего, напишешь потом.
– Потом я буду одна писать, а она будет следить, чтобы я не списывала, – грустно сказала девочка. – Это очень неудобно.
– Как, ты списываешь? – возмутилась мать. – Алиса, чтобы больше этого не было! Так ты ничего в жизни не добьешься.
– А ты, мама, списывала когда-нибудь? – Девочка сощурилась и подняла голову, глядя на мать. – Никогда-никогда?
Анна не ответила, только крепко сжала ручку дочери в своей руке. Ей было очень плохо и одновременно очень хорошо. На работу она сегодня пришла в обморочном состоянии, едва держась на ногах, и все это заметили. У нее даже не было сил, чтобы посмотреть в зеркало, увидеть свое лицо, от которого сотрудницы пришли в ужас. «Аня, что случилось? – спрашивали они почти хором. – Что-то с дочкой?» – «Нет, все в порядке, все нормально», – вяло отвечала она. «С мужем что-то?» – не отставали они. Этот вопрос ее убил. Она очень жалела, что позволила раньше всем узнать про ее новое замужество, выложила, дура, все, ничего не скрывая! Слишком долго она молча страдала, чтобы после беды не поделиться радостью. Кроме того, разве ей могло не льстить чувство превосходства перед молодой соперницей? Ведь она, Анна, победила. Отбила такого мужчину! Когда Олег внезапно начал ухаживать за ней, он несколько раз подвозил ее на работу, и его видели ее приятельницы. Все им восхищались, спрашивали, кто он такой. Сколько лет? Чем занимается? Как зовут? Женат? И она, послушная дурочка, отвечала честно на все вопросы, может быть, потому, что врать никогда не умела. Ей многие завидовали. «Такой мужчина! Красавец! Ну и что, что женат? Это уже не важно, все равно шикарный мужик… Молодец, Аня!» Теперь она понимала, что в этих похвалах была большая доля яда. Может быть, над нею даже посмеивались за спиной – такая праведница, и вдруг завела женатого любовника моложе себя! Больше всего ее волновало то, как относилась к этой истории одна ее сотрудница – та самая, которая и свела ее с Олегом, Анна знала, что дочь этой женщины дружила с ним и что первая жена Олега была подругой ее дочери. Агнесса Михайловна воспринимала все новости очень холодно. Эта маленькая, хрупкая, очень элегантная женщина, не расстававшаяся с высоченными каблуками и затемненными очками в оправе от Кардена, вообще была очень сдержанна – растормошить ее было трудно. По сравнению с ней Анна казалась просто глупой хохотушкой. Но известие, что Олег разводится, чтобы жениться на Анне, даже ее проняло. «Олег? – спросила она, снимая очки и глядя на Анну в упор. – Кто бы мог подумать… Я его почти не знаю, но Наташа рассказывала, что он был очень влюблен в свою жену. Значит, так?.. Это странно. А вообще, все они гроша ломаного не стоят!» И по этим словам Анна поняла, что Агнесса Михайловна не на ее стороне и что она-то точно не будет восхищаться ее браком. Кроме того, ее больно уязвили слова о влюбленности Олега в жену – он-то уверял, что женился случайно, по глупости, просто попалась смазливая девчонка, даже не особенно умная и красивая… А с Анной – совсем другое, тут глубокая страсть, полное родство душ, интересов, взглядов… Но расспрашивать Олега, настаивая на правде, она себе не позволила. Она была тогда слишком счастлива, слишком ошеломлена полным исполнением своих тайных желаний! Еще бы – ведь она влюбилась в него с первого взгляда. Теперь она была уверена в этом – как только он повернул к ней голову, посмотрел своими круглыми ласковыми, такими равнодушными глазами, она почувствовала странный удар в самое сердце – горячий, глухой, сладкий… Такого с нею не было никогда в жизни. Был муж. Она любила его по-своему, без рыданий, без ревности, без сумасшедшей страсти, без глупых выходок. Так они прожили вместе одиннадцать лет. Был грех – она изменила мужу один раз, когда ей было двадцать пять. Вспоминала об этом со стыдом и без всякой радости. Почему это сделала – не знала, предпочитала не думать. Во всяком случае, удовольствие было очень ниже среднего, а страх и стыд – куда выше… Именно тогда, семь лет назад, после глупой измены, она и поклялась себе – никогда ничего подобного, никогда в жизни! Это не стоит таких мук. Это грязь. Эти семь лет она считала себя уравновешенной женщиной, вполне зрелой, вполне сформировавшейся, довольной своей судьбой, своей семьей… Муж ее обожал, она это знала. И про себя – конечно, только про себя – признавалась себе, что он любит ее куда больше, чем она его. Она не была холодна в настоящем смысле этого слова – она просто была спокойна. Очень увлеченно работала, очень тяжело перенесла смерть матери и почти поголовный выезд своей родни в Германию, очень любила дочь – и это были три «очень» в ее ровной, устроенной жизни. Пока не появился Олег. Как люди влюбляются? Это всегда было для нее загадкой, ей даже казалось, что все, кто рассуждает о страстной мгновенной любви, врут. В мужа она не влюблялась, она просто привыкла к нему, ей было с ним хорошо. В того, другого, уж конечно, тоже. Но теперь она говорила себе, что именно та глупая измена в двадцать пять лет показывала, что чего-то ей недоставало в жизни, в семье, в самой себе, что она окажется способна на самые безумные поступки, если будет в них нужда. И вот – разве не безумием был тот осенний день, когда она стояла в том переулке, где он жил, на углу, как проститутка, замерзла страшно, от страха у нее дрожали ноги. Она ждала его. Хотя бы увидеть, пусть на миг. Он, наверное, не узнает ее, поздоровается в лучшем случае, когда она сделает шаг навстречу… Да и сможет ли она сделать этот шаг?! Он вышел. Анна поняла, что Олег заметил и узнал ее. Это уже было счастье. Только тогда она почувствовала, как страшно изголодалось ее сердце за все эти годы – изголодалось по нему, по его взглядам, по его любви! Он повел ее в кафе, она теперь не смогла бы показать в какое… Сидел напротив, перебирал ее пальцы в своей руке, грел их и говорил что-то – сейчас она уже не могла вспомнить что. Наверное, что-то удивительное. Она никогда не слышала ничего подобного, потому что у нее начали гореть щеки. А может быть, она просто сильно замерзла на ветру – было так холодно в тот удивительный день! Тогда она поняла, что пойдет на все, чтобы получить хоть часть его любви, хоть часть его самого. Как она выглядит, как скрывать все это от мужа и, главное, от дочери, как не показаться дурочкой Олегу – все это ее уже не волновало. Она его любила, в первый раз любила мужчину. Через несколько дней они вместе поднялись на третий этаж дома 10/14 по Большому Трехсвятительскому переулку. В его квартиру. Лизы, разумеется, дома не было. У Анны подгибались колени, но она шла, смело улыбаясь, вслед за Олегом, как будто уже не раз поднималась с мужчинами по лестницам их домов, входила в их квартиры, видела женскую обувь в прихожей, женский купальный халат в ванной… Олег провел ее прямо в спальню, набросился, не дав слова сказать, поправить волосы, осмотреться по сторонам… Раздел ее сам, очень быстро и умело – она наверняка запуталась бы, руки у нее дрожали, – уложил на постель, занялся ею, как занимаются работой – привычной, монотонной… Глаза она закрыла, испугалась, потом открыла их, увидела его близкое лицо, обожаемое лицо, виновато улыбнулась ему… «Чего я тогда испугалась? – вспоминала она, бредя с дочкой вверх по крутому переулку домой. – Да, было так страшно только чувствовать его, не видя лица… Я потому снова открыла глаза, хотя не могла смотреть на эту спальню. Почему у него не хватило деликатности отвести меня не на эту постель? Хотя… Куда же ему еще было меня вести? Я все слишком усложняю. О морали надо было думать раньше, когда я туда шла. Почему же я испугалась?»
Они с Алисой уже подошли к своему дому – девочка на два шага обогнала ее, шла легко, побрякивая безделушками, прицепленными к карману рюкзачка. Анна набрала код на двери подъезда, открыла тяжелую железную створку, пропустила Алису вперед и тут вспомнила. Когда она закрывала глаза, он был совершенно такой же, как ее любовник – тот самый, в двадцать пять лет.
– Мама, ты идешь или нет?
Голос дочери вывел ее из оцепенения, Анна шагнула следом в подъезд. Они поднялись в лифте, она отперла квартиру, предварительно осмотревшись по сторонам. Никого в подъезде не было. Анна заперла дверь, девочка исчезла в своей комнате. Телефон молчал. Анна подняла трубку, послушала гудки – работает. Ей почему-то казалось, что Олег позвонит еще раз. Она прошла на кухню, присела за стол. Только тут поняла, как страшно, смертельно устала. Вчера весь день металась, ночью не спала, с утра… Она болезненно поморщилась. Надо было совсем потерять надежду, чтобы пойти к этой девушке. Она опозорилась. Наверное, та сейчас смеется над нею. Муж пропал. Очень смешно. Первая жена может смеяться сколько угодно. Они поговорили вполне вежливо, но что таилось за этой вежливостью – Анна хорошо знает. Девушка красивая, очень красивая. Она просила, чтобы Анна позвонила ей, если Олег объявится. Олег сейчас приедет, звонить будет сложно. Если звонить, то сейчас. Анна боролась с собой. Она не хотела больше слышать голос той девушки, не могла его слышать. Да, Олег где-то пропадал этой ночью, но это дело только двоих – мужа и жены. А она подняла такую панику, обзвонила всех его знакомых, пошла к его первой жене… Он где-то пропадал, но сейчас вернется. Сказал: «Не думай дурного!» Она не думает. Он ее любит. Она знает, иначе он не развелся бы с девчонкой. Одно воспоминание по-прежнему мучило ее. Да, тогда в первый раз, в спальне, она испугалась, когда закрыла глаза. Что она почувствовала? Механику. Механический секс, гимнастика, технологический процесс… Его страстный взгляд, когда он ее раздевал, его горячие руки… И вдруг – такой холод. Нет, он сделал все, что полагалось делать мужчине в такой ситуации, выполнил задание. Она даже застонала, вспомнив это. Да, ей было очень больно. Но только когда она закрывала глаза. Стоило их открыть – она видела его, сходила с ума от счастья, все было так замечательно. И потом она никогда не закрывала глаз. Он гасил свет, когда они ложились в постель, и смотреть в общем-то было не на что. Но она все же не закрывала глаз.
На кухню пришла Алиса, попросила есть. Анна встала, достала из холодильника кастрюльку с тушеным мясом, стала механически чистить картошку. Алиса не уходила, отиралась рядом. Анне стало больно за дочь. Она совсем перестала уделять ей внимание. Раньше было не так. Раньше был еще Павел. Он возился с девочкой целыми днями, когда не был занят на работе. Дочь и отец были даже ближе, чем дочь и мать. Девочка была веселой, хотя немного застенчивой, всегда плохо сходилась с чужими. Вот и с переменой школы возникло столько проблем! Совсем рядом с домом была очень хорошая школа с углубленным изучением английского, но туда Алису не удалось устроить. Устроили ее в школу обычную, подальше от дома. Олег сам вызвался каждый день возить ее туда и обратно. Анна так надеялась, что эти ежедневные поездки сблизят их! Но Алиса по-прежнему держала себя как чужая в доме – сразу уходила в свою комнату, не разговаривала с Олегом, разве что отвечала на его вопросы, чтобы не быть грубой. И от матери совсем отдалилась. В присутствии Олега слова из нее не вытянешь. Нет, Алиса не упрекает мать, ничего ей не говорит, не говорит даже, скучает по отцу или нет… Она просто молчит, сидит у себя в комнате, а у Анны болит за нее сердце. Вот и сейчас, когда Алиса стояла рядом, Анна ощутила такое острое чувство вины, что против своей воли спросила:
– Тебе что, совсем тут плохо?
Удивленный взгляд серых глаз, какой-то дымчатый взгляд с затуманенным выражением. Не поймешь, что в этих глазах. Ответ: «Нет».
– Тогда почему ты как в воду опущенная? – спросила Анна, снова принимаясь за картошку. Девочка вдруг ответила, глядя в пол:
– А ты тоже, мама.
– Не обращай на меня внимания, у меня неприятности на работе, – соврала Анна.
– Нет. – Девочка говорила очень уверенно, хотя боязливо. – Наверное, ты из-за него переживаешь?
– Глупости, – сухо ответила Анна. – Он скоро приедет.
– Откуда ты знаешь?
– Он мне позвонил на работу.
– И поэтому мы теперь дома? – Снова этот странный, дымчатый взгляд. – Он что, потребовал, чтобы мы приехали?
– Алиса, не говори глупостей, – не выдержала Анна. – Иди к себе в комнату, я сейчас приготовлю обед.
– Мне уже не хочется, – ответила девочка, повернулась и быстро вышла из кухни. Анна в сердцах бросила картошку в раковину, вытерла руки. Конечно, глупо было думать, что девочка ничего не поймет. Она не любит Олега. Может быть, даже ненавидит его, человека, который отнял у нее отца. Как проникнуть в чувства ребенка? Особенно такого ребенка, которому некому довериться? Который молчит. «Она меня считает предательницей, – поняла Анна. – И она права по-своему. Только как тяжело ей объяснить, почему я сделала такое… Ужасно, что мы так отдаляемся. Ужасно».
Она и раньше много раз задавала себе вопрос – стоит ли ее любовь таких жертв? Предать сразу двух людей, переменить, поломать всю жизнь – ради чего? Но ответ был очень прост – она не могла жить без Олега.
Посмотрела на часы. Как жаль, что забыла спросить его, откуда он звонит! Он должен скоро приехать. Наверное, захочет есть. Она и бросилась-то домой затем, чтобы приготовить ему обед. Он еще что-то говорил насчет того, чтобы она не выходила из квартиры, никого не пускала… Она не приняла его слова всерьез – он говорил так грубо, наверняка что-то преувеличивал. Тогда не приняла, а теперь ей вдруг снова стало страшно. Его все не было, хотя он уже должен был звонить в дверь, входить в квартиру, все ей объяснить… Он ведь обещал все объяснить! Как она обрадовалась, когда услышала его голос! Едва не упала с трубкой в руке, оперлась на стол, почему-то попыталась сразу выяснить, что случилось… Не надо было набрасываться на него, тем более по телефону. Ее слышали коллеги. Теперь они получат материал для сплетен. Пускай, только бы он скорее вернулся!
Зазвонил телефон. Анна бросилась к нему, схватила трубку. Услышала неуверенный женский голос: «Алло?»
– Кто это? – испуганно спросила Анна. Ей пришло в голову, что звонят с работы, хотя она отпросилась, все знали, что ей стало плохо и она поехала домой.
– Простите, это Анна?
– Да… – Она вдруг узнала голос, хотя телефон его немного искажал.
– Это вы, Лиза? Что случилось?
– Я… Нет, ничего, просто я хотела узнать, не вы ли мне звоните?
– Я вам не звонила.
– Да? Странно… Все утро после вашего ухода звонит телефон, как только я беру трубку, все срывается. Молчание и гудки. Вы ведь обещали мне позвонить, если что-то узнаете… О нем. Ну, я и подумала, что вы не можете мне дозвониться.
– Нет, это не я вам звоню, – суховато ответила Анна. – Кстати, все в порядке. Можете больше не беспокоиться.
– Он нашелся? – Голос у Лизы сорвался, она не совладала с собой. – Правда? Он… дома?
– Пока нет, но сейчас будет. Спасибо вам за утренний разговор.
Это прозвучало как намек на прекращение всяких отношений. Яснее выразиться Анна не могла – не говорить же девушке «Не смей сюда звонить!» после того, как она сама пришла к ней этим утром! Анна обязательно так бы и сказала, если бы не отрезала себе этот путь. Сейчас она была вынуждена говорить вежливо.
Лиза, судя по всему, прекрасно поняла ее тон. Ответила коротко:
– Спасибо, всего хорошего. – И повесила трубку.
«Бедная девочка, – подумала Анна, на миг смягчившись. – У нее все же не хватило терпения, позвонила сюда. Совсем ребенок! Надеюсь, больше она звонить не будет. Олег сейчас будет здесь! Ну где же он?!»
По времени что-то не сходилось. Даже если предположить, что он звонил из Подмосковья, тогда все равно уже должен был быть здесь! Анна нервничала, высчитывала время его приезда, даже в карту области заглянула. Ничем ей карта не помогла – Олега не было. Она сидела в столовой, чтобы быть поближе к двери, когда он позвонит. А собственно, почему позвонит? Наверное, сам откроет дверь. Она ведь вовсе не обещала ему, что уедет с работы и будет ждать его здесь. Он удивится, когда увидит ее… Он уже много раз удивлялся, когда ей приходилось доказывать свою любовь. Почему он удивлялся? Разве он не понимал, что она на самом деле его любит? Что там было сегодня, что ей вспомнилось?.. Ах да. Конечно. Его лицо, когда она открыла глаза. Тогда, в постели с ним, в первый раз. Любимое лицо, необходимое, как вода и воздух, такое необходимое. Равнодушное любимое лицо. «Я думаю об этом, потому что его до сих пор нет, – сказала себе Анна. – Сейчас он приедет. Я занимаюсь глупостями. Я просто очень устала».
Зазвонил телефон, она в первый миг перепутала – подумала, звонят в дверь. Уже подходя к телефону, почувствовала разочарование – наверняка звонит он, чтобы сказать, что задержался где-то… Конечно, иначе нельзя объяснить, почему он до сих пор не приехал. Анна взяла трубку. Соединение произошло, но в трубке молчали. Она могла поклясться, что слышит там чье-то дыхание.
– Это ты? – тихо спросила она. Тихо – чтобы не услышала Алиса. Ответа не последовало. Анна повторила вопрос погромче, а потом, вдруг испугавшись, почти прокричала: – Кто говорит?
Вопрос был бессмысленный, потому что тот, кто ей звонил, как раз молчал. Но спрашивать «Кто молчит?» было как-то глупо. Анна положила трубку.
Звонок повторился через полчаса – минута в минуту. Она отметила это, потому что все время смотрела на часы. Теперь она сидела в кабинете Олега, сама не зная почему. Ей было страшно, и время ползло так медленно! Когда телефон зазвонил снова, она уже знала, что ничего не услышит. Почему знала? Тот, в трубке, молчал упорно, явно не собираясь вступать в разговор. «Это Олег, – попробовала она успокоиться. – Он просто не может дозвониться, что тут такого? Он меня слышит, а я его нет. Откуда он звонит?» Но это были пустые слова утешения, которые она не стала бы слушать ни от кого, кроме самой себя.
Алиса вышла из своей комнаты, угрюмо постояла в коридоре, следя за матерью. Анна поймала ее взгляд, ей подумалось, как страшно она должна выглядеть после этих тревог и бессонной ночи, да еще эти звонки…
– Ну что тебе? – спросила она дочь. Губы у нее дрожали. Она почему-то пригладила волосы.
– Мам, а что происходит? – спросила та очень серьезно, как-то по-взрослому.
– Ничего. Иди к себе.
– Можно я пойду погулять? – спросила вдруг Алиса. Анна даже не сразу поняла, что было такого необычного в ее вопросе, догадалась мгновение спустя. Они жили здесь недолго, всего пару месяцев, но никогда, никогда Алиса не изъявляла желания погулять. У нее тут просто не было подруг, все они остались в Митино, там, где вся семья жила раньше.
