скачать книгу бесплатно
Антонина Григорьевна отвела взгляд от горящего кончика сигареты и вопросительно на нее взглянула. Татьяна смутилась:
– Извините, просто я тоже интересуюсь всем, что с ним происходило.
– Да? Ну спасибо.
И снова в этом голосе прозвучала какая-то замороженная насмешка, как будто хозяйка не верила в искренность гостьи и, разговаривая с нею, выполняла свой долг – не больше.
– Я не знаю, куда он собрался поехать. Сам не сказал, а я не спрашивала. Он ведь взрослый человек. Только сказал, что может вернуться довольно поздно. Вот и все, собственно, – сказала она, неожиданно раздавив едва начатую сигарету. – Поздно вечером в дверь позвонили, я открыла. Еще удивилась, что он звонит, у него ведь были свои ключи, и он знал, что я могу уже быть в постели.
Татьяна на этот раз ничего не сказала – она начинала побаиваться этой женщины с таким жестким взглядом и резкими движениями.
– Он вошел, сказал, что сразу ляжет спать. Я не сразу обратила внимание, как странно он выглядит… Может, я сама во всем виновата… – Ее голос упал до шепота, и последние слова она произнесла еле слышно: – Но все началось и закончилось невероятно быстро. Леня лег в постель, я заглянула к нему и спросила – может, принести чаю? Он ответил, не нужно. А когда я заглянула к нему… Господи, всего минут через пятнадцать! Он был уже мертв. – Она с минуту помолчала и добавила: – Если бы я чуть раньше вызвала «скорую помощь», он, может, остался бы жив.
Татьяна придвинула к себе пепельницу и тоже погасила сигарету. Подняла глаза:
– Если случилось что-то серьезное, вы бы все равно не успели.
– Да, – невыразительно согласилась та.
– А судя по всему, случилось что-то серьезное.
– Да, – будто во сне, сказала Антонина Григорьевна.
– Вы еще не знаете, что именно?
Та покачала головой:
– Результаты будут только через два дня. Вот сижу. Жду.
Татьяна отвела от нее взгляд. Атмосфера в этом доме была невыносимой – гнетущее, тяжелое напряжение будто наэлектризовало воздух. «Может, попрощаться и уйти? – подумала она. – Но как же она выдерживает это одна? А ее муж, отец Лени – он-то где?»
Будто услышав ее мысленный вопрос, Антонина Григорьевна вдруг сказала:
– Мы с мужем в разводе, у него другая жена, другая семья. Есть еще дети, две девочки. – Пожав плечами, добавила, будто удивляясь: – Так что он сейчас с ними, а не со мной.
Татьяна решилась:
– Скажите, чем я могу вам помочь?
– Помочь?
– Да. Ведь ваш сын был Ириным женихом. Он и появлялся у нас дома как ее жених. Я просто должна что-то сделать для него… Для вас.
Неожиданно резкий ответ будто хлестнул ее по лицу. Антонина Григорьевна вздернула голову и заявила, что хотя ее сын в самом деле находился с Ириной в близких отношениях, но она сама никогда этого плана на брак не одобряла и считает, что Леня мог бы найти другую девушку.
Татьяна не выдержала, хотя и приказывала себе быть терпимей:
– Что вас не устраивало в Ире?
– Только то, что она была беременна от другого.
Татьяна возмутилась:
– Это что – Леонид вам рассказал?
Та кивнула:
– А что в этом такого? У него от меня никаких тайн не было! Он мне все рассказывал, причем я его к этому не принуждала! И всем родителям желаю того же! – В ее голосе неожиданно послышались слезы: – И вот такого сына мне было суждено потерять! А всякие сволочи живут!
Татьяна встала и повесила на плечо сумку:
– Извините, но мне пора.
В ней все кипело – какой же надо быть стервой, чтобы не простить этого греха даже мертвой невесте сына! Ведь парень искренне ее любил и, если сделал такой выбор, стало быть, имел веские причины!
Хозяйка не стала ее удерживать, хотя поднялась с места вместе с ней. Татьяна прошла в прихожую и сняла с вешалки плащ. Антонина Григорьевна стояла рядом с каменным выражением лица – не собираясь ни прощаться, ни приглашать ее на похороны сына. Татьяна подчеркнуто спокойно и тщательно застегнула все пуговицы. Потом не вытерпела и повернулась к ней:
– Знаете, что я вам скажу? Если бы у моей дочки была такая свекровь, я бы первая настаивала, чтобы она развелась с мужем! Ей бы все равно с вами жизни не было!
Антонина Григорьевна чопорно заметила:
– А вот я бы ни на чем не настаивала. Они все равно развелись бы – рано или поздно.
– Почему вы так считаете? – запальчиво воскликнула Татьяна. – Мне лучше знать, какой была моя дочь! Она могла ужиться с кем угодно, только вот я бы не допустила, чтобы вы ее травили!
– Травила? – насмешливо спросила та. – Да перестаньте, ради бога. Мой сын всегда мог делать, что пожелает. Я же его хорошо знала – он, в конце концов, всегда разбирался, что к чему. Когда он сказал, что хочет жениться, я ему ни слова не возразила.
Татьяна фыркнула:
– Вот спасибо! Моя дочь прекрасно обошлась бы и без вашего сына!
Та возразила:
– Знаете, когда он ее впервые сюда привел и она вышла из его комнаты только через два часа, да и то не за тем, чтобы мне представиться, а чтобы помыться в душе… Мне многое стало ясно о вашей дочери. Конечно, она бы обошлась и без Лени, я просто уверена в этом. – И так как Татьяна не находила от возмущения слов, Антонина Григорьевна победно добавила: – Обходилась же она без него и раньше, да еще ребенка нажила.
Татьяна наконец сумела вдохнуть достаточно воздуха – в голове у нее мутилось, руки дрожали, ей не верилось, что подобные вещи говорят именно про ее дочь.
– У вас просто… Просто сердца нет, – выдавила она, с ненавистью глядя на хозяйку дома. – Вы тоже потеряли ребенка и можете после этого так со мной говорить… Не знаю, что вы за человек. Просто не знаю!
Та мотнула головой:
– Ладно, и не нужно вам знать. Слава Богу, не породнились!
– Да уж, скажешь Богу спасибо за такую милость! – бросила Татьяна и опрометью выбежала на лестницу.
Оказавшись во дворе, она едва перевела дыхание и сжала кулаки: «Нет, какая стерва! Я к ней со всей душой! Разве я хоть слово плохое сказала о ее сыне! Ну пусть я к нему неважно относилась, когда он к нам захаживал, но она-то этого знать не могла! Зато теперь я за него переживаю, как за родного, а эта дура… Нет, кончено, больше я сюда ни ногой! Нужны мне ее соболезнования, вы только подумайте! Набралась наглости!»
Внезапно где-то наверху с треском распахнулось окно. Татьяна машинально подняла глаза и увидела, что из окна второго этажа по пояс высунулась Антонина Григорьевна. Она гневно показывала ей какой-то листок бумаги:
– И у вас хватило наглости дать мне это?! Нате, берите обратно! Какая хамка!
Окно захлопнулось, да с таким шумом, что все старушки и дети, гулявшие в это время во дворе, с нездоровым любопытством уставились на Татьяну. Она не обращала на них внимания, следя только за листком бумаги, который угловато спланировал на куст нераспустившейся сирени. Подошла, взглянула… И не веря своим глазам, наклонилась, высвобождая из веток застрявший там конверт. Тот самый конверт, в котором она вернула матери покойного деньги.
Сегодня утром, достав конверт из ящика стола, Татьяна даже не взглянула, что в нем содержится. Зато увидела теперь. Вместо денег в нем лежали несколько листков писчей плотной бумаги, сложенных вчетверо. А конверт был тот же самый – она узнала и полудетский почерк, которым был написан адрес, да и сам адрес… Тот самый адрес, по которому она сюда явилась. Письмо было адресовано Леониду.
Ни секунды не медля, Татьяна бросилась назад в подъезд и взбежав по лестнице, забарабанила в дверь:
– Откройте! Что это значит?!
Дверь распахнули тотчас же, будто ее возвращения ожидали. Антонина Григорьевна, ничуть не смущенная, напротив – разгневанная, возмущенно бросила ей в лицо:
– Ну я не знаю, как у вас совести хватило являться ко мне с этим! С этим!
Она указывала на конверт, который Татьяна все еще продолжала сжимать в руке. Та скомкала его и швырнула комок в коридор:
– Я вам деньги принесла, вы что – не видели? Я вернула вам деньги, все десять тысяч до копеечки!
У нее за спиной слегка скрипнула приоткрытая дверь – видимо, скандал принимал такие масштабы, что им заинтересовались соседи. Антонина Григорьевна отшвырнула комок бумаги носком тапка:
– Никаких денег там не было, вы что – издеваетесь? Дурочку из меня хотите сделать? Сын откладывал эти десять тысяч на приличный ремонт, а когда узнал, что ваша Ира погибла – сразу вытащил их и побежал к вам! А что вы мне вернули?! Уж не позорились бы! Истратили на похороны или там еще на что – на здоровье, у меня никаких претензий нет!
– Я ни рубля не тратила, даже не брала… – Татьяна от ужаса и унижения даже стала заикаться. – Вы мне не верите? Кем вы меня считаете? Думаете, я бы принесла вам пустую бумажку?!
– А что же вы в таком случае принесли?
Татьяна придержала дверь, которую хозяйка собралась было захлопнуть. Ее трясло от гнева, тем хуже, что она чувствовала спиной напряженное внимание соседей:
– Ну нет, извините! Я вернула вам все десять тысяч полностью! Если вы их вытащили и сунули в конверт бумажку, чтобы меня опозорить, – это на вашей совести! Но я денег не брала!
– И я тоже! – с ненавистью бросила та. – Пустите дверь, кому говорю!
И Татьяна опустила руки. Не дожидаясь, когда захлопнется дверь, она стала спускаться по лестнице. Соседи в самом деле подсматривали – краем глаза она уловила чье-то лицо в приоткрытой щели и громко бросила туда: «Деревня!»
Дверь приоткрылась еще шире, вместо того чтобы захлопнуться. Она шла вниз по лестнице, нарочно не торопясь, с достоинством, и ощущала, что ее рассматривают. И еще ей казалось, что она слышит злое бормотание Антонины Григорьевны. Ей было до того обидно, что слезы так и брызнули из глаз, как только она оказалась на улице, где уже никто за ней не следил. «Какая мерзость… А ведь сперва она держалась со мной так вежливо! Вот и верь таким вежливым! Нет, может, грех так говорить, но это к лучшему, что Леня с Ирой не поженились. Я представляю, каково бы ей жилось с такой свекрухой! Ужас что такое! Да она бы хлеб изо рта у нее выдирала! И сыну несладко приходилось, недаром он был такой жалкий, нелепый…»
У нее появилось искушение снова вернуться и высказать этой женщине все, что она о ней думает. Но Татьяна переломила себя и все-таки ушла. «Не хватало еще унижаться! Все равно ведь – доказать я ничего не смогу! Но какова наглость – вынуть деньги и подсунуть пустую бумажку! Уж такого я от его матери никак не ожидала!»
Она снова вспомнила, как ретиво отказывался Алексей наносить визит матери Леонида. Сегодня утром он прямо заявил, что ни за что туда не пойдет. Тогда, дома, она и не предполагала, что у него могут быть веские причины сделать это. Но сейчас… Она вспомнила пустой конверт, спланировавший из окна второго этажа, и подумала, что, может быть, Алексей имел что-то себе на уме. В конце концов, десять тысяч рублей – не такие уж маленькие деньги для того, кто убивается из-за меньшей суммы на службе…
Она позвонила мужу с автобусной остановки:
– Ты дома? Слушай, у меня тут вышел конфуз…
Алексей сдержанно заметил, что ничего другого и не ждал.
– Почему? – насторожилась Татьяна.
– Леня мне как-то сказал, что его мама была категорически против этого брака.
Татьяна возмутилась:
– И ты мне ничего не сообщил?! Очень мило, нечего сказать! Ну, сегодня я сама с ней познакомилась и могу тебе сообщить – если бы наша Ира вышла за ее сына, этот брак все равно долго бы не продержался! Она такая стерва!
– Какая разница, – меланхолически заметил Алексей. – Теперь они оба мертвы, что толку рассуждать.
Татьяна вскипела:
– Вот как? А как тебе понравится, что она обвинила меня в краже денег?
Муж искренне ее не понял, и ей пришлось в подробностях рассказать, какую сцену закатила ей Антонина Григорьевна. Алексей выслушал это относительно спокойно и только заметил:
– Странная женщина… И все же я никак не думал, что она способна на это.
– Разве ты ее знал?
– Нет, конечно. Зато знал Леню. У таких забитых парней всегда бывают матери-стервозы.
Татьяна не могла с ним не согласиться – она и сама считала, что парню жутко не повезло с матерью. Она не стала спрашивать мужа, не брал ли тот денег из конверта. Он ответил ей прежде, чем она успела спросить – его удивление было самым лучшим ответом. Она даже устыдилась своих нелепых подозрений: Алексей – и вор? Да прежде всего он бы ей сказал… Не послал бы ее на подобный позор! И потом, ведь если ему не хотелось отдавать эти деньги – они попросту могли оставить их у себя, с полным правом на это. Ведь Леонид их практически подарил…
Теперь, когда первый шок прошел и ей посочувствовали, женщину начал мучить другой вопрос.
– Послушай, значит, мы не явимся на похороны Лени? – спросила она, следя за тем, как убывает кредит ее карточки на дисплее в автомате.
– Почему же, можно пойти, – возразил муж. – Какое нам до нее дело? При посторонних она не решится закатывать сцены. И мы же будем вместе.
– Ну хорошо, пойдем, – грустно согласилась с ним Татьяна. – Будем там вроде бесплатного приложения… Но я все-таки боюсь, знаешь ли… Если она выдумала такое с деньгами, может и на похоронах нас опозорить! Куда нам тогда деваться?! Ты представляешь, как мы будем там что-то доказывать?! Стыда же не оберешься!
Алексей уже несколько раздраженно заметил, что в таком случае, конечно, можно не идти. Она услышала в его голосе нетерпение и поинтересовалась – не торопится ли он куда-нибудь?
– Я хотел заехать к брату, он обещал посмотреть машину, – подтвердил тот. – Пора сделать центровку, да еще там кое-что…
– А, ну конечно, – слегка расстроилась Татьяна. – Если нужно – езжай.
Двоюродный брат мужа работал в автосервисе и время от времени за символическую плату «подлечивал» их подержанную «Ауди». Благотворительностью это никак нельзя было назвать – именно он сосватал родственнику эту, как нелюбезно звал ее муж, «консерву», и при покупке была уплачена сумма намного выше той, которую можно было заплатить за такую машину на рынке. И хотя ремонт обходился почти даром, запасные части нередко пробивали дыры в бюджете. Татьяна злилась, говорила, что лучше продать эту машину и купить что-нибудь пусть отечественное, зато новенькое, но время было упущено – теперь их «Ауди» стоила совсем дешево и продавать ее смысла не имело.
– Когда же ты вернешься? – спросила она, прекрасно зная, что с их машиной можно провозиться сколько угодно, а результат все равно будет мизерный.
– Ближе к вечеру, – неопределенно ответил он и положил трубку.
Татьяна вздохнула и отправилась к метро пешком. Ей хотелось прогуляться, тем более что предстояло еще одно не слишком легкое предприятие – она твердо решила еще раз наведаться в тот дом, куда ее водил Леонид. «Ну, к родителям Жени я, скорее всего, не пойду, – размышляла она. – А вот узнать, кто на самом деле живет в той квартире, нужно. И кто знает? Вдруг Ира в самом деле провела там три последних дня своей жизни? Хотела бы я знать, кто сумел ее напоить!»
* * *
На третьем этаже располагались три квартиры. Сперва Татьяна позвонила в ту, где побывала той ночью вдвоем с Леонидом. Знакомая, чуть слышная трель за дверью. Нет, тот визит ей не приснился, она узнавала все: и звонок, и своеобразный запах в подъезде – запах старой пакли, сырости, мышей… Как будто этот дом незаметно подгнивал где-то внутри, распространяя запах тления и старости.
Она нажала на кнопку еще раз, прислушалась. Никаких шагов, никто и не думал отпирать. Тогда она позвонила в соседнюю дверь. Тут звонок оказался очень громкий, дребезжащий. Татьяна ждала не меньше трех минут, пока не решила, что стоит попытать счастья у другой двери. Но тут послышался старческий, дребезжащий голос, чем-то схожий со звуком звонка:
– Кто?! Кто?!
