скачать книгу бесплатно
Ступени на эшафот
Олег Николаевич Малышев
Такого Вы ещё не читали. «Ступени на эшафот» – книга переворачивающая сознание. Независимо от тебя наступит момент, когда поймёшь, что как прежде жить уже не хочешь, а как жить по-новому – ещё не знаешь. Неизбежно, каждый из нас подходит к своей черте. «Ступени на эшафот» – как новая точка отсчёта. Будущее начинается уже сегодня! Ступени на эшафот, это аллегория, это СТУПЕНИ К ПОБЕДЕ! «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог» (От Иоанна 1:1) И поныне Слово есть Всё. Бережно относитесь к Слову. Рождение Слова предвосхищает Жизнь. «Ступени на эшафот» – основополагающая книга по АРТ-Лит Терапии. Интеллектуальный продукт под названием «Ступени на эшафот» зарегистрирован Всероссийским научно-техническим информационным центром ВНТИЦ под номером 70990000139 от 11 октября 1999 года.
Олег Малышев
Ступени на эшафот
Свобода вне времени и вне закона.
Свобода, что вы знаете о ней?!
«Ступени на эшафот» – книга, как новая точка отсчёта.
Эта книга не даст вам советов, что делать. Советчиков и без меня хватает.
В этой книге, собраны работы предоставляющие другие возможности.
Это некая концепция понимания мира, в котором мы живём. Это новый взгляд на себя и на время, отпущенное нам для жизни. Выстроенная мною система, может на первый взгляд, покажется хаотичным набором банальных умозаключений, но она работает.
Неизбежно, каждый из нас подходит к своей черте.
«Независимо от тебя наступит момент, когда поймёшь, что как прежде жить уже не хочешь, а как жить по-новому – ещё не знаешь. Это происходит, потому что прежняя мудрость тобою впитана сполна, а новая ещё не рождена тобою. Рождение новой мудрости и есть смысл твоей нынешней жизни. Твоя новая мудрость прирастёт к мудрости минувших дней. Она окрепнет и обогатится. Потребность в этом перевоплощении, желание этого – это и есть рубикон событий. Хорошо, если ты его сможешь разглядеть как можно раньше. Молись об этом. Новая жизнь зарождается задолго до твоей кончины………..»
«Всмотрись человек, и ты увидишь, как многое ещё произрастёт. Вернуться в прошлое и изменить ход событий ты не сможешь. Ход истории вечен и необратим. На скрижалях памяти записано твоё будущее и, если суждено, награда тебя найдёт, или расплата по делам твоим, тебе воздастся. Не тешь себя надеждой, что не произойдёт всего этого. Это неминуемо, а пока живи до поры, оную уже обозначило время…………»
Эта книга не даст вам советов, что делать. Прочтя её вы сами найдёте решение, вам подскажет, что делать, ваш разум.
Работы, собранные в этой книге, помогут вам найти свой путь постижения истины, свой путь самопознания. Я очень на это надеюсь.
«Что человек? Это некая энергетическая субстанция, названная душой, наполненная сознанием, обладающая разумом и интеллектом, посредством ума управляющая процессами жизнедеятельности существа, состоящего из органических веществ, имеющего анатомическое строение и личностные характеристики, на уровне высшего восприятия объединённая в систему вселенской иерархии.
Хотя, мне больше нравится, Душа – это священный Елей, нектар, наполняющий живой энергией хрупкий сосуд, сотворённый Богом, но сейчас не об этом.
Жизнь – это естество реальности. Реальности окружающего мира, реальности нашего взаимодействия с этим миром, происходящим на всех уровнях восприятия действительности….»
Работа над этой книгой продолжалась 29 лет.
«Ступени на эшафот» не открываются сразу. Пожалуйста, если Вы, действительно хотите найти рациональное зерно при прочтении моих произведений, систематизируйте процесс прочтения. При кажущейся простоте восприятия изложенных мною суждений, всё не так просто.
На многие вопросы Вы получите ответ, но ещё больше вопросов Вы зададите себе.
Надеюсь, что прочтение моих работ не будет напрасным времяпровождением.
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог»
(От Иоанна 1:1)
И поныне Слово есть Всё. Бережно относитесь к Слову. Рождение Слова предвосхищает Жизнь.
С уважением, Олег Малышев.
15.03.2022г.
Интеллектуальный продукт под названием «Ступени на эшафот» зарегистрирован Всероссийским научно-техническим информационным центром ВНТИЦ под номером 70990000139 от 11 октября 1999 года.
От автора
Предлагаю вашему вниманию эссе «Ступени на эшафот». Эссе, которое переворачивает сознание. Первая часть произведения была опубликована в журнале региональной культуры «Балтика» №3 за 2001 год (издательство «Кладезь» г. Калининград).
Сопровождало эссе вступительное слово Сергея Васильевича Погоняева, члена Союза Российских писателей. Я приведу его полностью.
““Олег Николаевич Малышев. Родился в 1961году в Калининграде, учился в средней школе № 23. После службы в армии уехал на Сахалин. Несколько лет работал в тайге приёмщиком-заготовителем папоротника, грибов и ягод. Заочно учился в Хабаровском институте народного хозяйства. Эссе «Ступени на эшафот» -первая серьёзная литературная работа.
Герой эссе- молодой человек, попавший в наркотическую зависимость. Что, может быть, отличает его от общей массы наркоманов, так это его способность критически взглянуть на себя. С одной стороны, ему нравится испытывать состояние аффекта от потребления наркотиков, с другой – он понимает, что сознание его раздваивается. Происходит переоценка ценностей, и он ясно осознаёт, что общечеловеческие ценности отступают на задний план, а на передний выдвигается дикая, животная основа, изначально заложенная в природе человека, и это его не то, чтобы тревожит, но раздирает на куски.
Автор не просто описывает состояние наркомана, а пытается исследовать его изнутри, проникнуть в глубины подсознания. Задача эта не из лёгких, и нельзя не отдать должное автору хотя бы за смелость попытки. Если же учесть, что это у него получилось неплохо, можно только порадоваться за него и пожелать продолжать писать, несмотря на все трудности, обрушившиеся в последние годы на людей, занимающихся творчеством.
Эссе написано короткой фразой, где нет места лишним словам, эмоциям, и это ещё сильнее подчёркивает жёсткость, даже жестокость проблемы, рассматриваемой автором. Приятно отметить, что автор, практически не имеющий литературного опыта, очень серьёзно относится к работе со словом, во многом за счёт этого достигая большей экспрессии повествования.
Художественные особенности данного произведения таковы, что читатель невольно включается в гамму переживаний, страданий, прозрений героя и, сопереживая, как бы проходит с героем весь путь от необдуманной шалости до горького прозрения. Путь этот ведёт из тьмы к свету. Жизнеутверждающий мотив и есть тот свет, который пронизывает всё произведение и вселяет уверенность в ценность человеческой жизни, в необходимость бороться за неё, в возможности одержать победу над тёмными сторонами человеческого «Я».
К сожалению, эссе не законченно, оно требует продолжения, и хочется надеяться, что оно непременно будет дописано.””
Спасибо Сергею за добрые слова.
Работа над эссе продолжалась более двадцати лет. Только в 2019 году я нашёл нужные слова, чтобы его завершить. Эта часть произведения стала его эпилогом. Не хочу сказать, что эпилогом всей моей жизни, но, несомненно, «Ступени на эшафот» – это большая её часть, часть меня самого. Вторая часть, в отличие от первой, перед публикацией не была представлена на одобрение служителям церкви. На это у меня есть свои причины. Возможно, они станут вам понятны, после прочтения эссе.
Я очень надеюсь, что поток сознания, вложенный мною в эту работу, поможет вам не только пережить те же чувства, что и автор, но доставит удовлетворение от того, что вы увидите этот мир, нашу жизнь немного другими глазами.
Я рассматриваю эссе «Ступени на эшафот» и цикл в целом, как продолжение изучения темы, затронутой Л.Н. Толстым в его работе «Исповедь. Вступление к ненапечатанному сочинению». По моему глубокому убеждению, «Ступени на эшафот» – это и есть – это «ненапечатанное сочинение».
Судить об этом, конечно же, вам, мои дорогие читатели.
Ступени на эшафот
По благословению
Епископа Балтийского Пантелеймона.
Моим родителям Малышевым Нине Александровне
и Николаю Павловичу посвящается.
Рисунок я придумал и нарисовал его, зная, что тот, кто его увидит, всё поймёт. Всё, что понять дано было и мне. Каким он будет, кто поймёт, о чём я молчу? Я этого никогда не узнаю. Он промолчит, промолчит о себе. Он – человек, живущий в завтра, человек, рождённый жить. Как бы я хотел увидеть его, взглянуть ему в глаза. Где он, тот завтрашний день? Где он, тот завтрашний я? Завтрашний день, день ещё не наставший, но день, которому быть.
«И сотворил Бог человека по образу своему,
по образу Божию сотворил его;
мужчину и женщину сотворил их».
Бытие Гл. 1; ст. 27
Жили-были люди на Земле. Много-много очень разных жило людей. И жил на земле сатана, что был Богом повержен на землю с небес. Могущественен и силён он был. Большой властью он обладал над Землею и над людьми. Даже смерть была подвластна ему. Множество слуг прислуживали сатане, и неистовствовал он в злобе своей. Слезы и кровь, как вода, тогда напитали землю. И никому не было спасения. Но мало ему было горя людского. Злопамятен, коварен и лукав он был, сатана. Помышлял он Богу отомстить и небо и землю царством своим, царством тьмы желал он видеть и властвовать над всеми и всем он жаждал. Знал сатана, что Бог любит людей, и решил он использовать человека в целях своих. И искал он человека ему подходящего и его он нашел.
В некотором царстве, в некотором государстве жил маленький мальчик и всем он был хорош, да вот только уж очень он был самолюбив, тщеславен и горд. Считал он себя лучше других и очень хотел, чтобы это эти другие признали. А они смеялись над ним.
Шли годы, малыш подрастал, и наблюдал за ним сатана и не мог он нарадоваться, глядя на этого мальчика. И пробил час. И призвал сатана слуг своих, духов нечистых, и приказал он им: «Войдите в этого мальчика, опутайте его сетью грехов и ко мне его приведите». И пали духи нечистые в ноги сатане и славили они его и клялись волю сатанинскую исполнить. И сказал сатана: «Пора, идите, и я буду с вами, и я помогу вам». И вошли духи сатанинские в мальчика, и не знал он того, и никто не знал, какая беда нависла над ним.
Так ли оно все было, это уже не важно. Выхода нет и выбора нет. Выбор сделан.
Часть первая.
За окном шумит ветер. Капли холодного дождя ударяют в стекло. Жар страха и его холод ни на минуту не оставляют меня. Мозг лихорадочно ищет возможности уйти от решения поставить точку. Поздно. Всё уже было. Богат я или беден. Болен или здоров. Всё безразлично. Страх победил. Я больше не могу ему сопротивляться, нет сил. Страх медленно, но неумолимо ведёт меня к краю, где закончится жизнь. Только одиночество всё это видит и терпеливо ждёт, когда и оно сможет сбежать от меня. Видно за эти годы мы изрядно друг другу надоели. Всю жизнь мы были вместе – я и моё одиночество. Одиночество во время шумного веселья и когда распивал бутылку сам с собой. Одиночество в толпе людей и в постели с нелюбимым человеком. Одиночество днём и ночью. Одиночество на краю, где рождается смерть. Желаний нет, они уже, наверное, мертвы. Я смотрю в зеркало и вижу глаза, открытые глаза ещё живого человека. Мир тебе, человек, смотрящий из зазеркалья. Мир тебе, пришедший оплакать меня. Мир тебе, пустыми глазницами смотрящее зеркало.
Ступень.
Солнце и голубое-голубое небо. Солнечный летний день. Маленький домик у моря. На открытой веранде в тени зонта сидит старик. Он спит. На веранду вбегают дети, девочка и мальчик. Они подбежали к деду и его тормошат: «Дедушка, дедушка, пойдём на море!» Старик открыл глаза, увидев детей, улыбнулся.
Дым, дым, сгоревшие мечты. Ночь. Часы давно пробили полночь. Я стараюсь уснуть, но тщетно – сна нет. Я жду его, жду, что он придёт вот-вот, что он опять подарит мне те несколько мгновений, которые унесут меня в сказку, в мир, где нет границ. В пространство живущей мечты. Туда, где остались Вера, Надежда, Любовь. Я жду, что сон подскажет мне, где выход из этого тупика, из этого мрачного болота страха, где, однажды увязнув, начинаешь кричать и биться, но с каждой минутой всё глубже погружаешься в эту дышащую зловонием бездну. Где от бессилия слёзы катятся по щекам у того, кто стал куском плоти, принесённым в жертву не знающему милосердия и пощады зверю. Где всадники на бледных конях, сопровождают тебя в последний путь. Где ты, ещё живой, уже мертв. Где стон и плач услаждают слух кровавого монстра, холодным светом горящей звезды освящающего этот жуткий ритуал в час, когда остановилось время. Время жизни. Но кто знает, что такое жизнь. Дни, ступенями ведущие в неизвестность, может, они есть жизнь. Может это на части разбитое время и дни, сменяющиеся ночами, стремительно кружащиеся в пестром хороводе иллюзии придуманной жизни, может, они есть жизнь. А может, жизнь – это грядущее будущее. Будущее, где не будет прошлого, где есть только сегодняшний день и надежда, что настанет ночь, или это ночь и томительное ожидание утра, возвещающего рождение нового дня и та неуловимая грань их разделяющая, она и есть жизнь.
Крик, разорвавший последнюю ночь. Крик, вновь и вновь возвращающий к жизни. Солнце, солнце и нестерпимо палящий, убивающий всё живое зной. Солнце и раскаленный добела песок. Пустыня. Я иду по этой горячей и злой земле. Жажда и пот, заливающий глаза. Бесконечное иссохшее небо. Я уже не думаю. Куда и зачем иду. Я иду, боясь остановиться, упасть и уже навсегда остаться в этих песках. Лишь бы выжить. Нескончаемые километры выжженной мёртвой земли. Нет ничего, только солнце, песок и медленно умирающий человек, которого ничто не связывает с жизнью. Я больше не могу так жить. Я отказался жить так, как жил прежде, но и другой жизни не нашёл. Сейчас мне остается отказаться и от себя.
Обвалом обрушилась ночь, и всё поглотила мгла. Холод, ледяной ветер пронизывает меня насквозь, нет сил согреться. Далёкие холодные звёзды. Но что это? Я увидел свет горящего костра. Прочь смерть, я буду жить. Я бросился к огню. Около костра человек. Он был ласков и добр ко мне. Он дал мне воды и хлеба, а жар его костра обогрел меня. На мгновение я почувствовал себя сильным и счастливым. Пелена сна окутала меня. Когда же я проснулся, костёр был уже погасшим, лишь дымящиеся угли чернели на песке. Дым резал глаза. Я не хотел верить в то, что человек, встреченный мною, ушёл. Я звал его, надеясь, что он где-то рядом. Он не вернулся, а ветер развеял и дым. Время идти дальше. Время ожидания, время боли, время, продолжающее свой бег. Пустыня, она, наверное, никогда не кончится. Шаг за шагом – и кругом все только она.
Я иду с человеком. Я не один. Вдвоём идти легче и жить было бы легче, но и прошлое и будущее сгорело в этом аду. Нестерпимая жажда и солнце. Они словно соревнуются друг с другом, спешат нас добить, кто раньше. У нас хватило сил дойти до воды. Человек припал к воде. Он пил её большими глотками. Вода текла по его лицу и телу. Он смеётся. В его смехе я слышу радость вновь обретённой надежды. В пустыне вода – это жизнь. Он зовёт и меня. Но почему я не иду к воде, почему я не иду к нему. Ведь это так просто. Сделай только шаг. Протяни губы, напейся, и кончится эта мука. Нет, утолённая сейчас жажда в дальнейшем может принести ещё большие страдания, а мне надо идти, надо идти дальше, надо. Человек, он дальше идти не захотел. Он остался у этого первого найденного нами источника. Он предпочёл жизнь ту, которая есть. Время, заставляющее идти вперёд. Время ушедшее, но оставшееся навсегда. Я больше не видел этого человека, а может, его и не было никогда, а был только сон. Я уже ползу. Песок забивает мне глотку. Нечем дышать. Ничего не вижу, только песок, солнце и растрескавшееся небо. Внезапно крик донесся до меня. Крик, молящий о помощи. Отчаяние слышится в зове. Человек, зовущий меня, был слаб, и в его глазах был уже предначертан исход. Я не помог ему. Я бросил его умирать. Крик его ещё открытых глаз. Криком кричащая память. Словно тысячи криков сплелись в этот крик. Этот крик он везде. Он в боли унижения девушки, которую я принуждал сделать аборт и убить своего ребёнка, когда он, свернувшись маленьким живым клубочком, притаился, ища у матери защиты, и плакал от страха слезами в её глазах. Детский крик на смертном одре операционных палат, где также кричат не рождённые дети. Этот крик в тихом стоне одинокого человека. Везде, везде этот крик. Крик, разорвавший ночь. Заткнуть бы уши и не слышать больше его. Забыться и забыть. Навсегда. Один только шаг и всё может кончиться. Неведомая сила толкает в спину: «Иди!»
Во мраке ночи я вижу силуэт девушки. О боже, как она прекрасна! «Иди ко мне, со мной ты обо всём забудешь. Люби меня».
Старуха, спутанные волосы, горящие глаза, чёрные зубы в гримасе улыбки застывшего рта.
Крича, я проснулся от душившего кошмара с какой-то незримой, щемящей сердце тоской, как будто впервые почувствовал своё одиночество. Оно было рядом. Замкнутый круг страха, где разум, поражённый и сломленный, бьётся в агонии ночных кошмаров, где минуты забытья растворяются и исчезают в часах жилкой, стучащей в висках – ты ещё жив, ты ещё жив, ещё жив.
Ступень.
Наркотики. Это всё, что у меня осталось. Это моя последняя любовь. Это летящая птица, это ушедшая боль и побеждённый страх. Я смеюсь над бессилием разума помешать мне добить его, немощного и больного. Напрасно он взывает о помощи, её нет, и не будет. Никому нет дела до того, кто давно забыт.
Город, тысячи глаз каждый день встречаются взглядами. Я вижу глаза, словно осколки зеркала, отражающие пустоту. Страх и отчаяние битым стеклом рассыпались в этих глазах. Я прячу глаза, но это, увы, невозможно. Я хочу убежать, но куда я сбегу от себя. Ночь? День? Год? Сколько уже валяюсь я пьяным от своего бессилия в тёмном и грязном тупике воспалённого разума. Мне кажется целую вечность, но вечность ли это. Я, как и прежде, куда-то спешу. Я, как и прежде, куда-то бегу. Я, как и прежде, проснувшись, вновь вижу, что опять опоздал, и вокруг – Пустота.
Я устал от дневного света и не могу заставить себя спать часами, когда боль рвёт моё время на клочья кошмаров. Мой разум ещё пытается жить. Он призрачной чертой то появляется, то исчезает где-то в дыму тлеющего сознания. Ночь, бесконечная ночь. Не знающая границ зависть, жадность и злобное желание урвать кусок пожирнее. Заискивающая ложь и желание жить любой ценой. Это всё я. Я могу притвориться и раствориться. Я могу приспособиться жить в любом обществе, я стал одним из вас. Я живу рядом с вами. Но я не человек, я – зверь. Зверь, охотящийся ради удовлетворения своих ненасытных желаний на вас, серой массой копошащихся в суете бытия. Деньги, растопившие мне душу, стали моим божеством. Я преклоняюсь перед ним и всегда готов ему услужить. Деньги – это мой Бог, мой универсальный бог. Деньги для меня незаменимы, они никогда не станут лишними. Деньги – это возможность обмануть общество, в котором живёшь, это меняющиеся маски, служащие мне лицом. Деньги – это возможность обернуться человеком, и уже в образе любого из вас пожирать своё божество, ставшее продуктами, товарами и прочим столь вам необходимым показателем благополучного существования. Деньги – это возможность притвориться добрым, сильным и уверенным в себе. Деньги – это власть и возможность демонстрации своего превосходства над теми, кого презираешь. Постоянная потребность поиска возможности удовлетворять потребность в деньгах ради получения возможности удовлетворять эту же потребность – это абсурд, но он возведён в закон (деньги – товар – деньги) и стал нормой жизни. Нашей жизни.
Ступень.
Кто-то однажды, очень давно, в саду сорвал яблоко. Кто-то однажды, очень давно, яблоко это разрезал и выбросил вон. Две половинки упали на землю тогда – Я и Она. Страсти мирские – вы боги людские. Я предал её, поверивши вам. Память о том, что было едино, память о той, кто жила и любила, брошена мною в костёр. Память, что же так часто заставляет меня искать дорогу назад, что же там оставлено мною. Может быть, детство наивное и смешное, а может быть, ложь, ложь о любви, что когда-то была, ложь о себе, так любимая мною.
Ночь. Мрак. Тишина. Пустота.
Терзание плоти и симфония чувств
В постели холодной
Ночь, бесконечная ночь.
Ночь – это праздник, но не мой.
Ночь – это радость, но не моя.
Ночь – это глупость грядущего дня.
Ночь – это вызов умершему я.
Ночь, бесконечная ночь.
Ночь – это жажда и дым сигарет.
Ночь – это сказка, которой уж нет.
Ночь – это боль ушедшего дня.
Ночь – это всё, что есть у меня.
Ночь, бесконечная ночь.
Ночь без любви. А была ли она? Я говорил, что люблю. Я лгал. Я не знаю, что это такое. Мне иногда необходима самка. Потребность полового удовлетворения порой бывает самой сильной, и этот голод можно утолить только ею. Насыщение женщиной – это изысканнейшее наслаждение, не терпящее суеты. Ничто так не льстит моему самолюбию, как возможность иметь их, кого, использовав, я могу выбросить, отдать или забыть. Я могу забыть обо всём, но только не о себе. Говорят, что жизнь – это память. Память о тех, кто, показавшись однажды, ушёл навсегда. Где дни нашего существования – лишь ожидание встречи с теми, кто никогда не вернётся. Может, это и так, но моя жизнь – это память о себе, живущем ныне. Моя жизнь – это вечная гонка по кругу, где финишная черта – это новый мой старт. Гонка, где с каждым витком становишься всё искуснее и дряхлее. Где через несколько десятков лет с ужасом осознаешь, что уже и забыл, когда она началась и ради чего ты участвуешь в ней, а может быть, только тогда и понимаешь, что этого ты и не знал никогда. Гонка, где победителя давно уже ждут проигравшие. Гонка, где могильный холмик будет тебе пьедесталом.
Ступень.
Я с завистью всматриваюсь в чёрные квадраты окон спящих домов, где сон, смеясь, дразнит меня своей недоступностью для того, кто сейчас, скуля, мечется в кровавой жиже тисками лжи раздавленной жизни. Я снова и снова издеваюсь над своим разумом, лишив его сна, принуждаю его придумать для меня новую ложь. Всю свою жизнь я пристраивался, перестраивался, изворачивался и лгал. Ложь стала моей разменной монетой на торжище жизни при покупке места, сулящего барыши. Ложь всем и всегда. Ложь во славу лжи. Ложь во имя жизни. Да что же такое моя жизнь, когда я вынужден лгать ради того, чтобы выжить. Не может же ложь стать правдой. Но нет, говорит мне разум, звероподобные частички, вынужденные жить на отведённом им пространстве – это суть общества, где правит ложь, где люди, ради того, чтобы уберечь свои жизни, придумали мораль и установили законы, призванные оградить их от хаоса страха. Но мораль лжива. Законы не работают. Попытки их усовершенствовать, не изменяя, запутывают и утверждают то, от чего мы пытаемся убежать. Общество в слепой ненависти, презрев самоё себя, стремительно падает в пропасть мерзости, им порожденной и взлелеянной. Общество, ставшее чужим и враждебным человеку. Общество, по свое природе, консервативно. Оно не всегда хочет, а возможно, и не может понять и принять того, кто не может и не хочет жить так, как того требует большинство. Попытки вырваться преследуются и жестоко караются обществом. Эти попытки можно было бы назвать безумием, если они не были бы рождены стремлением к жизни, стремлением вырваться из адского круга лжи и страха, где царит произвол погрязшей в коррупции власти, произвол с молчаливого согласия большинства. Веками создавалось то, что стало реальностью сегодняшнего дня. И, нравится она мне или нет, этой реальности безразлично. Я могу смириться и жить, как мне предписано. Могу, найдя предлог, сбежать или же стать сумасшедшим. Общество вправе решать, нормален ли человек. Но общество, кичащееся своей свободой, скольких, кто эту свободу искал, одело в смирительные рубахи и робу лагерей. И ничего изменить нельзя.
Я не хочу верить в то, что моя жизнь – это всего лишь ограниченное пространство свободы выбора возможности сосуществования среди себе подобных, где ложь сегодняшнего дня и есть та же грань конфликта и компромисса между мной, как частичкой общества, и обществом в границах дозволенного мне этим обществом. А может жизнь – это ложь дня завтрашнего. Новая ложь, где ты?
Ступень.
Блеск глаз, запах пота, щетиной заросшее лицо. Неужели это я? Паутина на потолке, рваные обои на стенах. Надо мной уже смеются те, кто недавно завидовал. Я знаю об этом, но сделать ничего не могу, да и не хочу. Зачем? Падение в никуда, торжество нищеты и отчаяния. Это вчера мне было страшно, когда я не понимал, что вырваться невозможно. Я уже почувствовал сладость падения, когда опускаешься все ниже и ниже, на самое дно, к таким же, кто ещё недавно были людьми. Я долго не верил, что это болото может засосать и меня. Я всегда считал себя сильным. Для меня не было ничего невозможного. Конечно, не все получалось скоро, но рано или поздно я все-таки добивался того, что хотел. Поиск верного решения задачи, стоящей наиболее остро, не был уж очень долгим. Как правило, я находил ответ, лишь только переставал задавать себе этот вопрос – что делать? Я не всегда хотел делать то, что могу, и не всегда делал. Часто, очень часто я считал себя умнее, чем есть. Как хочется думать о себе хорошо. Так было, но я ошибся. Наркотики… Они всё же сломали меня. Они ненавистны мне, но они стали моей жизнью, они стали частичкой меня самого. Это и моя не созданная семья, и мой ребенок, который не был рождён. Это мой мир, мой крохотный мир. Мир никому не нужный, мир боли, мир грязи, мир страха, мир смерти. Наркотики, отпустите же вы, отпустите. Отпустите или добейте. Я больше не хочу себя видеть, я не хочу знать, кем я стал. Мне не нужна эта правда. Я ненавижу вас, я ненавижу себя, я ненавижу жизнь, но я ещё жив. Жив, вопреки желанию жить. Смысл жизни – есть ли он? Что мог бы я сказать своему малышу, для чего прожил жизнь я, и зачем он появился на свет? Ничего. Разве, что рождение одного – это всегда старость и смерть другого. Людской круговорот. Не хочется ему лгать, будто я что-то знаю. Не подлость ли это – родить глупца, быв самому глупцом, бессмысленно живя. Никчемная жизнь никчемного человека. Но может, стоит жить для того, чтобы творить добро и дарить его людям. Но понятие добра нередко есть зло. Не зная, что есть моё добро, я на него не способен. А может, я сумасшедший, и моя жизнь – это всего лишь игра воображения, где я живу в поисках своей мечты. Ищу и не нахожу.
Игра – сколько же она длилась? Жестокая азартная игра. Игра, где менялись декорации, реквизит, менялись роли. Игра, где из серых массовок я уже подошёл к той главной роли, что осталось сыграть. Игра затянувшаяся, нелепая и никому не нужная. Игра с теми, кто рядом. Игра для тех, кто рядом. Игра, когда уже и нет никого. Игра самого для себя. Игра самого с собою. Я не знаю, где они сейчас, те, для кого я когда-то играл. Я играл, я жил игрой. Я всегда любил играть для женщин. Нет зрителя лучше, чем они. Нет зрителя, более разборчивого и терпеливого, более искушённого и благодарного. Они умели и смотреть, и слушать. Они умело подыгрывали мне и делали это так тонко и незаметно, что только сейчас я начинаю понимать, что это была только игра. Игра с начала и до конца. Женщины – какие они разные! Я благодарен им за то, что они были, что будут вновь, если я позову, за то, что нет их сейчас и они не нужны. Той же, кто бы стала плоть от плоти моей, её нет. Что-то не сложилось у меня в этой жизни и кого тут винить.
Ступень.
Жизнь – моя история. История, где хочется всё начать сначала. Всё вновь переписать на тех листах, что прожиты и сожжены. История, где жизнь обесценилась и где она бесценна. Жизнь, где нет ничего, за что стоит платить ценою жизни. Жизнь, которая уже и нужна-то только смерти. Смерть, она примет всех и каждому у неё найдётся место, своё место. Ведь каждому, кто рождён, надлежит умереть.
Много ли я хотел от этой жизни? Наверное, да. Я не умел радоваться тому, что имел. Мне нужно было всё больше и больше. То, что вчера было желанно и недоступно, став моим, уже интересовало меньше, а на завтра становилось и вовсе смешным, настолько малым и незначительным оно уже виделось. Что я искал? Счастье? Но что это такое – счастье? Мечта, утопия, удел блаженных? А может, счастье – это то, что дорого человеку, и оно у каждого свое, и оно также не похоже ни на чье другое, как и человек похож только сам на себя. Он не лучше и не хуже других. Он просто другой, он таким рождён. Сколько нас, этих других?! Сколько тех, кого мы считаем другими? Сколько раз меня пытались удержать, сравнять, смешать? Общество любит посредственность. Это и неудивительно – каждый, кто это общество составляет, и сам когда-то хотел быть выше и заметнее остальных. Обществом для этого придуман престиж и высокая мода. Оно ещё пытается если и не обмануть, то хотя бы обмануться. Вот только, кого может обмануть глупость? Человек – он и есть человек. Критерия: кто больше, кто меньше – не существует. Да и кого с кем сравнивать? Сравнение всегда относительно. Перед Богом все равны.
В муках рождается человек. В муках он, старея, живёт и умирает. С болью он расстается с жизнью, ставшей такой привычной и обыденной. Страшна ли смерть? Да, для тех, кто продолжает жить. Чужая смерть – напоминание о том, что и ты смертен. Часы, однажды запущенные, также однажды будут и остановлены. Смерть не миновала никого. Она не миновала и Христа. Тяжелую он принял смерть. Голгофа. Распятие. А как Он жил? Как жил человек тридцать с лишним лет, будучи одинок? Человек, у которого в жизни не было ничего, что дорого человеку: ни жены, ни семьи, ни крыши над головой – ничего! Было учение, и были ученики. Была любовь. Любовь к Отцу, коим он был предан на поругание и смерть, любовь к людям, возжелавшим Его смерти и убившим Его. Но как Он жил? Об этом никто не знает. Есть только учение. Учение Христа – дорога к Богу.
Ступень.
Погасший свет и свет, зажжённый вновь. Солнце, солнце и голубое небо. Берег моря, на песке сидит человек. К нему бежит девочка: «Папа, папа! Вот ты где, а я тебя так долго искала…»
