скачать книгу бесплатно
– Так получилось, – после недолгого молчания продолжил свой грустный рассказ ветеран, – что после того, как я ушёл на фронт, так и моя Шурочка записалась в медсанбат… Так вот, когда горел я в той самой «тридцатьчетвёрке», после того как «тигр» на таран взяли, смотрю, в кабине всё плавится, всё горит, а ребята из экипажа… Все до единого… Короче, один я из нашего экипажа остался… Вылез из танка, к нашим ползу, а всюду бой! И вдруг, словно бы из ниоткуда, сестричка наша милосердия, меня увидев, сразу же ко мне, укол вколола, бинтами кровь остановила… Посмотрел на неё и радостно содрогнулся: то ж Шурочка моя!
Ветеран посмотрел на меня и улыбнулся, вспоминая: – Обнялись мы с ней, и стала она значит меня на себе вытаскивать, потому что я и ползти-то как следует не мог… И вдруг «ишак» – фашистский реактивный миномёт накрывать нас стал, и Шурочка… короче, накрыла она меня собой, и все осколки, те, что мне предназначались, на себя приняла… Так-то вот, паря… А меня спасли, хотя лучше бы… Вот и не смог я жить без неё в нашей деревне, где всё бы напоминало о ней, так вот в город и перебрался…
Я заметил, как старый рыбачёк достал из своей рыбацкой сумки кусок хлеба и стал подбрасывать его в воду как прикормку рыбам и чайкам, налетевшим на дармовое угощение. Неизвестно откуда к нам прилетел и сел на плоты белоснежный голубь, который воркуя, пел нам свою простую и задушевную песню. Выслушав бесхитростную песню белокрылого красавца, старый танкист накормил хлебом и голубя, и счастливо как-то улыбнулся. Тем временем, глянув на удочки, я заметил, что поплавок удочки ветерана неведомая рыба утянула на глубину, впрочем, это заметил и мой старый напарник, который подсёк и вытащил крупного горбатого, явно озёрного, килограммового окуня!
Наша рыбалка продолжилась!
– Скажите, в чём ваш секрет? – не утерпев, спросил я старого рыбачка, у меня под носом вытаскивающего на удочку одного за другим крупных подлещиков, – Может червя чем-либо смазываете, или слово какое заговорное знаете?
Старый рыбак хитро улыбнулся в свои усы и бороду, перезабрасывая удочку.
– Хорошо, – нарушил ветеран войны и рыбалки своё недолгое молчание, обращаясь ко мне, – что ты видишь?
Я недоуменно посмотрел на него. Действительно, что я вижу?
Я посмотрел на поплавок, белеющий яркой точкой на зеркальной глади воды, в которой, кажется, отразилось всё: и растущие на берегу плакучие ивы, грациозно целующиеся своими ветвями с неспешно бегущей серебристой водой, и белоснежные облака, и деревенские избы, отражённые в таинственной глади воды.
Что я видел?
– Красоту, – робко и восхищённо ответил я старому рыбарю, – я увидел красоту!
– А что это? – улыбнулся старый рыбак, – как бы это ты иначе назвал?
Взглянув на расходящиеся круги от гуляющей рыбы у моего поплавка, я предположил: – Красивое место, в которое хочется возвращаться вновь и вновь, и которое запомнится навсегда!
– Родина это, парень, – с какой-то нездешней грустинкой дал определение всему тому прекрасному, что я и он сейчас созерцали, – просто родина, твоя земля., место, где ты родился, где род твой. Там, где тебе хорошо, где тебя всегда ждут, где сердце и душа твоя, там и родина твоя!
– Это я понял, – согласился с ветераном я, – а в чём ваш секрет?
У старого рыбака клевало: его поплавок внезапно лёг на поверхность, затем резко ушёл под воду. Точно выверенным движением «везунчик» подсёк рыбу и не торопясь подвёл и достал из воды серебристого килограммового леща!
– В чём секрет, паря? – переспросил меня, довольно улыбаясь, рыбак, – А он прост, вот скажи, а может быть дороже что-либо или кто-либо твоих родителей и даже Родины?
Я засомневался в своём ответе, честно признавшись, что, мол, не знаю. На нашем небольшом заливчике, перегороженном плотами, сверкая на солнце чешуёй, гуляла и плавилась на поверхности воды неведомая рыба.
– А весь секрет мой, – раскрыл-таки свою тайну старый рыбак, – в том, что я Бога поминаю и… Родину. Прихожу на реку и прошу: Боже Святый! Помоги мне с рыбкой, и ты матушка-река не подкачай, вот всё у меня и получается! Таков мой секрет, паря, попробуй, не поленись!
Задумчиво посмотрев на старого рыбака и поняв, что он не шутит, я повторил про себя его слова. Не знаю, может и случайно, но в ту же секунду мой поплавок скрылся из виду, плавная подсечка и вот в моих руках играет на солнце серебром и исполняет свой танец долгожданный подлещик!
И пошло, и поехало!
Что ни заброс – поклёвка! Да, секрет старого рыбачка работает! Вот уже и полиэтиленовый пакет не вмещает пойманную рыбу, а она всё клюёт и клюёт!
Доставая и сматывая удочку, я со словами благодарности посмотрел на старого ветерана: – Спасибо за секрет, дядя Серёжа, он настоящий, истинный!
– Да я что, ничего, – простодушно улыбнулся в ответ старый рыбак, – пользуйся и запомни: по истине своей никогда не отступай от правды и не соглашайся со злом, иначе кровь Бога святого и на тебе будет, а этого допускать нельзя. Иди, паря, с Богом, иди.
Посмотрев вокруг, словно бы запоминая надолго, навсегда, неброскую красоту родной природы, глядя на зеркальную воду, в которой купалось как-то по-детски солнышко, я обернулся и посмотрел на счастливо улыбающегося старика.
– Да, теперь я понял, что значит Бог и наша… Родина!
Неспешно как-то, словно бы по мановению чьей-то волшебной руки, на небе установилась, даже без капельки дождя, прекрасная радуга, таинственно отразившаяся в зеркальных водах матушки Сухоны-реки.
Сурок
Из воспоминаний детства
Это было весьма давно, около сорока лет назад.
Однажды, возвращаясь с рыбалки, я увидел на земле маленького галчонка.
К нему бесшумно подкрадывался большой дымчатый кот.
А птенец, не видя приближавшейся опасности, прыгал по дороге. Я подошёл к галчонку и увидел, что у него подбита лапка. Галчонок доверчиво заковылял ко мне. Я взял его в руки и понёс домой, по дороге угостив обиженного кота серебристой сорожкой.
Придя домой, поместил кричащего галчонка в просторную клетку. Принёс ему семян, хлеба и воды. Он с жадностью набросился на предложенный корм и склевал его за несколько минут, запивая водой.
Поев, галчонок принялся чистить себе пёрышки.
Затем с заинтересованным видом стал смотреть за хомяком Скрягой, который ползал около клетки, блестя бусинками глаз.
Вскоре Сурок, так я назвал галчонка, требовательно застучал клювом по клетке.
Я открыл её и оттуда вылетел довольный Сурок.
Уселся на подоконник и с интересом стал клевать комнатные цветы. Я едва поспел, так как он своим крепким клювом уже повредил один цветок.
Взял птичку в руки. Она стала обиженно клевать мои пальцы, рвалась к цветам в безуспешной попытке завершить удачно начатое дело по уничтожению комнатного цветника.
Пришлось перенести Сурка в другую комнату, явно не изобилующую цветами. После чего я вышел из комнаты. Вернувшись к своему питомцу, увидел, что Сурок сидит на клетке с попугаями и довольно каркает.
… Так прошло несколько месяцев.
Сурок стал почти ручной птицей. Незаметно пролетела зима. Наступила весна.
Однажды, выпустив Сурка полетать, я засиделся на балконе. Вдруг рядом со мной пролетела большая стая галок. От неё отделился Сурок и сел на балкон. Потом впорхнул в комнату к своей клетке.
Я понимал, что ему не вечно жить в клетке, и сделал ему на чердаке удобное гнездо. Галчонок вскоре перелетел туда с галчихой, которая недоумённо смотрела, как я глажу его рукой по серой головке.
Летом у Сурка появились птенцы.
Сурок с галчихой неустанно летали, чтобы добыть им пищу. Мы тоже помогали: подкладывали хлеб, семена.
Так наступил август. Птенцы выросли и улетели. И Сурок тоже, перед этим залетев попрощаться на балкон.
Больше я Сурка не видел, но память о нём осталась до сих пор.
Спасибо тебе, Сурок.
У плотины
Из воспоминаний юности
Над величавой Сухоной-рекой разнёсся пароходный гудок.
Теплоход «Лермонтов», пеня воду, на самом малом, приставал левым бортом к пристани-барже, что стояла на речном мелководье.
Золотые лучики солнца весело заиграли на вывеске, прибитой к барже.
– Ше-ра, – по слогам прочитал, стоявший рядом, мальчуган лет шести-семи.
– Наконец-то приехали, – облегчённо вздыхаю я, и оторвав одну руку от удилищ, хватаюсь за поручень, так как в этот момент теплоход трётся о стенки пристани. И в этом трении чудится мне нечто змеиное, словно две огромные змеи сошлись в бешенном танце.
Рядом со мной какой-то толстенький дядя в белой панаме. Он укоризненно смотрит на меня и прокурорским тоном изрекает: «Ведь шестнадцатый наверняка тебе пошёл и в такие-то годы на рыбалку идёшь? Посмотри, ты на всём теплоходе один с удочками!»
Но это неправда.
То тут, то там копьями высятся удилища, их много, даже очень много.
– Ты только посмотри, какой день сегодня, – не отстаёт порядком надоевший мне дядя, – я бы в твои годы…
Но мне не удалось узнать, что делал бы он в мои годы, этот пожилой приличный мужчина.
С пристани на теплоход сбросили трап и увлекаемый потоком людей, я вскоре стоял на каменистом берегу, робко поросшем зелёной травой.
А день был действительно хорош: летнее солнце высоко стояло в зените, и довольно жарко припекало. Над моей головой таинственно шумели деревья, и разбуженная лёгким июньским ветром, тихонько, чуть слышно, перешептывалась трава, а рядом с плотиной глухо шумели воды величественной красавицы Сухоны.
Сухона в этом месте особенно широко разлилась, и с небольшого возвышения, где я стоял, мне было видно всё: и белоснежные облака, отражённые в воде, низко и неспешно плывущие над рекой, и пенные барашки завихрений и волн от работающей плотины, несущиеся по зеркальной глади воды, десяток легковых машин на том берегу, и даже рыбку, серебром сверкавшую, на удочке рыбака.
Подхожу поближе к воде, скидываю рюкзак и снаряжаю удочку, потом подхожу к бешено несущейся воде и плавно закидываю. Насадку мгновенно сносит, я иду вслед за ней по берегу. Тем временем поплавок теряется в сгустке пены, но вот снова выплывает, и, вдруг, с размаху ныряет под воду. Плавно подсекаю и в ту же минуту каждой клеточкой своего тела чувствую неистовые рывки рыбы.
Коротким рывком выдёргиваю рыбу из воды, и вот свой танец исполняет крупный горбатый окунь, ударяя ярко-красным хвостом по каменистому берегу.
Приподнимаю его на лёске, вынимаю крючок, и налив воды в котелок, который по своим размерам, мог бы поспорить с любым предметом, отпускаю окуня в котелок.
Пускай плещется.
Подхожу вновь к воде и через минуту тащу упирающегося язя, весом около килограмма.
И пошло, и поехало, что ни заброс – поклёвка!
Через час-два котелок не вмещал пойманную рыбу.
Среди пойманных рыб были окуни, судачки, подъязки, подлещики и, конечно, завсегдатаи любого водоёма – ерши!
Незаметно пролетело время ловли, пора домой.
Посмотрев на воду, я увидел бисеринки дождя, которые превратились уже через полчаса в настоящий ливень.
Подходя к городу на том же самом теплоходе «Лермонтов», и видя издалека заводские трубы родного Сокола, я подумал: «Вот было бы хорошо, если у нас в городской черте такая ловля была!»
И с грустью посмотрел на промышленные стоки целлюлозно-бумажного завода, выбрасывающего в реку зеленовато-мутную грязь.
Ничего не изменилось.
Всё шло по-старому.
Над водой летала серая чайка и удивлённо смотрела на грязь, плывущую по реке.
Ёник
Как-то летним вечером собрались два братана по младости своей на ночную рыбалку на речку, что несла свои животворящие воды неподалёку от их деревенского дома. Взяли с собой удочки, палатку, большущий котелок под рыбу, в общем, много чего взяли. Придя на реку, по первянке закинули братаны свои уды в реку, поставили палатку и стали ждать клёва.
Но что-то не заладилось у них с рыбалкой. Клёв, как говорится, отсутствовал напрочь. А коли так, то пошли наши братаны по лесу прогуляться да заодно дровишек для ночного костра заготовить. Вовсе даже недалеко отошли они от реки, как услышали какой-то шорох и шебуршание на земле. Присмотревшись, заметили они в траве двух молодых маленьких ежей. Один, что попроворнее был, спрятаться от них успел, а другого они поймали. Назвали они, значит, пойманного колючего пленника Ёником, а сбежавшего Ёшкой, по аналогии с известным мультфильмом.
Взять хотели они Ёника с собой, но посмотрев на его умилительную мордашку, жалостливо поблёскивающие бусинки чёрных глаз, сжалились и отпустили ежа под небольшую мохнатую ель.
И что вы думаете?!
Минуты не прошло, как к отпущенному на свободу Ёнику, подползла поющая свою какую-то бурчащую ежинную песню, Ёшка. Встретившись, ежи радостно соприкоснулись своими колючками и оживлённо поползли по своим лесным владениям.
Вернувшихся к своим удочкам братовьёв ожидал сюрприз в виде клюнувших на их насадки пары приличных язят!
Да, их рыбалка продолжалась!
Над рекой пели свои вечерние песни соловьи, а где-то в лесу, в траве копошились и пели свои негромкие скрипящие мелодии маленькие ёжики.
Лужа
Ох и красива Кубена-река в лучах алого рассвета!
Северная вологодская красавица не торопясь несла свои чистые родниковые воды, играя на мелководье порогами пенных завихрений и брызг, образуя на спокойных глубинных местах ямы и омуты, в которых скапливалась не потревоженная никем рыба.
Да, хорошо в мае на реке!
По пересохшему заливному лугу, робко поросшему юной травой, пахнущей цветущим нектарным разнотравьем, шли с лёгкими самодельными удочками в руках юные мальчуганы Петя, Гриша и Вася, осторожно перешагивая небольшие лужи, оставшиеся от большой отступившей воды, ибо нерестовое половодье закончилось, и река вернулась в свои берега. Облавливая самые интересные места, наши рыболовы шли по направлению к их дачному посёлку, угадывающемуся по пению утренних петухов, разросшемуся до невиданных размеров из маленькой деревушки Пахино. То, что у наших рыбачков лов, мягко говоря, не задался, было видно по их пустым полиэтиленовым пакетам, трепыхавшимся на ветру в руках у детей. Надеясь поймать что-нибудь хотя бы на радость кошкам, они периодически останавливались и забрасывали свои удочки в наиболее красивых и заманчивых местах.
– Да-а-а, – авторитетно произнёс самый старший из мальчуганов десятилетний Петя, и скептически посмотрел на их пакеты под так и не пойманную рыбу, – правильно мне дед говорил, что после нереста на удочку хоть обловись – ничего не поймаешь!
– И то, правда, – поддержал его Гриша и покосился на поплавок, который не торопясь двигался вместе в речным течением, – за всё утро ни одной поклёвки.
– Что им только надо, этим рыбам? – посмотрел на ребят рыжеволосый конопатый Васёк, – и червей им предлагали, и бабочек, и стрекоз, – ничего! Не берёт и всё!
– Взрослых надо слушать! – засмеялся Петя и предложил, – Всё, ребята, находился я, ноги уже гудят, сматываем удочки!
– Вся-то правда, давно пора, – поддержали его друзья, и смотав удочки дети пошли вдоль реки к их дачному посёлку.
Пройдя где-то метров сто, они наткнулись на речной кустарник, буйно росший на самом берегу реки. Ранним утром наши рыбачки обошли его стороной, а сейчас ими овладело какое-то любопытство и, продираясь через молодые ветви приречных кустов, наши ребята неожиданно для себя обнаружили у самой реки, буквально в паре метров от берега, большую и широкую лужу, глубиной не более сорока сантиметров. Было видно, что эта лужа, оставленная после нерестового половодья, стремительно мелела и обсыхала. Решив форсировать данное водное препятствие, ребята разулись и стали переходить по мягкому песку эту небольшую водную преграду. Вдруг Васёк испуганно ойкнул: его ног коснулась проплывающая рядом с ним неведомая рыба. Присмотревшись повнимательнее к луже, ребята изумлённо застыли на месте, как они раньше не заметили этого: вся лужа, потревоженная их присутствием, буквально закипела и ожила от множества маленьких и крупных рыб, которые выскакивая на поверхность, плюхались обратно в воду этого мини-водоёма. Очевидно, что вся эта рыба осталась здесь именно после нерестового половодья и разлива реки. Над этой лужей грозно летали современные гидровороны – чайки, слетевшиеся на лёгкую добычу.
