скачать книгу бесплатно
Мастер хмыкает, проходит в закуток, который я даже и не заметил в сумраке кузни, чем-то там гремит и выносит берестяной короб.
Выходим на улицу, присаживаемся на всё то же брёвнышко. Короб мастер ставит перед собой и жестом фокусника откидывает крышку.
Очень мне интересно, как он будет пайку свою делить, вспомнит ли про собаку. Хотя, попробуй про такого не вспомни, вон как слюни висят. Головня делит всё на троих, каждому достаётся кусок лепёшки и шматок варёного мяса. Тут же на бревне режет луковицу на двоих. Откуда-то достаёт глиняную миску и наливает в неё молока из кувшина. С опаской придвигает ближе к собаке.
Боюсь накосячить, поэтому жду, когда мастер первым приступит к еде. Вдруг надо богам кусочек кинуть или ещё что, но тот просто и без затей вгрызается в мясо и запивает лепёшку молоком, предварительно отлив и мне порцайку в глиняную кружку. С большим энтузиазмом следую его примеру, и очень скоро всё хорошее в этой жизни, как всегда, быстро заканчивается. Поспешаю ещё и потому, что моя собака проглотила всё как крокодил за раз и уселась напротив меня заглядывать прямо в душу своими жалостливыми глазами. Может, ещё что дадут? Но тут пайка одному только-только.
– Благодарствую, мастер, за угощение. – Поворачиваюсь к нему. – Где можно кружку ополоснуть?
– Да вон, в кадке вода, потом на полку поставишь.
Быстро ополаскиваю свою кружку и Громову чашку, так как на тропинке появляется какой-то поселянин.
– Пойдём мы, пожалуй. До завтра.
– До завтра, – эхом откликается кузнец.
Пора возвращаться назад в воинскую избу, надо поддерживать старые знакомства и заводить новые. Потому как – всегда пригодится. Да и теперь становится жизненно необходимо научиться хоть немного владеть разными острыми железками. Уж всяко не помешает, потому что время на дворе такое.
Так, не спеша переваривая полученный обед, медленно возвращаюсь к назначенному мне для постоя месту.
Глава 3. Работа, работа…
Домики практически все одинаковые – вокруг заборчики из жердей, символического вида, видимо, обозначают границы владений. Улица чистенькая, мусора и грязи нет, только пыль. Да и где её только нет, везде она проберётся. Под заборами зеленеет трава вперемешку с лебедой. Смотрю и думаю, между моим временем и этим бездна веков и практически ничего не изменилось, те же домишки, та же трава, те же изгороди. На заднем дворе вижу навесы для хранения сена и клети для скота и птицы, дальше что-то вроде огородов. Только не видно, что там растёт, но народ возится в земле. Как деревней пахнет – запах из детства. А ещё ведь где-то должно быть стадо, молоко у кузнеца я пил, вон на сенниках крышки почти опустились, сенокос скоро, значит. И опять замечаю, что собачьего лая совсем не слышно.
Так, размышляя и посматривая по сторонам, мы с Громом доходим до калитки в изгороди, где в воинской избе мне обещали временный приют.
Проходим в калитку – никого нет, тишина. В избе тоже пусто – видать, хлопцы службу тянут. Посидим немного, отдохнём, да и пойдём на воздух, встряхнём организм. Разминочку сделаем, тяжести поворочаем – надо соответствовать времени.
Спустя примерно полчасика выхожу во двор и минут тридцать разогреваю и растягиваю мышцы.
Потом плавно перехожу к нагрузкам. Удивительно, но нагрузки выдерживаю абсолютно спокойно. Раньше мешок цемента поднимешь, сразу давление к небу подскакивает и голова болит, а тут хоть бы хны, никаких патологий. Интересно, надо бы проверить это предположение. Но не сегодня. Вот завтра начнутся земляные работы, тогда и будем делать выводы. Если всё так, как я думаю, то мне, похоже, наконец-то обломилось чёрное полированное музыкальное чудо под кодовым наименованием «рояль в кустах». Вот было бы здорово!
А вот ещё вопрос из вопросов, есть ли тут баня? Уж очень попариться хочется. Я, конечно, по пути всё время купался, но это не то. А пока схожу-ка я на реку ополоснусь, пропотел сильно, пока нагружался.
Подошёл к воротам, поздоровался со стражниками. Оказались те же самые. Похоже, стоят постоянно, без пересменки. Спросил, где лучше искупаться, чтобы никого не испугать своим белым телом. Ребята посмеялись и указали место за мостками, в кустах, метрах в ста. Мол, там тихо и песочек.
Пока купался и обсыхал, валяясь на действительно хорошем пляжике, в голову пришла идея завтра на ручье поставить верши. Добавка в виде жареной рыбы не помешает. Интересно, а соль тут есть? Надо узнать.
Возвращаясь, поинтересовался у стражей ворот, где Мстишу найти.
– Будет поздно вечером, – кратко ответил старший.
Надо будет познакомиться с ними, а то в моём представлении один – старший, другой – младший. Не дело.
Пока никого нет, схожу-ка я поищу гончара, надо вопрос с посудой для себя и собаки решить. Может, удастся что-то старое и ненужное выцыганить за бесплатно.
Спросил, как пройти. Оказалось, почти рядом – через дом. Сходим, посмотрим.
– Есть кто дома, войти можно? – вопрошаю в темноту дверного проёма.
– Погоди-ка немного, сам выйду, – слышу в ответ.
Под маленьким окошком присаживаюсь на почти такое же брёвнышко, как и у кузни. Здесь верхняя часть бревна отёсана и уже больше похожа на скамью. Вытягиваю ноги – хорошо.
Собака бухается рядом, почти придавливая их своим немалым весом – еле успеваю убрать в сторону.
Сижу – воздух жаркий, напоён ароматами горячего знойного лета. Холодного пива бы кружечку…
Громчик насторожил уши, значит, сейчас появится хозяин гончарни.
И точно, дверь распахнулась, и на порог ступил ещё один колоритный абориген. Но, в отличие от кузнеца, этот персонаж полностью соответствовал своему званию.
Среднего роста, аккуратная борода и усы, ровно остриженная голова. Одежда чистая и опрятная, расшитая узорами, на ногах что-то вроде тапочек из кожи. Лоб перевязан разукрашенной ленточкой.
Я даже как бы застеснялся своего бомжацкого вида.
– Доброго здоровья, уважаемый. – Встаю и наклоняю голову, изображая уважительный поклон.
– И тебе здравствовать. – Зеркально повторяет моё движение и вопросительно смотрит на меня.
– Уважаемый мастер, к моему огромному сожалению, разбойники отобрали всё моё имущество и все деньги. Поэтому купить я у вас пока ничего не смогу. Сам-то я обойдусь, а вот для собаки не найдётся ли у вас какой-нибудь отбракованной миски? Как только подзаработаю, сразу же рассчитаюсь.
Взгляд мастера перемещается с меня на Грома, как бы оценивая, потом опять на меня. Полное ощущение, что у собаки шансов в положительной оценке больше.
Наконец мастер пришёл к какому-то выводу, кивнул головой.
– Погоди чуток, посиди вот на лавке. – Развернулся и скрылся в своей тёмной мастерской.
Я не гордый, могу и посидеть. Плюхаюсь на лавку с глухим стуком – исхудал, совсем костлявый стал.
– На-ко вот эту. Думаю, лучше всего подойдёт. – Подаёт мне что-то типа глубокой миски из глины, литра на три.
– Благодарю, уважаемый. – Принимаю с благодарностью дар и осматриваю его.
Отличное обожжённое изделие – настоящая керамика. Почему же до кирпича мысль не дошла?
Интересно, здесь глазурь уже знают или ещё нет? Спрашивать пока не стану, присмотрюсь сперва. Или Головню поспрашиваю.
– Сколько я вам должен останусь? – Поднимаю взгляд на мастера.
– Да нисколько, для пса не жалко. Ещё что хочешь?
– Пока ничего не хочу, то есть хочу, но не имею возможности, а в долги залезать не буду. – На прощание раскланиваюсь с мастером и возвращаюсь к своему временному, хочется на это надеяться, пристанищу.
Опять никого нет, тишина в огромной избе, только пыль золотыми искрами сверкает в луче солнца над столешницей.
Оставляю теперь уже собачью миску под моей лавкой. А пойду-ка я опять через кузню к ручью и более подробно всё там осмотрю и размечу, что где ставить. Заодно спрошу у Головни нож и нарежу лозы для верши. Время ещё есть, и что его попусту терять? Дело делать надо.
С такими мыслями подхватываюсь с лавки и ныряю в солнечное пекло. По голове бьёт кувалдой летняя жара – надо сделать себе кепку, что ли.
Кузница встречает звонкими ударами молотка – идёт работа у мастера. Надо подождать.
Заглядываю в проём дверей и, поймав взгляд Головни, киваю ему. Возвращаюсь на привычное уже место. Собака плюхается рядом и укоризненно смотрит на меня, мол, сколько ты ещё, хозяин, бегать туда-сюда будешь?
Пока жду хозяина, пытаюсь вспомнить хоть что-то о событиях этого времени. Помню только, что была постоянная грызня всех племён между собой. Кстати, именно поэтому и призвали на княжение Рюрика с братьями. А ведь братья-то недолго просидели на княжении, что-то около двух лет, кажется. Интересно, как это оба князя одновременно в разных княжествах заболели и скончались, а земли их отошли под управление старшего брата? Не бывает так. Но этот вопрос оставим пока.
Значит, мне здесь за этот год необходимо развернуть производство кирпичей, для чего необходимо найти несколько помощников и начать класть печи. Думаю, начнём с вытяжной трубы для кузни, после этого наверняка десятник решится расстаться с каким-то количеством денег. Там и трактирщик никуда не денется. А про простых людей и говорить нечего. Вопрос только в наличии платёжных средств у местного населения. Если будет достаточно кирпичей и налажено их производство, то на одну печь мне нужно около двух недель. До поздней осени предстоит напряжённая работа, даже не работа, а впахивание, каторжный труд, по-другому и не назовёшь. Но за это время, надеюсь, моё благосостояние и авторитет достигнут неимоверных высот, и можно будет двигаться дальше. Это была шутка, но в каждой шутке есть доля истины. Малая или большая – зависит от самого шутника. После этого надо перебираться ближе к Изборску и налаживать отношения с князем. У меня на это остается ещё около года или чуть больше.
Так, размышляя о приятном, дождался, наконец, кузнеца. Тот появился в дверях с кружкой и, отдуваясь, отхлёбывал её содержимое.
– Что, не расстаться никак, или понадобилось что? – Ухмыляется.
– Да вот думаю, зачем время терять, пойду, размечу площадку, если дашь, чем работать. – Встаю с лавки.
– Что ж не дать, дам конечно, дело-то нужное и общее, пошли, отберём, что понадобится. – Разворачивается и скрывается в проёме.
Отбираю лопату, топор, что-то вроде одноручной пилы и хороший нож. Прошу сделать десяток скоб. Мастер в недоумении. Тут же на закопчённом бревне стены мазюкаю пальцем рисунок, показываю на пальцах нужные размеры и объясняю, для чего это нужно.
Обещает сделать к завтрашнему дню.
Забираю инструменты и отправляюсь на берег. Ещё раз осматриваюсь и отправляюсь к ближайшим кустам за кольями. Буду всё размечать. Как хорошо работать железным ножом, не сравнить с моим убожеством из камня. Прогресс рулит!
Размечаю место под ямы и навес, выбираю, где будет стоять печь для обжига отформованного кирпича, забиваю колья. В лесу валю несколько небольших сосен для навеса, обрубаю ветки, размечаю на глазок брёвнышки и распиливаю их на заготовки для стоек каркаса стен и балок крыши. Шкурю и отношу на берег. Отдохнув, приступаю к яме для замешивания глины. Дело идёт споро, грунт лёгкий. Углубляюсь на пару штыков лопаты, больше пока не нужно. Всё укрепляю жердями, переплетаю вершинки лозой и обмазываю той же глиной. Глину пока собираю в воде, благо её тут хватает. Выкладываю мокрую липкую массу на дно и разравниваю. Пусть сохнет.
Отхожу чуток и осматриваю плоды своих трудов. Мне нравится, и я доволен.
Теперь дело за ямами под стойки навеса для сушки кирпича-сырца. Пока иду к вбитым колышкам, вспоминаю, сколько грунта было перекидано во времена бесшабашной курсантской юности. А сколько траншей было выкопано… Да уж, первый курс, это просто физическое выживание. Недаром даже поговорки у нас в училище ходили про каждый из четырех курсов. Так вот, про первый курс у нас говорили так: «Приказано выжить!» И выживали ведь. Хотя и уходили некоторые ребята, не выдерживали нагрузок. Естественный отбор в действии. Но зато после первого курса ты автоматически становился полноправным курсантом, со всеми плюсами в виде лётной пайки, определённого послабления в службе и более выраженного уважения со стороны преподавательского и батальонного начальства. До сих пор своего ротного вспоминаю добрым словом. Настоящий отец-командир! Огромное спасибо тебе за науку жизни!
Что-то я отвлёкся, развоспоминался.
Кстати, а усталости-то нет! Сегодня столько сделано, а скачу как молодой, практически пашу без перекуров. И голова не болит от нагрузки. Видимо, да, всё-таки тот самый рояль. Вот это действительно радует, это мне жизненно необходимо. Ибо мне придётся впахивать как полковому коню, чтобы успеть всё, что напланировал, сделать до поздней осени. Точнее – до заморозков.
Выкапываю неглубокие, на полметра, ямы под столбы. Глубже не надо, это же овраг и ветра здесь большого не будет. Всё свяжется между собой, поставлю подкосы, и стоять моё сооружение будет всю оставшуюся жизнь, пока столбы не сгниют. Можно было бы даже и не вкапывать, но вдвоём эту конструкцию не собрать тогда. Теперь нужно по берегу насобирать камней для того, чтобы забутить опоры. Да и на основание под печь камня много нужно. А почему бы мне заодно тут жилую времяночку не соорудить для себя – лето, тепло и ночи, опять же, тёплые? Отгорожу-ка я себе уголок под навесом. Это мысль дельная, заодно и присмотрю тут за всем.
Перед тем, как начать собирать камни, нарезаю охапку лозы. Пригодится и вершу сплести, и корзину для переноски чего-нибудь. Придавливаю в ручье камнями – пусть отмокает.
Ну что, как говорится, пришло время собирать камни. Вот и пойду их собирать, потому как их нужно много.
Постепенно гора камней растёт. Сразу же сортирую на две кучки. Первая пойдёт для фундамента печи и вторая – для столбов. А интересно, известняк тут есть? Надо завтра Головню спросить.
Всё – кажется, устал. Силы как-то разом закончились. Сдулся. Пора заканчивать работу и двигаться в сторону места временной дислокации.
Может, нам с Громом и с ужином повезёт? Возвращаемся по уже натоптанному маршруту. Кузня встречает тишиной, никого нет. Идём дальше. Народу на улице прибавилось, слышится мычание с околицы. Значит, стадо на подходе. Наконец-то вижу воинскую избу, прохожу в калитку. Уф, ощущение – как будто домой пришёл. Никого ещё нет, помещение встречает тишиной. И что мне делать?
Есть-то как хочется, а нечего. Придётся ждать, и, если никого не будет, лягу спать голодным.
Завтра делаю вершу, пора переходить на самообеспечение, у кузнеца тоже могут быть не бесконечные запасы. Он хоть и обещал поставить нас на полное довольствие, но совесть-то надо иметь. Соли только бы дал.
По пустой избе слоняться неохота, и я ложусь туда, куда мне показал десятник. Подремлю. Громчик подкатывается под лавку. Пусть спит, не буду выгонять, да и лень.
Вскидывается собыш, и я открываю глаза. Вроде только что заснул, а в избе темно. На улице слышу голоса и выхожу на крыльцо. Наконец – то вернулись бойцы с десятником. Отойду в сторонку, нечего тут маячить, если нужно будет, то позовут. Присаживаюсь на камушек, он ещё тёплый, остыть не успел, и замираю. Как же спать хочется. Закрываю глаза и выключаюсь сразу.
Просыпаюсь оттого, что меня трясут за плечо.
– Изяслав кличет, вечерять будем.
Поднимаю голову – Ждан.
– Иду. – Еле-еле распрямляюсь, всё затекло.
Дружинник уходит, опасливо оглядываясь на настороженного Грома.
Чуть отстав, захожу в избу. Надо же посмотреть, как тут принято за стол садиться, а то могу сделать что-нибудь не так, потом замучаюсь оправдываться. Вижу, как Ждан просто садится на лавку и начинает есть. Наклоняюсь к Мстише:
– Извини, а как тут принято за стол садиться? Что сделать перед едой надо?
– Садись, ешь. Потом расскажу, – отвечает, улыбаясь.
Прохожу на своё место, киваю десятнику и получаю такой же кивок в ответ. Сажусь, передо мной глубокая миска с чем-то дымящимся, кусок хлеба и кружка. Ложка деревянная лежит – видимо, для меня приготовлена. Пододвигаю миску к себе поближе. Вкусно, что-то овощное с мясом. В быстром темпе съедаю половину, другая половина пойдёт Грому. В кружке – компот из ягод, правда, не сладкий. Пью мелкими глоточками, чтобы посмотреть, что народ после еды с посудой делать будет. Опростоволоситься очень уж неохота.
Из-за стола поднимаюсь последним и, забрав свою и Громову миски, выхожу вслед за всеми во двор. Отметив, куда все пошли мыть посуду, зову Грома и иду с ним за угол.
Вываливаю в его посудину остатки кулеша.
– Сегодня тут будешь есть. – Жду, когда миска опустеет, и, подхватив её, несу на мойку. Быстро ополаскиваю и возвращаю посуду на свои места.
Пока я возился, народ разошёлся по делам. Кто – то амуницию перебирает, а кто-то в кружок собрался. Слышу негромкий разговор, прерываемый смехом. Ну да – телевизора ещё нет, да и газет с журналами пока не придумали.
У крылечка меня поджидает Мстиша:
– Пошли, посидим на лавочке, расскажу тебе кое-что.
Присаживаемся. На улице светло – знаменитые белые ночи, которые будут воспеты пока ещё не родившимися поэтами, стрёкот цикад и настойчивый, дабы не сказать больше и хуже, писк комаров.
Но, несмотря на этот маленький недостаток, очарование бархатных сумерек мягко обволакивает нас со всех сторон, и мы умиротворённо замолкаем и какое-то время сидим и просто слушаем эту волшебную музыку. Тёплый ночной воздух настолько чист и напоён ароматами трав и цветов, что возникает ощущение медовой густоты, и я понемножку откусываю кусочки этого нектара.
– Так вот. – Кашлянул мой собеседник, разрывая это очарование. – Ты человек пришлый и наших обычаев не знаешь, вот меня Изяслав и попросил с тобой поговорить об этом. У каждого человека боги должны быть в душе постоянно, и он всегда с ними общается, советуется, просит о помощи, содействии или наставлении. Боги всегда с нами – запомни это. Просыпаясь, начиная работу, садясь за стол, отправляясь в путь, ты всегда приветствуешь их и благодаришь за прошедшую ночь и наступающий день, за еду, за то, что ты всё ещё жив и топчешь эту землю. Пойми – ты не разделим с богами. Да и как можно разделить одно целое? Садясь за стол, мы про себя благодарим богов за то, за что каждый считает нужным и у каждого это что-то своё, личное, и другим об этом знать совсем не нужно. Ты можешь поблагодарить и вслух, это твоё дело, но только поблагодарить. Конечно, тебе обо всём этом поговорить бы со жрецами, но пока ничего не получится, рано ещё, – медленно, как бы сомневаясь, договаривает мой сосед. – Да, я думаю, остальное ты и сам позже узнаешь, а пока просто постарайся больше присматриваться к другим, кто, что и как делает, и когда, – дополняет осторожно. – Но ты всегда можешь спросить меня о том, что тебе покажется непонятным.
– А я слышал, что нужно кусочек в костёр бросать для богов и глоток из кружки отливать им же каждый раз, – решаюсь спросить.
– А нужны ли богам все эти куски и глотки? Ты только представь, сколько людей вокруг и что будет там наверху, если каждый, хотя бы раз, пожертвует по кусочку или глоточку – да свод обрушится! – Хмыкает Мстиша. – Есть свои моменты, когда всё это необходимо сделать, но это я тебе потом расскажу, а пока постарайся понять то, о чём я тебе сказал.
Как интересно, а я-то думал, что тут мрачные древние века, где ничего не делают без ритуального подношения или жертвоприношения. Ведь читал же книжки обо всём этом, а тут вот оно как, на самом-то деле. А может, меня в параллельную историю забросило? Мало информации, очень мало…
– Пошли спать, поздно уже. – Встаёт мой учитель.
– Иду…
