скачать книгу бесплатно
– Ты совсем с ума сошла?! – мама прижала ладони к щекам. – Зачем ты ей это рассказала?!
– Мам… – Лана плакала и расчёсывала руки до крови.
– Прекрати! – мама шлёпнула её по ладоням. – Ты хоть понимаешь, что натворила? Теперь все поймут! Все!
– Да нет, мам, Катя никому не расскажет. Она же моя лучшая подружка. Как я могла от неё это скрывать?
– Я же тебе сказала, что никому! Ни-ко-му! Ты совсем глупая, да?! Совсем без мозга?!
Мама никогда раньше такого себе не позволяла. Ни разу Лана не слышала от неё бранного слова. А тут, впервые за двенадцать лет, она разорялась, тряслась от злости и ужаса, и будто бы из последних сил сдерживалась, чтобы не ударить родную дочь.
– Дело же не только в тебе! Как ты этого не понимаешь?! Все догадаются, что это ты. Все! Даже если она сейчас и смолчит, то после… – она обрушилась на диван и скрылась в потемневших ладонях. Руки её сжались в кулаки, и она начала себя бить.
– Мамочка, нет! Прекрати! – Лана пыталась её остановить, хватала за запястья. И на её руках оставались тонкие шкурки слезающей кожи.
На следующий день Лану встретили в школе перешёптываниями за спиной и откровенными смешками.
– Да ты ж поехала, дура!
Каждый считал своим долгом отмочить казавшуюся ему остроумной шутку. И Лана с горечью поняла, что мама была права. Что дружба – это не то, что о ней пишут в книгах.
Кате хватило и дня, чтобы разболтать самый большой и страшный секрет, который ей доверила Лана.
И тогда она для себя поняла, что больше никогда и никому не поверит.
– Сходим в кафешку после работы? – Валя отчаянно присосалась к третьей кружке кофе. – Так хочется просто расслабиться и почувствовать себя человеком, а не обслугой. Бесят! Просто достали! Какого чёрта они считают, что могут мне тыкать с порога и обращаться со мной как с дворнягой?! У меня, вообще-то, две вышки и красный диплом! Я, блин, пять лет отпахала прокурором! Они даже не знают, кого я сажала! – она грохнула кружку на стол, и кофе расплескался на неубранные кисти. – Чёрт!
Лана тут же подхватила кисти и сунула их под струю воды.
– Присядь, – она погладила Валю по спине и расторопно вытерла разлившийся кофе.
– А тебя не бесит, что они тыкают, а? Разве не бесит?
Лана пожала плечами.
– Там я была, блин, Валентиной Степановной, а тут – Валечка! Ва-а-алечка!!!
– Да, Валь… давай сходим в кафе… хорошо…
– Тебя реально не бесит?
– Ну… – Лана хохотнула. – Я-то Валентиной Степановной не была…
Валя замялась, немного поубавила пыл.
– Да просто, блин, все говорили, что я пожалею. Что там перспективы, карьерный рост. А у меня вот здесь уже всё это сидело. Вот здесь, понимаешь?! Думала, расслаблюсь, никаких тебе нервяков. Ага! Как же! Расслабилась!
– И чё это тут за истерика? – начальница вошла тихо и грозно. – Не нравится? Кто тебя держит-то? Валентина Степановна.
Валя поджала губы, опрокинула в себя остатки кофе и выпрямилась.
– Уже и поистерить нельзя?
– Истерики будешь закатывать у себя дома мужу своему. А у меня тут – приличное место. Поняла?
– Ага, – Валя вытаращилась в зеркало и подправила макияж. – Поняла.
Начальница окинула обеих взглядом и удалилась в свой офис.
После окончания рабочего дня и почти всех довольных клиенток, Лана потягивала горячий шоколад в тихой кофейне. Валя продолжала бухтеть про свою нелёгкую жизнь и ненависть к каждой, кто зовёт её Валечкой.
Лана слушала, кивала, пожимала плечами, когда Валя удивлялась, как только её всё это неуважение не бесит, и держала язык за зубами. Такой же ошибки, как с Катей, она больше не допустит никогда.
Лана пыталась совсем без людей. Закрыться ото всех. Избегать. Прятаться. Но это было сильнее её. Ей хотелось видеть улыбки, болтать, чувствовать себя причастной. Пускай и больше молчать, чем говорить, но быть рядом. Среди людей, которые могли её назвать не подругой, так хоть приятельницей.
– Ой ладно, выговорилась, – Валя растеклась по диванчику и улыбнулась. – Но ты меня, слушай, конечно, вообще удивляешь. Как ты этой балде малолетней кисточку в глаз не вставила, а?
Лана только махнула рукой. Ну не понравился девочке макияж. Ну не хотела она за него платить. Мелочь какая – по сравнению с тем, что предстояло.
– Я бы её просто урыла! Но Дмитриевна молодец – тут она за тебя глотку грызла. И не слушай вообще никого! Ты – реальный профессионал!
– Спасибо, – Лана даже на немного забыла обо всех ужасах и позволила теплоте комплимента согреть дрожащую душу. Начальница и впрямь за неё заступилась и заставила девушку заплатить по полному прайсу – даже скидку зажала.
– Знаем мы, блин, таких! Начитаются всякой мути, типа все им будут бесплатно жопы лизать, если они бложик дурацкий ведут – ага, щазззз! Я ей там уже в камментах насрала, – Валя загоготала и показала Лане экран.
С него таращилась та самая девушка в её макияже, а под фото был разгромный пост – якобы и кисточки у них грязные, и у визажистов руки не из того места растут, и кофе у них подают невкусный .
– Да ты смотри! Смотри, что я этой дуре-то написала! Кофе! Кофей ей, блин, наш не понравился! Так поди не кофейня-то, а! И она, нет – ну ты посмотри, врёт же, что не такой макияж заказала – нормально?
– Да уж… – Лана нахмурилась. В груди сжало. И ради вот этого Егор и Иван?..
И ради таких, как тот ушлый торгаш?
Нет. Нет, нельзя так думать. Не Ланино это дело судить.
Её дело другое.
– Эй, ну ты чего? – Валя спрятала телефон. – Не загоняйся. Больше она не придёт. А придёт – так я ей устрою!
Лана поджала губы, утихомирила внутреннюю войну, тяжело вздохнула. Тяжело… боже мой, ну как же хотелось всё рассказать! Как же хотелось поделиться хоть с одним человеком! Но урок двенадцатилетней давности был выучен хорошо, и Лана сдержалась.
С неба сыпали снежные хлопья. Ложились на выпадающие ресницы. Лана смотрела на их танец в свете уличного фонаря и думала о том, как было бы хорошо просто волноваться о будничных мелочах, о карьере и тяготах выбора.
У неё выбора не было. У неё был только один путь.
Когда-то она верила, что могла выбирать. Что могла стать кем-то… кем только захочет. Но всё было предрешено. Она просто должна была выполнить то, что нужно было выполнять каждые двенадцать лет. Так делала её мать.
Так делала её бабушка.
Так делали все женщины в её роду с незапамятных времён.
И только это могло сохранить человечество.
– Ты пойми, – мама гладила её растрёпанные волосы. Лана тогда только узнала, кто… или что она. И что ей уготовано сделать, – так надо. Так устроен мир, и не нам это судить или искать виноватых. И уж не брать на себя за это вину. Понимаешь?
– Нет! Нет, не понимаю!
– Тише, тише. А я вот тебя понимаю. Слышишь? Я же тоже думала, что… что так нельзя… что… но только так и можно… только так…
И вот Лана снова и снова возвращалась в события двенадцатилетней давности, будто заново проходя весь тот ужас девочки, которой к своим двенадцати предстояло отвечать за весь мир.
Вместо того, чтобы пойти домой, она поднялась на этаж выше и позвонила в Иванову дверь. Послышались шаги, шум замка.
– Привет! – он улыбался.
– Привет… – Лана тоже попыталась.
– Ты что-то хотела? Или просто на чай?
– Хотела на чай.
Они опять сидели на кухне и говорили о ботанике. Иван так был помешан на своих цветах и растениях всего мира, что Лана потихонечку влюблялась в каждый лепесток и тычинку. Он рассказывал настолько увлекательно, что невозможно было поверить, что в этом мире существовало что-то прекрасней крестоцветных или голосеменных.
Заболтались так, что уже и таймер отключил лиловые фитолампы, а чай всё не кончался, и Лана никак не могла заставить себя уйти.
Пусть хоть дни, минуты, мгновения, но она попробует быть обычной девушкой, которая влюбилась. Обычной двадцатитрёхлетней девушкой, которой так хотелось любить.
– А ты не хотела бы попробовать орхидею?
– Съесть, что ли?..
– Да нет! Выращивать. Раз у тебя с фикусом получилось. А я, если что помогу.
– О… ну не знаю… давай?..
– Отлично! Как тебе эта? Это Фаленопсис Джихо Саммер Лов.
– Лов?
– Хэ… ну да, – Иван тут же опустил голову, засуетился.
– Символ любви? – Лана осторожно положила руку ему на плечо.
Он замер, с трудом сглотнул и осторожно посмотрел на пристально глядевшую на него Лану. Цветы, символ любви, аромат чая. Лана положила вторую руку ему на грудь и потянулась губами к его губам.
Она ждала этого так давно. В своих фантазиях не раз целовала его губы и гладила на удивление мягкие волосы. Даже порой, чего греха таить, торопила время, чтобы ей уже пришлось это сделать.
Но он отшатнулся.
– Почему?..
– Что? – Лана отступила назад. Вот уж нет. Такого быть не должно.
– Ну… ты тогда так отстранилась… нет, я, конечно же, рад, что мы опять стали общаться, но в прошлом году ты просто…
– А… прости, – она передёрнула плечами.
Да, они могли быть вместе уже в прошлом году. И всё это время могли целоваться, обниматься и заниматься любовью.
Чтобы потом было ещё больней.
Чтобы было нечеловечески сложно.
– Просто я тогда… я была не готова… мы как-то так с тобой хорошо стали общаться, и я… м… испугалась?
– Испугалась чего?
– Ну… что всё станет серьёзно…
– Хм… – Иван задумался. – А… это страшно?
– Очень…
Он перебирал в голове полученную информацию, и Лана, не выдержав, просто притянула его к себе и наконец-то ощутила его тёплые губы. Он целовался осторожно и нежно, будто боялся ей навредить. А Лана задыхалась от вдруг напавшего голода и всё настойчивей проталкивала свой язык в его рот. Кожа будто бы шелестела, ногти зудели. Она узнавала эти ощущения, и ужас того, что ждало впереди, боролся с невозможностью остановиться.
Он так невыносимо сладостно пах. Так аппетитно. Лана чувствовала, как бьётся кровь в его венах, как стучит его сердце.
Нет!
Она резко оторвалась.
Ещё рано.
И он ещё не готов.
– Я, наверно, пойду.
– О… – Иван растерянно потрогал свои губы. – Я что-то сделал не так?
– Нет-нет, всё отлично. Я просто… я слишком тороплюсь.
Она направилась в коридор, а он продолжал стоять в своей кухне и наконец, когда Лана распахнула входную дверь, крикнул:
– Ты же опять не пропадёшь?!
– Нет! Не надейся…
Он должен тебя любить. Любить, поняла?
