скачать книгу бесплатно
– Тогда он отправится в приют. Нет такого закона, чтобы заставить меня держать его, раз я этого не хочу.
– Вы в своё время согласились взять ребёнка – значит, приняли на себя обязательство его содержать.
– Ну а я его держать не намерен и так или иначе от него отделаюсь.
– Мне кажется, я могу вам указать средство отделаться от него и притом кое-что заработать, – сказал старик после минутного размышления.
– Укажите мне это средство, и я поставлю вам бутылочку с величайшей охотой.
– Заказывайте бутылку. Ваше дело в шляпе.
– Наверняка?
– Наверняка!
Старик поднялся со своего места и уселся напротив Барберена. В тот момент, когда он встал со стула, его овчина как-то странно оттопырилась, словно под левой его рукой находилось какое-то живое существо.
– Вы хотите, чтобы этот ребёнок не ел больше вашего хлеба или чтобы содержание вам оплачивалось, не так ли? – спросил он.
– Правильно, потому что…
– Почему вы этого желаете, меня совсем не интересует. Мне достаточно знать только то, что вы не хотите держать у себя ребёнка. Если это так, отдайте его мне, я буду его содержать.
– Отдать его вам?
– Ну да, чёрт возьми! Ведь вы же хотите от него отделаться?
– Отдать вам ребёнка, такого милого, славного мальчика? Посмотрите-ка на него.
– Я его видел.
– Реми, подойди сюда!
Дрожа от страха, я приблизился к столу.
– Полно, не бойся, малыш! – произнёс старик.
– Ну, смотрите, – продолжал Барберен.
– Разве я говорю, что мальчик некрасив? Я вовсе не желаю иметь урода.
– Ах, если бы он был уродом с двумя головами или хотя бы карликом…
– Тогда бы вы не думали об отправке его в приют. Вы прекрасно знаете, что урод – это ценность, из которой можно извлечь большую выгоду. Но этот мальчик не карлик и не урод, он вполне нормален и потому ни на что не годен.
– Как – ни на что? Он может работать.
– Нет, такой ребёнок не годится для сельских работ. Поставьте его за плуг – и вы увидите, долго ли он протянет.
– Десять лет.
– И месяца не протянет.
– Да посмотрите на него…
– Посмотрите на него сами!
Я стоял между Барбереном и стариком, которые толкали меня друг к другу.
– Всё равно, – заявил старик, – я беру его таким, каков он есть. Только, разумеется, я его у вас не покупаю, а нанимаю. И даю за него двадцать франков[2 - Франк – старинная французская монета. В одном франке 20 су или 100 сантимов.] в год.
– Двадцать франков!
– Цена хорошая, плата вперёд. Вы получаете всю сумму сразу и освобождаетесь от ребёнка.
– Из приюта мне будут платить за него не меньше десяти франков в месяц.
– Вернее, семь или восемь, но вам ещё придётся его кормить.
– Он станет работать.
– А если администрация приюта не оставит мальчика у вас, а передаст его другому, тогда вы ровно ничего не получите. В то время как сейчас вам стоит только протянуть руку…
Старик пошарил в кармане, достал оттуда кожаный кошелёк, вынул из него несколько серебряных монет и со звоном выбросил их на стол.
– Давайте сорок.
– Нет, та работа, которую он будет у меня выполнять, этого не стоит.
– А что он будет делать? Ноги у него крепкие, руки тоже. Но всё-таки: на что он, по-вашему, годен?
Старик насмешливо посмотрел на Барберена и, попивая маленькими глотками вино из стакана, ответил:
– Он мне нужен для компании. Я становлюсь стар; по вечерам, после тяжёлого дня, и во время дурной погоды у меня бывает грустное настроение. Он будет меня развлекать.
– Ну, для этого-то, уж наверное, его ноги достаточно крепки!
– Неизвестно. Он должен танцевать, прыгать, много ходить, а затем, после ходьбы, снова прыгать и танцевать. Словом, он будет артистом в труппе синьора Виталиса.
– Где ж она, ваша труппа?
– Синьор Виталис – это я, как вы, вероятно, уже сами догадываетесь, а мою труппу, если желаете с ней познакомиться, я вам сейчас представлю.
Сказав это, он распахнул овчину и достал оттуда какого-то странного зверька.
«Что это за животное? Да и животное ли это?» Я не знал, как назвать зверька, которого видел впервые.
На нём была надета красная куртка, обшитая золотым галуном, но руки и ноги его оставались голыми. Это были не лапы, а настоящие руки и ноги, только кожа их была не телесного цвета, а чёрная. Чёрной также была и его голова величиной почти с мой кулак; личико у него было широкое и короткое, нос курносый, с большими ноздрями, губы коричневые. Но больше всего поразили меня его глаза: близко поставленные друг к другу, невероятно подвижные, блестящие, как зеркало.
– Какая противная обезьяна! – закричал Барберен.
Теперь я всё понял. Я никогда не видел обезьян, но, разумеется, слыхал о них. Значит, передо мной была обезьяна, а не чёрный ребёнок.
– Вот первый артист моей труппы – синьор Душка. Душка, друг мой, приветствуй собравшееся здесь общество!
Душка приложил руку к губам и послал нам воздушный поцелуй.
– А вот и второй, – продолжал Виталис, указывая на белого пуделя. – Синьор Капи сейчас представит почтенному обществу своих друзей.
Белый пудель, который до этого момента лежал неподвижно, быстро вскочил на задние лапы, скрестил передние на груди и так низко поклонился, что почти коснулся головой пола. Затем он повернулся к другим собакам и лапой сделал им знак приблизиться.
Те тотчас же вскочили и, протянув друг другу лапы так, как люди протягивают руку, с серьёзным видом сделали шесть шагов вперёд, потом три шага назад и поклонились.
– Тот, кого я называю Капи, от итальянского слова «капитан», является старшим среди собак. Он умнее других и передаёт им мои приказания. Молодой франт с чёрной шерстью зовётся Зербино, что значит «любезный». А прелестная юная особа с такой смиренной мордочкой – синьора Дольче; она вполне заслуживает своё прозвище «кроткая». С этими замечательно талантливыми артистами я путешествую по белому свету и зарабатываю на жизнь в зависимости от того, как нам повезёт. Капи, подойди сюда!
Пудель скрестил лапы.
– Мои артисты прекрасно воспитаны, и я с ними всегда очень вежлив. Капи, будь любезен и скажи, пожалуйста, этому мальчику, который смотрит на тебя с таким изумлением, который теперь час.
Капи подошёл к своему хозяину, раздвинул овчину, порылся в его жилетном кармане и достал оттуда большие серебряные часы. Посмотрев на циферблат, он громко и отчётливо тявкнул два раза, а затем три раза, но уже более слабо. В самом деле, было два часа и три четверти.
– Очень хорошо! – сказал Виталис. – Благодарю тебя, Капи. Теперь попроси синьору Дольче немного попрыгать через верёвочку.
Капи начал шарить в кармане хозяина и достал оттуда верёвку. Затем он сделал знак Зербино, который быстро встал напротив него. Капи бросил ему конец верёвки, и тот схватил её зубами.
Тогда Дольче принялась прыгать через верёвку, не сводя красивых и нежных глаз с хозяина.
– Вы видите, как умны мои ученики, – заметил Виталис. – Но ум оценивается по достоинству только при сравнении. Вот почему я и приглашаю мальчика в мою труппу. Он будет играть роль дурачка и тем ещё больше подчёркивать необычайный ум животных…
– О, чтобы играть дурака… – перебил Барберен.
– …для этого надо быть очень умным, – продолжал Виталис. – Я уверен, что у мальчика ума достаточно. Впрочем, мы это сейчас увидим. Произведём небольшое испытание. Если мальчик умён, он поймёт, что с синьором Виталисом у него будет возможность обойти всю Францию и увидеть много других различных стран. А если он глуп, он начнёт плакать, кричать, и синьор Виталис, который не любит капризных детей, не возьмёт его с собой. Тогда этому бедному мальчику придётся идти в приют, где его заставят много работать и где его будут плохо кормить.
Я был достаточно умён, чтобы понять его слова. Конечно, воспитанники синьора Виталиса очень забавны; очень интересно было бы всегда путешествовать. Но для этого надо расстаться с матушкой Барберен. Если же я откажусь идти с ними, то, по всей вероятности, не останусь и у матушки, так как меня отправят в приют.
Видя, что я стою взволнованный, со слезами на глазах, Виталис ласково потрепал меня по щеке:
– Ну вот, мальчик всё понял и не плачет, и завтра…
– Оставьте меня у матушки, – закричал я, – умоляю вас!..
Прежде чем я успел что-либо прибавить, меня прервал отчаянный лай Капи. Собака кинулась к столу, на котором сидел Душка. Обезьянка, улучив момент, когда все обернулись ко мне, тихонько взяла стакан с вином и уже собралась его выпить. Но Капи заметил проделку обезьянки и решил ей помешать.
– Синьор Душка, – сурово сказал Виталис, – ты лакомка и вор. Встань в угол, носом к стене, а ты, Зербино, посторожи его. Если он не будет стоять спокойно, шлёпни его. Капи, ты хороший пёс! Дай мне твою лапу, я пожму её.
В то время как обезьянка, тихо ворча, выполняла приказание, счастливый и гордый Капи протянул свою лапу хозяину.
– Теперь, – продолжал Виталис, – перейдём к делу. Даю вам тридцать франков.
– Нет, сорок…
Торг возобновился, но вдруг Виталис прервал его:
– Мальчику скучно. Пусть он пойдёт во двор харчевни и там поиграет.
В то же время он сделал знак Барберену.
– Верно, – ответил тот, – ступай во двор и никуда не уходи, пока я тебя не позову, не то я рассержусь.
Мне оставалось только повиноваться.
Я пошёл во двор, но, конечно, играть не мог. Я сел на камень и стал размышлять. Судьба моя решалась в этот момент. Что-то будет? Зубы у меня стучали от холода и волнения. Спор между Виталисом и Барбереном продолжался очень долго, и прошло больше часа, прежде чем Барберен пришёл за мной. Он был один.
– Идём домой! – крикнул он мне.
«Домой! Значит, я останусь у матушки?» Но я не посмел его об этом спросить, потому что он был сильно не в духе.
Мы возвращались домой в глубоком молчании.
Приблизительно за десять минут до прихода домой Барберен, шедший впереди, остановился.
– Помни, – грубо сказал он, схватив меня за ухо, – если ты скажешь хоть одно слово из того, что сегодня слышал, тебе не поздоровится! Итак, берегись!
Глава IV
Родной дом
– Что же сказал мэр? – спросила нас матушка Барберен, когда мы вернулись.
– Мы его не видели.
– Почему? – удивилась она.
– Я встретил друзей и зашёл с ними в харчевню, а когда мы оттуда вышли, идти к мэру было уже поздно. Ничего, сходим к нему завтра.
Последние слова Барберена успокоили меня. Раз мы завтра должны снова идти к мэру, значит, он не согласился на предложение Виталиса.
Несмотря на угрозу Барберена, я бы, конечно, сказал матушке о моих подозрениях. Но, как нарочно, Барберен весь вечер не уходил из дому и не оставлял нас ни на одну минуту вдвоём. Я лёг спать, так и не найдя возможности поговорить с ней.
Засыпая, я решил, что расскажу ей всё завтра утром. Но когда я проснулся, матушки Барберен уже не было дома.
– Где мама?
– Она пошла в деревню и вернётся только после полудня.
Не знаю почему, но её отсутствие сильно встревожило меня. Накануне вечером она никуда не собиралась. Не отдавая себе отчёта в угрожавшей мне опасности, я смутно её предчувствовал.
Барберен посматривал на меня как-то загадочно, что меня ещё больше тревожило. Желая избежать этих взглядов, я вышел в сад. В этом небольшом садике росло всё необходимое для нашего хозяйства: картошка, бобы, капуста, морковь и репа. В нём, казалось, не было ни одного свободного местечка. Однако матушка отвела для меня маленький уголок. Здесь я посадил много разных растений, трав, мхов, выкопанных мной в тех местах, где я пас корову.
