скачать книгу бесплатно
– Конечно, – удовлетворенно потер ладошки старый шутник. – Теперь ты ни в чем не будешь знать отказа. Корми свое любимое тело, сколь хочешь.
– Но воровать – грех, – осуждающе покачала головой я.
– Кто бы говорил! – неожиданно нахмурился благодетель. – А разве тебя не обворовало государство?
– То – государство, а то – отдельные люди, – попыталась протестовать я.
– Государство и есть отдельные люди, – поедая последний вареник, невнятно пробурчал Карлос. – Как же вкусно ты стряпаешь, детка!
Глава 7. Макс
Целую неделю домовой наслаждался поглощением недешевых продуктов из дорогущего супермаркета, которые крал с особенным удовольствием. Почуяв, что мамины ужины вкусны и удивительно в ее затруднительном материальном положении обильны, Алина и Артур стали наведываться в родительский дом чаще, чем раньше, оправдывая свое поведение тем, что не хотят оставлять меня в одиночестве. Во время их визитов Карлос не обнаруживал своего присутствия. Я, мучаясь раскаянием, что поступаю дурно, принимала еду от воришки, отлично понимая, что иначе просто умру с голода. Впрочем, аморальное поведение Алисы Смирновой меня интересовала мало, но ее дети не должны чувствовать мук недоедания.
Однажды, объевшись очередной покупной пиццей, Жемчужный схватился за живот. Напрасно Марго ложилась на него мягким теплым тельцем, напрасно делала точечный массаж острыми коготками: ничего не помогало. Помаявшись от газов и отрыжки, Карлос принял решение «кончать» со своим физическим состоянием. И тогда добыча продуктов питания вновь обрушилась на мои плечи.
Уложив целлофановый пакет в дамскую сумочку, я нехотя выползла на растерзание торговкам.
Говорят, что страх перед окружающими тебя людьми называется синдромом побитой собаки. Чем больше боишься хамства, тем больше притягиваешь к себе негативные человеческие эмоции. Но, имея за душой медные гроши, теряешься от жалости к своей несчастной персоне. А жалость унижает.
Супермаркет находился через дорогу. В моем кошельке сиротливо лежала сумма на целую булку хлеба плюс полный пакет молока. Смело вступив на проезжую часть, я не заметила притормозившей легковушки. В иномарках бывшая супруга директора предприятия не разбиралась, относилась к ним с равнодушием, а потому особого почтения к их владельцам не испытывала.
– Девушка, – донеслось из престижного, наверное, автомобиля, – подождите, вы уронили кошелек!
Я знала, что драгоценное мое состояние запрятано глубоко на дне сумочки, но все-же остановилась и решила проверить наличие денег. Мужик припарковался и знаменитой походкой Путина, от которой без ума почти все женщины России, подошел ко мне с явным желанием продолжить начатый им монолог.
– Портмоне был на месте, и я не без интереса взглянула в лицо чересчур общительного незнакомца. Высокий черноволосый красавец улыбался ослепительной, нереальной улыбкой киношного героя-любовника.
– У вас галлюцинация? – пряча раздражение от неуместного розыгрыша, вежливо спросила я этого героя-любовника.
– Простите за глупую шутку, сударыня, – виновато пробормотал супермен. – Давно наблюдаю за вами и горю желанием познакомиться ближе.
– Как это – ближе? – холодно осведомилась я. – И почему?
– Потому что знаю о вас достаточно много, – торжествующе сверкнул коровьими очами новый русский.
Кажется, где-то я его видела. Но где?
– И что вы обо мне знаете? – насторожилась я.
– У вас двое детей, живут они в своих квартирах, и сейчас Алиса Смирнова осталась одна, так как ее глупый супруг ушел к другой женщине, – бодренько отчеканил красавчик.
– Почему вы считаете его глупым? – печально улыбнулась я. – Возможно, этот поступок – самый правильный в его жизни?
– Оставить такую девушку? – театрально поднял густые брови незнакомец.
– С лица воду не пить, – вздохнула я. – Видимо, есть что-то важнее хорошенького личика.
– Куда вы идете, Алиса? – прищурился занудный водитель иномарки.
– В магазин, – горько усмехнулась я. – Откуда вам известно мое имя?
– А давайте махнем в ресторанчик, который так уютно расположился вон в том скверике, – ловко ушел от ответа таинственный незнакомец. – Кстати, я не представился: Максим Анатольевич Ветров, коммерсант, владелец неплохой, довольно-таки рентабельной фирмочки.
– Очень приятно, – натянуто улыбнулась я, – только мне страшно некогда, а потому разрешите откланяться.
Развернувшись на высоченных каблучках, я бросилась в противоположную сторону – на ненавистный рынок. Уже знакомая мне торговка с замашками совковой королевы прилавка презрительно «одаривала» заискивающих бедняков пакетами и банками. Узрев мое любимое физическое тело, она нелепо заморгала оголенными веками и ниточкой растянула тонкие губы перед толпившимися около нее почтительными пенсионерами.
Людям, окончившим свой земной путь в конце восьмидесятых – начале девяностых годов, когда на полках магазинов сиротливо стояли уксус да консервы из морской капусты, любопытно бы стало взглянуть на сегодняшнее изобилие товаров – были бы деньги! Только вот денег у соотечественников моих, к сожалению, кот наплакал. А интересно: лежали бы на прилавках продукты, если б у каждого покупателя был полный кошелек?
Дома меня ждала голодная Марго. Жадно обнюхав принесенный пакет, кошка сладко улыбнулась. К ухмылкам черной бестии я уже привыкла, но на этот раз обрадовать сладкоежку было нечем. К большому же своему удивлению, разгружая этот пакет, я обнаружила в нем, кроме молока и хлеба, корейку, сосиски, докторскую колбаску, сыр, курицу и килограмм яблок «голдон», которые обожала. Оставалось поражаться, что негласный курьер господина Жемчужного не заметил тяжести объемной ноши. Впрочем, чему удивляться: предприимчивый домовой великолепно освоился в существующем олигархическо-коррумпированном обществе. А потому, памятуя, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят, он с радостью слился с любителями поживиться за счет народа, Ладно бы, грешил сам, но старый воришка постоянно норовил впутать меня в свои темные делишки, за которые бедная, оставленная мужем женщина обязательно ответит на том свете.
Разложив трофеи в холодильнике, я, ругая свою беспринципность, принялась готовить пищу к приходу дочери и зятя. Но тут позвонила Жанка.
– Вечером жду тебя к себе, – радостно протараторила она, – познакомлю с тем, кого люблю, люблю, люблю.
Тяжко вздохнув, я поняла, что тихий уютный ужин с детьми не состоится: сестра умела добиваться своего, спорить с ней было бесполезно.
К семи часам вечера я была у Жанны. Алина имела свой ключ от моей квартиры, а потому любящая мамаша была спокойна: поужинать ребята могли и без нее, было бы чем.
Сестричка встретила меня радостным воплем.
– Макс приехал! – заорала она, плюхаясь мне на грудь.
– Отлично, – оседая в теткино кресло, улыбнулась я, – все хорошо, что хорошо кончается.
– Только он придет не один, а с другом, – вопросительно посмотрела на меня сестра.
– Здрасьте, пожалуйста! Мне только этого и не хватало, – несколько раз выдохнув, я быстро справилась с негативной эмоцией. – А ладно, пусть будет по-твоему.
– Прекрасно, – просияла Жанночка и убежала на кухню, – отдыхай.
Семейство моей ненаглядной находилось на даче, дома был только глупый серый котенок, которого Аллочка притащила с рынка дня три назад. Затаив дыхание, он внимательно рассматривал незнакомые ноги. Потом, внезапно обнаружив хвост, безвольной тряпкой повисший сзади, возмутился и решил отделаться от ненужной вещи. Но хвост оказался хитрее котенка. Он ловко уворачивался от быстрых кошачьих лапок и никак не хотел покидать насиженное место. Котенок крутился волчком, азартно отдирая назойливого прилипалу от своего маленького тельца, как резкий звонок прервал его бесполезные занятия. К двери процокали каблучки, раздались звуки приветствий, и, наконец, в гостиную вошла Жанночка с двумя кавалерами. Один из них был мне знаком – то был водитель иномарки, черноволосый красавец Максим Анатольевич Ветров. Другой, светловолосый и синеглазый, представился Юрием Ивановичем Самойловым. Жанна была растеряна, но, взяв себя в руки, поставила принесенные цветы в вазу и позвала меня помогать накрывать на стол.
– Зачем он притащил Самойлова? – раздраженно прошипела она на кухне. – Ведь прекрасно знает, что Юрка влюблен в меня!
Я промолчала, потому что не понимала ничего.
В гостиной звучала музыка, два симпатичных мужика о чем-то оживленно болтали. Мы неловко подсели к ним и замерли. Ветров умело открыл шампанское, провозгласил первый тост, мы подняли хрустальные теткины фужеры и выпили. А потом пошли банальные разговоры, пересыпанные комплиментами моей ненаглядной сестрице.
Максим словно не замечал меня, от этого его невнимания я успокоилась, расслабилась, а затем, вспомнив о том, что кто-то здесь лишний, а я догадывалась кто, засобиралась домой. Чувствуя всеобщее равнодушие к своей скромной особе, я мило попрощалась с честной компанией и выбежала на безлюдный двор.
Мертвая тишина и ослепляющая темнота встретили меня на пустынной улице. Где-то наверху несколько раз ухнул филин и прокаркал свою похоронную песню ворон.
– Как на кладбище, – поеживаясь от страха, недоуменно прошептала я. – Где люди, куда делась луна и почему не светят фонари?
Постояв некоторое время, чтобы дать глазам привыкнуть к мраку, я осторожно спустилась с крыльца и чуть не наткнулась на неожиданное препятствие в виде одинокой машины, притулившейся возле Жанкиного подъезда. Поравнявшись с ней, я заметила, что двери легковушки бесшумно распахнулись. Две пары рук со страшной силой втащили меня в салон, связали руки, заткнули рот. Запахло чем-то давно забытым, и я, задыхаясь от негодования, погрузилась в небытие.
Глава 8. Плен
Очнулась я в огромной, потрясающе красивой комнате. Восьмиугольный зал с высокими полуовальными окнами, стены и потолок которого искусно облицованы зеркалами, соединенными между собой золотым багетом, отражали кровать, поставленную в центре грандиозного помещения. Она была небесно-голубого цвета и удачно гармонировала с изящным спальным гарнитуром в романтичном стиле Людовика Четырнадцатого. Над пышным ложем возвышался балдахин с ниспадающей серебристой тканью, прозрачной, как тончайшее стекло, опирающийся на мощные витые колонны, а около него примостилась кушетка с серебряными ножками, накрытая ослепительно белым атласом. В углу пристроился вместительный аквариум с многочисленными золотыми рыбками и увлажняющий воздух маленький фонтанчик в виде прекрасного сказочного цветка. На полу лежали пушистые лазурные ковры. В глубине алькова висело зеркало с изображенными по его краям павлинами и лебедями. Окинув недоуменным взглядом всю эту роскошь, я с тоской вспомнила о детях, Марго и Карлосе.
Долго возлежать в одиночестве не пришлось. Прозвенел мастерски вделанный в стену колокольчик из позолоченного серебра, распахнулась массивная дверь, и в комнату вошел важный молодой человек в красной лакейской ливрее. В руках он держал поднос с завтраком: дымящимся кофе и свежими булочками с маслом.
– Где я и кто меня похитил? – дрожащим голосом пролепетала я. – Позовите сейчас же заказчика преступления!
– Его нет дома, – склоняя надменную напомаженную голову, равнодушно ответил слуга.
– Тогда передайте своему господину, что выкупа не будет, потому что денег у моих родных нет, – с удовольствием съехидничала я.
– Хорошо, мадам, – заучено улыбнулся лакей и грациозно поставил аппетитный поднос на серебряную кушетку.
Исчез он мгновенно, будто его и не было. Я встала с постели и с затаенной надеждой подошла к окнам, но на них висели узорчатые решетки, а за решетками расстилалось зеркальное озеро. Проверив на прочность дверь, я поняла, что путь к отступлению отрезан. Да и куда убежишь в длинной, полупрозрачной батистовой ночной рубашке! Тяжко вздохнув, я снова улеглась под одеяло и стала размышлять о своем незавидном положении. Возможно, меня выкрали, чтобы препроводить в Турцию и обратить в рабство! Сейчас накачают наркотиками и…
В обед слуга появился снова. Вкатив драгоценный столик, заваленный различной снедью, он молча поставил его подле меня и так же молча исчез. Несмотря на драматизм ситуации, отсутствием аппетита я не страдала, а потому, съев почти все, чем меня одарил омерзительный похититель, крепко уснула.
Проснувшись под вечер, я с ужасом заметила возле дивного фонтанчика темную мужскую фигуру. Таинственный человек, ощутив пробуждение жертвы, резко повернулся к ней, и я не смогла подавить крика: передо мной стоял Максим Анатольевич Ветров.
– Почему вы выкрали меня? – еле сдерживая слезы, закричала я.
– Иногда любовь толкает на преступления, Алиса, – распрямил широкие плечи злоумышленник. – Зная ваш несговорчивый характер, я вынужден был пойти на это, чтобы вы, поняв и приняв мои чувства, хотя бы привыкли ко мне.
– Насильно мил не будешь, – задохнулась от гнева я.
– Стерпится – слюбится, – печально промолвил негодяй.
– Так почему же тогда вы волочились за моей бедной сестренкой? – с горечью вспоминая счастливые глаза Жанки, прорыдала я.
– Чтобы быть ближе к вам.
– Подлец, ах, какой же вы подлец, – прошептала я, пораженная его вероломством. – Пока лжец играл роль героя-любовника, несчастная женщина успела его полюбить.
– К этому принудили меня вы, Алиса, – дернулся от моих слов похититель.
– Врете, – процедила сквозь зубы я. – На юге, в Сочи, ухаживая за Жанной, господин Ветров еще не знал о моем существовании!
– Знал, – прищурил беспросветные глаза врун, – и вы успели отказать мне.
– Когда? – поразилась я.
– Тогда, ночью, когда посмеялись надо мной, предложив жениться на завистливой дурнушке.
Запрокинув тяжелую голову, обремененную густой гривой, жулик хрипло расхохотался. Кровавые блики от молниеносно вспыхнувших факелов бешено заметались по стенам моей тюрьмы.
– Вы тот самый злой дух, обладающий ужасной силой разрушения? – внезапно догадалась я.
О боги, боги, за что наказали меня?
– Тот самый, – согласился со мной мерзавец.
– Так это вы убрали более слабого конкурента? – запоздало сообразила я.
Страшная Сила безмолвствовал и отрешенно перебирал в руках искрящиеся четки, которые выудил из глубокого кармана темной бесформенной одежды.
– У меня теперь есть паспорт, Алиса, мы можем пожениться, – нерешительно проговорил он. – Разве Ветров не красивая фамилия?
– Мы еще не разошлись с мужем, – схитрила я, – а это, знаете ли, длинная история.
– Вы развелись с ним, в вашей грамоте стоит штамп о разводе, – протянул мне мой собственный паспорт вор.
Раскрыв его на нужной странице, я ахнула. Сергей уже не был моим супругом.
– Где вы взяли документы? – заранее зная, что для него это пара пустяков, обреченно спросила я.
Он глухо засмеялся и тяжело вздохнул. И вздох его напомнил мне стон раненого животного.
Итак, спокойно, Алиса, спокойно! Начнем рассуждать хладнокровно, ведь ты всегда умела брать себя в руки. Что мы имеем? Ветров богат, обольстителен, любезен. Почему же ты не хочешь принять его предложение? Ему нужна бессмертная душа? Разве можно кого-то судить за это? Он – элементал, но надо помнить, что человек разумный также состоит из элементалов, которые составляют самую грубую его часть: углерода, фосфора, железа, кальция и так далее. Кажется, я об этом где-то читала.
– Следовательно, элементалы не стоят ниже человека, так как непосредственно участвуют в его эволюции, – считывая мои мысли, отозвался Мадим. – Стихии производят то, что ложно приписывается деятельности Природы. Их можно назвать существами, но они не происходят от Адама и Евы. Они реальны, одарены жизнью, формой, волей и инстинктом. Что вы скажете на это, Алиса?
– Не потому ли там, где кипят страсти и льется кровь, землетрясения, наводнения и ураганы – не такая уж редкость? – поддаваясь очарованию всесильного собеседника, с грустью молвила я.
– Да, вы правы, – недобро усмехнулся Повелитель Стихий. – Черная энергетика черных людей чрезвычайно привлекает моих соплеменников.
– В последнее время страшные болезни и террор заставляют содрогаться беспомощное человечество, – словно загипнотизированная, тихо произнесла я. – Виноваты ли в этом элементалы?
И куда меня понесло! А вдруг похититель рассердится? Уж тогда-то мне точно не видать родного дома!
– «Беспомощные» люди несут в себе заряд огромной негативной энергии, – вскинул высокомерную голову бессердечный дух. – Зло порождает зло.
– В таком случае, именно темные силы склоняют доверчивых гомо сапиенсов к дурным поступкам! – не согласилась с демагогом я.
– Темные силы здесь отдыхают, – мерзко ухмыльнулся потусторонний оратор. – Зачем работать, если тяжелую, совсем не творческую работу выполняют за тебя другие?
Привидение надо мной смеется? Впрочем, а куда смотрит Господь?
– Ему очень тяжело, Алиса, – прищелкнул языком призрак, – но Он держит свое слово. Человечество само должно решить, какой дорогой ему идти дальше: войны или мира, зла или добра.
– Как Всевышний относится к тому, что на земле множество религий? – поежившись от полученной информации, удрученно пробормотала я.
– Спокойно, – криво усмехнулся злодей. – Все Его дети равны и каждому из них Он дал свои важнейшие заповеди, главная из которых – не убий!
– Но именно различия в вероисповедании толкают людей на страшные войны! – с горечью воскликнула я.
– Прежде всего, дорогая, к преступлениям призывают преступники, которыми руководят жадность и властолюбие, – повел плечами могущественный убийца. – Глупое же человеческое стадо бредет, погоняемое великими грешниками, на смерть, чтобы потом воскреснуть в Аду. Убивший хоть раз никогда не будет помилован Создателем.
– А когда человек убивает, защищая родную землю, мать, детей? – неуверенно проговорила я.
– Это трудный вопрос пусть даже и для непростого элементала, – нервно облизал губы не в меру речистый дух. – Задайте его кому-нибудь из ангелов.
