скачать книгу бесплатно
– Ты, Витю видел?
– Правда! – говорит Настя и повторяет вслед за птицей:
– Ты, Витю видел?
– Нет, – отвечаю теперь им обеим, – не видел. – И невольно смеюсь.
Настя стоит серьёзная. Смотрит на меня в упор и говорит:
– А вдруг у неё сыночек Витя и они потеряли друг друга? Что теперь нам делать? Как помочь?
Когда подошли к затравевшему озеру, подала голос золотистая иволга. Печальный и нежный зов её, как дуновение, прошёл по тальнику и затих. Словно замолчала робкая флейта, пропав в дупле огромной старинной ветлы.
Не знающий грусти бодрый дятел тут же заполнил наступившую паузу гулкими ударами клюва по сухому дереву.
И грусть прошла.
Деловитый дятел, не жалея себя, словно барабанщик, готов был построить под свою дробную музыку весь птичий окрестный мир.
Чикалки-чирикалки
– Мой отец – молоковоз, – говорит важно Настя.
Они сидят с Алёшей на кухне и бабушка Вера, пока не готов завтрак, угощает их молозивом – молоком от недавно отелившейся коровы. Бабушка его томит в печке и ставит на стол в большой плоской чашке.
– Добавь «чик», – подсказывает бабушка.
– Бабуль, мне непонятно!
Бабушка Вера поясняет:
– Молоковоз – это машина, которая перевозит молоко. Если добавить к этому слову «чик» – получится «молоковозчик», почти как у Алёшки дедушка: «лётчик».
– Тогда самолёт, на котором летал мой дедушка, будет называться просто «лёт», да? – спрашивает внук. – Если без «чик», он же летает не сам, а дедушка рулит.
Бабушка Вера молчит. Она не знает, что сказать. Чуть помолчав, произносит:
– Ну, вас, чикалки-чирикалки вы мои. Голову сломаешь с вами.
– Бабушка, – спрашивает Настя, – а почему у нашего дедушки Сергея такое большое тулбище. Он поэтому на самолёте не летал, а на машине ездил? Не умещается в самолётной кабинке?
– Не тулбище, а туловище, – смеясь, поправляет бабушка, – чудишь ты нарочно, что ли?
Алёшка тоже недоумевает:
– Мой дед летал на самолётах и здоровый, не хромает. А дед Сергей работал шофёром, у него спина болит и он два раза попадал в аварию. Он мне говорил. Значит шофёром работать опаснее, чем лётчиком? Машинам на земле тесно. Чтобы не сталкиваться, надо летать?
– Вот будет под клёнами ваш урок, там и спроси, – отвечает бабушка Вера.
Козочка Мариша и поролон
У бабушки Веры две козы. Одна большая и одна маленькая такая, а похожа на взрослую.
Бабушка Вера говорит, что коза Мариша хотя и маленькая, но старше своей сестры Ариши. А не выросла она оттого, что, когда была совсем молоденькой и глупой, съёла кусок поролона. Часть удалось у неё изо рта вынуть, а небольшой кусок она всё же проглотила. После этого козочка чуть не померла, но всё же её выходили. А рост прекратился.
– Отпоили козьим молоком – очень оно оказалось полезным, – сказала бабушка Вера и как-то особенно посмотрела на Алёшку.
Алёшка как услышал, что она сказала, сразу заволновался. Это все заметили, потому что он стал ходить около бабушки Веры и что-то думать так сильно, что лицо изменилось.
– Что с тобой случилось? – спросила бабушка Вера и в её глазах засверкали искорки.
– Я вчера нечаянно жвачку проглотил, – с досадой проговорил Алёша.
– Жвачка не из поролона, – сказала Настя, – вырастишь, ты же не козлик. – Она с надеждой посмотрела на бабушку.
Алёшка стоял молча. Лицо его покраснело.
– Не беспокойся, вот сейчас принесу стакан козьего молока, выпьешь и ничего не будет, – обнадёжила бабушка Вера.
Когда Алёшка выпил козье молоко, бабушка Вера и Сергей Иванович тихо друг другу незаметно улыбнулись: до этого Алёшка наотрез отказывался пить козье молоко. Все пили, а он не хотел: говорил, что оно чем-то пахнет непривычным.
«Сплю в оркестре»
Короткие июньские ночи украшены своими певцами. Самым первым недалеко от дома в леске, где-то во втором часу ночи, просыпается соловей. Он, видимо, раньше всех чувствует зарождение утренней зари. Ночь-то в июне не больше воробьиного носа.
Часто в это же время вслед за соловьём подают голоса и жаворонки.
В четвёртом часу начинает греметь вёдрами во дворе бабушка Вера, готовясь доить корову и выгонять её в стадо.
К этому времени уже целый хор голосов: иволга, овсянка, зяблики и все остальные, кто только может подать голос, встречают песней новый летний день.
Я рассказал Алёшке о ночных певцах.
С первого дня ему определили спать в деревянных сенях, в отличие от Насти, которая спит в доме в спальне за лёгонькой занавеской с красивыми полевыми цветочками.
Стены у сеней сделаны из широченных деревянных плах, но они не очень толстые. Потолка у сеней нет – сразу тесовая крыша, поэтому всё, что творится во дворе, все звуки легко долетают в сени.
Но, оказывается, он многого не слышит. Устав за день от множества дел и впечатлений, сразу засыпает.
И даже петуха не слышит.
А сегодня заявил:
– Я сплю в оркестре!
– Как это? – спрашиваю.
– Ну, когда засыпаю, то курочки кому-то жалуются в сарае:
– Ко-ко-ко…
Потом корова пыхтит.
Свинья хрюкнет, а поросята всё повторяют за ней.
Кот любит под крышей лазить. Он обязательно мяукнет, когда я уже почти уснул.
А потом, во сне, что ли, Цыган гавкнет и замолчит: сам не знает, для чего. Цепью дёрнет, как будто проверяет её – цела или нет?
А ещё воробей утром: чик-чирик! Как на скрипке. Воробей самый маленький, а как бы самый главный – прямо под ухом зачирикает – и уж никого не слышно. Воробей – солист?
Корова Жданка
Корова Жданка блудливая – так говорит и Вера Михайловна, и пастух Иларион.
Со Жданкой часто что-нибудь случается. Прошлым летом она сломала себе правый рог. Засунула зачем-то голову в травокоску, которая стояла в дальнем углу двора. Железо оказалось крепче рога.
Жданка почти никогда не приходит домой из стада сама. Её надо обязательно искать и пригонять кому-нибудь домой. Когда её обнаруживают за чьим-либо сараем или банькой, она торопится скрыться в высокой траве или кустах. И её не сразу выгонишь оттуда. Её никогда не дождёшься – поэтому, наверное, и назвали животину Жданкой.
– Зачем её каждый вечер искать? – возмущается Алёшка, – мы уже знаем все её места, где она скрывается. Давайте капканы поставим и она сама попадётся!?
В ответ на такое Алёшкино предложение бабушка Вера только укоризненно покачала головой. И непонятно: досадует она на свою шкодливую корову или на предложение внука.
И пастух недоволен коровой:
– Куда она – туда и всё стадо. Она всех заманивает за собой. Вожак!
Бабушка Вера слушает его и соглашается, что корова с характером. Она вздыхает, но куда деваться – корову бабушка любит.
Больше Жданки в стаде ни одна корова так много молока не даёт, хотя все о двух рогах – вот и приходится Чураевым терпеть её проказы.
У коровы Жданки и сынок её – пёстрый телёнок Ветерок – тоже проказник. Вчера он изжевал висевшую на верёвке синюю Алёшкину майку и она теперь совсем стала негодной.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – сказала бабушка Вера, – какова мать таков и сыночек.
– Сыночек и правда весь в яблоках, – согласился Алёшка, поглаживая пятнистый бок Ветерка.
– Бабушка Вера, – говорит Алёшка, а если бы телёнок проглотил целиком мою майку, он бы, как Маришка, не вырос, маленьким остался?
– Мог бы совсем подавиться и помереть, – отвечает бабушка Вера, – вовремя ты её у него отобрал.
Телёнок Ветерок стоит на своих слабых ещё ногах и доверчиво смотрит прямо на Алёшку, будто знает, что он его спас.
Спаситель гладит ему морду и глядит прямо в глаза. Они у Ветерка большие и красивые.
Алёшка трогает пальцем толстые губы телёнка и обнимает за шею.
– И ты любишь этого губошлёпа, – говорит бабушка Вера, – что же мне с вами, такими, делать-то?!
Пескари клюют
В прохладной низине за подворьем Чураевых, где собрались в колок вперемежку берёзки, осинки и татарские клёны, ещё источают на смуглом песчаном теле овражка тонкий аромат светло-фарфоровые ожерелья ландышей. И рядом на полянке цветёт медуница. Нет теперь там уже сиреневых нежных колокольчиков. Ушла их пора. Незабудки отвоёвывают себе облюбованное местечко на полянке.
А дикий клевер и жёлтые лютики, по праву и в свой срок, заявляя о приходе лета, соткали дивный ковёр перед самыми окнами весёлого дома с клёнами.
Если пройти по этому большому летнему ковру совсем немного, не более пяти минут, то окажешься на берегу речки Ветлянки.
А когда войдёшь в речку и пошевелишь ступнями в песке, пескари сразу подплывают стайкой и начинают щекотать пальцы.
Их видно, этих бойких рыбёшек, они такие шустрые в воде. Алёшка стоит и смеётся, обе ноги его сразу атаковали быстрые стайки.
– Пескари, как цыплята, клюют мои пальцы! – удивляется он.
– Настя, попробуй и ты! – предлагает дед Сергей.
– Страшно мне, деда.
– Что ж страшного-то, – откликается дед Андрей, – вот раньше, рассказывают, на Волге нельзя было опустить ногу из лодки в воду— рыба хватала и отрывала её. Такая крупная водилась. Вот когда страшно было!
– А теперь такая рыба куда подевалась, – спрашивает Алёшка, – какой её хищник съел?
– Экология такая, – говорит дед Андрей.
– Экология – страшней акулы, она проглотила большие рыбы? – удивляется Настя. – Она самая огромная, получается?
– Экология – это не рыба, – поясняет Сергей Иванович.
– А кто же тогда?
– Давай я расскажу про это на уроке. Хорошо?
– Я согласная, только скажи: пескари вырастают в огромных рыб?
– Нет, конечно. Они маленькие на всю жизнь.
– Тогда они скучные, потому что всегда одинаковые, – делает свой вывод Настя. И не торопится заходить в воду.
Побаивается, наверное, вот и мудрит.
Черепаха и муравей
Черепаху принёс Андрей Иванович.
У неё был тёмно-оливковый панцирь с мелкими светло-жёлтыми пятнами. Нашёл он её у заросшего песчаного озера.
– Я ещё, когда был маленьким, – по-детски улыбаясь, говорил бывалый лётчик, – находил двух черепах. Они там давно живут. И до сих пор не перевелись, удивительно!
Черепаха была важная и спокойная. Она совсем не боялась людей и, когда Настя сбегала и принесла капустный лист, черепаха начала его есть.
