скачать книгу бесплатно
– Хорошо, – соглашаюсь, удивляя саму себя. Но меня правда достали те приматы. – Что мне нужно делать?
– Быть моей девушкой, – улыбается, а у меня от этой улыбки по плечам мурашки бегут. – В процессе я тебе всё объясню. Ну а для начала – не игнорить мои сообщения.
– Хорошо. Не буду. А теперь мне пора.
Мне нужно срочно выйти на воздух. Продышаться, перестать дрожать. И осознать, какую ужасную глупость я совершила, согласившись.
Я разворачиваюсь и делаю пару шагов, когда слышу за спиной насмешливый голос:
– А шарф?
– Точно.
Стараясь выглядеть совсем не глупой, а гордой и беспристрастной, я возвращаюсь, забираю шарф и снова ныряю в куртки в сторону выхода.
– Эй, Веснушка, тебя хоть как зовут-то?
Он меня уже не видит. И, значит, не видит, как я останавливаюсь и зажмуриваюсь. А что если скажу, и он меня вспомнит? Хорошо это будет или плохо?
– Кира, – отвечаю негромко и скорее уже сбегаю.
11
Мои пальцы в последнем аккорде пробегают по клавишам, и притихший зал взрывается бурными аплодисментами. Свист, крики, поздравления…
Я встаю с банкетки и поворачиваюсь к зрителям. Все: от первокурсников и преподавателей до старших курсов хлопают мне. Задние ряды вообще стоят.
В груди щекотно. Я глубоко дышу, чтобы сдержать слёзы. Улыбка появляется сама собой. Мне совершенно не страшно вот так стоять на обозрении перед таким количеством людей.
Марк поднимается с цветами на сцену и подходит ко мне. Он в джинсах и светлой рубашке навыпуск. Он улыбается и смотрит только на на меня. Ослепительно-красивый парень – мой! Мечта всех девушек университета!
Его улыбка говорит: “Всё хорошо, малышка, ты справилась. У тебя получилось. Посмотри, они в восторге”
Мои руки дрожат, а горло сводит. Я так благодарна ему за поддержку. За то, что поселил во мне эту уверенность – что я смогу.
Он протягивает букет и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щёку. Мурашки бегут, когда его губы касаются моей кожи.
А потом он шепчет мне что-то на ухо. Я не могу разобрать, включается фоновая музыка, и мне не слышно. Но чуть прислушавшись, я понимаю, что он… мурлычет. Громче и громче, и даже странно щекочет моё ухо.
– Эй… – шепчу удивлённо, перетаптываясь с ноги на ногу перед внимательно следящей за нами публикой.
А потом… просыпаюсь.
– Бари… – притискиваю к себе кота, что умостился на подушке рядом с моей головой, – ты меня разбудил, вредный ты кот.
Барометр упирается лапками мне в плечо и начинает мять его, едва-едва выпуская коготки.
– Что-то с вечера незаметно было, что ты соскучился, – бормочу, сдувая упавшие на лицо волосы. – А теперь проголодался, да?
Кот проявляет всю свою кошачью любовь, мурча и отираясь острой мордочкой о мой подбородок. Я вздыхаю и сползаю с постели.
Не выспалась. Сидела вчера почти до часу ночи с заданием по философии.
Вот зачем она нужна климатологу? Где точные науки и расчёты и где, блин, философия?
Когда мозг полностью настраивается на новый день, меня пробирает морозом. Вчера я согласилась играть роль девушки Марка Постоленко. Но не потрудилась узнать, как это будет и что мне нужно будет делать.
Или, может, ничего?
Может, я просто один-два раза пообедаю с ним за одним столом в столовой, эта его сталкерша увидит, павианы тоже, и на этом всё?
Бабушка сегодня тоже с утра уже уехала, так что я снова на автобусе. Пью чай с блинчиками, которые она испекла утром, и собираюсь в университет.
Повязав поверх пальто свой любимый шарф, я вдруг словно зависаю. А всё потому, что меня окутывает уже знакомый цитрусовый запах.
Он что, носил его?
Смотрю в зеркало у выхода, и замечаю, что щёки у меня стали розовыми.
Так, нужно торопиться. Вообще-то уже почти восемь, и первая пара начнётся через час, а мне доехать ещё нужно.
Поправляю шарф так, чтобы он не отвлекал меня этим запахом, надеясь, что на улице он будет не так сильно ощущаться.
Выхожу из подъезда и тороплюсь в сторону остановки. Она тут недалеко, лишь за угол дома забежать и немного по аллее пройтись.
Но вдруг прямо за углом я едва не наталкиваюсь на белую машину. И дело совсем не в том, что я зазевалась и не вижу, куда иду, а в том, что это водитель поехал в мою сторону.
Вот же!
Оступившись, я едва не роняю свой рюкзак. Пытаюсь обойти машину скорее, потому что уже вижу вдалеке нужный мне автобус. Нельзя опаздывать! Следующий через пятнадцать минут, а это очень ценное время с утра, когда спешишь. Можно и на метро, конечно, но я, признаться, боюсь. Одна ни разу не ездила.
И только я собираюсь обогнуть нос наглой машины, как окно опускается, и за рулём я вижу Марка.
– Веснушка, ты снова не отвечаешь на сообщения.
– Ой, я не видела, – хватаюсь за телефон в кармане, вытаскиваю и вижу, что действительно у меня пропущенный десять минут назад и два сообщения от Марка в мессенджере. – Извини.
– Садись, – кивает на пассажирское место рядом с собой.
Стопорюсь, глядя на него. Как-то это… ну как бы…
В голове всплывают мамины наставления, что с парнями надо осторожнее, не стоит совершать необдуманных поступков. Ходить в гости к малознакомым, например, или садиться в машину.
Так в голове и отложилось: в машину к парням нельзя. Точка.
– Кира, мы опоздаем, – напоминает о себе Марк.
– Я лучше на автобусе, – показываю пальцем на остановку, а у него на лице появляется искреннее недоумение.
– Моя девушка не будет ездить на автобусе без крайней необходимости, Кира, – говорит серьёзно. – Так что садись и поехали.
А когда видит, что я продолжаю нерешительно топтаться на месте, то, прищурившись, добавляет:
– Или ты боишься?
– И совсем нет, – вздёргиваю нос. Ещё чего, в трусихи записал меня. Я просто осторожная.
Но всё же я решаюсь. Мне кажется, ничего не случится, если я сяду в машину к Марку.
Максимально уверенным шагом направляюсь к пассажирской двери, открываю её и усаживаюсь на сиденье.
– Попалась, малявка, – слышу резкое сзади и аж подпрыгиваю на сидении, а в лицо бросается жар, и перед глазами вспыхивают неоном мамины слова. – Из цепких лапок Марка теперь не вырваться. Охо-хо!
– Заткнись, Булка, – осаживает друга, сидящего на заднем сидении, Марк, а потом поворачивается ко мне. – Не бойся, Веснушка. У Булки больная фантазия.
– Угу, – киваю, поёживаясь и прячась в воротник пальто.
– Пристегнись, – кивает Марк и выворачивает руль обратно на трассу.
Еду я, конечно же, молча. А о чём мне разговаривать с ними? Да и говорить-то не надо, всё равно в болтовню этого Булкина и слова не вставить.
Я стараюсь смотреть прямо в окно. Чувствую зудящее напряжение, напоминающее, насколько я не в своей тарелке. А когда Марк останавливает автомобиль на университетской парковке, то и вовсе замечаю, что ладони становятся влажными.
– Что дальше? – решаюсь спросить Марка, а сама незаметно вытираю ладони о пальто.
– Дальше выходим и идём на пары, конечно, – улыбается Марк. – Или ты хотела прогулять? – подмигивает.
– Нет, конечно, – отвечаю сердито. Как он мог подумать, что я прогульщица?
– Ну тогда пошли.
Он выходит из машины, пока я ковыряюсь с ремнём, пытаясь его отстегнуть, обходит её и открывает мою дверь.
Сердце замирает. Сейчас я выйду и все увидят меня.
Меня – вышедшую из машины Марка Постоленко.
Как не рухнуть в обморок, не успев сделать и пары шагов?
Я даже почти готова захлопнуть дверь обратно и попросить Марка отъехать подальше, а там я и сама добегу.
Вздохнув, я вылезаю из машины, стараясь не пошатнуться на ватных ногах. Уши закладывает, в висках стучит пульс.
Меня вдруг занимает вопрос, а есть ли в автомобильной аптечке Марка нашатырь? Потому что когда он берёт меня за руку, я точно готова хлопнуться в обморок.
На нас смотрят.
Не знаю, видит ли сталкерша Марка, но павианы точно замечают и им уже впору придерживать свои челюсти.
И другие студенты тоже смотрят. Все! Все они на нас смотрят!
Это шоковая терапия для меня. Перегрузка всех систем.
– Веснушка, у тебя рука ледяная, – говорит Марк, а до меня слова доносятся словно через слой ваты или через толщу воды.
– Замёрзла, – отвечаю сдержанно и сама очень удивляюсь, что удалось ответить почти нормальным голосом, а не мышиным писком.
– Непорядок, – Марк смотрит на меня. – Иди сюда.
И он приобнимает меня за плечи, притягивая к себе.
Всё. Финиш.
О. Мой. Бог!
12
Мы словно Белла и Эдвард в “Сумерках” в тот момент, когда они приехали вместе в школу. По крайней мере, именно так я и ощущаю. Великолепный Марк и вызывающая рядом с ним недоумение я.
Поднимаемся по ступеням ко входу в здание университета и потом заходим внутрь. Когда сдаём вещи в гардеробную, у колонны возле лестницы замечаю Лиду с подружками. Она смотрит, не моргая, на нас, кажется, что на мне вот-вот одежда задымится от её пристального взгляда. Одна из фрейлин, Настя, что-то говорит ей, но Лида её одёгивает, а потом резко стаскивает свою сумочку с парапета у колонны и пружинистым быстрым шагом уходит к лифту.
– Привет, Марк, – к нам подходит его друг Семён и жмёт руку ему и Булкину, а потом смотрит на меня. – Привет, рыжуля.
– Её зовут Кира, – уточняет Марк, а я лишь киваю. Говорить для меня сейчас – это уже сверх уровень сложности.
– Привет, Кира, – подмигивает, исправляясь, Семён.
Он кажется милым и забавным, верх очарования прям, хотя я несколько раз была свидетелем его общения с другими студентами. Не сказала бы, что Семён Радич сама любезность. Очень даже нет.
Интересно, а он и другие друзья Марка в курсе, что я ему ненастоящая девушка? Или они принимают всё за чистую монету? И как Марк отнесётся к тому, что я расскажу Наташе? Или всё же не стоит?
– У тебя сколько пар? – спрашивает Марк, когда мы подходим к лифту.
– Четыре.
– Тогда встретимся в столовой после второй?
– Угу, – киваю, а сама отмечаю, что надо бы обсудить, как часто нам нужно являть себя миру вместе, а когда я смогу жить своей привычной жизнью.
– Тогда до встречи, детка, – говорит он, а потом наклоняется и прижимается своими губами к моим.
Всего на секунду, но я испытываю такой шок, будто происходит какая-то ослепляющая вспышка. Неожиданно и без спросу, отчего эти самые губы у меня немеют, а в пальцах начинает покалывать.
Это же… это же… поцелуй! Пусть и лёгкий и быстрый, но поцелуй же! Да ещё и в самом университете.
Мне нужно отдышаться. Сбежать куда-нибудь в укромный уголок и дать себе немного времени, чтобы восстановить равновесие.
На полупарализованных ногах я захожу в лифт и жму свой восемнадцатый этаж. В лифте ещё пятеро студентов, и едем мы практически молча. У меня возникает ощущение, что они тоже смотрят на меня, поэтому весь подъём я приклеиваюсь взглядом к носкам своих ботинок и так и стою, не шелохнувшись.
