скачать книгу бесплатно
Анка встрепенулась, подняла голову.
– Как?
Младен удивленно, с горечью взглянул на казака. Но Арсен и не заметил этого.
– Мы привезем его сюда!
Воевода резко поднялся. В его глазах вспыхнул гнев.
– Арсен, ты понимаешь, что говоришь? – И, понизив голос до шепота, добавил: – Ты обезумел! Ожидание, надежда придадут больной силы. Эти дни она будет жить, чтобы дождаться встречи… Но если Ненко не приедет, это убьет ее!
– Он приедет! Не может не приехать! А не захочет – силой привезем его!
– Как же это сделать? Вас немедленно схватят в Сливене! Там полно войск! Кроме того, мы подвергаем опасности свой новый стан…
– Младен, это… моя последняя просьба к тебе, – тихо проговорила Анка.
Воевода опустил плечи, помолчал. Потом махнул рукой:
– Ладно.
4
День был ветреный, холодный. Вместо мелкого колючего снега, что шел в горах, здесь, в долине, сыпалась надоедливая морось. Пронизывающие колючие иглы секли лицо. Гайдутины кутались в грубошерстные епанчи[4 - Епанча – плащ, длинная широкая накидка (тур.).], глубже натягивали шапки. Вздрагивали и фыркали мокрые кони.
Драган дал знак остановиться. Четыре всадника спешились, завели лошадей в узкое мрачное ущелье, привязали к деревьям. Возле них остался Дундьо. Он по-медвежьи, неуклюже обнял всех уходящих:
– Счастливо, друзья!
Когда стемнело, Драган, Якуб и Звенигора вошли в город. Узким переулком, залитым жидкой, чавкающей под ногами грязью, добрались до базарной площади. Драган оглянулся и, убедившись, что вблизи никого нет, постучал в ставни большого высокого дома. Двери быстро открылись, показался хозяин.
– Кто тут? – спросил, присматриваясь к темным фигурам.
– Бай Димитр, поклон от воеводы, – прошептал Драган, заходя в сени.
– Прошу в дом, друзья, – так же тихо ответил хозяин и, закрыв за ними двери, закричал: – Майка, майка[5 - Мать (болг.).], дай нам чего-нибудь подкрепиться!..
– Что узнал, бай Димитр? – спросил Драган, ставя на стол чарку.
– Выведал все, что надо. Сафар-бей расквартировал своих головорезов в замке, а сам остановился у богатого спахии Онбаши.
– Это хорошо. В замке его труднее было бы взять.
– Дом Онбаши тоже усиленно охраняется. Сафар-бей всюду выставил стражу.
– Вот как!
– Но рядом с Онбаши живет мой старый приятель Станко. Этого не предусмотрел ага, – улыбнулся Димитр. – Правда, пришлось немало потрудиться, чтобы уговорить Станко помочь нам, но все же согласился. Он оставит на ночь ворота незапертыми, а также выставит из сарая лестницу – ею вы воспользуетесь, чтобы пере лезть через каменную стену, которая отделяет усадьбу Онбаши от двора Станко. А с той стороны опуститесь по веревочной лестнице – я приготовил…
– Спасибо, бай Димитр.
– Теперь смотрите внимательно. – Бай Димитр взял из очага головешку и начал быстро рисовать на краю стола. – Это дом Онбаши. С улицы в него только один вход – там всегда стоит янычар… Второй часовой – на углу возле ахчийницы. Третий, конный, все время проезжает от одного к другому. Очевидно, для того, чтобы не заснули или не отлучились куда-нибудь… Остальные янычары – более десятка – живут в одной из комнат дома Онбаши, но они обычно ложатся спать вместе с курами. Зато сам Сафар-бей засиживается допоздна.
– Возле его двери нет часового?
– Внутри дома нет. А вот в саду, куда выходят окна комнаты Сафар-бея, после того, как ага ложится спать, обязательно стоит один янычар. Поэтому опаздывать нам нельзя.
– Еще раз спасибо, бай Димитр. Думаю, все будет хорошо. Теперь выслеживайте другого зверя – Гамида! Этого будет нелегко захватить. Но взять должны! Веди нас, бай Димитр!
5
Якуб пересек улицу и остановился напротив большого двухэтажного дома Онбаши. В окнах мигал трепещущий свет свечей. Перед дверями стоял дежурный янычар.
– Дур! Кто такой? – заступил он дорогу Якубу.
– Кагамлык! – обрадовался Якуб. – Ты ли это? Вот не думал встретить знакомого! Надеюсь, ты не забыл Якуба?
– A-а, старик! Откуда ты вдруг взялся? – вытянул шею янычар и покрутил небольшой, круглой, как булава, головой.
– Услышал, что ага с отрядом вернулся с войны, и решил проведать. Узнать о здоровье, да ниспошлет его Аллах… Да и дело у меня к нему…
– Гм, не мог ты другое время выбрать, старик? Ночь на дворе!
– Только вечер. А днем Сафар-бею не до меня: служба, поездки, друзья. Разве найдет он хоть минутку для старого знахаря, когда у него ничего не болит? О нас вспоминают, когда припечет!
– Ну, тебе-то он обрадуется! Чем ты сумел покорить его сердце?
Якуб не ответил на вопрос.
– Так можно пройти?
– Да иди уж… Сначала прямо, а потом – последние двери налево. Представляю, как удивится ага!
«Я тоже представляю», – подумал Якуб и вошел в полутемный длинный коридор.
Нашел последние двери, постучал. Услыхав голос Сафар-бея, порывисто открыл дверь и вошел в комнату. Освещена она была скупо, только одной свечой, поэтому углы были в густой тени. У противоположной стены, за низеньким столиком на кривых ножках, сидел Сафар-бей. Он сразу же поднялся:
– Якуб? Вот не ждал! Заходи, садись, гостем будешь! Салям!
– Салям! Правда, у гяуров-урусов есть пословица: «Непрошеный гость хуже татарина»!
– Ну что ты говоришь, Якуб! Я тебе всегда рад, сам знаешь! Садись.
Якуб сел на низкую мягкую тахту, что стояла между окнами, Сафар-бей – на стул напротив. Выглядел он усталым и бледным. Глаза глубоко запали, между бровями появились морщины.
– Как воевалось, Ненко?
– Не называй меня так, Якуб, – скривился ага и с горечью в голосе добавил: – Воевалось? Очень плохо… Гяуры не отступили ни на шаг! И хотя нас было в полтора раза больше под Чигирином, мы не смогли взять эту крепость. А сколько верных защитников ислама сложило свои головы в полудиких сарматских степях! Скольких отважных рыцарей недосчитался падишах после месячной осады этого проклятого города!
– Чем же это можно объяснить?
– Аллах отступился от защитников славы падишаха!
– Нет, Ненко, не обвиняй Аллаха. Должно быть, вся причина в том, что казаки и урусы защищали свою землю, свою свободу, а это удваивало их силы.
– Думаю, Якуб, ты не учить меня пришел в такой поздний час?
– Конечно нет, Ненко. У меня серьезное дело. Нас здесь никто не услышит?
– Никто. Говори смело.
– Ненко, умирает твоя мать.
– Что?! – Сафар-бей ожидал всего, только не такого известия. По лицу промелькнула мучительная тень, которую ага напрасно пытался скрыть от собеседника. – Моя мать?..
– Да, мой дорогой Ненко. Ей очень плохо.
– Чем же я могу помочь ей? Я даже не знаю, где она.
– Она хочет видеть тебя.
– Но это же невозможно! – воскликнул пораженный Сафар-бей.
– Почему невозможно? Какая бы стена ни разделяла вас до этого, перед смертью той, что дала тебе жизнь, она должна пасть!
Сафар-бей наклонил голову. Молчал. Пальцы невольно и быстро перебирали складки широких шаровар.
– Куда ехать? Далеко? – спросил глухо.
– Я проведу тебя… На третий день ты снова будешь в Сливене.
– И гайдутины не побоятся впустить меня в свой лагерь?
– Мы завяжем тебе глаза. Гайдутины вынуждены будут это сделать.
– Ты говоришь так, Якуб, словно и сам гайдутин…
– Не об этом сейчас разговор. Что же ты решаешь?
– Мне жаль разочаровывать тебя, Якуб, но я никуда не поеду. Со временем об этом станет известно беглер-бею. Я не могу рисковать своим будущим.
– На войне ты каждый день рисковал жизнью, Ненко, и, уверен, не боялся!
– Там совсем другое. Там шла война.
– Это твое последнее слово?
– Да.
Якуб поднялся, взял со стола подсвечник со свечой и подошел к окну. Постоял в глубокой задумчивости, тяжело вздыхая и с сожалением качая головой. И если бы Сафар-бей не был так взволнован, он заметил бы, что Якуб, пристально вглядываясь в темный сад, дважды поднял и опустил перед собою свечку. Но, занятый своими нелегкими мыслями, ага пропустил это мимо внимания. Якуб вернулся назад и поставил подсвечник на место.
– Я думал, у тебя мягкое сердце, Ненко.
– Будь у меня мягкое сердце, я бы не был воином, Якуб.
За окном послышался шорох и стук. Сафар-бей вскочил на ноги. С подозрением глянул на Якуба:
– Что там?
– Не волнуйся, Ненко. Тебе ничто не угрожает.
Двери приоткрылись. В комнату бесшумно проскользнул Звенигора, а за ним Драган. Сафар-бей кинулся к стене, где висело оружие. Но Арсен молниеносно пересек ему путь и направил в грудь черное дуло пистолета:
– Спокойно, Сафар-бей! Салям! Разве так принимают гостей?
– Что вам нужно? – побледнел ага.
– Уважаемый ага, Якуб уже все объяснил тебе. Но ты оказался бессердечным человеком. Поэтому приходится разговаривать с тобой несколько иначе. Позволь твои руки! Драган, давай веревку.
– Урус, ты мстишь мне за то, что в Чернаводе я отправил тебя в плен? Но поверь, я потом передумал и хотел приказать…
– Я знаю об этом, – ответил Звенигора. – Якуб мне рассказал. И хотя благодаря тебе я почти год провел на каторге, мстить не собираюсь. Но об этом успеем поговорить в дороге. Времени у нас там хватит. Вяжи, Драган!
6
На второй день в полдень все тридцать гайдутинов, оставшихся зимовать в горах, столпились возле хижины воеводы. Младен стоял впереди. Только Златка осталась с больной матерью.
Снизу, по вьющейся горной тропинке, поднимались пять всадников. Гайдутины молча смотрели на них, собственно, на одного – с завязанными глазами. Он ехал вторым, сразу за Драганом.
– Быстрее! Быстрее!.. – закричал со скалы Яцько, размахивая шапкой.
Воевода волновался, хотя и старался не показывать этого. Но по тому, как он побледнел, а потом снял шапку и скомкал ее в руке, гайдутины могли догадаться, какие чувства бурлят в сердце их вожака. Резкий ледяной ветер трепал его длинный седой чуб, бросал в лицо колючим снежком, но Младен будто не замечал холода. С обрыва неотрывно всматривался в приближавшегося к нему сына.
Наконец всадники миновали скалу, на которую забрался Яцько, и остановились перед хижинами, откуда открывался вид на глубокое ущелье, затянутое снежной мглою. Арсен снял повязку с глаз Сафар-бея.
– Здравей, воевода! Здравейте, другари! – поздоровался Драган, спрыгивая с коня. – Какво правите?[6 - Как дела? (болг.)]
– Здравейте! Здравейте! – Младен обнял каждого из прибывших и остановился перед Сафар-беем.
Наступила глубокая тишина. Все затаили дыхание. Хмурые обветренные лица гайдутинов повернулись к янычарскому are. Противоречивые чувства бурлили в сердцах повстанцев. Так вот он какой, Сафар-бей, их самый злейший враг! Молодой, статный, удивительно похожий на госпожу Анку, он ловко сидел на коне, оглядывая черными жгучими глазами гайдутинов и их стан. Несмотря на усталость и волнение, которое охватило его, он старался держаться горделиво, не опускал глаз под пронизывающими взглядами гайдутинов.
Узнав воеводу, быстро спрыгнул с коня, застыл напряженно, не выпуская поводьев из рук.
– Здравей, сыну! – тихо произнес воевода, пристально глядя в лицо аги.
Сафар-бей не выдержал взгляда воеводы. Опустил глаза. Арсен, что стоял рядом, мог бы присягнуть, что у него задрожали губы.
– Здравей… тате!