скачать книгу бесплатно
.
Для реконструкции событий церковно-политической истории Тверского, Нижегородского княжества и местного епископата изучалась существующая научная литература
. Знакомство с ней показало, что благодаря усилиям не одного поколения исследователей по истории удельных княжеств
Северо-Восточной Руси накоплен большой фактический материал. Большинство авторов изучали, прежде всего, их политическую историю, основой которой была борьба за лидерство над землями Великого Владимирского княжения, а затем его преемника – Великого княжества Московского. В результате такого подхода до настоящего времени все еще слабо разработанными остаются вопросы церковно-политической жизни Северо-Восточной Руси XIV—XV вв., в частности, ее связи с Константинопольским патриархатом.
Одним из центральных международных и политических событий средневековой Европы XV столетия, оказавших глубокое влияние на историю Руси, Византии и остального мира, стал Ферраро-Флорентийский собор 1438—1439 гг., который привлек наше внимание в контексте изучения международных отношений того времени (попытка европейцев и Рима создать европейскую блокаду в борьбе с усиливающимися турками-османами и использовать Русь как противовес с Востока), внешнеполитической активности княжеств Северо-Восточной Руси и их связей с Константинополем. Одновременно участие в соборе представителей Русской церкви было первым (если не считать Базельский собор 1431 г., в котором участвовал митрополит Исидор) официальным присутствием Московской Руси на таком крупном международном собрании. Итогом собора явилось подписание унии между Православной и Римско-католической церквями. Однако уже вскоре после того, как великий князь Московский Василий Васильевич II (Темный) и большинство православного клира – на Руси и во главе с Марком Эфесским – в Византии решения собора отвергли, стало очевидно, что союз между церквями не состоялся. Опыт Византии, ослабевшей под ударами турок-османов и спасовавшей перед напором католического Рима, для Московской Руси, сила которой благодаря процессам централизации, напротив, нарастала, оказался неприемлем.
В историографии изучению политического, идеологического и конфессионального значения Ферраро-Флорентийского собора 1438—1439 гг. посвящен значительный комплекс научных работ. Первые исследования по истории собора появились в отечественной историографии еще в XIX столетии. У истоков пробуждения интереса к указанному вопросу стояли такие видные специалисты, как Н.С. Тихонравов, И.Н. Остроумов, Е.Е. Голубинский, митрополит Макарий (Булгаков) и др.
Следующий этап научного осмысления Ферраро-Флорентийского собора и его итогов открыл комплекс работ советских и зарубежных специалистов уже XX столетия. В этот период заметно расширилась источниковая база исследования этого важного международного события. Еще в 1940—1950-х гг. XX в. представителями западной историографии были предприняты попытки собрать и издать все касающиеся деятельности собора латинские и греческие источники. Удачным обобщением результатов проделанной работы стал фундаментальный труд профессора Оксфордского университета иезуита Джозефа Джилла, изданный в Риме Папским институтом восточных исследований «Ориенталиа Кристиана», в котором главные аспекты деятельности собора получили всестороннее освещение
.
В 1960-х годах были опубликованы регесты (или росписи документов) византийских императорских актов. (Подробнее см. Терминологический словарь настоящей работы. – Е. М.) Соответствующее издание было осуществлено Францем Дёльгером. Материалы, относящиеся к первой половине XV в., содержатся в пятом, последнем, томе этого издания
. Регесты фиксируют все документы дипломатических контактов, инициированных византийским императором, сведения о которых сохранились как в первичных, так и во вторичных источниках. Постепенное и последовательное возрождение интереса к истории начиная с 1950—1970-х и особенно интенсивно с середины 80-х гг. XX столетия привлекло внимание отечественных специалистов и к международным аспектам заключения унии, и к судьбам непосредственных участников собора. Рост научного интереса сопровождался не только новыми публикациями источников, но и значительным расширением спектра основных направлений научных исследований
.
Опираясь на достижения историографии прошлого, представители отечественной и зарубежной науки провели большую работу по изучению и систематизации фактов о ходе самого Ферраро-Флорентийского собора, его документальных источников и литературного наследия; сути богословских расхождений относительно «филиокве» (добавлении, сделанном Римской церковью к Символу веры об исхождении Святого Духа не только от Бога Отца, но «…и от Сына»); исторических персоналий и участников (Марк Эфесский, Виссарион Никейский, Исидор, Авраамий Суздальский, Неизвестный Суздалец и др.). Ключевую роль в актуализации изучения факторов дипломатического и внешнеполитического курса великих князей Московских и Русской православной церкви сыграли издания и публикации, подготовленные А.В. Карташевым, Н.А. Казаковой, Н.И. Прокофьевым, Н.В. Синицыной, Б.Н. Флорей и др.
В последнее время эта наметившаяся в историографии тенденция стабильно и динамично развивается: уния, как результат двустороннего компромисса и одновременно инструмент конфессиональной и внешнеполитической борьбы Запада и Востока в международных отношениях, все чаще становится центральным объектом научного исторического изучения. Многое современными исследователями уже сделано
, но отдельные нюансы дипломатического и внешнеполитического курса Великого княжества Московского и его князей по отношению к собору и его результатам так и не прояснены и заслуживают внимания исследователей. В частности, до сих пор нет четкого представления о том, как проблема церковной унии была связана с политической сферой, внешнеполитическими тенденциями русской и общеевропейской политики.
Интерес к истории и событиям Ферраро-Флорентийского собора растет и в богословских кругах. Отчасти это связано с тем, что 12 февраля 2016 г. в аэропорту Гаваны (Куба) впервые в истории обеих церквей состоялась встреча папы римского Франциска и патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Спустя 1000 лет ветви разделенного христианства проделали важный шаг навстречу друг другу и невольно заставили вновь обратиться к истории отношений двух церквей.
Все вышеизложенное приводит к необходимости, опираясь на отечественные, в основном летописные, источники, сосредоточить внимание на особенностях дипломатических и внешнеполитических связей княжеств Северо-Восточной Руси с Константинополем и регионального самосознания главных оппонентов Москвы в борьбе за собирание русских земель – Твери и Нижнего Новгорода, поскольку каждая из них вырабатывала собственные принципы церковной внешней политики (различия в отношении к константинопольскому патриарху, к митрополитам, назначаемым из Константинополя, епископам и проч.), стремясь не просто установить дипломатические отношения с Константинопольским патриархатом, но и использовать его влияние и авторитет для утверждения своих позиций на Руси.
Структура исследования состоит из введения, четырех разделов, дополненных библиографией, терминологическим словарем и приложениями: 1. Русская митрополичья кафедра, конец XIV – середина XV в.; 2. Патриархи Константинопольские, конец XIV – середина XV в.; 3. Византийские императоры, конец XIV – середина XV в.; 4. Папы римские, конец XIV – середина XV в. При составлении приложений использовались материалы изданий, подготовленных Г. Подскальски, А.М. Величко, С.Б. Дашковым
.
Как было показано, в различных источниках и научной литературе (отечественной и зарубежной) в той или иной мере отражены различные аспекты дипломатической и внешнеполитической истории княжеств Северо-Восточной Руси, в том числе связей с Константинопольским патриархатом, – что свидетельствует о необходимости их систематизации и проведения комплексного анализа.
Раздел I
Русь – Византия – Константинопольский патриархат: основные вехи истории
Крестившись (X в.), Русь вошла в семью христианских народов, стала полноправным субъектом международной политики и мировой истории. Так была подготовлена почва для расширения русско-византийских дипломатических, религиозных и культурных контактов, в ходе которых она активно усваивала систему духовных ценностей средневекового византийского мира. Церковь, находившаяся в постоянном контакте с Византией, открывала русскому обществу христианскую цивилизацию. И на всех этапах этого исторического взаимодействия отношения Руси и Византии во многом определялись расстановкой политических сил в Европе.
Территория Руси была одной из митрополий (греч. ????????? – область, находящаяся в канонической власти митрополита). В древности она именовалась епархией (? ???????), которой он руководил. Как отмечал Г. Подскальски, «в константинопольском патриархате была учреждена Русская епархия – 62-я по счету (перед Аланией, где в 997/998 гг. известен митрополит Николай)»
, а «на Русь из Константинополя от византийского патриарха – главы христианской церкви – был прислан митрополит, которому со временем были подчинены одиннадцать епархий: Белгородская, Новгородская, Черниговская, Полоцкая, Владимирская, Переяславская, Суздальская (Ростовская? – Е. М.), Туровская, Каневская, Смоленская, Галицкая. …В начале XIII в. от Галицкой епархии отделилась Перемышльская кафедра, а еще две кафедры – от Владимиро-Волынской епископии. Это были первые шаги на пути разделения Северо-Восточной и Юго-Западной Руси…»
Если между епархиями и митрополитом возникали противоречия, то обращались для их разрешения к патриарху. «С V века патриархами стали именоваться архиепископы первенствующих церквей, т. е. Римский, Антиохийский, Александрийский, Константинопольский и Иерусалимский. Но преимущество константинопольского патриарха над прочими началось только с Халкидонского собора (451 г.), на котором отцы церкви издали специальное правило «Кормчую книгу Халкидонского собора, правило XXVIII», по которому константинопольский патриарх был поставлен одинаковым с Римским папой и получил верховную власть над всеми восточноевропейскими и малоазийскими епархиями, включая епархии у варваров по берегам Черного моря. Кроме того, патриарх получил право рукополагать всех митрополитов в подвластных ему епархиях»
.
Власть и могущество патриарха еще более возросли в период правления императора Юстиниана I. В грамотах и императорских указах он стал именоваться «Вселенским»; располагал собственной резиденцией в столице – Константинополе, которая стала центром определенной области или «патриархата», подобно Антиохии, Александрии, Иерусалиму; имел право «крестоводружения» (ставропегиум) при закладке церкви или монастыря; пользовался значительными преимуществами в праве высшего суда в делах церковных; созывал на соборы митрополитов своих диоцезов, а митрополиты, в свою очередь, приглашали на епархиальные соборы подвластных им епископов; наконец, при короновании императоров совершал миропомазание. Титул патриарха в византийские времена полностью звучал следующим образом: «милостию Божией Архиепископ Константинополя – Нового Рима и Вселенский Патриарх». Он был косвенным отражением представления о вселенской миссии патриархии
.
Митрополитами, присланными на Русь из Византии, по большей части были греки (с середины XI в. короткое время – русин Илларион). Выражение «при?ха на митрополию Русскую митрополитъ (N), родомъ Гречинъ» широко распространено в русских летописях. Император Византийской империи как глава христианского мира формально обладал властью и над русскими митрополитами. Однако, как отмечал А.А. Васильев, «осуществление полномочий митрополита в значительной степени зависело от князя, который на тот или иной момент времени занимал великокняжеский престол»
. Верховная власть и авторитет митрополита в глазах епископов и удельных князей были чрезвычайно высоки. Киевские, позднее владимирские, а также московские владыки не раз выступали в качестве посредников в разрешении дипломатических и военных конфликтов между князьями, способствуя сохранению мира на Руси. Их вклад в дипломатическую историю несомненен. Со временем православная церковь в лице митрополитов стала мощным инструментом дипломатии и объективным фактором центростремительных тенденций.
Византия, где церковь была подчинена императору, а отношения церкви и государства юридически регулировались «теорией симфонии», изложенной в VI новелле Кодекса императора Юстиниана, в сознании русских православных людей долгое время была высшим наставником и примером, ведь именно в Константинополе находилась резиденция патриарха. Это обстоятельство значительно расширило международные связи средневековой Руси, способствуя увеличению количества политических, торговых, культурных контактов, в том числе путешествий русских в Константинополь и на христианский Восток, главным образом в Палестину и ее религиозный центр – Иерусалим. Митрополиты посещали Константинополь для участия в соборах по приглашению вселенских патриархов и с другими целями. Не только церковные иерархи, но и представители княжеских семей отправлялись в паломничество в Царьград (например, княгиня Анна Всеволодовна, дочь киевского князя Всеволода Ярославича в 1089—1090 гг. и др.); брачные союзы русских князей и их дочерей с византийской правящей элитой, ставшие частым явлением в политической жизни Руси уже в XII в., предопределили еще один вид русского присутствия в Константинополе.
Развитию русско-византийских контактов во многом способствовала и разветвленная система речных путей сообщения. Заинтересованность Руси в торговых связях с Византией и иными странами средневекового мира по Волжскому, Донскому, Днепровскому, Днестровскому пути усиливала ее дипломатическую и внешнеполитическую активность в прилежащих к ним регионах. Благодаря коммуникативной подвижности купцов, паломников, дипломатов (светских и церковных) здесь постоянно завязывались узлы международных отношений, которые с течением времени сменялись новыми комбинациями политических интересов, не только рождая «друзей» и «врагов», но и расширяя сферы международного влияния Руси.
Черное море – перекресток евразийских торговых путей (Великого шелкового пути и пути «из варяг в греки») – приобрело для развития международных экономических и церковно-политических связей с Византией исключительное значение. На берегах Понта в результате взаимодействия различных культур (античной, средиземноморской, генуэзской, венецианской, византийской, степной) возникли крупные торговые центры, портовые города, привлекавшие купцов из различных стран (Судак – Сурож; Феодосия – Кафа; Азов – Тана и др.), развернувших активную торговлю восточными и европейскими товарами
. Северо-Восточная Русь не стала исключением и в силу целого ряда политических, экономических и конфессионально-культурных обстоятельств оказалась тесно связана с Черноморским бассейном.
Распад некогда единой Древней Руси и начало удельного периода русской истории (30-е гг. XII столетия) привели к перемещению древнерусской государственности из Киева на северо-восток (сначала во Владимир-на-Клязьме, а затем в Москву)
.
К сожалению, уже в XIII столетии динамичное развитие Руси было осложнено нашествием Батыя. Не сумев дать должного сопротивления и отпора кочевникам на юге, к 1240 г. большая часть Юго-Западной, Южной и Северо-Восточной Руси была завоевана ордынцами, которые оказали доминирующее влияние на весь последующий ход русской истории, в том числе и на русско-византийские церковные связи
. Благодаря политике веротерпимости и лояльности к церкви (ярлыки, выдаваемые ханами русским митрополитам, давали льготы и преимущества, освобождали от податей, создавали условия для сохранения имущества церкви, судебной власти в делах церковных и возрождения государственности)
Орда невольно способствовала возвышению Москвы и укреплению власти митрополитов, одновременно ослабляя влияние патриарха Константинопольского на русскую иерархию.
С конца XIII в. Москва, Тверь и Нижний Новгород стали лидерами в смысле внешнеполитических, экономических, культурных амбиций и устремлений русских земель. Важно отметить, что в силу особенностей географического расположения эти политические центры Северо-Восточной Руси были удалены от мировых морских и океанских путей, что ставило их в невыгодное положение с европейскими странами (Германия, Швеция, Дания), чьи территории примыкали к теплым морям и испытывали на себе благотворное межцивилизационное влияние. Этим обусловлено постоянное стремление русских регионов-лидеров выйти на международную арену, пробиться к мировым центрам цивилизации, овладеть выгодными торговыми путями, наладить дипломатические контакты с Византией и ее столицей – Константинополем, с Балканами, со странами Передней и Малой Азии.
Разорение и общее ослабление русских земель после нашествия привело к тому, что Русь, за исключением, пожалуй, Смоленска, Новгорода Великого, Пскова, Полоцка, Турова и Пинска, оказалась втянутой в орбиту ордынской внутренней и внешней политики, играя роль «буфера» между Ордой и Европой. Одним из результатов этих процессов стало не только ухудшение международной обстановки, но и активизация политических противников Руси на юго-западе и северо-западе. Уже к началу XV в. Русь потеряла часть своих территорий: юго-западными землями овладели Польша, Литва и Венгрия; Литва присоединила Полоцкую землю и Смоленское княжество (1404 г.). Русь с трудом контролировала устье Невы и защищала Карелию, западную часть которой отторгла Швеция. Ценой больших жертв и усилий удерживали Псков, отражая вторжение рыцарей Тевтонского ордена. В сложившихся условиях набегов Орды, опасности нападения Швеции, Тевтонского ордена и Литвы великие князья Московские (Даниил, Иван Калита, Дмитрий Донской и их преемники) уже с 30-х гг. XIV в. инициировали процесс собирания русских земель. Объединительный процесс шел постепенно и сопровождался столкновением политических интересов Руси, Орды, Великого княжества Литовского.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: