скачать книгу бесплатно
Прозвенел звонок, и ученики, быстро и шумно собрав вещи, покинули класс.
Учительница притворила дверь и открыла окна, впустив теплый осенний воздух. Потом она поставила чайник и достала печенье из мешочка на полке.
Вскоре подошла ее подруга Катя, прозванная учениками Катюша, с намеком не на нежность характера, а на военную технику.
Сегодня им многое нужно было обсудить.
Ну, как?
Ты о чем?
Ни о чем, а о ком – о твоей новенькой.
С ней все в порядке.
А как ведет себя?
– Нормально. Курит, грубит, прогуливает, уроки не учит. По сравнению с Адой – просто ангел. Я думаю, мы поладим.
– А кто такая Ада (Катя первый год работала в этой школе и не знала никого с таким именем)?
– Моя бывшая ученица. Вчера встретила ее, так она даже не поздоровалась, впрочем, как обычно. Не буду скрывать: я даже рада, что она ушла из школы. Без нее стало гораздо спокойнее.
Что, так плохо себя вела?
Не то слово, но не в этом дело.
А в чем же?
– Она была очень странной. Нелюдимая, она ни с кем не разговаривала (ребята даже подсчитывали, кто услышал от нее больше слов. Рекордсмен услышал три, большинство же – ни одного) и молча же била любого, чуть что не по ней. Так она быстро отучила девчонок сплетничать ни только о ней, но и при ней, а парней – нелестно высказываться в ее адрес. Те и другие обходили ее стороной, как, впрочем, и все ученики нашей школы. Когда она шла по коридору, вокруг нее всегда было свободное пространство, потоки детей огибали ее.
– И что, одноклассники терпели ее выходки?
– Нет. Однажды они пытались с ней «поговорить». После школы ее подкараулить не удавалось: она уходила раньше всех, если вообще приходила. Однажды вечером, когда она возвращалась домой, класс, почти в полном составе поджидал ее во дворе. Я не сомневаюсь, что она справилась бы со всеми, но без Люцифера ей точно пришлось бы нелегко.
– Люцифер – это ее друг?
– Да, единственный. Черный пес, похожий на водолаза, но значительно превосходящий его в размерах. Никогда больше не видела такой огромной собаки. Он всегда сопровождал ее в школу и ждал во дворе во время занятий, если она приходила. Люцифер был неагрессивен, вернее – не делал ничего без команды своей хозяйки, но его боялись и ученики, и учителя. Кстати, ты в курсе, почему Сидорчук заикается?
– Нет, но теперь догадываюсь.
– Правильно, он заикается с того вечера. Тогда во дворе он первый шагнул к ней. Люцифер бросился на защиту своей хозяйки. Я не знаю, что там произошло, но Сидорчук лежал в нервном отделении.
– А уколы от бешенства сделали?
– Нет. Люцифер здоров, да и не кусал он его, только напугал очень.
– А откуда ты все это знаешь? Неужели ученики рассказали?
– Да, это обсуждала вся параллель, Ада же вела себя так, будто ее это все не касается. На следующий день она явилась в школу, как ни в чём ни бывало. И одета была, как обычно, во все черное, футболка со скелетами, косынка с черепами, та же жуткая музыка в плеере (она однажды дала мне послушать, так неделю кошмары снились), то же выражение злой тоски на лице.
– Слушай, я так и не поняла, что же в ней такого необычного? Она, конечно, не такая, как все, но почти в каждом классе есть такой человек.
– Я не рассказала тебе самого главного. Она еще более не такая, как все, чем ты думаешь.
– И в чем это выражается?
– Там, где она находилась, постоянно что-то взрывалось, разбивалось или загоралось. Я не ставила опыты в этом классе с того дня, как взорвались все колбы, пробирки и мензурки (в большинстве которых была вода). Я чудом успела закрыть лицо. Руки сильно изрезало осколками. В ее классе постоянно лопались лампы, трескались стекла, взрывались или падали с подоконников цветочные горшки, загорались легко – и не очень воспламеняющиеся предметы (наш журнал горел раз пятнадцать, не меньше). И, что самое плохое, никак не докажешь, что это делает она.
– А почему ты решила, что это она?
– А кому больше? Я давно заметила, что все это происходило, когда она злилась (учитель на нее кричал или с одноклассником дралась). Недаром ее прозвали Исчадие. Я вздохнула с облегчением, когда она ушла.
– Переехала?
– Нет, как жила недалеко от школы, так и живет. Однажды ее сбила машина. Она долго болела, а, когда начала выздоравливать, пришла ее мама и забрала документы. Сказала, что Ада не хочет сюда возвращаться. Странно, сколько раз хотели ее отчислить, а тут сама ушла. Я так и не узнала почему. До этого видела ее несколько раз. Она была, как всегда, с Люцифером, иногда – с мамой и выглядела очень подавленной. Странно, обычно она веселела, стоило ей выйти из школы…
…Учителя не знали, что все это время они были не одни. Рая, пухленькая блондинка, которую все любили за веселый легкий характер, задержалась, перекладывая учебники на подоконнике, и, услышав имя Ады из-за неплотно прикрытой двери, подошла поближе и прислушалась. Потом она, стараясь не шуметь, прошла по пустому коридору, спустилась во двор.
Дойдя до небольшого пустыря и убедившись, что никто ее не видит, она взглядом подожгла кучи сухих листьев. Ей стало легко. Оказывается, никто не знает о ее способностях. Она так боялась, что все поймут, кто это делает, но ей так хотелось хоть как-то помочь Аде, а высказаться не хватало смелости.
Правда у Ады была своя тайна, о которой никто не знал, а Рая узнала чисто случайно, а, узнав, едва не умерла от страха. Ее и раньше мучило странное предчувствие и, когда она узнала, что ей угрожает, поняла – дальше так продолжаться не может.
Это она взглядом толкнула Аду под машину. Иначе было нельзя. Потому, что Ада либо убила бы ее, не осознавая, что делает, либо узнала бы, кто Рая на самом деле, и неизвестно еще, что лучше. У нее не было другого выхода, но, несмотря на это, Раю мучило чувство вины.
Рая задумалась и перестала себя контролировать. Ее глаза стали хвойно-зелеными, зрачок вытянулся, как у кошки, со страшным металлически звуком выскочили когти. Она вздрогнула, пришла в себя и тут же превратилась в прежнюю Раю. Нервное напряжение вылилось наружу диким жутким хохотом. Сквозь смех она сказала: «Вы немного ошиблись: Исчадие не Ада, исчадие – Рая.»
10.06.2004
Два возвращения
Саша была очарована Атомным Городом. Она бродила по нему целыми днями, не зная усталости, вечером засыпала мгновенно, и ей снились черные, уходящие в небо деревья и большие золотые листья на зеленой траве. Город не отпускал ее даже во сне.
Потом она вернулась домой, в свой Сумеречный Город, который любила, но в котором не было больших деревьев. Они по-прежнему снились ей по ночам, она просыпалась и видела за окном море огней.
***
Шел дождь. Было темно. Огней в Сумеречном Городе стало больше, чем обычно: они отражались, преломляясь в лужах, соперничая со звездами, скрытыми за тучами.
Саша шла по обочине дороги, навстречу движению. Ей было хорошо. Она любила дождь. Задумавшись, она не заметила машины, выехавшей из-за угла. Позже водитель сказал, что не видел ее.
***
Ее памяти уже две недели. Сейчас она заново знакомится со своими старыми друзьями, слушает когда-то любимые записи, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить. Она подолгу гуляет по городу и, несмотря на то, что нетвердо помнит, где живет, всегда находит дорогу домой. А по ночам ей снятся высокие черные деревья и кружащие золотые листья. Это зов Атомного Города, который она не помнит.
***
Прошло два месяца.
Поезд, наконец, остановился. Саша снова оказалась в Атомном Городе. Ей предстояло заново познакомиться со своей подругой, живущей здесь. В кармане лежала бумажка с адресом, но Саша про нее забыла. Она была уверена, что знает, куда идти.
Девочка шла через старый парк. Черные деревья по-прежнему стремились в небо, но желтых кружащихся листьев не было, их заменили ярко-зеленые. Саша остановилась и оглянулась по сторонам, улыбнулась, потом обняла большое черное дерево и посмотрела вверх на переплетение веток, листьев и неба. Она снова стала собой. Атомный Город вернул ей память.
07.04.2004
Небожитель
Закат отгорел и погас. Зажглись звезды. Было очень тихо.
Тишину нарушил резкий звук, похожий на выстрел, будто кто-то пинком открыл дверь. В небе открылся люк, оттуда до земли протянулся яркий луч красноватого света. По лучу стал спускаться темный силуэт.
Его появление не осталось незамеченным, пусть заметил его только один человек во всем городе.
Девушка сидела на крыше своей высотки с гитарой и смотрела, как сумерки поднимаются со дна города, и окутывают его. Она была над городом и его огнями. Сейчас она отложила гитару и наблюдала за небожителем. Его походка была легка, одет был во все черное, длинные волосы и напряженно-спокойное выражение бледного лица, отмеченного чем-то зловещим.
Она на несколько секунд отвела взгляд и не заметила, что он тоже на нее посмотрел и улыбнулся. У него были очень длинные клыки.
Она все также заворожено смотрела; немного не дойдя до земли, он легко спрыгнул с луча. Его шаги эхом разносились по пустому двору. Вскоре она потеряла его из виду.
– Да… Ад, наверное, перенаселен, если такие живут на небесах. Явно не ангел, хотя симпатичный. Но, кто же он?
Они снова встретились утром, когда она вышла в рассветный двор. Они долго смотрели друг на друга. С его рук капала кровь. Ее нервы не выдержали… Она лежала в обмороке недолго, но когда очнулась, его уже не было рядом.
– Кто он? – подумала она.
Следующей ночью она узнала кто он, но это была ее последняя ночь на земле.
30.04. 2004
На границе
Девушка шла вдоль полотна железной дороги, походка ее была легка и стремительна, шаг тверд. Одета она была в черное, пышные рыжие волосы были распущены. Она шла в полном одиночестве, никто не видел ее, только подобная ей, увидев ее издалека, тонкую, с ветром в солнечных волосах, подумала: «Может, это я?».
Девушка перешагнула через несколько рельсов, (кажется, их было четыре или больше). То была граница, и она пересекла ее.
Город, в котором она жила, стоял в степи, и все свободные ветра знали его.
Железная дорога кольцом окружала город и была, одновременно, границей со степью. За железной дорогой не стояло ни одного дома.
Железную дорогу, а в месте с ней и город регулярно обходил Пограничник. Никто никогда не видел его вблизи, и издалека мало кто видел. Никто не знал, кто он. Его считали хранителем города. Про него ходили жуткие легенды. Им пугали детей.
Дом, в котором жила девушка, стоял у самой границы. Девушка жила на 12-м этаже и видела из окна бескрайнюю степь и бесконечное небо, видела закаты небывалой величины и красоты, опускала глаза и видела железную дорогу с бегущими поездами, а ночью – яркие огни вдоль нее. А еще она часто видела Пограничника.
В любую погоду обходил он границы города, а рядом с ним – его верный пес.
Однажды, гуляя в степи, девушка видела Пограничника издалека, правда, но не настолько далеко, чтобы нельзя было разглядеть. И она разглядела: на вид ему было чуть больше двадцати, высокий, широкоплечий. Лицо приятное: высокий лоб, широкие скулы, волевой подбородок, глаза большие, ясные, а улыбка (да, да он улыбнулся ей) – гагаринская. Одет он в форму российских пограничных войск, а на поводке не собака, как ей раньше казалось, а белый волк с ярко-зелеными глазами. Когда он увидел девушку, то резко рванул поводок в ее сторону, но Пограничник придержал его и спокойно двинулся дальше.
Сегодня Пограничник лишь на секунду промелькнул в ее мыслях и унесся куда-то с порывом дикого ветра.
Город остался далеко позади. Перед ней была степь, и было небо. Ветер летел низко над травой, пригибая ее. Небо здесь было выше, чем в городе, облака ближе и больше. Ветер дул сильный, порывистый, но не холодный. Облака были серо-синими и серо-фиолетовыми. Скоро будет дождь, быть может, даже гроза. Странно, но девушку не пугала перспектива остаться в степи во время грозы. Сейчас ее ничто не пугало и не волновало. Она думала обо всем и ни о чем и шла вперед.
Она смотрела в небо. Ее синие глаза, неяркие, но пронзительные словно отражали его. Ее глаза не были похожи на голубое небо, но удивительно гармонировали с грозовым. Лицо было бледное и в бледных же веснушках. Черты лица были тонкими и нежными. Она была словно ангел с грозовыми глазами. Впрочем, грозовым в них был только цвет.
Девушка шла, не оглядываясь, и не видела, что город за ее спиной превратился в сине-серую стену и зажег огни. Там уже почти наступила ночь, по степи же еще только разлетались с ветром легкие сумерки, и пасмурный день стал лишь чуть-чуть темнее.
Ее любимое дерево билось на ветру. Она издалека увидела его четкий, быстродвижущийся силуэт. Гуляя по степи, девушка всегда навещала дерево. Это было едва ли не единственное дерево на много километров за чертой города. Девушка любила сидеть на его ветвях и смотреть на облака в раме из иголок (это была сосна). Но сегодня забираться на бешено качающееся дерево ей не хотелось.
Когда-то мама рассказывала ей, что одинокое дерево – это дерево Сатаны, и ни в коем случае нельзя садиться ни только на него, но и под него – злой дух не потерпит вторжения в свои владения. Тогда она, конечно, не поверила, но сегодня присутствие злого духа в дереве было трудно оспорить, и, похоже, он или танцевал, или делал утреннюю зарядку вечером. Сегодня дерево было одержимо.
В траве около дерева лежал человеческий череп. Он был белый, чуть светящийся в темноте, в пустых глазницах – яркая чернота, словно пристальный взгляд, клыки – загнутые и длинные, очень длинные.
Девушка вряд ли до конца осознавала, что это череп. Черепов принято бояться. Она не боялась, но и не питала особой любви. Также она не задумывалась, как он здесь оказался, где скелет, чей это череп: мужской или женский (а череп был женский) и почему он малость странноват. Тем не менее, она всегда с ним здоровалась. Поздоровалась и сегодня.
Вдалеке показался автомобиль. Она вряд ли увидела бы его, если бы не яркий дальний свет фар, четкие лучи которого протянулись далеко во тьму. Только сейчас девушка поняла, что уже стемнело, и ей стало страшно. Нет, она не боялась ни ночной степи, ни приближающейся грозы, просто она почувствовала чью-то руку на своем плече. Превозмогая страх, обернулась. То был Пограничник.
31.07.2004
Нерожденная
Когда она, высокая, худая и несовершеннолетняя блондинка с короткой стрижкой и большим ртом, впервые появилась на пороге его изостудии, он не придал этому особого значения; но еще пары таких появлений хватило, чтобы она стала единственной героиней его мыслей и желаний.
Особого таланта к рисованию у нее не было, но она была очень старательной. Он хвалил ее за малейшее достижение.
Он долго мучился и боролся с собой, и однажды, когда на занятия в студию не пришел никто, кроме нее, эта внутренняя борьба повергла его к ее ногам. Он обнимал слабыми руками ее колени и говорил, какая она красивая, как он ее любит, и как ему одиноко, ужасно одиноко и страшно…
Она некоторое время молча простояла в растерянности, потом презрительно посмотрела на него и презрительно же отпиннула, как что-то противное.
– Если бы твой ребенок был жив, ты бы не был сейчас одинок! – сказала она, подхватила куртку и быстро ушла.
А он так и остался сидеть на полу. Домой он не пошел, а всю ночь проплакал навзрыд, вспоминая о ней и о девушке, с которой встречался лет двадцать назад, когда был студентом худграфа. Вспоминал, как когда-то сказал ей, что у них еще будут дети, что они еще успеют. Вскоре она возненавидела его и ушла. Тогда он думал, что еще успеет… Не успел…
А нерожденная шла по темным улицам быстрым шагом. Она была призрак, и с каждым шагом ее силуэт бледнел, и она все больше и больше растворялась во тьме. Чувствовала она себя отвратительно. Так противно ей не было с тех пор, как что-то оборвало ее еще не начавшуюся жизнь. Тогда она с тоской поняла, что никогда не станет высокой блондинкой без таланта, но со страстью к рисованию.
А еще она поняла, что бросит своего парня, тоже нерожденного, слишком уж он похож на этого учителя рисования и, думается ей, неспроста.
Нерожденные жили в небольшой пещере за городом. Как ни странно, но их было довольно мало для такого большого города и ряды их пополнялись не часто, в отличие хотя бы от призраков выпускников, умерших в ночь выпускного. Но в отличие от тех же выпускников жили они дружно и мирно, большинство из них давно все всем простили и никому не желали и не причиняли зла.
07.03.2006
Хорошо
– Хорошо…
– Да, что хорошего?
– Хорошо, говорю, что коровы не летают. Не то, что у нас, так и шныряют по воздуху туда-сюда.
– Ты права. В городе еще ничего, можно вовремя отскочить, а в деревне без прочного зонтика на улицу не выйдешь.
