скачать книгу бесплатно
Пётр – если это был он – от неожиданности крякнул. Костя понял, что пора объясниться, а то, пожалуй, придется ночевать на улице. А то и в лесу, от греха подальше.
– Моя фамилия Соболев. Константин Соболев. Я ученый, тератолог. Изучаю физиологические аномалии. Мне Логинов про вас рассказал, Витя. Он тут недавно у Вас… гостил. Можно войти? Я заплачу.
– О как. Это за что же?
– За ночлег.
– Деньги тут не такая уж большая ценность. В селе и магазина-то нет. Да, входи. Чай не звери, люди. Разберемся.
Костя шагнул было внутрь, но застыл одной ногой в доме, другой на крыльце.
– Чего замер?
– Я заранее прошу меня простить за этот вопрос. Вы живой?
– Ох, грехи наши тяжкие! А хоть бы и нет? Октябрь на дворе. Друг-то рассказывал, наверное. Входи, хватит хату студить.
Тяжелая дверь захлопнулась за Костей. Он оказался в доме с жителем села, то ли живым, то ли нет, но это вроде как в данное время года и неважно. «Маразм, – подумал Соболев. – Кажется, я начинаю сходить с ума. И это в первый же день здесь».
В доме у Петра было тепло и уютно, хотя и несколько аскетично. Чувствовалось, что женщина тут не живет. Одинокий мужик лет тридцати с хвостом, и что это может означать? Вдовец? А тут бывает такое? Хм. Никогда не женился? Тут Соболев обратил внимание на большой рюкзак, стоящий у печи. Почти как у самого Соболева, только не фирменный, а обычный, защитного цвета.
– Вы куда-то собираетесь?
– Собираюсь… Как тебя там, я забыл?
– Костя. Константин Соболев.
– Ну, да. Собираюсь уезжать, Константин Соболев. В город, к сестре. Раньше ей не до меня было. Своя семья: муж, дети. А сейчас живёт одна, зовёт к себе. Подумал-подумал. Решил ехать.
– А куда у неё все делись?
– Мужа схоронила, дети выросли, своей жизнью зажили. А ей скучно. Да и трудно женщине одной. Поеду.
– Так она, наверное, могла бы нового мужа найти?
– В шестьдесят-то лет? Ну, не знааааю. Может и могла бы.
– Это она Вас настолько старше?! – изумился Костя.
– Насколько – настолько? На десять лет всего.
– Вам что, пятьдесят лет??? – изумление готово было выплеснуться наружу и потечь по полу куда глаза глядят. Соболев смотрел на мужика, которому от силы было лет сорок на вид. В самом крайнем случае сорок. А может даже и тридцать. Но пятьдесят!
Соболев присел на стул, не дожидаясь приглашения. Зажмурился, потер лоб рукой. Подумал, что охота протереть глаза. Чтобы стряхнуть с себя остатки сна. Протереть глаза, а открыв их увидеть свою московскую квартиру. И жену. Даже не кабинет на любимой работе, а именно квартиру и жену. Но он был реалистом, и понимал: три глаза, не три, а открыв их увидишь простецкую обстановку, и мужика, собирающего вещи в дорогу.
– Да. Незадача.
– Что такое?
– Да я просто думал попроситься у Вас погостить. А Вы вон… уезжаете.
– Да ты че, милый? Думаешь, я тебя на улицу выставлю? Гости себе. У меня даже и припасы есть в погребе. Приехал на край света, и думаешь, тут порядки как в столице вашей? Зря ты так. Не жалко мне, живи себе да живи сколько надо.
– Как-то мне не по себе. А Вы когда собираетесь?
– С утра. Это даже хорошо, что ты приехал. Очень мне жаль Монику соседям оставлять. Присмотришь? В качестве благодарности за гостеприимство.
– Моника – это собака?
– Моника – это кобыла. В конюшне. Я вроде договорился с соседями слева. Но душа всё равно болит.
– А кто слева? Илья, отец пропавшей Зои?
Петя странно посмотрел на Соболева.
– Нет. Илье я не особо доверяю. Теперь не доверяю. Он справа.
– А собачку как зовут? Её тоже оставите?
– Слушай, ты можешь говорить мне «ты»? Мне как-то… дискомфортно.
Соболев задумался. Осмотрелся по сторонам. Не увидел телевизора.
– Телевизора нет?
– Есть. Но не как телевизор работает. Там приставка к нему. С дисками. Фильмы смотреть.
– Понятно… Так как зовут Вашу… твою собаку?
– Собаку зовут Гэри.
– Странные имена у Ваших… твоих животных. Почему не Маша и Гриша? Почему Моника и Гэри? Что за фантазии? Ты уж прости, Петя. Правда странно.
– Странно, говоришь… Да ничего странного. Мне нравится Моника Беллуччи, я смотрю с ней все фильмы. Стараюсь. Сейчас у всех интернет, дисков почти не продают. Мне на заказ записывает парень один из райцентра. Предлагает: хочешь, мол, про то, про сё посмотреть. А я как раз лошадь купил на рынке, когда он предложил про вампиров мне записать пару фильмов. Ну, и записал. Фильм «Дракула» смотрел?
– Который из?
– Да с Моникой же! 1992 года.
– Не помню там Монику…
– Роль небольшая. Но она там всё равно самая красивая.
– Это дело вкуса.
– Не спорю. Но мне понравилась. Я, недолго думая, назвал лошадку Моникой. А чего? Она же не узнает. А значит, не обидится.
– Кто? Лошадь? – поразился Соболев.
– При чём тут лошадь? Моника.
– А собака?
– Гэри-то? Ну, в честь Олдмана. Хорошо он сыграл кровососа этого.
– Вам тут своих-то не хватает что ли?
– У нас не вампиры.
– Да я знаю… А кто? Зомби?
– Просто, живые мертвецы, видимо. Кстати, такое кино тоже есть! Только там они сделаны для устрашения.
– Знаю-знаю. Старый фильм, шестидесятых еще.
– Ну, так и вот. А Гэри я с собой забираю.
– Как?! – не сдержал возгласа Соболев. – Как с собой?
– А ты чего ж хотел? Это мой самый близкий друг. А учитывая обстоятельства – можно сказать единственный.
Соболев задумался о том, как попросить гостеприимного хозяина не забирать алабая. Большого, плюшевого, но ощутимо грозного и опасного, если понадобится. Гэри. Названного в честь актёра. Занимающего полкухни. Интересно, почему он вообще в доме? Кто в деревнях держит собак в доме? А ещё думал Костя о странностях хозяйской речи. То он говорил, как крестьянин-сибиряк. А то, как преподаватель с кафедры словесности. Мутная деревенька, конечно. И хозяин мутный. Но не злой, это Соболев ощущал даже своим, обросшим скепсисом, чутьем. Он собрался с духом и начал свой просительный спич.
– Петя, я понимаю всё про дружбу, хоть я и не собаковод. Он вон у тебя в доме. И чувствует себя, судя по всему, неплохо. Не все люди в таком комфорте живут. А сестра-то знает, что ты ей в городскую квартиру такого теленка привезешь? Может ты пока один поедешь? Подготовишь её как-то морально. А Гэри тут со мной поживет. Я обещаю быть ему хорошим другом: гулять, кормить. Разговаривать с ним, если надо. Ну, а когда соберусь уезжать – я тебе его привезу. До двери доставлю. Адрес напиши только.
– Боишься? – прищурился Петя.
– Да. – выдохнул Соболев и посмотрел на хозяина дома с мольбой в глазах. Всю мольбу, которую смог сгенерировать, вложил во взгляд. Костя был не умелец и не любитель просить. Но с трудом представлял, что останется тут совсем один. Он бы и хозяина оставил, уговорил бы не уезжать, но это было невозможно. Хозяин уже всё решил. Но может сжалится и оставит собачку? Ну, пожалуйста!
Собака подняла голову. Смотрела на мужиков с подозрением. Кажется, до Гэри наконец дошло, что решается именно его судьба. Пётр подошёл к своему огромному другу, положил руку на лобастую башку. Между ушей. Пёс не шевелился. Петя сидел на корточках тоже будто застыл. Алабай отмер первым. Проворчал что-то вроде вау-вау-фррбррму и снова устроил свою огромную голову на мощных лапах. Хозяин почесал пса за ухом и поднялся с корточек.
– Он согласен. Побудет с тобой. Не могу сказать, что нас это радует. Но, я понимаю, как тебе страшно. Смотри, береги его. И привези мне. Адрес я напишу! И телефон у сестры есть, его напишу тоже. А ты мне свои координаты оставь, на всякий случай.
– Да-да, конечно. – Засуетился Соболев. – Сейчас всё запишу. Спасибо тебе. Вам. Вам обоим огромное спасибо!
Костя полез в рюкзак, вытянул блокнот и ручку.
– И за лошадку не волнуйся. Да за то, что ты мне пса оставляешь, я твою Монику на руках носить готов.
– Слушай, Костя. На самом деле, тебе нечего бояться вплоть до 22 марта. Слышишь?
Соболев повернулся к хозяину и молитвенно сложил руки.
– Ты не понял. Я оставляю Гэри. Не оставил бы, если бы он отказался категорически. Но у моего пса доброе сердце. Я просто пытаюсь тебе объяснить, чтобы ты не трясся тут. Нечего тебе бояться. Я не думаю, что ты приехал на полгода.
– Да, нет конечно. Я думал, за месяц управиться. А кому лошадь потом оставить?
– Соседу слева. Володе. Ну, ты познакомишься. – Пётр задумался. Посмотрел в темноту окна. На собаку. Потом снова на Соболева. Выдержал паузу. – Слушай, Костя Соболев, иногда всё идёт не так, как бы нам хотелось. Да что там, иногда. Часто. Так вот, на тот случай, если ты не выберешься отсюда до марта…
– А почему я могу не выбраться?
– Например, в лесу заметет дорогу снегом.
– Ого…
– Так вот, ого. Если такое случится, я объясню тебе, как сохранить жизнь, закрывшись в доме. И живность мою тоже, будь добр, спаси. Ты уже понял, что связи тут нет?
– Понял.
Хозяин подошёл к печке, отдернул штору, и Соболев увидел календарь. Простой настенный календарь, которые были у каждого в доме при советском строе. Соболев стукнул себя по лбу.
– Петя, у меня же есть сотовый. А тут есть розетки. Связи нет, но календарь в мобильнике есть, он отсчитывает дни независимо от сотовой связи.
– Ну, или так. Но за датами смотреть в оба. Это понятно?
– Конечно! Конечно понятно.
– Ну, а теперь слушай, как тебе действовать, если застрянешь не дай Богу тут до весны…
Спать они легли сразу, после короткого инструктажа. Пётр пояснил, что уйдет на рассвете, и, если Соболев проспит – пусть не пугается. И не забудет про животных. Кормить, убирать за лошадью. Пса отпускать гулять, но следить за ним. Лучше всего, вместе с ним ходить по деревне. Соболев будет изучать обстановку, а Гэри вдоволь нагуляется.
Хозяин уже давно спал, а Соболев всё думал о своем авантюрном путешествии. Он не рассчитывал остаться один в пустом доме. Надеялся поговорить с хозяином, выведать хоть какую-то информацию. Хотя бы краткую историю про деревню: как давно она стоит. Кто построил тут первый дом. Откуда и когда взялась эта мистика с бродячими трупами. И Пётр вроде бы как и не против был рассказать что-то Косте, но отговорился ранним подъемом. Пора спать, говорит, и всё тут. Сам мол разберешься, затем ты и приехал. По поводу крови, которую Соболев хотел взять у местных для исследований Пётр посмеялся и сказал, что никто кровь сдавать не будет. Это точно.
– И ты не будешь?
– И я не буду. А зачем тебе кровь? У тебя что, лаборатория с собой в рюкзаке?
– Ну, лаборатория не лаборатория, а так… Кое какие реагенты с собой, микроскоп портативный, ну пробирки, стекла, и прочая мишура. В общем, должно что-то быть в крови аномальное у тех, кто умер. Я уверен.
– Забудь об этом, учёный. Мой тебе совет, пошли утром вместе в райцентр на автобус. И домой, а?
– Ну, нет. Зря ехал что ли?
– Нет так нет. Спокойной ночи.
Хорошо сказать, спокойной… а сна нет как нет. Мысли бегают по кругу в голове. Смешиваются в клубок, тянут друг друга за хвосты. Перебивают одна другую. Что за жизнь мы живём? Соболев повернулся с боку на бок. Вздохнул. Мы постоянно думаем. Не можем не думать. Вот сейчас он думает о ближайшем будущем. Как пройдет его завтрашний день в чужом месте? Как отреагируют на него все эти люди, часть из которых, судя по всему, и вовсе не люди? Да, тьфу, что же такое! Какой смысл об этом думать? Ну, как отреагируют, так и будет. Ведь нельзя на это повлиять, а уж тем более заранее. А уж тем более, мысленно. Соболев принялся думать про хозяина дома, который щедро уступил ему свою кровать, а сам лёг в кухне на печи. Только зайдя в комнату, Соболев начал понимать, почему Пётр в основном говорит складно и грамотно, а не от сохи. В комнате поблескивал квадратным стеклом сервант. А из-за стекла выглядывали корешки книг. Среди ночи Костя не полез смотреть, что за литературу читает хозяин, решил, что изучит потом. Но книг было очевидно много, они стояли плотными рядами. Детективы, наверное? Завтра при свете дня Соболев посмотрит, что там. Может и не детективы. Хозяин вроде как и неглупый мужик. Сказал очень интересную вещь. Как раз про мысли. Что мы слишком много времени проживаем в своей голове. И это здорово отвлекает нас от реальности. Снижает уровень внимательности. «Зачем тебе брать кровь, учёный – сказал Пётр, глядя на Соболева проникновенным взглядом, – останови поток мыслей, погрузись в себя, и посмотри из глубины души на человека. В глаза ему загляни. И ты увидишь его душу. Ну, или не увидишь. У мёртвых души нет».
Лёжа на боку в лёгкой дрёме, которая бывает только перед утренним пробуждением, Соболев почувствовал, что на бедро как будто поставили гирю килограммов на шестнадцать. Правда, от гири было тепло, как от нагревающегося утюга. Что за фигня? Кто мог положить на него что-то тяжёлое и тёплое? Соболев повернулся на другой бок, стряхнув тяжесть, открыл глаза и чуть не заорал. Эскадрон мыслей пролетел по голове: снежный человек, белый медведь, мохнатый инопланетянин, захвативший его московскую квартиру. Существо смотрело с упреком: «ай-ай, тебе меня доверили, а ты дрыхнешь тут. Хотя давно уже должен меня вести на прогулку. Приходится тебя будить осторожненько, чтобы не раздавить лапой. Ну, что уставился? Вставай уже, веди на улицу. У меня нет полномочий самостоятельно гулять. Странный какой-то. Зря я его охранять согласился. Замер и смотрит. Ждёт чего-то что ли? Может встать стесняется? Отвернуться надо? Ну ладно… Чудной мужик. Надо было с папкой уезжать. Пожалел гостя, вот и терпи теперь». Огромная морда с ворчанием отвернулась от кровати, существо вышло за дверь. Точно! Это же Гэри. А он, Соболев, вовсе не у себя дома, в Москве, а где-то у чёрта на рогах в Сибирской деревушке. И пса ему оставил уехавший к сестре хозяин. И беречь велел. И, кажется, гулять и кормить. И лошадь ещё кормить. И убирать за ней. Господи, во что он влез?! Костя заворчал не хуже алабая, скинул одеяло и спустил ноги на холодный пол. Прекрасно. Ещё ему, кажется, придется самостоятельно топить печку, справлять нужду на улице и носить воду из колодца. И никаких перспектив в деле, ради которого он сюда приехал. Гэри снова заглянул в комнату, на этот раз только половиной головы с одним, совсем уж погрустневшим, глазом.
– Да иду я, иду. Ну, извини. Мне туда тоже надо, получается. Покажешь мне удобства местные заодно. И, кстати, нечего ворчать. Это у вас тут утро. А в Москве ещё ночь глубокая. У меня джетлаг, между прочим.
– Рррр. – Угрюмо отозвался алабай.
– Ну, вот и договорились.
Снег ещё не выпал, но прозрачный воздух как будто уже пах зимой. Наверное, надо съездить в большой поселок, как там его, райцентр? Правда, лошадь запрягать и понукать её тоже для Соболева было из области фантастики. Может так сгонять? На своих двоих, с рюкзаком? Обратно на такси, хотя бы до леса. Купить самое необходимое. Надо проверить, что есть в погребе. А мясо и молоко, наверное, можно приобретать у местных. А этого куда? Костя смотрел на алабая. С собой? Или дома оставить можно? Наверное, надо на всякий случай с собой. На два случая. Во-первых, для собственного спокойствия. Он вроде умный, и обещал своему хозяину защищать гостя. А во-вторых, Соболев вовсе не был уверен, что покинув деревню он захочет в неё вернуться. Нет, вернуться, конечно надо. Но вдруг инстинкты возьмут верх над любопытством, и он купит билет на электричку до Красноярска? Тогда, получается, собаку лучше оставить. Чтобы ответственность за Гэри не позволила ему смыться. Алабай как будто и правда не глупый. Без лишних напоминаний, будто всё понял, провел Соболева вглубь двора к деревянному туалету, а сам уселся в пяти метрах ждать. В своем дворе не стал ничего метить. Прям выпускник кадетского корпуса, а не собака.
Когда Соболев гулял за забором, ожидая, пока Гэри сделает свои дела, к нему подъехал на велосипеде почтальон. Надо же! Ну вот, и почту сюда, оказывается, возят.
