скачать книгу бесплатно
– Там всё идёт гладко, – отмахнулся Никита. – Макс улетает в Лондон на месяц, я буду на подмене. Днём мотался за доверенностью к нотариусу.
– Грановский никогда не сидит на месте. Не понимаю, зачем он огнездился в офисе, если его призвание: кататься по миру и пудрить иностранные мозги коммерческими предложениями.
Громко смеясь, они сразу вспомнили, как Максим Грановский – директор рекламного отдела, искусно проводит деловые встречи. Необходимость столкнуть с места застрявший бизнес частенько приводит к нему итальянцев, испанцев и немцев. Когда необузданная скупость толкала тех начать торги с Максимом (они предлагали ничтожную сумму за полный пакет услуг, стоящий в трое дороже предложенных денег), он по вспыльчивости своей швырял нецензурную лексику в адрес заграничных скряг. Они удивлённо моргали глазами, не понимая смысла жаркой речи. Их скудный словарный запас ни раз давал Максиму шанс отыграться на их филистерских познаниях. А молоденькая переводчица Ирина, привыкшая к буйному нраву начальника, переводила, как сломанный телефончик: неуместные ругательства заменяя вежливо короткими фразами. Но вести себя подобным образом он начинал только, когда его пытались одурачить. С достойными, по его мнению, людьми он вёл себя спокойно и расчетливо. Способность убеждать, развитая в колоссальной мере, помогала в подписании очередного договора с выгодными партнерами, и о нем начинали говорить, как о руководителе с большой буквы.
Грановский был самым что ни на есть экстравертом. Хамоватая натура с примесью необычайной наглости, несмотря на интеллигентное происхождение его рода, сформировалась на генном уровне ещё до рождения Грановского. Внешностью он не блистал: объёмный, с горбинкой нос; слишком светлые голубые глаза; русые, местами рыжие волосы и глубокая ямочка в подбородке. Единственным достоинством Максима можно считать лишь мускулистое тело. На массивных мышцах рук, казалось, вот-вот лопнут вздутые вены, а сквозь белую фирменную рубашку просился наружу пресс, толкая кубиками натянутую ткань одежды. Идеально прямым ногам с крепкими икрами могла позавидовать любая барышня, часами потеющая в спортзале. Выпивал он редко, но всегда до неходячего состояния.
Женитьба в его планы не входила, потому то с Юлей – помощницей отца в офисе, им не удалось сохранить крепость любовных уз. Она заявила, что созрела для семейных отношений и поставила перед фактом выбора: скорая свадьба или разлука. Максим пришёл в ярость! Никто не смел диктовать ему правила поведения и ставить перед ним немыслимые рамки. Он взревел, словно бешеный буйвол, сыпля на неё кучу обидных ругательств. В тот ненавистный день, совершенно не задумываясь о последствиях, он порвал с ней, а уже через неделю Юля покинула рабочее место в офисе во избежание нежелательных встреч с Максимом. С тех пор серьёзных отношений он не заводил, понимая, что девушки его возраста станут посягать на его личную свободу, с которой тот не готов расстаться; а те, что помоложе (так называемые им «пустые бесполезные курицы»), едва ли смогут разжечь в нём интерес. Но даже такие своеобразные люди, как Максим, способны на патетичные чувства. Он сильно привязался к Юле за немалый срок отношений. Мотивируясь поговоркой: «клин клином вышибают», он стал волочиться за лёгкой добычей, в основном, за секретаршами на работе, желая как можно скорее избавиться от точащих переживаний внутри. Когда ему надоедала любовница, фирма выплачивала выходное пособие, и уже новый стук каблуков раздавался рядом с его кабинетом. Днём – увлечение, вечером – спорт. Так размеренно и стабильно протекали его деньки.
Друзей у него было немного, и лучшим в своём окружении он считал Сергея Краснова, который несколько лет назад познакомил его с Никитой на своём дне рождения за городом. Изрядно напившись дорогого виски, молодые люди стали спорить на любовную тему между собой. Максим хоть и слыл спесивым, хладнокровным человеком, но в любовь с первого взгляда верил свято.
– Мои родители душа в душу живут двадцать восемь лет, – с гордостью утверждал Максим. – И я, между прочим, результат их непорочной красивой любви!
– Я вижу насколько красивой была та любовь, – иронично подметил Никита, подразумевая ничем непримечательную внешность Грановского. – Всё это чушь собачья для любовных романов!
– Ай, Соколов, только не надо утрировать! Я привёл тебе живой пример. А какое доказательство своей версии есть у тебя, кроме того, что ты занудный скептик?!
– А таких доказательств нет в принципе в природе, потому что чувства такого рода может и существуют, но зовутся явно не любовью, – спокойно сказал Никита. – Ты сам посуди, как можно влюбиться в человека, не зная его, как личность? Не обмолвиться ни единым словом, ни единым прикосновением? Влюбиться с первого взгляда – значит влюбиться в человеческую красоту, оценив лишь его внешние данные. То есть у человека, не обладающего привлекательной внешностью по какой-то причине – будь то старость или изуродованное лицо после аварии – нет ни единого шанса на то, чтоб его полюбили с первого взгляда? Если любовь и красота – два понятия тесно связанных, тогда почему эту вашу любовь считают абсолютной, если на самом деле она так далека от совершенства?
Максим растерялся и не знал, что ответить. Сергей держался отстранённо, тихонько посмеиваясь над упертыми товарищами.
– Друзья! – говорил он. – Сила вашего логического мышления доходит до феноменальности. Но не стоит забывать, что товарищи – верные товарищи – куда важнее всяких споров! Предлагаю за это выпить.
Всё закончилось мирными объятьями и бокалом пенного в руке. Но перемирие не помешало каждому из спорщиков остаться при своём личном мнении.
За время студенческих лет их пути пересекались не часто. Максим получил образование маркетолога в Москве и ничуть не надрывался в поисках работы. Его отец основал компанию одну из двух в городе, порядка пятнадцати лет занимающуюся дизайном и рекламой под названием «Design and Style». И, вернувшись с дипломом в руках, фирма отца радушно встретила Максима в качестве директора рекламного отдела.
Никита, отнюдь – после окончания института все силы бросил на трудоустройство. Несмотря на отличное резюме, характеризовавшее его, как дисциплинированного, трудолюбивого работника, удача улыбнулась ему не сразу. Ни для кого не секрет, что востребованность в живописцах и дизайнерах интерьера не велика. Да и в узкой специализации без опыта работы трудно получить вакантное место. Спустя месяц после отправления резюме Никите случайно позвонил Максим, чтобы узнать, как тот поживает. Когда Никита сообщил, что не нашёл работу, Максим потолковал с отцом, и на следующей неделе Никита получил заветную должность архитектурного дизайнера в «Design and Style».
После того, как Никита доложил Сергею о рабочих моментах офиса, он сразу сделался серьезным.
– Знаешь… Сегодня ведь не только незнакомка поразила меня. Нотариус, у которого забирал доверенность, похоже был не в себе.
Никита приступил к повествованию той встречи, припоминая дословно его загадочные изречения. Сергей слушал вдумчиво, иной раз вдыхая смолы дымящейся сигареты. В его мимике застыл открытый скептизм.
– Да мало ли на свете безумцев, – ответил он в конце рассказа Никиты. – Не засоряй голову бесполезными мыслями.
– Да я сам в это не верю, но никак не могу перестать об этом думать. Я видел его в кабинете, а потом в лифте… И оказалось, он только что прибыл из дома и якобы не встречался со мной, – Никита сделал паузу. – Как это объяснить?
– Быть может, у него серьёзное расстройство памяти или есть двойник. Уж не думаешь ли ты, что это демон, низвергнутый пучиной небес на землю?
Сергей расхохотался, но Никита испытывал необъяснимые трепет и волнение, обволакивающие сердце, и оно начинало быстрее стучать в груди.
– Не знаю. Здесь явно что-то нечисто. Макс говорил, нотариус – толковый мужик, лучший в городе! А главное – здравомыслящий. Но теперь я начал сомневаться.
– Да брось, Ник, всё это ужасные сказки на ночь! Доверенность ты получил, что ещё нужно? Забудь.
Никита растерянно кивнул.
– Ты прав, ерунда какая-то! Не стоит даже вспоминать.
Глава 5
Благодатск – городок средней полосы России с полумиллионной численностью населения. На западной стороне его громоздились горы Крижачи, на несколько сотен метров прокалывая кучевые облака острыми пиками. Они славились гостеприимностью и спокойствием; о лавинах и селях там не слышали с прошлого столетия. Безопасное нахождение на максимальной высоте хребта в своё время привлекло массу приезжих альпинистов и сноубордистов. На главных улицах плечом к плечу теснились витрины продовольственных магазинов, хозяйственных лавок, деликатно пропуская между собой здания детских садов, школ, ресторанов, больниц и других госструктур, характерных в любом городе. От Центральной улицы до торгового квартала, по мостовой через узкую, но глубокую реку Беглянку можно попасть в зелёную парковую зону. Там за пожелтевшими верхушками деревьев выглядывало колесо обозрения и несколько других аттракционов. Обогнув парк или пройдя сквозь тенистую аллею из микса дубовых и кленовых деревьев, взору открывался потрясающий вид на гладь тихого озера.
Раньше, когда о парке ещё не задумывались в кругах мэрии, озеро веяло чистотой и непорочностью. Красоту водоёма, сокрытого в лесном массиве, сложно передать словами. Сидя на берегу у камышей, нельзя не насладиться успокаивающей тишиной. И только дикие утки, опускаясь на водную поверхность, не боялись нарушать её великого безмолвия. Потому-то давным-давно эти места нарекли Тихими Заводями.
Со временем люди облюбовали живописное место, и заводи тихими назвать было трудно. Всё чаще там попадались кучки отдыхающих горожан с палатками, покрывалами и ручной кладью для пикника. Они жадно впитали солнце и наслаждались видением, как в прозрачной зеленоватой воде копошатся мелкие мальки.
На другом берегу озера, где людей сновало значительно меньше, сонливо уставились на Тихие Заводи десятки заселенных коттеджей и новостроек. Семья Соколовых участком на Заводях владела давно. Андрею Ивановичу дом и сад в несколько соток земли достались по наследству от отца. Каждое утро Андрей Иванович уединялся в тени садовых деревьев и, вдыхая свежий утренний воздух, наслаждался прекрасной погодой. Это утро не было исключением.
Дурманящий запах аппетитного завтрака разнесся по всему дому. Любовь Петровна готовила для мужа яичницу с помидором и беконом. Андрей Иванович уже сидел в кресле-качалке в саду, увлеченно листая утреннюю газету. В те моменты он размышлял на темы, которые предпочитал обдумывать в одиночку. Но неугомонные утки то и дело отрывали его от любимого занятия весёлым кряканьем. Он хмурил полуседые, негустые брови и щурил зеленые, глубокие глаза, будто негодование, вылитое на его широком лице, могло бы вразумить птиц вести себя потише. Хотя надо признать, что голосом он бы добился бо?льших успехов. В нем присутствовала офицерская грубость: отчетливый, звонкий; слова, сказанные таким голосом, обладали внушающим действием. И он немалого достиг благодаря ему.
С Любовь Петровной они были полной противоположностью, словно огонь и вода. Любовь Петровна обладала мягким складом характера, всегда прибегала к женским хитростям во избежание ссор и имела безграничный запас терпения. Этим качеством сын походил на мать, однако, унаследовал Никита и некую часть характера отца: спесивое упрямство.
Любовь Петровна убедилась, что Андрей Иванович спокойно читает газету, и набрала Никите, ожидая услышать в трубке бодрое «алло».
– Доброе утро, ма, – послышался тенор сына, не имеющий ничего общего с бодростью. – Который час?
– Ники, ты что ещё спишь? Уже девять утра.
– Что? Только не это! Я снова проспал. Мам, я перезвоню!
По ту сторону линии послышался треск от положенной трубки, и длинные гудки разрывали телефон своей монотонностью. Любовь Петровна улыбнулась. Частенько в школьные годы приходилось будить сына в два захода; Никита давно не мальчик, а привычки остались прежними.
Андрей Иванович всё также сидел спиной, погруженный в чтение. Она разложила завтрак по тарелкам и понесла в сад.
Глава 6
«Утро добрым не бывает!» – мелькало в голове Никиты, бегущего по офисным ступеням в кабинет. Рабочий день летел незаметно. В перерыве на обед половина сотрудников приступала к поеданию домашней пищи из контейнеров; другая половина покинула офис, как тараканы, разбегаясь по близлежащим заведениям общепита.
Никита воспользовался временем обеда с пользой, отправляясь в салон красоты, указанный на визитке. «У Маргарет» он провел тщательное расследование с допросом всех работников в подряд. Но никто из персонала по описанию внешности сбежавшей девушки не признал в ней ни клиентку, ни работающего там специалиста.
Он расстроено поплёлся к машине. Нежный образ черноглазой нимфы болезненно пульсировал в голове, не давая покоя. На улице стоял тёплый день, но ему стало дурно и зябко. Казалось, наступили тьма и холод, которым нет ни конца, ни края. Разочарование, безысходность, обида на себя за бездействие в момент их столкновения – все эти чувства сплотились в нём и бичевали ноющее сердце. Он сел в машину и от досады стукнул кулаком в руль. Ему потребовалось несколько минут, чтоб усмирить внутри бушующий вулкан непокорных страстей. Предупредив на работе, что якобы задержится на новом объекте, он повернул ключ зажигания, и машина пустилась к Тихим Заводям. Растроганной душе хотелось тишины, а разуму – чёткого плана дальнейших действий, и зелёная лужайка у озера – лучшее место для размышлений.
На ближайшем светофоре загорелся красный, и Никита набрал номер матери.
– Ники, ты вовремя! Приезжай на пикник. Отец уехал в горы с Кончаловскими и вернётся поздно.
Ласковый голос матери внёс гармонии в душевное состояние парня. Он понял, как сильно ему не хватает её понимающего общества, потому спустя двадцать минут был на месте, помог ей сложить необходимое для пикника в плетенную корзину, и они вместе побрели в сторону парка по выкошенной лужайке.
– Как странно устроен мир, сынок. Когда ты был совсем маленьким, ты мне всё рассказывал. Возьми хоть тот случай с отцовским патроном. Помнишь? Ты спрятал его за домом, а Андрей грозно кричал, что непременно накажет всех виновных в краже. Ведь он до сих пор не знает наверняка, чьи ручонки рылись в его кабинете.
Никита мягко улыбнулся, припоминая неистовый страх перед отцом. В те годы он сильно боялся поступить наперекор ему.
– Мам, не люблю, когда ты ходишь вокруг да около. Скажи сразу, что ты хочешь узнать?
Любовь Петровна проникновенно взглянула на сына.
– Ты собираешься жениться, дорогой, а я в полнейшем неведении, кто твоя невеста. Почему ты не привезешь её к нам? Не спорю, твоя мать уже не такая красавица, как раньше, но один вечер стыда ты сумеешь перенести.
Никита беззаботно рассмеялся.
– Мам, что за глупости? Ты самая красивая и добрая женщина на всём белом свете.
– Тогда в чём причина? Ты больше не доверяешь мне?
Вспоминая, как удачно Эля показывает свою необразованность и надменность, он стеснялся рассказывать о ней людям с понятиями. Он знал, что мать в любом случае поддержит его, но как справиться с неловкостью, когда ему будет нечего сказать о ней, кроме как о природной красоте и её богатстве? И как пережить стыд, если она что-нибудь эдакое выдаст при матери? Никита оставался при мнении, что не стоит торопить события.
– Как раз-таки доверяю, поэтому не привожу, – помолчав, изрек он. – Меня мучают сомнения. Боюсь, тебя они тоже замучают.
– Позволь узнать какие? Вдруг я сумею облегчить твою голову.
Никита молчал. Ему безумно хотелось поделиться рассказом о незнакомке. Запутанные мысли о ней перевернули его душу вверх дном. Любовь Петровна внимательно глядела на сына.
– Конечно, родной, я не в праве вторгаться в твою личную жизнь. Ты у меня взрослый рассудительный мужчина. Только знай одну маленькую истину, сынок: порой испытания, дарованные нам с неба, по незнанию мы проклинаем. Но лишь благодаря этим испытаниям посреди полного мрака можно увидеть свет божественного счастья.
На щеках Никиты заиграли ямочки очарования. Он приобнял мать и сделал глубокий вдох. Свежий озерный воздух проник в лёгкие, успокаивая нервы. Ему показалось, невидимая сила подхватила и унесла его падающее тело подальше от бездны разочарования.
Они расположились на противоположном берегу от дома, чтобы в случае внезапного возвращения Андрея Ивановича не попасться ему на глаза. С каждой минутой хлопковый плед всё больше напоминал скатерть-самобранку. Долгие разговоры по душам о работе, галерее, Софье, которую Никита не видел больше месяца, перенесли их в иное измерение. Никого не замечая – словно прошлое обернулось настоящим, и не существовало стены между сыном и отцом, мешающей как раньше просиживать вечера напролёт за чашкой чая – мать и сын болтали, уплетая тёплые закуски. Погода создала благоприятные условия для отдыха. Вода блестела от купающегося в ней яркого солнца; утки восторженно хлопали крыльями, виляли хвостами и, точно возомнив себя на цирковом манеже, развлекали детишек, с визгом кидающих в воду кусочки белого хлеба. А высокие деревья шумели в такт происходящему, создавая музыкальный фон для бродячих артистов.
Любовь Петровна устремилась глазами вперёд, наслаждаясь жаренным чесночным тостом. Спортивный костюм смотрелся на её форменном теле с невинной нелепостью. Не взирая на то, что возраст подбирался к заветному юбилею, лицо её по-прежнему выглядело молодым и ухоженным, без глубоких морщин и дефектов. Густые, карамельные волосы вперемешку с махагоновыми прядями были собраны в высокую прическу заколкой-крабом. Аккуратно вздернутый нос горделиво возвышался над скулами. Взглянув на мать и сына со стороны, становилось понятно, что сходство их внешности составлял изящный нос.
– А знаешь что? – вытирая руки салфеткой, спросила Любовь Петровна.
– Что ? – с набитым ртом промямлил Никита.
– Я вижу палатку с мороженым.
Она вопрошающе посмотрела на сына своими глазами цвета карамели.
– Зима на носу, ма, а тебе хочется замёрзнуть раньше времени!?
– Сынок, не ворчи. Посмотри, какая чудная погода! И между прочим, матери грешно отказывать!
– Ладно. Сдаюсь, сдаюсь!
Она еще продолжала мечтательно улыбаться, а Никита стремительно направился к палатке у входа в развлекательный парк.
Вскоре он вернулся с двумя ванильными рожками в руке и обнаружил пустое покрывало, где лишь корзинка с остатками недавнего пира подтверждала, что он не ошибся лужайкой. Недоумевая, Никита огляделся по сторонам. В панораме оживленного парка нигде не мелькала фигура матери. Он сел на уголок пледа, спиной к коттеджам и достал телефон, сигналящий стандартной мелодией. Звонила Эля. Она весело поздоровалась, будто между ними накануне не возникало претензий и недовольства.
– Ты ещё сердишься? – ласково спросила Эля.
– Нет, я не умею обижаться.
– Знаю. Простишь меня?… Хотя я считаю, это тебе в первую очередь нужно просить прощения.
– Ты звонишь поругаться?
– Нет, – её голос дрогнул. – Я так ждала твоего звонка вчера, а ты не позвонил. Почему?
Никита не любил отвечать на вопросы, ответ на которые казался очевидным. Он придерживался мнения, что человек не звонит лишь по двум причинам: ему не интересно, как протекает жизнь другого, или он чертовски занят неотложными делами. В итоге, всё равно второй вариант сводится к первому. Ведь было бы желание – а время всегда найдётся.
– Да некогда было, – ответил Никита, продолжая вертеть головой.
Эля ждала, что Никита поинтересуется, как проходит её день, но Никита молчал. Страх, что он снова повесит трубку, не закончив разговора, пересилил амбиции блондинки.
– Приезжай сегодня ко мне. Посмотрим фильм, закажем что-нибудь из итальянского ресторанчика. А то ты у меня такой худенький!
Забота из уст избалованной девицы звучала неправдоподобно и резала слух. Никита не понимал, как можно якобы переживать за его фигуру, но стараться откормить его чужими руками. Готовить Эля не умела и не хотела, ибо не царское это дело, потому испробовала весь ассортимент меню лучших ресторанов города. Никита не имел ничего против ресторанной еды, но забота девушки противоречила способу её проявления. Вся её чувственность – сплошная фикция. Он часто задавался вопросом: зачем выставлять за действительное то, что никогда таковым не являлось? Но все же у него хватило самообладания, чтобы не высказать ей этого.
– Буду часам к восьми, целую.
Никита отключился и вернул телефон в карман. Прямо за его спиной послышался шорох бумаги. В полной уверенности, что исчезнувшая странным образом Любовь Петровна вернулась для продолжения пикника, он обернулся. Но догадки оказались не верны. То была маленькая очаровательная девочка. Она лежала на животе и энергично болтала согнутыми ногами. Её русые волосы водопадом мягких прядей ниспадали на альбомный лист, где стены нарисованного домика движеньем цветного карандаша облачались в малиновый цвет. Никита улыбнулся, а голос его заиграл ироничными нотками.
– Здорово же вы помолодели, Любовь Петровна!
Девочка подняла на него большие зеркала души и снова опустила вниз. Столько осознанного смысла было в этом коротком взгляде! Художника заинтриговало поведение девочки. Она молча, как ни в чем не бывало, продолжила разукрашивать рисунок.
– Похоже, мадам, вы помолодели куда больше, чем я предполагал, и потеряли дар осознанной речи.
Ответной фразы не прозвучало, и, только закончив с крышей, она снова поглядела на Никиту равнодушными глазами.
– Ты похож на Безумного Шляпника[2 - Или Болванщик – персонаж сказки Л. Кэрролла «Приключения Алисы в Стране Чудес».], – промолвила девочка. – Он тоже говорил непонятно.
Никита рассмеялся.
– Да ты та ещё шутница, мам!
– А я не шучу, – не поднимая головы, сухо ответила девочка.
Забавно… Она появилась так внезапно, из неоткуда, на его покрывале и совершенно не хотела контактировать. Никита загорелся идеей во чтобы то не стало добиться расположения маленькой вредины и неожиданно смутился. О чем, интересно, в обычной обстановке говорят с детьми? Впервые возникшие тёплые чувства к ребёнку росли с каждым последующим её ответом.
Никита перевёл взгляд с девочки на рисунок и спросил:
– Это домик, в котором ты живёшь?
Она удивлённо заморгала, посмотрев на бумагу, затем на собеседника. Её умные глаза светились взрослой уверенностью. Никитой овладело странное чувство, будто он знал это милое личико всю жизнь, и неясная ностальгия сжала его размеренно бьющееся сердце.
– Ну и глупости! – фыркнула девочка. – Вы вроде взрослый, а говорите, как маленький. Как можно жить в таком доме? Он же бу-маж-ный!
Никита засмеялся, прикидывая, что с виду девочке не больше шести лет, но она без труда развеяла скудные его представления о детской сообразительности в этом возрасте. Он полагал, что дети глупы вплоть до юности. Тот серьёзный вид, с которым девочка рассуждала, вызывал у него улыбку. На её фоне он выглядел смешно, что только сильнее подзадоривало его.
И Никита решил изменить тактику. Желая быть с девочкой наравне, сперва он лёг на живот рядом с ней, а потом спросил, играя интонацией.
– А хочешь, я помогу тебе нарисовать, например… Например, утку?
– Ты умеешь рисовать?
